- А ну-ка, Прохор Амбросович, взгляните на мои зрачки.
- Да-а, красный цвет в них превалирует.
- А голова?
- А что голова?
- Не дымится?
- Вроде нет.
- Значит, и про зрачки показалось. Что они из орбит вылезают.
- Ну-с, если вас это утешит, то состояние их весьма и весьма предвылазное.
- Спасибо вам, Прохор Амбросович, вы настоящий товарищ.
- Чем могу.
- И чем же?
- Что – чем?
- Можете.
- Могу поддержать морально.
- А аморально? Можете?
- Давно ушли те годы, коллега, забвеньем канули в Лету.
- То есть, хотите сказать – раньше были времена, а теперь мгновения?
- Не пошлите. Вам это не к лицу.
- А губы? Губы мои к лицу мне? Они, правда, малясь потрескались от мороза, но вроде ничего, а?
- Мне это как-то индифферентно.
- Ну да, ну да… Проголодался я что-то.
- Может быть чая?
- А как на счет кофе?
- Увы, вынужден огорчить вас. Кончилось два часа назад.
- Вы?
- Я.
- Поспешил я с «настоящим товарищем».
- Я завтра принесу. Целую банку.
- Да что вы, Прохор Амбросович, не стоит.
- Почему это?
- Да потому! Вы, кстати, на мой выпад, так сказать - недвусмысленный жест, отвечать не собираетесь?
- Выпад?
- Ну не впад же!
- А где? Не видел я.
- Еще бы! Невидимую перчатку не так то просто разглядеть.
- Перчатку, говорите?
- Ага, ее.
- Стало быть, бросили перчатку мне?
- Кинул!
- Швырнули?
- С плохо скрываемым удовольствием!
- Надеюсь, хоть лайкровую?
- Какую? Лайковую?
- Да хотя бы лайковую.
- Отнюдь.
- А какую?
- Дворняжечью, Прохор Амбросович!
- А что так? Стеснены в средствах?
- Не очень мне в них просторно, но дело не в этом.
- А в чем?
- Ну, вот куплю я их. А вдруг они окажутся из шкуры троюродного племянника по прабабкиной линии сводной кузины отца матери Болто? Как я смогу жить после этого?
- Шансов так попасть – один на миллион.
- Но все же есть, хоть один, но существует.
- А вы, значит, так трепетно чтите память об этом псе?
- Это вам, Прохор Амбросович, не просто пес. Это – герой! В честь его подвига памятник даже поставили! Да, уважение к нему – больше чем ко всем людям вместе взятым!
- Ну, это вы, мой друг, преувеличиваете.
- Преувеличиваю? А как вы тогда сможете объяснить, что памятник его до сих пор птицами не тронут?!
- Беру свои слова обратно!
- Ах, Прохор Амбросович, сейчас бы запрячь упряжку кольцехвостых, да ломануть куда-нибудь в глубь бескрайнего простора Аляски! Мчать по светлу, а по вечерам жечь костры, смазывать подушечки быстроногих маслом, пить обжигающий кофе… Кстати, кофе, чуть не забыл,- мы дуэлимся или как?
- Сожалею, но без секундантов ничего не получится.
- Шансы есть, пока Иннокентий Бенедиктович не стал Элвисом.
- В смысле?
- В смысле пока он не покинул здание.
- Думаете, согласится?
- Сомневаетесь?
- Есть такое дело.
- А что если под дулом пистолета? Тогда он уж точно согласится!
- А у вас пистолет имеется?
- Нет, но есть что покруче!
- Автомат?
- Дырокол!
- Да это в корне меняет дело!
- Причем в квадратном!
- Ну!
- А вам в секунданты я нашу уборщицу Клавдию Петровну настоятельно рекомендую.
- Настоятельно?
- Именно! Берите, не прогадаете. Знаете, как Клавдия Петровна поднаторела в этом деле?
- Честно? Не знаю.
- Да, она только за прошлый месяц в соседнем отделе четыре раза выступала в этой роли.
- Да вы что?!
- Ну! Решайтесь, Прохор Амбросович! Прямо сейчас!
- Может завтра?
- Нет уж, за кофе вы мне сегодня ответите! Предупреждаю сразу – я отличный стрелок, с двух шагов в слона попадаю, так что берегитесь. Вы, я надеюсь, завещание уже накатали?
- Все недвижимое и движимое одному вам!
- Тогда чего мы тут пингвина за клюв тянем?! Впере... Ах ты, черт!
- Что такое? Время? Неужели не успели?
- Да.
- Тогда, до завтра.
- Бай, Прохор Амбросович, и не забудьте завтра кофе принести.
- Всенепременно.