Он еле слышно прошептал.
Но, не повезло - рядом оказался дурак.
И ничего, кабы добрый дурак – всё бы обошлось.
Или если б рядом оказался умный, не важно, добрый или злой, тоже всё бы обошлось.
Но, рядом оказался злой дурак.
Громким, четким голосом дурак скомандовал: «Ату его!»
И христиане взяли в руки палки.
А мусульмане взяли в руки камни.
Иудеи сощурили глаза.
А буддисты закачались сильнее.
В руках атеистов сверкнули лезвия.
И только брат-художник размешивал в баночке краску.
Но он, трясясь от страха, опять повторил шёпотом.
Он просто не мог предать свою мысль.
И православные побили его палками.
А мусульмане забили его камнями.
Иудеи раздавили его презрением.
А буддисты закачались резвее.
Атеисты искромсали его логикой.
И только брат-художник, не поднимая глаз, размешивал в баночке свою краску.
А он разбитым ртом упрямо прохрипел:
«Распятие - русское «Т»»
Когда толпа разбрелась замаливать грехи и пить водку, к кровавому, грязному месиву, в своем заляпанном краской тельнике и бархатной шляпе со страусиным пером, приблизился брат-художник: «Ну что ж ты, дружище, про распятие в виде русской «Т» - это бородатый анекдот, не знал?»
Он задумчиво прищурил глаз, макнул кисть в баночку и, мощно и решительно нанес удар. Голубенькое на красном – прелестно.
Никто его не понял. А он просто хотел сказать свою, пусть несуразную, пусть нелепую, пусть глупую, но свою мысль.
Просто хотел прошептать.