X
Проснулась чуть раньше полудня. Фабии настолько лень было вставать… К тому же она почувствовала лёгкое недомогание и срочно вызвала Ксану с бельём и впитывающими тканями специально для красных дней своего календаря. В термах молодая хозяйка просто сполоснулась и, посетив домашнее святилище, устроилась на ложе в «Морской». Поев, решила заняться-таки снова, после восьмидневного перерыва, написанием своих книг; приказала никого не принимать и, ссылаясь на нездоровье, предупредить в храме, что её не будет на сегодняшней службе. В одиннадцатом часу Присцилла сделала исключение, приняв заглянувшую ненадолго Корнелию Руфину. Приветствуя друг дружку, девушки с чувством расцеловались, да так, что гостья начала было снимать свою столу и готова была, хотя её и ждали, задержаться. Но хозяйка, поймав ладонь Бестии на своём Венерином холмике, прервала жаркое начало.
– Милая, у меня «юстиций» – неприсутственные дни. Если хочешь, могу только я тебе…
– О Бастет! Нет! Что ты, любимая?! Я же хочу, чтобы у тебя было со мной неземное наслаждение!.. Меня очень ждут, извини. Я собиралась тебя позвать. Кстати, завтра там же будет продолжение…
– Благодарю. Но у меня завтра тоже продолжение: сегодня только первый день. Ещё раз из-…
– Перестань. Не за что, любимая.
– Бестия, милая, а где ты будешь сегодня и завтра?
– У Гая Гопломаха. Он всё вздыхает по бесподобной Парис, но это не мешает ему устраивать комиссатио…
– Ясно. Ты спешишь. Не смею задерживать. Заходи денька через два…
– Наверняка. Я же не могу без тебя, Муция, нимфочка моя!
И целует на прощание возлюбленную. Та отвечает очаровательнейшей, несравненной сочинительнице стихов. Лобзание затягивается, Бестия, забыв о состоянии «своей нимфочки Муции», снова направляет одну длань с её пышущей груди на пупок, ниже, на холмик Венеры…
– Стой! – опять Присцилле приходится ловить дерзкую руку гостьи и прерывать головокружительный поцелуй. – О Киприда! Иди уже!
– Иду, любовь моя, ухожу, бесценная. Держись!
Посещение страстной любвеобильной юной раскрасавицы на два-три часа отвлекло Фабию от работы над записями. Вернувшись к ним, молодая домина увлеклась и остановилась лишь за полночь. В (майские) иды Присцилла не пошла, как обыкновенно бывало, в храм Юпитера Наилучшего Величайшего, почувствовав, снова ближе к полудню, чуть усилившееся недомогание. Осталась дома трудиться лёжа: писать книгу.
Посетив храм Юпитера Статора, Марциана заехала к сестре. Та оторвалась от своих записей, работа над которыми в этот раз не очень-то ладилась. Сестрицы обедали, Марциана не стала одна много пить, Присцилле же не хотелось. Самая младшая рассказала о торжестве в святилище Царя Богов. О вчерашней службе Исиде, где она, новая юная адептка, ни на миг не оставалась без внимания других верующих второго и более высоких посвящений, во время сладострастных мистерий, куда нет допуска простым, малого посвящения, прихожанам. Марциана упомянула Священный Фаллос, и Муция вспомнила.
– Любимая сестричка! Ты вчера выразила сожаление, что у девчонок нет пЦса. Вот же ответ! Вокруг деревянной основы, его изображающей, наматывается нежная телячья или ещё чья, не знаю подробностей, короче, такая нежная, особой выделки, кожа, бывает, ещё ремешки к нему. Девушка надевает себе и дарит удовольствие другой девушке. Это замечательное приспособление называется «дамский угодник».
– Да, очень замечательное! – вошла, оказывается, Вера, чего увлекшиеся сестрёнки и не заметили. – Извините, что невольно подслушала, но – клянусь Афродитой! – ты, Марция, с таким интересом внимала, а ты, Муция, с таким упоением объясняла!.. Привет, девушки!
– Привет, Вера! – объятие и поцелуй с самой младшей Фабией.
– Привет, Шрамик! – то же с младшей. – Ты вовремя: мы говорим о пЦсе.
– Да, но о бесчувственном! – Секстия ложится на подвинутое слугой ложе. – Для чистых лесбиянок или для каких-нибудь… даже не знаю кого, скромниц, что ли, какие мужчин не могут найти – для них это действительно великолепная штука! Но я, живая здоровая девушка, предпочитаю мужские настоящие чЦны! Соблазнительнейшие, волшебные, изумительные, м-м-м!.. Неважно, пусть будет не очень длиннюсеньким, или не толстеньким – главное, чтобы был твёрдым, в боевой готовности, готовности наполнить удовольствием мои дЦчки и всю меня!
– Точно, Вера! Ты молодец!
– Спасибо, Фабия Марция! А ты, Муция, что скажешь?
– Не надо, пожалуйста! Не хочу сейчас думать и не желаю больше слышать и говорить об этом! Только напрасно себя заводить. Всё равно как Тантал я теперь…
– О Афродита! Извини, Присцилла!
– Прости, сестра!
– Ничего, милые мои. Сестричка, не хочешь на комиссатио?
– Что значит «не хочешь»? Конечно, хочу!
– Тогда иди в термы, а потом поедешь на вечеринку к Гаю Гопломаху.
– К нему поеду. Но с ним, с этим рыжим, второй раз вряд ли. Впрочем, посмотрим, – Марциана, попрощавшись, уходит.
– Шрамик, не желаешь тоже помыться?
– Нет, спасибо. Чуть позже, наверно. А сейчас вели нести все свои платья, я на них буду тебе показывать, что задумала для своего свадебного…
До вечера лучшие подруги обсуждали будущий наряд. Затем Секстия намывалась, растиралась и прихорашивалась, дабы во всеоружии отправиться к жениху. Или одному из трёх любовников, не успела решить.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/12/05/240
----------------------
48) юстиций – т.е. «неприсутственные дни» - в Др. Риме временная остановка всех общественных занятий и судопроизводства.