***

В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ - ПРОЛЕТАРИАТ

Чего только не услышишь и не увидишь сегодня о прошлом, настоя-щем и будущем человеческого общества. И многие связывают первое, второе и третье с пролетариатом, с рабочим движением. Многие, но не все. Что удивительно, – и среди многих, и среди «не всех» есть люди, относящие себя к марксистам. Присмотримся к взглядам двух марксистов, не верящих в силы рабочего класса.

         1.АНТИИСТОРИЗМ НА ДИСКУССИОННОЙ ТРИБУНЕ

Передо мной газета «Голос коммуниста», № 5 за 2011 г. Страница 3 – дискуссионная трибуна. Среди прочих материалов выделю статью Н.П.Морозовой «Срочно требуется Маркс!». Автор – опытный публицист, за заголовком в карман не полезет. Но содержание статьи свидетельствует об изрядной каше в авторской голове. Прогулявшись по Интернету, убедился, что так считаю не только я. Причем Н.П.Морозова кашеварка радикальная. Она ставит задачу «Надо создавать новую теорию и писать новый Манифест!» Но об этом мечтают многие. Почему же не пишут? Оказывается, «в левом движении пока нет фигуры, равной Марксу». Предлагается создать «коллективного Маркса». Это не оригинально и, главное, не серьезно: не всякое количество переходит в качество. Однако Н.П.Морозова пытается «прорваться» и облекает свое предложение в живописную форму: созвать конференцию левых теоретиков. Нечто вроде известной картины Репина, на которой запорожцы пишут письмо султану. Но обсуждаться будут не забористые выражения, а вопрос: какая часть марксизма нам нужна сегодня, а какую можно считать устаревшей. То есть предлагается большинством голосов решать вопросы  развития марксистской теории. Боюсь лишь, что коли на конференции соберутся такие знатоки, как Н.П.Морозова, то получится  не теоретический круг, а, скорее, анатомический театр.

Расчленение марксизма  предлагается начать с классового подхода. Подвергаются критике теоретики, полагающие, что классовый подход есть признание наличия в обществе классов, причем эти классы суть буржуазия и пролетариат. Н.П.Морозова с этим не согласна. Классовый подход в ее представлении – это марксистский инструмент изучения общества.  С помощью данного инструмента надо исследовать состав общества, определять, являют-ся ли те или иные социальные слои классами – и все! Сильная идея! Философов можно разделить на признающих и не признающих познаваемость мира. Но Н.П.Морозова хочет находиться между теми и другими. Ее позиция: важно иметь инструмент, но не обязательно им пользоваться  Могут быть варианты. Что такое книга? Инструмент познания, духовного обогащения и т.п. А вот для заведующего складом в период дефицита  книга была инструментом повышения своего реноме  в глазах соседей, знакомых и т.д.. Марксист и в теоретическом исследовании, и в политической деятельности полагает классовый подход важнейшим  методологическим принципом, автор же хотел бы превратить марксиста в завскладом, которому прекрасная библиотека нужна лишь для того, чтобы все вокруг завидовали.

Между тем, когда Н.П.Морозова берется теоретизировать, то сама оказывается завскладом. Она не сознает, что классовый подход в марксизме сочетает объективность и соответствие интересам рабочего класса  Она демонстрирует полное непонимание того, что такое первоначальное накопление капитала.Не понимая сути первоначального накопления, она не в состоянии понять ни как произошел рабочий класс,  ни что такое рабочий класс. Она также демонстрирует непонимание различия между содержанием и формами прогресса: в ее представлении прогресс обязательно этичен и ароматен. Наконец, она демонстрирует и отличие женской логики от формальной, поскольку полагает, например, что раз капиталисты в России не такие, как в США или Люксембурге, то они вовсе не капиталисты. С дамской грацией сравнивает она несравнимое и восклицает о потаниных и абрамовичах "Нет, это не буржуи"! Почему, однако, я говорю о сравнении несравнимого? Пото-му что сопоставляются прогрессивная буржуазия, которая революционизировала развитие производительных сил, о чем шла речь в «Манифесте» (1848 г.), – и реакционная буржуазия, которая поставила в России на место более передового строя  строй, отживший свое (начало XXI в.).

Но если ошибочная оценка буржуазии может быть объяснена женской экзальтацией, то суждения Н.П. Морозовой о рабочем классе следует не объяснять, а бичевать, тем более, что они стоят в одном ряду с мужскими суждениями, причем далеко не всегда старческими. Здесь следует отметить, что газета, в которой напечатана статья Н.П. Морозовой – орган РКП – КПСС, т.е. партии, давно замеченной в ревизионизме, о чем мне уже приходилось не раз писать (см., например, мою статью «Quid pro quo». Интернет-ресурс. Режим доступа: http://www.proza.ru/2011/11/11/1126). 

Аргументы Н.П.Морозовой оригинальны по форме, но не по содержанию; и все же на них следует остановиться. Выдвигается тезис: пролетариат давно ушел в прошлое. Для его обоснования автор обращается к одной из работ Энгельса, «Принципы коммунизма» (1847 г.). Это выдающийся, хотя и ранний идеологический документ марксизма, научный в своей основе, напи-санный простым языком, доступным вчерашнему ремесленнику. Пролетариат здесь определен как класс трудящихся XIX в. (в отличие от трудящихся предшествующих периодов), как класс неимущих, которые вынуждены продавать свой труд, чтобы взамен получать необходимые для их существования средства к жизни. С точки зрения зрелого марксизма перед нами  несколько опрощенное представление о рабочем классе. Так, неоднократно говорится о том, что рабочие продают свой труд, тогда как в дей-ствительности они продают не труд, а рабочую силу. Акцент сделан на том, что рабочие неимущи, а не на том, что они лишены средств производства.

Далее Н.П.Морозова по-своему использует эту опрощенность для доказательства того, что пролетариат в развитых капстранах исчез. В сущности, она следует за С.Ф. Черняховским, А.А.Пригариным и другими теоретиками, но более откровенна. Она пишет: «Со времен Маркса и Энгельса капиталисты поумнели. Нет, они не стали менее алчными, но они поняли, что нельзя доводить рабочих до восстания и даже до забастовок: себе дороже. Они, хоть и скрепя сердце, решили пойти на уступки рабочим, создать для них человеческие условия труда, платить приличную зарплату, обеспечить какими-то социальными благами. Тем самым рабочие лишились одного из основных признаков пролетариата – «ничего не имеют». И пролетариат превратился в просто рабочий класс».

Таким образом, получается, что пролетариат есть явление  XIX в., когда он ничего не имел. А теперешние рабочие – совсем другое дело. Половина американских рабочих проживает в собственном доме, правда,  не в престижном районе. Рабочие имеют автомобили, холодильники, телевизоры, удобства. От внимания автора ускользает, что даже в таких странах, как США, жизнь рабочих не слишком  радужна.  Американский социолог Дж.Масионис сообщает, что доходы «синих воротничков», составляющих треть населения, ниже средних, их накопления, если вообще существуют, невелики, семьи представителей рабочего класса уязвимы для финансовых проблем, которые порождают безработица или болезнь. «Многие профессии, присущие рабочим, не приносят личного удовлетворения (требуют дисциплины, но редко творчества) и обременены постоянным контролем. Они в меньшей степени дают и другие преимущества, например, медицинскую страховку и пенсионное обеспечение…» Еще 20% населения относят к  низшему классу, положение которого намного хуже. Если взять еврозону, то там обстоятельства жизни  национальных отрядов рабочего класса  далеко не одинаковы. Но в целом по  странам «золотого миллиарда» они резко отличаются от условий прошлого. Нередко в связи с этим говорят, что рабочий класс обуржуазился.
 
Спрашивается, а не знала ли история рабочего движения, которой автор полностью пренебрегает, чего-либо подобного в XIX в.? Еще как знала! Обратимся к Ленину, который писал о многочисленных указаниях Маркса и Энгельса «на примере английского движения, как  промышленное  "процветание" вызывает попытки "купить рабочих"… отвлечь их от борьбы, как это процветание вообще "деморализует рабочих"…как обуржуазивается английский пролетариат – " самая буржуазная из всех наций" (английская) "хочет, видимо, привести дело в конце концов к тому, чтобы рядом с буржуазией иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат"…как исчезает у него "революционная энергия"…как придется ждать более или менее долгое время "избавления английских рабочих от их кажущегося буржуазного развращения"…как недостает английскому рабочему движению "пыла чартистов"…как, в силу монополии Англии и пока эта монополия не лопнет, "ничего не поделаешь с британскими рабочими"…Тактика экономической борьбы в связи с общим ходом (и исходом)  рабочего движения рассматривается здесь с замечательно широкой, всесторонней, диалектической, истинно революционной точки зрения» (ПСС,  т. 26, с. 78 – 79. Опущены ссылки Ленина на работы Маркса и Энгельса).

Сравните с этим (например, с буржуазным пролетариатом!) то, что пишет Н.П.Морозова, – и Вам станут ясны узость, односторонность, метафизичность и соглашательский характер ее точки зрения. Она сопоставляет понятия «пролетариат» и «рабочий класс» как двух собственников имущества: у пролетариата ничего не было, а у рабочего класса имеются предметы длительного пользования – объект особого внимания  буржуазных социологов. А есть что-либо общее между ними? Конечно, есть, но это общее Н.П.Морозова обходит молчанием, как это присуще самым ординарным идеологам капитала. Имеется в виду  отсутствие собственности на средства производства. Про холодильники мы помним, про заводы и промыслы – нет. Получается, что автор не различает частную собственность на средства производства и личную собственность на предметы потребления – излюбленный прием буржуазных пропагандистов и юристов. Итак, с экономической точки зрения раз-личия между  пролетариатом и рабочим классом при капитализме нет, а поскольку Н.П.Морозова это различие проводит, постольку она оказывает услугу высшему классу России и ущемляет интересы рабочего класса (= пролетариата). Она – и если бы только она! – избегает точных представлений о пролетариате (= рабочем классе), например, такого: «Капиталистический способ производства покоится на том, что вещественные условия производства в форме собственности на капитал и собственности на землю находятся в руках нерабочих, в то время как масса обладает только личным условием производства – рабочей силой» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. 2, с. 458).Спрашивается, в самых развитых странах Запада с этой точки зрения что-нибудь существенно изменилось? Ответ очевиден. И разве не об этом говорят такие факты, как движение «Захвати Уолл-Стрит!»?

[Н.П.Морозова умалчивает и о том, что социальные блага рабочих в развитых странах капитализма – результат мощного рабочего движения и влияния мировой системы социализма, с одной стороны, развития производительных сил, осуществленного главным образом трудами и за счет самого рабочего класса, – с другой. У нее эти социальные завоевания – пусть вынужденные, но инициативы господствующего класса, что опять-таки искажает действительность.]

Однако тождество понятий «пролетариат» и «рабочий класс» далеко не абсолютно. Между ними есть и различия, о чем мне уже не раз приходилось писать. Вдумаемся, к примеру, в следующее слова Энгельса, писавшего в 1889 г.: «… если рабочий класс состоит из глупцов, безвольных людей, просто-напросто продажных негодяев, тогда самое лучшее нам тотчас же убираться восвояси, тогда пролетариату и всем нам  нечего делать на политической арене. Пролетариат, как и все другие партии, быстрее всего учится на собственных ошибках, и никто не может полностью уберечь его от этих ошибок» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. С. 276). Здесь понятие «пролетариат» наделено социально-политическим содержанием, в нем обнаруживается субъективный аспект. Эту сторону понятия не всегда просто уяснить даже умудренным марксоведам  Так, Г.А.Багатурия, о взглядах которого речь впе-реди, недавно говорил: «в 1893 году, Энгельс обращается к Международному конгрессу студентов-социалистов. Он обращает внимание на одну закономерность, которую мы можем наблюдать за окнами и в нашу эпоху. Буржуазным революциям от университетов нужны были главным образом экономисты (у Энгельса – «только адвокаты». - В.Б.). Это нужно было для политиков, которые занимались политическим преобразованием общества. И Энгельс говорит студентам, что в первую очередь они должны осознать, что из их рядов и выйдет тот пролетариат, которому не просто придется заниматься теми проблемами, которыми занимались буржуазные политики, им предстоит решать задачу управления всеми сторонами жизни общества. И Энгельс прямо называет в этом письме тот пролетариат, которым должен стать подрастающий молодой класс, «пролетариями умственного труда», в переводе с французского – «интеллектуальный пролетариат», который, как пишет Энгельс, в союзе с пролетариями физического труда будет бороться за предстоящие преобразования» (ЭФГ, 2011, № 40 – 41). К сожалению, Г.А Багатурия неточно интерпретирует мысль Энгельса, который писал: «Пусть ваши усилия приведут к развитию среди студентов сознания того, что именно из их рядов должен выйти пролетариат умственного труда, который призван плечом к плечу и в одних рядах со своими братьями рабочими, занятыми фи-зическим трудом, сыграть значительную роль в надвигающейся революции…». Багатурия полагает, что это – основание для включения интеллигенции в состав пролетариата. В действительности речь идет совсем о другом. Понятие пролетариат имеет объективный и субъективный аспекты. В социально-экономическом смысле интеллигенты относятся к пролетариату, если соответствуют объективным признакам последнего (отсутствие  средств производства, наемный труд). Энгельс же ставит задачу воздействовать на сознание студенчества, добиться, чтобы оно превратилось в борца за социализм, приняло активное участие в созидании социалистического общества, приобщилось к пролетарскому делу. Здесь подчеркнуты как существенное различие между интеллигенцией и рабочим классом, связанное с общественным разделением труда, так и возможность и необходимость их совместной борьбы за социализм.

Вернемся, однако, к нашим баранам. Н.П.Морозова, перечеркнув за-падный пролетариат, примеряет свою логику к российскому пролетариату. По ее мнению, пролетариата в России однозначно НЕТ. Это доказывается с помощью смехотворных доводов. «Российский пролетариат выполнил свою историческую миссию. Как было сказано в «Манифесте»: пролетариат, завоевав государственную власть, со временем уничтожит себя как класс и уничтожит вообще деление общества на классы. Вот в Советском Союзе все так и произошло: российский пролетариат превратился в рабочий класс. Но и рабочий класс постепенно слился со всеми трудящимися СССР. Классы исчезли (скажем, почти исчезли), и возникла новая общность – советский народ».

Как говорится, смех и грех! Н.П.Морозова так увлеклась ликвидацией пролетариата, что отождествляет превращение его в рабочий класс с исчезновением классов. Далее, она, как ординарная домохозяйка, берет на теоретическом рынке то, что ее устраивает, и не берет то, что ее не устраивает. Предположим, что она читает доклад Сталина о проекте Конституции СССР (1936 г.). Это могло бы выглядеть так:

Сталин: «Маркс говорил: для того, чтобы пролетариат освободил себя, он должен разгромить класс капиталистов, отобрать у капиталистов орудия и средства производства и уничтожить те условия производства, которые порождают пролетариат» (Вопросы ленинизма. М., 1947, с. 511).

Морозова: Здорово! Однако я это не возьму: Энгельс в 1847 г. о пролетариате не так писал…

Сталин: «…Можно ли сказать, что рабочий класс СССР уже осущест-вил эти условия  своего освобождения? Безусловно можно и должно. А что это значит? Это значит, что пролетариат  СССР превратился в совершенно новый класс, в рабочий класс СССР…»

Морозова: Беру-у-у! Излучает прямо-таки византийское согласие. Но упущено еще Сталиным, не говоря о его преемниках, что в этом экономически совершенно новом рабочем классе  следовало сохранить и развивать пролетарское сознание, пролетарский дух, политическую волю и активность, а их стали бюрократически умертвлять, вытравливать и формализовать. Последствия известны.

Любопытно и своеобразие политической философии Н.П.Морозовой. Я уже этого касался, сопоставляя ее подходы и подходы Ленина к обуржуазиванию пролетариата. Речь прежде всего идет о метафизичности.  Так, автор исповедует нечто вроде принципа, который можно выразить средневековой пословицей «что с возу упало, то пропало». Если в свое время с российским пролетариатом произошли определенные изменения, то они необратимы и одновекторны: пролетариат стал рабочим классом, затем классы исчезли и возникла новая общность – советский народ. В итоге в России нет ни пролетариата, ни рабочего класса.

Аргументы? С пролетариатом все ясно. В 1847 г. Энгельсом дано определение пролетариата. Теперешние рабочие этой дефиниции не соответствуют (у них есть холодильники). Стало быть, пролетариата нет. В СССР пролетариат превратился в рабочий класс. «Однако в нынешней России нет даже и рабочего класса!».  Звучит смело, необходимо объяснение, и оно дано: «Вот это новость, скажут мне, - рабочие есть, а рабочего класса нет? Да, именно так. Правда, и рабочих-то осталось кот наплакал. И не надо ссылаться на статистику: ее составляют холуи режима.  Нельзя же им признать, что рабочие куда-то сгинули. Вот статистика и всовывает в понятие «рабочий» кого угодно: кустарей-одиночек, торговцев, дворников, охранников. Впрочем, немного рабочих все же осталось. Но вот рабочего класса уж точно нет!»

Статистика в России действительно оставляет желать лучшего, об этом известно социологам, особенно тем, кто занимается социальной структурой общества. Но это не значит, что надо ссылаться лишь на агентство ОТС - одна тетка сказала. Между тем Н.П.Морозова в своей статье ни одной цифры не приводит, кроме дат. И только ее изощренный ум способен придумать, что в интересах режима – раздувать численность рабочего класса России, который существенно сократился, однако и ныне является самым большим классом общества. Его удельный вес среди всех занятых, по моим подсчетам, без учета сельскохозяйственных рабочих составлял в 2000 г. 43,1%,,2002 г. – 41,5 %, 2005 г. – 40,9 %, 2007 г. – 39,9 %, 2008 г. – 38,1 %, 2009 г. – 36,7 %, 2010 г. – 36,5 %. Вы можете собрать сколько угодно теоретиков на конференцию или сосредоточить их усилия на совместном обсуждении определенных проблем, – все равно из них не получится коллективного Маркса. Но если в стране имеются 25,5 млн (по некоторым данным, в 2011 г. - свыше 28 млн) рабочих, то их не надо собирать, чтобы понять, что в данном социуме налицо рабочий класс.(Вопрос о его субъективном состоянии здесь во внимание не берется).

Но наша героиня полагает, что ее идеи выше фактов. Она анализирует причины отсутствия  существующего рабочего класса. О первой причине уже говорилось: в СССР строилось бесклассовое общество, Задача не до конца была решена, но важна тенденция, и ее несомненное наличие привело к тому, что к августу 1991 г. страна подошла без четкого разделения общества на классы. «Еще в 90-х годах Зюганов произнес слово – РАСПЛАВ. И это было, с моей точки зрения, очень точное определение…»

Коренной методологический изъян Н.П.Морозовой заключается в том, что рабочий класс (= пролетариат) она рассматривает абстрактно, на гегелевском языке – как вещь в себе, не предпринимая ни малейшей попытки познать его в себе и для себя, т.е. в противоположных тенденциях.  Она как бы подвешивает рабочий класс на теоретическом шнурке и рассматривает его, отвлекаясь от перипетий действительности. Вот здесь и постигает ее средневековая немощь «что с возу упало, то пропало». Ей не дано понять (экзальтация и историческое мышление не всегда совместимы…), что один и тот же рабочий класс может переживать разные состояния, что наряду с поступательными изменениями на его историческом пути могут быть и нисходящие, регрессивные изменения. Наш рабочий класс совершил три революции, возглавил беспримерное строительство основ социализма, был лишен авангард-ной роли и потерпел поражение на социалистическом пути. При этом менялись его физический, социальный, образовательный, квалификационный, демографический, национальный состав, содержание и формы его деятельности, социально-психологическое состояние, уровень сознательности и организованности, образ жизни и т.д. Но это был и есть один и тот же рабочий класс, он никуда не исчезал, хотя переживал очень серьезные превращения. Достаточно сказать, что с экономической точки зрения он являлся пролетариатом до Октябрьской революции и является в настоящее время: он до 1917 г. не имел средств производства, подвергался эксплуатации и ныне не имеет средств производства, подвергается эксплуатации.

Когда Н.П.Морозова связывает исчезновение советского рабочего класса с присущей социализму тенденцией стирания классовых различий, то она отвлекается от двух обстоятельств – от того, насколько далеко зашла эта тенденция, и от наличия другой тенденции, тенденции усиления социальной дифференциации, рассмотренной М.Н.Руткевичем в книге «Социальная структура» (М., 2004, гл. 5). Подменяя действительное воображаемым, она поддерживает идею зюгановского расплава, которая мной проанализирована несколько лет назад (см.: Беленький В.Х. Дорога в никуда и как с нее свернуть. Критические заметки о материалах  X и XI съездах КПРФ // Коммунист. 2006. № 2). Мне придется пересказать отрывок из этой статьи.

Зюганов считал, что на одном полюсе российского общества нахо-дится буржуазный класс (3 – 5% населения), а на другом – «самый низший социальный слой российского общества – маргинальная и даже люмпенская прослойка…» Строго говоря, маргиналы и люмпены – не одно и то же. За исключением политических провокаторов и организаторов штрейкбрехерства  люмпенами обычно занимаются социальные работники. Ленин, во всяком случае, с позиций пролетариата относился к ним негативно. Зюганов же ставил задачу работать с этим социальным слоем постоянно. Ведь это 10 – 15 % населения, а от избирательных бюллетеней не пахнет.

Но не это главное. Теоретики КПРФ как бы забыли марксистское понятие «основные классы». Лидер компартии говорил: «Между этими двумя социально-классовыми группами (т.е. между крупной буржуазией и босяками, люмпенами – В.Б.) располагается сегодня вся остальная часть общества, пребывающая в состоянии своеобразного расплава. Эта социальная  «магма» потихоньку остывает. Она очагами кристаллизуется в те или иные прослойки и группы. Однако процесс классообразования  идет медленно…В итоге социально-классовая почва в стране очень подвижна и неустойчива…» Эти идеи я подвергал критике еще в 1998 г. Зачем же понадобилась Зюганову эта архаика в 2004 г.? Вопрос тем более закономерен, что лидер КПРФ повторяет зады российских социологов, покинувших марксистские позиции. Они считали, что население России есть большой социальный резервуар, в  котором вырастает новая социальная структура. Отличия Зюганова от этих ученых таковы:

он преуменьшает  численность  социального месива и дает ему иное название (не базовый слой, не слой малообеспеченных, не промежуточная группа, не промежуточные россияне, а расплав);

он считает, что в результате кристаллизации расплава в стране появятся мощные протестные силы;  другие обществоведы чаще полагают, что в результате метаморфоз в социальном резервуаре сложится средний класс как фактор стабильности режима и капиталистической модернизации.

Но вернемся  к вопросу о том, для чего все это Зюганову понадобилось. Думаю, чтобы оправдаться перед партией за стратегический провал 2003 – 2004 гг. Так, он говорит: «Нам…выстраивать свою политическую работу, опираясь на этот расплав, трудно. Все слишком зыбко. Партия уже не раз ощущала это на себе. Не раз наши призывы, казалось бы, полностью  учитывающие  интересы тех или других больших групп избирателей, вдруг  зави-сали в воздухе, не находили адресата, проваливались будто в пустоту».

Поразительно, что (и как) этот казалось бы искушенный политик расписывался в своей беспомощности и упорствовал в своих ошибках.  Если партия на протяжении длительного срока не находит адресата своих лозунгов, то она должна признать, что лозунги негодны. Но у Зюганова своя логика. Лозунги хороши, но обстоятельства неблагоприятны и массы не созрели или стали некачественными. Он даже не заметил, как жалко проговорился. Ведь партия должна прежде всего выражать и защищать интересы не избирателей, а социальных групп, составляющих ее социальную основу. Но вместо этого ее руководство  занялось пересмотром основы марксистского учения о роли рабочего класса в смене капитализма социализмом. Лидер компартии отмечал:

«Мы довольно часто говорим о рабочем классе, о пролетариате, о трудящихся. Однако все эти социально-классовые категории носят исторический характер. Их интересы, психология и поведение в разные эпохи могут быть очень разными. Особенно, когда речь идет не просто о переходных периодах в жизни страны, а о трагическом зависании общества в неопределенности, как это произошло с Россией». В деликатной форме здесь сказано, что наде-жды на рабочий класс нет. И это верно: партия, которая с самого своего возникновения объективно не выражала и не защищала интересов рабочего класса, рассчитывать на его поддержку не может. Зюганов говорит, что КПРФ защищает интересы рабочих, но рабочие так не думают.

Помещая рабочий класс, крестьянство, интеллигенцию  в расплав, Зюганов демонстрировал неспособность к диалектическому анализу противоречий их бытия. Не грех бы кое у кого и поучиться. Так, социолог Ю.В. Арутюнян считает, что предлагаемая Т.И. Заславской модель социальной структуры российского общества «не исключает принятых классических систем общественных группировок – классовой, социально-профессиональной и социально-функциональной... «Слои»...говорят о возможности известного раз-мывания традиционных социальных границ, но не «отменяют» их. К примеру, рабочие остаются рабочими. В массе своей они представлены в «базовом» слое. Иначе говоря, признание «слоев» не нарушает, а лишь дополняет принятое понимание традиционной структуры общества, подчеркивая известную диффузию его границ как классовых и социально-профессиональных, так и социально-функциональных...» Иначе говоря, рабочий класс есть, но он  од-новременно находится в «базовом слое», эволюционирует, изменяются его границы, состав, функции. Это серьезный научный подход.

Однако Н.П.Морозовой такой подход чужд. Лишив понятия «рабочий класс» и «пролетариат» содержания, отказав рабочим России в праве называться пролетариатом и рабочим классом, она продолжает натужно перебирать эти понятия, надеясь таким образом привести свои теоретические заблуждения к пафосному концу. Второй причиной отсутствия в России рабочего класса (исчезнувшего еще в советское время!) объявляется политика современной власти. «Да, пролетариата нынче в России нет. Но могильщиком может стать и рабочий класс. Вот рабочий класс и уничтожается на корню…» Но рабочий класс исчез еще в советское время! То есть его существование приобретает загадочные формы, он то исчезает, то появляется и подвергается уничтожению или оживлению  в зависимости от воли автора. А что мы видим в действительности? В то время как некоторые марксисты утверждают, что рабочего класса нет, трудовых коллективов нет, буржуазия и ее институты не дремлют. Об этом свидетельствуют факты, описанные в корреспонденции «Престиж рабочих профессий поднимут рублём» (Интернет-ресурс. Режим доступа: Newsland. 1.12.2011).  Об этом говорило и то, что трудовые коллективы таких предприятий, как Магнитогорский комбинат, РЖД были включены в ОНФ В.Путина.

Не считаю, что Н.П.Морозова является прямым проводником буржуазной, антипролетарской идеологии. Скорее перед нами пример политической растерянности, которой страдают очень многие в левых кругах России. Чтобы связать концы с концами, она пытается выйти за рамки терминологической возни и ставит вопрос о неизбежности народного выступления против существующего режима. «Но что это будет, бунт или революция? А вот это уже во многом зависит от коммунистов. Сумеют ли они в ближайшее время создать новую, современную революционную теорию? Сумеют ли они на основе новой теории выработать стратегию и тактику революционной борьбы? Тогда - революция. Ну, а если коммунисты будут цепляться за устаревшие лозунги, тогда – бунт. И беспощадный, и бессмысленный. Тем не менее, многие коммунисты никак не могут стряхнуть с себя обаяния старых марксистских лозунгов А уж лозунги о пролетариате – это и вообще священная корова. Тронуть их – это-де измена марксизму».
 
Дальше следует-таки пафосная концовка со страшилками, но это уже совсем не интересно. Из многих вопросов, вызванных этой статьей, хочу задать один. Допустим, что гражданка Морозова права. Конференция коммунистических сечевиков написала новую теорию, выработала стратегию и тактику. Кто будет их осуществлять? Где ответ на этот вопрос? Да он даже не ставится! Но если он не ставится, то это еще не самый плохой вариант. Боюсь, однако, что ответ на этот вопрос протаскивается, потому что он ужасен. Уж не мечтает ли наша героиня, что социалистическую революцию совершат великодержавные шовинисты зюгановского посола?
Это только подозрение. Имеющее основания, но подозрение. Поэтому свой вопрос я снимаю. Все равно Н.П.Морозова на него не ответит: для того, чтобы дать такой ответ, надо стоять на классовых позициях, мыслить исторически. Кроме того, на него пытается ответить Г.А.Багатурия. 

                2. ФЕДОТ ДА НЕ ТОТ
Почти за полвека научно-педагогической работы я и помыслить не мог, что когда-нибудь выступлю с критикой Г.А. Багатурия, произведения которого нередко использовал в исследовательской и особенно преподавательской  деятельности. Однако и атеистам полезно помнить: человек предполагает, а бог располагает…

Речь пойдет о докладе Г.А.Багатурия "Что такое пролетариат XXI века?", который был озвучен на академическом теоретическом семинаре "Марксовские чтения" и опубликован "Экономической и философской газетой" (2011, № 40 - 41).

Доклад Г.А.Багатурия охватывает более широкий круг вопросов, чем это объявлено в его названии, но я остановлюсь только на основном. В начале автор напомнил: «одно из главных достижений Маркса заключается в том, что он, в отличие от своих многочисленных предшественников, увидел ту объективную силу, которая исторически вынуждена будет и способна будет осуществить революционные преобразования общества, то есть осуществить переход от классового буржуазного общества к будущему бесклассовому коммунистическому». Этой силой является пролетариат.

Остановившись далее на планах разработки праксиологии, он приходит к выводу, что общая логическая структура практики складывается из трех основных звеньев: субъект практики – это человек, люди; объект, на который воздействует этот субъект; и средства, которые субъект ставит между собой и объектом для того, чтобы преобразовать его в нужном направлении. Далее оратор произносит несколько загадочную фразу: «Одно из величайших дос-тижений Маркса заключается в том, что он увидел ту объективную силу, которая способна и исторически вынуждена будет осуществлять неизбежно предстоящее информационное преобразование общества». Озадачивает понятие информационное преобразование общества. Это объект, средство, цель преобразования, на которую направлена «объективная сила», или просто оговорка? Последующие положения допускают разное толкование: «Эту силу он (Маркс. – В.Б.) увидел в рабочем классе, в пролетариате, передовым отрядом которого, наиболее развитым, в 19 веке был промышленный индустриальный пролетариат. И с этой точки зрения схема выглядит так. Здесь есть субъект этого предстоящего революционного действа по преобразованию общества, объект, на который будет направлено это действие. А Маркс еще открыл то средство, которое надо и можно будет использовать, чтобы осуществить предстоящее преобразование. И с этой точки зрения мы можем обратиться и к той проблеме, которая представлена на обсуждение».
 
Как ни странно, но уровень этого обращения напоминает уровень, который «отморозила» Н.П.Морозова.  Берется определение рабочего класса из «Принципов коммунизма» Энгельса и объявляется, что таков пролетариат  XIX в. Однако мэтр есть мэтр. Во-первых, Г.А.Багатурия несколько изменяет дефиницию Энгельса в духе последующего развития марксизма. Во-вторых, он и не думает отрицать наличие пролетариата в XXI в. Но его вывод из сравнения пролетариата XIX и XXI вв. несколько настораживает. Он гово-рит: «пролетариат нашей эпохи сильно отличается от того пролетариата, на историческую роль которого обратили внимание основоположники нашей теории, и более того, эти отличия были обнаружены, прослежены и исследованы самими основоположниками. Сначала было определение, приведенное выше, а потом появился «Капитал» Маркса, в котором прозвучало определе-ние «совокупный рабочий»; в состав этого понятия Маркс включает не только тех, кто стоит у станков или обрабатывает землю, но и тех, кто стоит за их спинами, то есть инженеров и управляющих, которые тоже есть составные части пролетариата 19 века. Это «Капитал» Маркса».

Да, это «Капитал» Маркса, но странным образом прочитанный. Кстати, ни Н.П.Морозова, ни Г.А.Багатурия не делают ссылок. Это не только неудобно для читателей, но иной раз снижает уровень самоконтроля авторов. Посмотрим же, что в действительности писал Маркс:

«Пока процесс труда является чисто индивидуальным, один и тот же рабочий объединяет все те функции, которые впоследствии разделяются. При индивидуальном присвоении предметов природы для своих жизненных целей рабочий сам себя контролирует. Впоследствии его контролируют. Отдельный человек не может воздействовать на природу, не приводя в движение своих собственных мускулов под контролем своего собственного мозга. Как в самой природе голова и руки принадлежат одному и тому же организму, так и в процессе труда соединяются умственный и физический труд. Впоследствии они разъединяются и доходят до враждебной противоположности. Продукт превращается вообще из непосредственного продукта индивидуального производителя в общественный, в общий продукт совокупного рабочего, т.е. комбинированного рабочего персонала, члены которого ближе или дальше стоят от непосредственного воздействия на предмет труда. Поэтому уже самый кооперативный характер процесса труда неизбежно расширяет понятие производительного труда и его носителя, производительного рабочего. Теперь для того, чтобы трудиться производительно, нет необходимости непосредственно прикладывать свои руки, достаточно быть органом совокупного рабочего, выполнять одну из его подфункций. Данное выше перво-начальное определение производительного труда, выведенной из самой природы материального производства, всегда сохраняет свое значение в применении к совокупному рабочему, рассматриваемому как одно целое. Но оно не подходит более к каждому из его членов, взятому в отдельности» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 516 - 517).
            
Спрашивается, можно ли считать это положение Маркса развитием де-финиции пролетариата, данной Энгельсом в «Принципах коммунизма»? Ни в коем случае: у Энгельса дано определение класса, Маркс пишет о производительной силе. Далее, можно ли на основе данного положения Маркса из 1-го тома «Капитала» сделать вывод о том, что все относящиеся к совокупному рабочему входят в состав пролетариата? Ни в коем случае. Вопрос о том, кто в какие, особенно в основные, классы входит, решается  на основе анализа экономической и социальной структур общества, а в приведенной цитате из Капитала речь идет об области производительных сил. Совокупный рабочий есть персонал предприятия, в котором функциональные отношения превалируют над социально-классовыми. Однако воздействие вторых на первые, т.е. формы на содержание несомненно. Характерно следующее замечание Маркса: «В кооперативной фабрике труд по надзору утрачивает свой антагони-стический характер, так как управляющий оплачивается рабочими, а не является по отношению к ним представителем капитала…» ((Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч.1, с. 426). Отсюда вытекает, что совокупному рабочему на обычном капиталистическом предприятии отношениям между управляющими и рабочими присущ антагонизм. Объективный анализ данного явления предполагает учет как функциональных, так и социально-экономических аспектов. К сожалению, Г.А.Багатурия этого не учел.  От неточной трактовки понятия «совокупный рабочий» он форсировано переходит к неадекватной трактовке  обращения Энгельса к конгрессу студентов-социалистов, о чем шла речь в 1-й части статьи. Он пишет, что Энгельс «прямо называет в этом письме тот пролетариат, которым должен стать подрастающий молодой класс, "пролетариями умственного труда", который в союзе с пролетариями физического труда будет бороться за предстоящие преобразования.

Я вынужден привести основные мысли обращения Энгельса к конгрессу, потому что Г.А.Багатурия кое-что к ним добавил. В документе сказано:

«Пусть ваши усилия приведут к развитию среди студентов сознания того, что именно из их рядов должен выйти тот пролетариат умственного труда, который призван плечом к плечу и в одних рядах со своими братьями рабочими, занятыми физическим трудом, сыграть значительную роль в надвигающейся революции.

Буржуазным революциям прошлого от университетов требовались толь-ко адвокаты, как лучшее сырье, из которого формировались их политические деятели; для освобождения рабочего класса понадобятся, кроме того, врачи, инженеры, химики, агрономы и другие специалисты, ибо дело идет о том, чтобы овладеть управлением не только политической машиной, но и всем общественным производством, а тут уж нужны будут отнюдь не звонкие фразы, а солидные знания» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22). Как видно, подрастающего молодого класса пролетариев умственного труда у Энгельса нет, хотя Г.А.Багатурия говорит, что Энгельс прямо его называет.
 
Это место сочтено оратором удобным для того, чтобы покинуть данную сюжетную линию и перейти к другой, гласящей: мы находимся накануне эпохи экономики знаний, и в этой ситуации роль тех, кто работает прежде всего головой, а не мускулами или руками, существенно меняется. Далее весьма замысловато и не совсем в духе марксизма сказано, «что, вступая в эпоху, когда роли людей, занятых умственным трудом, меняются, вместе с тем меняется и вся классовая структура общества».

В качестве одного из главных ставится вопрос о том, что же собой представляет современный пролетариат? Следует такой ответ: «в составе этого пролетариата и те, кого Энгельс называл «интеллектуальный пролетариат», и те, кто в нашем переводе озвучивается как «пролетарий умственного труда». И подобно тому, как в 19 веке передовым отрядом тогдашнего пролетариата был промышленный, индустриальный пролетариат, с моей точки зрения, таким авангардом современного пролетариата является эта составная часть этого класса нашего времени». Прямо скажем, этот ответ нелеп как по форме, так и по содержанию. Так, не ясно, чем отличаются «интеллектуальный пролетариат» и «пролетарий умственного труда». Совершенно бездоказательно отставляется от авангардной роли промышленный пролетариат и, едва ли случайно в косноязычной форме, объявляется «таким авангардом современного пролетариата…эта составная часть этого класса нашего времени». 

А ведь в сущности речь идет об интеллигенции. Почему же Г.А.Багатурия не упоминает этого понятия, столь традиционного для России? Да потому, что марксистская концепция интеллигенции наиболее полно разработана Лениным; между тем, оратор – марксовед, но не лениновед. То, что проповедует Г.А.Багатурия, полностью противоречит ленинским взглядам на рабочий класс, интеллигенцию, отношения между ними, победоносной практике руководимых Лениным большевиков. Нельзя не подчеркнуть, что ле-нинские взгляды на интеллигенцию являются продолжением и развитием позиции Энгельса, которую  Г.А.Багатурия замалчивает и своей трактовкой обращения к конгрессу студентов-социалистов полностью искажает. Читатель сможет в этом убедиться, ознакомившись, в частности, с письмами Энгельса О. Бенигку (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 380 – 381) и А. Бебелю (там же, т. 38, с.163 и 184 – 185).

Рассматриваемая попытка опрокинуть учение марксизма о роли рабочего класса в борьбе против капитализма отнюдь не первая и далеко не самая серьезная. В теоретическом отношении она слабее атаки Г.Х.Попова, которая была предпринята в 2000 г. Он опубликовал в Независимой газете (на мой взгляд, мнимое) политическое завещание Плеханова (НГ, 1 марта). В нем, в частности, утверждалось, что рабочий класс перестанет быть гегемоном, что эта роль должна перейти к классу интеллигенции. Основной, якобы марксистский аргумент: в век пара гегемоном был рабочий класс, в век электричества станет интеллигенция. В действительности то был не марксистский ход мысли, а чистейший технологический детерминизм. Чтобы технологические изменения вызвали смену класса-гегемона, должны произойти крупные эко-номические и (или) политические изменения.

Главный вывод, извлеченный Г.Х.Поповым из т.н. завещания – превращение  интеллигенции в ведущий класс общества – был, тем не менее, гораздо теснее связан с развитием производительных сил, чем вывод Г.А.Багатурия. Не случайно им предприняты попытки компенсировать этот недостаток. Первая попытка состоит в том, что перед экономистами ставится такая проблема: «...квалифицированный труд тех, кто работает не руками, а головой, создает большую стоимость и, соответственно, большую прибавочную стоимость, это создает предпосылку и соблазн к более интенсивной эксплуатации этой части современного пролетариата. Потому что у того, кто работает лопатой, копает землю, слишком много не уворуешь. А из тех, которые теперь создают основное богатство, можно при той же норме эксплуатации выжимать гораздо больший прибавочный продукт и прибавочную стои-мость. Это надо проверить».

Я не экономист и проверять данную гипотезу не могу. Но хочу высказать по ее поводу некоторые философские соображения. На мой взгляд, проблема, поставленная Г.А.Багатурия, упирается в анализ производительных сил общества. Производительные силы, в конечном счете определяющие отношение  общества к природе и его жизнедеятельность, материальны. Их взаимодействующими несущими элементами являются средства производства, прежде всего средства труда, и люди. Субъективные явления – наука, знания, опыт и т.д. – входят в производительные силы через несущие элементы. Очевидно, что в процессе функционирования производительных сил задействованы в разных пропорциях как физический, так и умственный труд.  На протяжении тысячелетий преобладал первый, но ныне быстрыми темпами приоритет переходит от первого ко второму. Однако их соотношению, на первый взгляд весьма изменчивому, в действительности присуща и некоторая порция константности, обусловленной как природными, так и социально-экономическими рамками. Умственный труд ограничен релятивностью познания, необходимостью материализации своих результатов, принадлежностью его субъектов к определенным  социальным группам. Физический труд ограничен меньшей потребностью в знаниях, менее творческим характером, нацеленностью на решение прежде всего прагматичных задач, принадлежностью его субъектов к другим социальным группам.

Перед нами единство противоположностей. При капитализме и на на-чальных этапах социализма умственный и физический (ручной и при машинах) труд не могут существовать один без другого в весьма широких масштабах, не взаимодействуя, не переходя друг в друга, оставаясь при этом сами собой. Г.А.Багатурия отвлекается от этой взаимосвязи, что недопустимо. Тем не менее, сама поставленная им задача содержательна. Материализация результатов умственного труда возможна по двум основным направлениям: в процессе совершенствования средств производства, прежде всего орудий труда, и в процессе совершенствования как физического, так и умственного труда (см. об этом Беленький В.Х., Данилова Э.В., Лунев В.В.Социальная структура современного российского общества. Красноярск. 2006, с. 160 - 161). Совершенно ошибочно представление, что физический труд в современных условиях хиреет. Его производительность в прошлом столетии выросла более чем в 50 раз, а численность рабочего класса в мире возрастает.

Из сказанного следует, что эксплуатация физического и умственного труда в буржуазном обществе неразрывно связаны, взаимозависимы, но конкретное представление об их соотношении, а также  развитии могут дать  лишь специальные исследования. Однако можно с уверенностью предвидеть, что последние обнаружат не тенденцию замены традиционного (хотя и сильно изменившегося) пролетариата интеллектуальным, а необходимость их сплочения, союза, что предвидел, к примеру, еще М.Фуко.

Далее Г.А.Багатурия в поисках доказательств к центральному тезису своего доклада превосходит сам себя как марксовед: если в первой части сво-его выступления он поклоняется «Капиталу», то во второй части заявляет:     « У нас нет времени, чтобы привести всю необходимую аргументацию, я скажу, где вы по желанию сможете найти ее и посмотреть, но я пришел к выводу, что в соответствующем месте 1-й главы 1-го тома «Капитала» у Маркса присутствует определенная логическая некорректность. Он фактически не доказал трудовую теорию стоимости. И задача заключается в том, чтобы создать новую, обобщенную, современную теорию стоимости, которая будет учитывать не только живой труд как фактор создания стоимости, но и всю совокупность других факторов».

Некоторые пояснения. Г.А.Багатурия ставит под сомнение одну из центральных идей экономической концепции Маркса, который неустанно доказывал и повторял: «Умножение стоимости означает не что иное, как умножение овеществленного труда; однако овеществленный труд  может быть сохранен и умножен только через посредство живого труда…»(Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 47, с. 33). Обещанные сведения о том, где можно найти необходимую аргументацию, к тексту не приложены и никакие факторы, не уч-тенные Марксом, не названы. То есть приведенные соображения выглядят совершенно голословными. Кстати говоря, особенностью выступления Г.А.Багатурия является то, что в нем много лишнего, к делу не относящегося, хотя и умного, – и в то же время подчеркивается  дефицит времени, в связи с чем обходится самое важное. Это не имеет стратегического значения, но придает изложению сходство с импровизацией.

Итак, ставится задача: «Трудовая теория стоимости должна быть обобщена, и должна быть разработана более универсальная теория стоимости». В качестве обоснования необходимости этого наворочено много чего. Главный же аргумент – «возможность поверить на слово такому гениальному человеку, каким был Фридрих Энгельс. Я приготовил целую страницу, которую хотелось бы вам зачитать, но я экономлю время, и скажу, что это рабочие на-броски к «Критике политической экономии», работе 1844 года, когда Энгельсу было 24 года, которую Маркс потом называл гениальной! Пересказываю суть в двух словах». Энгельс говорит, что капиталисты присваивали и присваивают без оплаты достижения науки, изобретения и так далее, и это рассуждение он завершает таким впечатляющим примером: за одни только 50 лет одни только открытия Уайта дали человечеству больше, чем человечество за всю свою историю потратило на науку». 

Непросто понять пересказ Г.А.Багатурия, но с работой Энгельса «Наброски к критике политической экономии» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1) он обращается не очень корректно. (О значении этой работы см. Меринг Ф. Карл Маркс. История его жизни. М. 1957, с. 122 – 123; Лапин Н.И. Молодой Маркс, изд. 2-е.   М., 1976, с. 260 – 263). У него  получилось, что гениаль-ность статьи выражается в почерпнутых им, оратором, идеях молодого Энгельса. Но это далеко не так. А главное, сами идеи почерпнуты не совсем полно. Они сводятся к тому, что капиталисты присваивали и присваивают без оплаты достижения науки, изобретения и так далее, и это рассуждение он завершает таким впечатляющим примером: за одни только 50 лет одни только открытия Уайта дали человечеству больше, чем человечество за всю свою историю потратило на науку. Далее следуют невнятные рассуждения о том, что в посткапиталистической формации так быть  не должно. Главное в этих рассуждениях сведено к следующему: «если вы пытаетесь создавать новое общество и управлять планомерно и в масштабе всего общества, тогда этого недостаточно, тогда вы должны создать некую фундаментальную теорию, которая позволяла бы определять, как следует оценивать труд того или иного трудящегося, каковы тут соотношения, пропорции, критерии. Эту проблему надо решить, без решения этой проблемы всё останется в том состоянии, как сейчас. И нет никаких оснований не доверять тому, что Энгельс написал еще в 1844 году. И можно было бы привести бесчисленное множество доказательств из новейшей истории о том, что, действительно, те великие открытия, которые делаются в науке, должным образом не оплачиваются».

Г.А.Багатурия ставит на подиум то, что сам Энгельс впоследствии пересмотрел, и не упоминает о том, что выдвигалось Энгельсом на первый план. Да, в набросках говорилось о безразличии буржуазного экономиста  к тому, что  наряду с физическим элементом простого труда,  имеется духовный элемент изобретательности, мысли. «Какое дело экономисту до духа изобретательности? Разве все изобретения не достались ему без его участия? Разве хоть одно из них стоило ему чего-нибудь? К чему же в таком случае ему беспокоиться о них при исчислении своих издержек производства? Для него условиями богатства являются земля, капитал и труд, и больше ему ничего не надо. Ему нет дела до науки. Хотя наука и преподнесла ему подарки через Бертолле, Дэви, Либиха, Уатта, Картрайта и т. д., подарки, поднявшие его самого и его производство на невиданную высоту, — что ему дo этого? Таких вещей он не может учитывать, успехи науки выходят за пределы его подсчётов. Но при разумном строе, стоящем выше дробления интересов, как оно имеет место у экономистов, духовный элемент, конечно, будет принадлежать к числу элементов производства и найдёт своё место среди издержек производства и в политической экономии. И тут, конечно, мы с чув-ством удовлетворения узнаём, что работа в области науки окупается также и материально, узнаём, что только один такой плод науки, как паровая машина Джемса Уатта, принёс миру за первые пятьдесят лет своего существования больше, чем мир с самого начала затратил на развитие науки».

Г.А.Багатурия, которому важно подчеркнуть эксплуатацию ученых и изобретателей капиталом, делает на этом ударение. Но как же жили означенные неоплачиваемые гении? Маркс относил их к средним классам, «…которые во все возрастающем объеме кормятся большей частью непосредственно за счет дохода, ложатся тяжким бременем на рабочих, составляющих основу общества…» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. 2, с. 636). Энгельс же в набросках очень большое внимание уделяет тому, чего Г.А.Багатурия вообще не касается, – успехам науки, которые при капитализме превращаются из средства освобождения человечества в средство все большего порабощения рабочего класса. Видимо, оратор считает, что эти проблемы уже решены, поэтому призывает экономистов глубоко изучить вопрос о том, как обеспечить людям умственного труда справедливейшее воз-награждение. Это немаловажно, однако мне  представляется, что гораздо большее значение имеет проблема использования результатов умственного труда, их связи с результатами физического труда, повышения плодотворности всех видов человеческого труда.

Но особенно показательны призывы  Г.А. Багатурия «создать некую фундаментальную теорию, которая позволяла бы определять, как следует оценивать труд того или иного трудящегося, каковы тут соотношения, пропорции, критерии. Эту проблему надо решить, без решения этой проблемы всё останется в том состоянии, как сейчас». И это подтверждается авторитетом Энгельса. А Энгельс, исправляя в конце 70-х гг. XIX в.  неточность набросков 1844 г., писал: "Как же в целом разрешается важный вопрос о более высокой оплате сложного труда? В обществе частных производителей расхо-ды по обучению работника покрываются частными лицами или их семьями; поэтому частным лицам  и достается в первую очередь более высокая цена обученной рабочей силы: искусный раб продается по более высокой цене, искусный наемный рабочий получает более высокую заработную плату.  В обществе, организованном социалистически, эти расходы несет общество, поэтому ему принадлежат и плоды, т.е. большие стоимости, созданные сложным трудом. Сам работник не вправе претендовать на добавочную оплату…" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 207). [Эти слова помогают обнаружить некую, не обязательно организованную, связь между взглядами некоторых марксистов и т.н. новых коммунистов, ведомых В.С.Петрухиным и  А.В.Чижиковым (см. о них: Беленький В.Х. О мелкобуржуазной сущности теории «новых коммунистов». Интернет-ресурс. Режим доступа: vhbelenkii.ru)].

Доклад завершается невнятно сформулированным выводом, не отвечаю-щим на вопрос, вынесенный в его название: «…если раньше в виде средства преобразования Маркс и Энгельс видели рабочий класс образца XIX века, то сегодня на этом месте должен оказаться современный рабочий класс в упомянутом выше составе». То, что рабочий класс назван здесь средством, это, видимо, оговорка Г.А.Багатурия, но оговорка символичная. Превращение без всяких оговорок пролетариев умственного труда в рабочий класс выглядит более чем странно. Интеллигенция – большая общественная сила, но социально раскрыть себя она может, лишь «прислоняясь» к одному из двух основных классов буржуазного общества. Что же касается основной идеи доклада, согласно которой ведущим элементом пролетариата и ведущей силой перехода от капитализма к социализму становятся пролетарии умственного труда, то она практически ничем не подтверждена и теоретически никак не доказана.

                3.И КАКОВЫ ЖЕ  ИТОГИ?
Мы рассмотрели две точки зрения на пролетариат. Одна точка зрения – пролетариата нет. Другая точка зрения – пролетариат есть, но не такой, как в XIХ в. Спрашивается, что общего между воззрениями Н.П.Морозовой и Г.А.Багатурия? Неадекватное отношение к рабочему классу. Написав это, я чувствую, что открываю целую серию вопросов:
-в чем состоит неадекватность;
-означает ли она, что отношение двух авторов к рабочему классу тож-дественно;
-о каком рабочем классе идет речь;
-каковы его основные характеристики;
-как соотносятся рабочий класс и пролетариат и т.д.

Ответить на все эти вопросы в данной статье невозможно: она превратится в брошюру. Поэтому очень кратко остановлюсь лишь на некоторых. Речь идет о традиционном рабочем классе, лишенном средств производства и занятом преимущественно физическим  (ручным и при машинах) трудом. Неадекватность отношения к нему я усматриваю в том, что оба автора, пусть в разной степени и форме, отрицают или преуменьшают его роль в борьбе за отстаивание своих интересов и за переход от капитализма к социализму в современных условиях.
 
То, что мной написано, вызовет немало возражений и обвинений. И прежде всего скажут, что как можно относиться к рабочему классу, если рабочее движение почти сошло на нет? На мой взгляд, это неверно. Нельзя судить о рабочем движении, упуская из виду его интернациональный характер. Это единый процесс, причем его единство имеет как объективные, социально-экономические и конъюнктурные, так и субъективные, идеологические и организационные, основы.  Маркс и Энгельс исходили именно из интернациональной природы рабочего движения, но не смогли, и это естественно, представить все многообразие форм интернациональности. Ленин в этом отношении сделал гигантский шаг вперед, хотя жизнь и после него ставила и ставит вопросы, до сих пор не решенные. Мне кажется, что в подходе к ним важно исходить из волнообразности рабочего движения, которое вследствие неравномерного развития частей и элементов земной цивилизации как бы избирательно перемещается из одной страны в другую, из одной зоны в другую. Между тем, нередко смену арен активности рабочего класса связывают лишь с характеристиками его национальных отрядов. К тому же на состояние международного рабочего движения  отрицательно воздействует кризис его авангарда, недостаточный уровень организованности. Здесь много нерешенных задач.

Ссылаются на то, что и численность рабочего класса в  постиндустриальном обществе непрерывно падает. Об этом речь уже шла, и я ограничусь следующим сравнением двух высказываний одного и того же автора, В.Л.Иноземцева, научного руководителя Центра исследований постиндустриального общества. В 2000 г. он рисовал перспективы развития общества следующим образом: появляется новый класс интеллектуалов. который опирается на знания. Необыкновенно успешен, становится  высшим классом. У него и богатство, и власть. Потому что образован, как никто. Ему знания доступны, другим малодоступны, третьим и вовсе недоступны. Класс интеллектуалов вполне самодостаточен и так быстро богатеет, что материальные мотивы его уже не интересуют. Зарабатывает попутно. Традиционные классы исчезают, средний класс тоже тает. Масса населения превращается в социальный балласт. Но в 2011 г. он же писал:  «…резкое расширение круга по-требителей качественных индустриальных товаров сделало доминирование промышленно развитых стран предопределенным. Однако сегодня такие страны расположены уже не в Европе, как в XIX столетии, а в Азии и Латинской Америке. Именно сюда смещается мотор глобального роста, и этого нельзя не замечать. Следует понимать, что даже если мы (т.е. Россия. – В.Б.) обеспечим такую же долю  в экспорте патентов и технологий, какой добились  США, мы не компенсируем экспортную выручку даже одной крупной российской нефтяной компании. И нужно помнить, что в Америке и сейчас крупнейшим экспортером остается не Microsoft  и не Google,.а  Boeing. «Новая индустриализация» – вот что вывело Азию из нищеты, и только она способна радикально изменить облик современной России». Надеюсь, что некоторые марксисты в связи с этим вспомнят, что индустрии без фабрично-заводских рабочих, пусть и новой формации, не бывает.

Мы уже сталкивались с проблемой соотношения рабочего класса и пролетариата. Если взять их как социальные общности, то пролетариат более широкое понятие, чем рабочий класс. Например, марксистские теоретики М.Хардт и А. Негри, рассматривая анализируемую ими общность, «множество», характеризуют последнее как пролетариат и включают в него рабочий класс, отрицая, впрочем, его авангардную роль. В британской социологии различают рабочих ручного труда и членов пролетариата, т.е. всех тех, кто является лицами наемного труда, не обладающими, не управляющими средствами производства. Важно понимать, что пока рабочий класс и его ядро, промышленные рабочие, существуют, они будут иметь политические преимущества перед другими слоями населения, противостоящими капитализму. Объясняется это, прежде всего, тем, что при прочих равных условиях рабочий класс  объективно более концентрирован и организован, нежели другие социальные группы и слои населения, Однако эти преимущества реализуются не автоматически и уже поэтому чрезвычайно важен союз рабочего класса и интеллигенции.

Особенностью современного российского пролетариата и всех трудящихся нашей страны является то, что они унаследовали от советского социализма такую форму существования рабочего класса, крестьянства, интеллигенции, служащих, как трудовые коллективы.  Это открывало широкие возможности укрепления единства рабочего класса и интеллигенции, солидарности, развертывания активности всех трудящихся в борьбе за свои права и против российского неокапитализма. Но эти возможности не были использованы, и вина за это целиком лежит на коммунистических организациях России, прежде всего – на КПРФ.
 
Случайно ли, что в статье Н.П.Морозовой, посвященной в основном российскому рабочему классу, трудовые коллективы даже не упоминаются? Нет, не случайно. Вообще складывается мнение, что сознательно или неосознанно (в конце концов, это имеет этическое, но не политическое значение) оба автора пытаются как-то обосновать никуда не годную стратегию российских компартий, особенно КПРФ. Стратегия эта такова, что между партией и рабочим классом образовалась и расширяется пропасть. Н.П.Морозова пыта-ется эту пропасть теоретически устранить, отрицая наличие рабочего класса. Г.А.Багатурия действует иначе, хотя получает схожий результат. Вопрошая, что такое пролетариат XXI века, выстраивая в XIX веке два пролетариата – физического и умственного труда, пытаясь синтезировать их в совокупном рабочем, он заканчивает тем, что ставит на место рабочего класса что-то вроде смеси рабочих с носителями знаний, – смеси, которую Зюганов на Х съезде КПРФ назвал новым рабочим классом. Для  Г.А.Багатурия же это  – просто рабочий класс  «в упомянутом выше составе», т.е. с отодвинутым на вторые роли подлинным рабочим классом. Это - теоретическая индульгенция партиям, которые проводят безадресную социальную политику.