Ленин очень любил книги. Возьмет Владимир Ильич книгу в руки, на переплет посмотрит,.. отодвинет от себя, полюбуется. Пробежит глазами по оглавлению.
- Чудеса, чудеса! – восхищается книгой Ленин.
Книги доставляли Владимиру Ильичу из библиотеки… Принесли одну из таких книг… Читает,.. делает выписки… Вернули…
…Вновь потребовалась та же книга… Нет книги, выдали другому…
Радуется Ленин… Тянутся люди к знаниям…
С.Алексеев. «Ленин и книги».
При виде книг Ленин впадал в такой раж, в такой неописуемый восторг, в такой космический экстаз, что сравнение «как юный павиан при виде молоденькой павианихи» в нашем повествовании абсолютно не будет соответствовать действительности. Страсть к книгам временами доводила Ильича до полного кретинизма. И в минуты этого состояния мир для него не существовал.
Доктор прописал Ильичу строгую литературную диету – не больше одной книги в день. Но однажды к Ленину пришел Максим Горький и незаметно принес мешок со своими опусами. После обнаружения мешка, с Лениным случилась истерика, и он месяц не мог заниматься не только текущими делами Революции, но и Надеждой Константиновной.
А еще был случай, когда к Ленину привели начинающего писателя.
- Как фамилия? – спросил Ленин.
- Алексеев! – бодро ответил начинающий писатель.
- А ты, батенька, случаем, не бгат писателя Губана? – хитро прищурился Ильич.
- Да нет, - смутился молодой автор, - Рубан – это мой псевдоним. Но у меня сестра есть, Марийка,Прилежаева, она тоже пописывает, - и молодой писатель подарил Ленину свою последнюю книгу с автографом. Книга так и называлась «Ленин и книги», Еще автор похвастался: - Это, Владимир Ильич, первый том, а в мои творческие планы входит написание и других томов под названиями «Ленин и брошюры», «Ленин и газеты», «Ленин и открытки», «Ленин и туалетная бумага». А потом я планирую выпустить серию популярных брошюр «Ленин и кнопки, и скрепки, и баян, и, .. и,.. и,..» – и до глубокой ночи Ильич слушал молодого гениального прозаика.
«Вот, - думал он, - подгастает нам, старикам, молодая погосль! Вот кто поведет темные массы кгестьян и габочих на богьбу со злыми помещиками Опупеевыми!»
Но в мозгу Ильича сидела какая-то вялая, назойливая, как обнюхавшийся «Дихлофосом» таракан, мысль, и не давала ему задремать. И только когда молодой автор покинул его, Ильич понял, что забыл спросить, а кто, собственно говоря, такой, этот Ленин? Позевывая, Ильич подошел к зеркалу и заорал от восторга.
Тут же сбежалась охрана во главе с Дзержинским, и Ленин принялся бить себя в грудь и доказывать всем, что именно он и есть Ленин! Сначала ему никто не верил, но сила обаяния Ильича была огромна: он швырялся чернильницами, метал ручки с перьями, не пощадил даже свою любимую вафельницу, которой оглушил парочку курсантов. И наконец, когда Ильич принялся ломать массивный дубовый стол, чтобы привести самый веский аргумент, все вынуждены были согласиться. И с тех пор так и повелось – решили Лёнина называть Лениным. Через букву «ё».
После этого случая к Ленину пригласили знаменитого психиатра по фамилии Павлов. Он тогда как раз занимался проблемой экстремального поведения пресмыкающихся. Конечно, психику Ильича он привел в надлежащее состояние, хотя свою сильно подорвал. Для Ильича хватило нескольких аутотренингов, и он стал спокоен и добродушен, хотя от книг и не отказался, но стал воспринимать их как-то по-своему. Принесут ему книгу из библиотеки, он опасливо, бочком подберется – хвать! Прижмет книгу к сердцу и держит с полчаса, а потом резко об стену как швырнет! И сразу следом бежит посмотреть, как там книженция, не развалилась? Цела? Ну, значит, хорошая книга, добротная, такую и почитать можно. Берет и читает. Обычно, с середины. Оттуда легче листы вырывать: прочитал – вырвал, прочитал – вырвал, кррасота! А титульные листы Ильич не особо любил, их пока выдерешь – намучаешься, но зато в них хорошо ветчину заворачивать – бумага-то плотная.
- Изюмительно! Нечеловечески! – восхищается книгой Ильич и возвращает ее в библиотеку.
Через день вспоминает, что забыл содержание перечитать, вызывает библиотекаря Бонч-Бруевича и требует ту же самую книгу.
- А нетути! – отвечает Бонч-Бруевич. – Автор на доработку забрал.
- А кто автог-то? – ласково интересуется Ильич, крутя библиотекарю ухо.
- Да этот, как его, Лев Толстой, кажись, - морщится Бонч-Бруевич.
- Ну-ну, радуется Ленин и потирает от удовольствия ладошки. – Пгизнаться, батенька, никогда не любил его «Войну и миг». Фигня, батенька, кагтинок нету, стишков нету. Фи-гня! Вы мне, дгужочек, в следующий газ пгинесите комиксы пго Геволюцию, знаете, там «Авгога», Смольный, Кегенский в панталонах. Ну или газукгашку можете пгитаранить. Только к ней обязательно набог кагандашиков. Договогились, любезный мой? Ну вот и пгекгасненько, вот и гадненько. Бегите свое ушко и чешите отсюда.