Всем лжеучителям и «бледным гуру»
С пожеланием одуматься.
Пока еще не поздно.
В недоступном для любопытных туристов высокогорном районе в отдаленной пещере располагалось комфортабельное помещение с панорамным экраном, окруженным по периферии экранчиками поменьше. В зале находились трое.
Один, высокий благообразный старец с окладистой бородой, в сияющем хитоне с золотым свечением над головой, восседал в уютном кресле на возвышении посреди комнаты.
Второй, помоложе, блондин в белом хитоне с голубой оторочкой, свечение имел серебристого цвета. Он сидел за клавиатурой и увлеченно наблюдал за чем-то, происходящим на двух малых экранах.
Третий, высокий брюнет с пышной шевелюрой, удачно маскирующей изящные рожки, с ришельевской бородкой и тонкими чертами лица, одет был в черный хитон с красной отделкой. Он нетерпеливо притопывал копытом с аккуратным педикюром и пощелкивал длинным хвостом с не менее аккуратно подстриженной пышной кисточкой на кончике оного.
На экране расходились, а точнее, разлетались в разные стороны две точки – вертолеты, увозящие остатки двух потрепанных снежным бураном горных экспедиций. Правда, по одному человеку из каждой группы осталось. Два пилигрима пытались из последних сил осуществить золотую мечту своей жизни – дойти до загадочной горной страны восточных мудрецов, куда попасть хотели многие, но проходили только считанные единицы. Оба чувствовали – искомое место близко, но не знали, что знаменитый мост «тоньше волоса», по которому мог пройти лишь сильнее всех уверовавший человек, находился сразу же за невысокой и не очень крутой горой. Последнюю горку усердно штурмовали оба, совершенно не догадываясь о присутствии друг друга. Более того, они бы сильно удивились и отнюдь не обрадовались, встретив один другого где бы то ни было, а тем более здесь, в святом месте.
Но оказаться одновременно именно здесь и именно сейчас им было суждено. А вот дойти до намеченной цели мог только один. И далеко не физическая подготовка играла главную роль. Один из них, по условиям заключенного наблюдателями пари, допускался к источнику мудрости, а на второго претендовал черный красавец, по своей должности повелевающий всеми силами тьмы.
Множество крылатых и хвостатых сущностей теснилось в дверях, с интересом наблюдая за развязкой пари, заключенного задолго до начала экспедиций. Делались ставки. Напряжение нарастало…
Обладатели воспаленной фантазии могут смело дорисовать картинку ангельски-бесовского тотализатора и поиметь с этого мощный кайф, но мы не будем отвлекаться на детсадовские развлечения.
Итак, на экранах медленно, но упрямо продвигались вперед два горновосходителя.
Справа поднималась женщина в возрасте немного за сорок. Надо сказать, что горный туризм явно не способствовал хорошему самочувствию. Ее лицо было серо-фиолетового оттенка, дыхание клокотало словно через воду, на губах появилась розовая пена. Кашель практически не прекращался, но она упрямо, хоть и очень медленно, шатаясь, приближалась к вершине. Обычно в подобном состоянии люди живут недолго, но она шла…
Слева двигалась особь мужского пола с кудрявой шевелюрой бежево-мышиного цвета, высокими скулами и маленькими колючими глазками. Тонкие – в ниточку – губы над треугольной челюстью тоже быстро синели. Он был, мягко говоря, не первой, а при ближайшем рассмотрении - и не второй молодости – такой себе кавалер крепко за шестьдесят. Подобные походы тяжелы даже для профессионалов, коими, кстати, наши герои не являлись, но он упрямо продолжал передвигать ноги на пути к вершине…
- Ну ладно вам, святые. Хватит мучить людишек, - произнес чёрный, - до вершины им осталось по сорок шагов, включайте систему анабиоза. Пора считать грехи и заслуги… Старец кивнул, оператор в белом хитоне нажал на кнопку.
Медленно осела на снег женщина, закрыла глаза и блаженно вытянулась на мягкой белой поверхности – ей так мало приходилось отдыхать в этой жизни…
Как подрубленный, упал навзничь мужчина, колючие шильца глаз пронзили ослепительно голубой, без единого облачка, небосклон. Путники неподвижно располагались между землей и небом, не дойдя всего сорок шагов до последней вершины, так и не поняв, что встать им больше не удастся.
- Досье, - глубоким басом произнес старец.
- Чьё в первую очередь? – спросил блондин.
- Святого, святого, - зачастил брюнет, - а мне пожалуйте грешницу!
- Не спеши, Люцифер, - поморщился старец, - и кто это дал тебе такое имя – «Светоносный»?
- Да Вы, босс, и дали, - сладко проворковал брюнет. Черти в дверях ехидно захихикали.
На экране затрепетала крылатая фигурка с завязанными глазами и чашечками весов в руке.
- Итак, Нептицын Роберт. Гуру некой духовной общины, - начал зачитывать блондин, - в юности увлекался девицами, скандалами и обильными возлияниями, но потом образумился. Из диссидента превратился в ревностного христианина. (На большом экране Нептицын в скромном наряде и с благостным выражением лица прислуживает полнотелому батюшке с удивительно чистым лицом и взором мудрого ребенка). Ученик ныне пребывающего с нами святого отца. Впоследствии увлекся духовными теориями и практиками и создал небольшую общину, а также постоянно действующие эзотерические курсы.
- Достойная биография. Давай дальше.
- Называемая коллегой грешницей, имя…
- Не обязательно, дальше.
- По профессии лекарь из семьи лекарей в нескольких поколениях.
- У них это сейчас называется врач, - снова встрял брюнет.
- Хороший лекарь?
- Хороший.
- Так в чем же грех? Занятие достойное и Мне угодное.
- В последнее время сильно не любит свою профессию.
- Изображение.
На экране появился маленький, с обшарпанной мебелью, слабо освещенный и явно годами не отапливаемый кабинет. За столом в сапогах, шапке и пальто, из-под которого выглядывал накрахмаленный белый халат, сидела грешница и измеряла давление пациентке. За дверью шумно ссорились еще человек двадцать.
- Не волнуйтесь, граждане, всех приму! – прокричала грешница, пуская пар изо рта.
- У вас через двадцать минут рабочий день заканчивается, а больные все подходят и подходят!
- Куда вас денешь…
Следующая картинка – кабинет главного врача с приятной обстановкой и дорогими шторами. Сидящий за огромным столом маленький толстый человечек с красным лицом говорит по телефону секретарше сиплым голосом:
- Быстро ко мне в кабинет всех врачишек. И пусть захватят свои безграмотно написанные истории болезни, я их почитаю. Еще зарплату хотят получать!
Следующий кадр – грешница швыряет на пол солидную стопку пухлых историй болезни и яростно топчется по ним ногами. Губы шевелятся, но звук предусмотрительно отключен.
- Злая, - как бы про себя удовлетворенно констатировал брюнет.
- Дальше.
На следующем кадре грешница напористо доказывает начмеду:
- У меня женщина умирает от дизентерии!
- Ну и что?
- Дайте хотя бы антибиотики!
- В санатории нет денег, лечите солевым раствором.
- Какой еще к черту раствор? Вы что, не могли нас отозвать на работу пораньше? Мало того, что врачей держите по полгода «за свой счет», так еще и заразу развели!
- С санэпидстанцией все улажено.
- Но человек умирает!
- Ну и что?
Снова на время отключается звук. Грешница что-то кричит в тупое самодовольное лицо начмеда, стуча кулаками по столу. Слышны последние слова:
- Это медучреждение или бардак?!
- Вот видите, ругается матом, не уважает начальство…
Блондин не выдержал и пробурчал:
- Тебя бы на ее место!
- Да-а-а, - мечтательно прикрыл глаза брюнет, - видели бы вы, какой чудненький публичный дом открыли сейчас на месте того санатория…
- Дальше. Как насчет морального облика?
- Да никак, босс, слишком много морали. Собиралась в монастырь, но вместо этого вышла замуж.
- Ну и хорошо. Дело Мне угодное.
- Но ведь в монастырь-то не пошла!
- У меня и так этих «невест» - немеренно, а толку с них…, - скривился старец. Дальше. Как эти двое познакомились?
- Она была среди первых учеников святого.
- Усердна ли была в учении?
- Очень.
- Послушна ли?
-Послушна в добрых делах. Но была единственной из всех, кто говорил святому правду в глаза.
- Каковы были их отношения?
- Самые светлые, пока святой не попробовал сделать их слишком близкими.
- И что она?
- Отказала.
- А он?
- Обиделся, обвинил ее во всех смертных грехах и изгнал из общества.
- Странный какой-то святой…
- «Бледный гуру сказал, что прекрасны любые союзы,
А особенно те, для которых ложатся в постель», - проблеял брюнет, - в ваших сектах выходит, чем блудливей, тем святее…
- Ты не шибко-то резвись. И что дальше?
- Гуру пустился во все тяжкие одновременно с духовной деятельностью. А грешница относится к нему с брезгливостью и иначе как «Сальери» не называет.
- Да, горячая история…
- Конечно. А вот «не будешь ты холоден или горяч, так возьму, да изблюю тебя из уст своих»…
- Опять ты хамишь, парнокопытный!
- Вовсе нет, я все больше Вас цитирую, босс…
- Ну и каковы ее нынешние взгляды на жизнь?
-Пожалуйста, пожалуйста, - угодливо подоспел брюнет…
На экране грешница беседовала на божественные темы со старушкой в черном платке и масляными глазками.
- Послушайте, босс, Вам это будет интересно…
- Да я бы этого доброго боженьку… Вот увидимся, я ему задам десяток вопросов. Пусть только бороду бережет!
Старец усмехнулся, теребя бороду.
- А что, почему бы и нет. Интересно было бы побеседовать…
Фигурка на экране снова затрепетала крылышками. Чаша весов склонилась вправо.
- Дежурную команду ангелов скорой помощи на выход, - повернулся старец к блондину, - реанимировать, согреть, отмыть, накормить. По мосту нести осторожно – она боится высоты. Очнется – побеседуем.
- А борода? – ехидно осведомился брюнет.
- Новая вырастет.
- Нет, босс, мы так не договаривались! Я Вам такого классного святого подготовил - зашибись, и куда мне его теперь девать?
- Куда угодно, мне твой святой не интересен. Хоть себе забирай.
- Да на кой черт он мне сдался, - с досадой воскликнул брюнет, - ни Вам свечка, ни мне кочерга.
- Все свободны, - встал с кресла старец.
Брюнет сплюнул и, не прощаясь, нажал кнопку на стене. Открылась кабина лифта. Вся адская компания, глумливо гогоча, втянулась в нее, дверцы сомкнулись, и лифт с бешеной скоростью устремился вниз.
В пустой комнате сиротливо светился включенный экран. Было видно, как к святому бледному гуру подошла самка йети, старательно обнюхала его и слегка потрогала изящной ножкой 48-го размера, от чего глазки–бусинки за высокими скулами превратились в глазки–полтинники. Мадам йети пробурчала нечленораздельно что-то похожее на фразу: «В хозяйстве пригодится. Если не на любовь, то на зажарку», взвалила г-на Сальери на плечо и бодро понесла в горы.
Через минуту на экране остались только кристально чистый белый снег, яркое горное солнце и пронзительно голубое небо, привычно равнодушные ко всему земному…
14.06.07г. – 22.11.08г., Алушта – Партенит.