И ведь всё проходит, всё сменяется, конечно... И вязкая апатия нехотя, уступала
легкой надежде. И тогда хотелось солнца, мурашек. Хотелось гулять и хотелось говорить.
Хотелось говорить, глядя в глаза, хотелось смотреть в глаза. И слушать, и вслушиваться
хотелось. Вздрагивать и любоваться. "Такая усталость..."
Лика моталась по кругу. Дом - работа. Моталась и таяла, таяла и не замечала себя.
"Такая усталость..." Моталась... "Заедала" больное, "рисовала" лицо. А ночью писала в
тетрадке о прожитом дне, писала донесение неведомо кому... И этот "неведомо кто"
захаживал, почитывал, наверное, потому ставало сил проснуться, упереться в зеркало и -
"Здрасте!"
"Оставь ты это свое, "здрасте"! Анжелика, ведь одна "морда лица"! "ВЕЛОСПОРТ-ШОССЕ"
в топике! Да на черта тебе эти "максики"! Да накроши капустки, да приправь зажарочкой!
Да хороший шмат мяска! И пусть они будут здоровы, а у тебя за ушами не чешется!..."
"Уж хоть бы ты ушел совсем...", но "максик" "уходил", забывался не скоро... Сквозил
в безделушках, сколах, царапинах, тенью у косяка, теплом по пояснице... И Лика следовала
мыслям... Вот, казалось, его рука, и поцелуй невзначай... "Нет, хватит! Гулять!..."
Короток отпуск и так велик, но время драгоценно истекало. "И ведь это время на "нас",
ведь мы могли бы..." Нет, истекало драгоценно, в никуда... И так же трудно, неуклюже,
извиняясь обретала Лика себя, обретала ту "себя", что не рассыпалась без Макса, ту,
которая лишь позволяла забываясь, но не теряла, не терялась... Обретала себя, выбиралась
из вязкости дома-работы, жизни-дневника, и может опять увязала... "Гулять!..."
Неожиданный "друг", тот, что как друг, тот, что руку тянул, и за руку тянул - он не
отступал, не уступал, и Лика - поддавалась его чарам, его напору. Совсем не хотела, а -
поддавалась...
"Мы идем гулять большой магазин, да, моя Лика?!" - приговаривал Фил, и так смешно,
так мило говорил это... И с ним хотелось смеяться... С ним - хотелось! И вот смеялась,
подначивала и хохотала Лика, глядя как Фил восторженно хватает разные туфли с полок, как
бережно разглядывает белье, разглядывает и подмигивает... С ним Лике хотелось забыться,
отпустить и забыть все то, что уже как непомерное сокровище давило. Любимая, дорогая
потеря... "Лублю-лублю!..." -отвечала взглядам, дразнилась Лика, выбирала, примеряла, и
покупала что хотела. Себе и ему. И опять крутилась, примеряла, откладывала что-то. Себе
и ему... А Фил - платил, и ему нравилось что все вот так. И, конечно, он был
прагматичен, и влюблен тоже... И ничего не путалось у него... Только, может, еще больше
лучился, сиял...
"Заграница" подменяла Фила. Там, где у него покоился долг, долг с большой буквы,
вдруг прорастала свобода, словно совершал побег из заточения... И вот уже существовали и
долг, и свобода... Там, где у Фила высился глыбой контракт, вдруг обнаруживались
чувства! И из них слагалась любовь! Неправильная, нечестная, не равная, вопреки всему.
Любовь! И вот уже мирно уживались в нем и контракт, и любовь... И Фил покорно разрывался
между мирами, собой тем и собой этим... И все же -"Лика - моя девочка?!", и как вол
упирался Фил, желая непосильного и не возможного. И всё получал с лихвой... Почти всё...
"Я... словно - весь день у нас секс! Словно весь день наедине!..." - шепнул Фил
благодарно и одобрительно кивнув выбору Лики. Рассеянно глянул на часы - и гримаса
улыбки, и неловкая озабоченность. За разглядыванием "тряпок" время пролетело, вышло, и
нужно было Филу бежать за дочкой, забирать её из школы. И жизнь никак не остановить...
Целовал, бежал, и оглядывался... И что там было в его взгляде?... А ведь еще немного...
И Лика видела перспективы, видела как они разбросав пакеты по комнате дурачатся, и
"дымятся" от возрастающего напряжения... И Фил в гримме, как паршивая подружка с яркими,
алыми губами... Или что еще... Да что угодно!... И чувство падения, замедленного, как в
кино, провала... И не важно... "Пусть!..." - думала Лика.
Шла по улице с пакетами в руках, шла и улыбалась. "Не о таком мечтала в детстве я!
Падение!" - шептала и улыбалась... И пакеты эти в руках вроде как и ни к чему. "Да не в
тряпках дело..!" И хотелось еще - и тепла, и любви, и открытого счета, и тряпок, и что
бы много времени свободного, и что бы весна, и молодое упругое тело обласканное взглядом
любящего человека... И что бы дети были... Своего "угла" хотелось...
"Мы идеалисты! Оба - идеалисты! Идеалисты-калеки, ущербные люди, и как все
идеалисты игнорируем очевидные вещи, вот ведь и недостижимость идеала..." Качели
настроения качнулись - и снова улыбка, детская улыбка на губах Лики. "Недостижимость..."
- по инерции. И снова улыбка - за то, что не было тяжело, за то, что не было
беспросветно, за то, что все так ясно и прямо, - за все неудавшиеся попытки быть. За то,
что не нужна как воздух тем, кого способна полюбить... Так шла и вспоминала то счастье с
привкусом предчувствия, и это, что бабочкой вспорхнуло, и бьется, бьется в стекло "я". И
еще подумалось: "А ведь он в сущности почти старик... " Мелькнула мысль... Мелькнула -
отлетела... И снова тепло, и улыбка непослушная...
Стояла в чулках перед зеркалом, слушала музыку, "их с Максом музыку, и смотрела
прямо. Всматривалась в это отчасти незнакомое, новое, свое лицо Лика. Всматривалась и,
подобно бабочке, легкая вспархивала, перелетала с цветка на цветок душой в садах своего
счастья... Всматривалась и ждала... Улыбалась...
А потом позвонил Фил - задыхаясь от счастья, путая слова говорил о будущем, "их"
будущем, надеялся-приказывал-просил о встрече, о планах, о детях... И юбки, чулки парили
по комнате, в лучах солнца, и Лика замерла в развороте... бабочкой... А эта музыка, "их"
с Максом музыка, рефреном... "Выключить..." - и не выключала...
А потом позвонил Макс.