- Давай поиграем?...
Вот так просто, тихим голосом, как будто это обычное дело. Вот так просто. Только я оторопел от этой просьбы почему-то.
Смотрел на него и не понимал. Откуда он взялся? И что-то в нём… Откуда я его знаю?
Он смотрел на меня в ожидании ответа. Белобрысый мальчуган, глаза широко открытые, ямочка на щеке, застенчивый, молчаливый… Смутное чувство всколыхнулось внутри…
- А ты откуда здесь? И вообще, ты кто? Мы знакомы?
Улыбку сменила растерянность в глазах, уголки рта огорчённо шевельнулись, ещё секунда и появятся слёзы…
- Это же я! Я – это ты! Ты меня не узнал? Ты меня забыл? И правда, задрожал подбородок, глаза наполнились блестящей влагой…
- Стой. Экстренно было нужно с этим что-то делать. – Подожди. Объясни, как ты тут оказался?
Он задумался, отвлёкшись от огорчения. – Пришёл. Захотел посмотреть какой ты стал, и пришёл. А ты…
- Ну ладно, чего ты, в самом деле? Взрослая жизнь такая, заботы, дела… Что угодно из головы может вылететь. Отвечал я и думал - А ведь он прав. Я его совсем не помню. Чем он жил, чему радовался, чего хотел, чего боялся… Смутные куски, сплавленные как воск фрагменты, перемешанные впечатления. А мальчик… Да знал ли я его вообще? Был ли он? По логике, должен быть, но… Странно это…
- Давай поиграем?... Повторил он свою просьбу.
- Давай. Соглашаюсь. – Во что? Детских игр и игрушек у меня нет, извини.
- А их и не нужно. Ты и вправду ничего не помнишь…
Не помню. Но вот про то, что себе придумывал игры и мастерил игрушки сам – это я помню. Особенно когда окрепли руки и стали послушны пальцы. Пластилин, проволока, веточки, шишки, спички, пустые коробки от них, бумага, клей, краски… Это и теперь всё со мной, как про это забудешь?
- Давай, будто ты мне будешь писать письма. Продолжал он. – Ты же пишешь? Вон сколько у тебя везде бумаги исписанной. И даже картинки можешь рисовать. А я их буду получать, и радоваться, читать и смотреть. Только ты пиши разборчиво. И не длинно. Я не люблю когда длинно. Я люблю, когда интересно. Он снова повеселел. – У тебя здесь столько всяких штук… Здоровско… Про них тоже напиши. А ты один? Где мама, папа? Друзья? И даже собаки нет…
Мне вдруг стало не по себе. Что я ему напишу? О том, что он(я) теперь живёт вот так? Ни собаки, ни друзей, ни мамы-папы… Один. Посреди этого никому не нужного барахла, кипы бумаг и коробок? Это же… Совсем не весело. Он (я) разве этого хотел? А что хотел? Ведь хотел же чего-то… И куда это делось?
- Хорошо, договорились, будем играть в письма. Я напишу. Интересно, не длинно и с картинками. Вернешься домой и прочитаешь. Только и ты пиши, чтобы всё по честному, справедливо, о жизни, о мечтах, обо всем что хочешь, мне тоже интересно будет. А сейчас давай чаю попьём? Со всякими вкусностями. У меня как раз есть, или ты компот?
- Угу, довольно улыбнувшись, соглашается он – кампотик. С ягодками.
Ну да… Я забыл. Чай и кофе пришли гораздо позже… А сначала был кампотик. И ложкой из него сухофрукты, яблоки, абрикосы, вишни… И варенье на хлеб, и добавки просить, и конфеты, и сгущенное молоко…
Сладкое мы тогда любили очень… Мы? Я оглянулся…
А не было никого. Пусто стало. Глупо… Почему стало? Так и было…
Странно это всё.
Только…
А куда же мне письма посылать?