Центр Вашингтона мне чем-то напоминал ВДНХ.
Широкая зеленая аллея с прудами ведет к зданию с куполом. Вместо национальных павильонов – огромные здания музеев. Конечно, в Вашингтоне все более значительно. Особенно меня впечатлил музей Естественных наук. Я хочу только сопоставить общие архитектурные идеи.
Было приятно увидеть в музее освоения космоса два стенда, посвященных летчику асу Громову М.М. У нас же о нем умалчивали. Я плохо его помню. Я стою у окна кухни в квартире на улице Горького. И вижу человека, садящегося в автомобиль. Это Громов. Он уезжает из этой квартиры навсегда. Еще помню, как через несколько лет встретила его в булочной на Арбате. Я узнала его сразу. Он меня узнать не мог, я уже выросла. Это первый муж Нины Сергеевны, сестры моей матери. После развода он жил на даче в Жуковке. И Нина Сергеевна купила дачу со вторым своим мужем в той же Жуковке. Но они никогда не общались. Пострадал только сын Мишка. Сначала после развода родителей и он жил на даче, но потом что-то сделал такое плохое, о чем нельзя было говорить, и отец прогнал его. Теперь они все мертвы. Еще я помню мать Громова. Я как то случайно оказалась у нее в гостях. Она жила на Кутузовском, в однокомнатной квартире, в доме, где кинотеатр «Пионер». Мы зашли с братом. Что-то надо было передать от Мишки. Старушка любила его и снабжала красивого бездельника деньгами.
Еще, когда по телевидению показывают встречу Громова после перелета в Америку, я обязательно смотрю. В машину по ошибке рядом с Громовым посадили мою бабушку. Это случилось за много лет до моего рождения и приятно видеть бабушку такой молодой, какой я ее не застала.
Она была маленькой, худенькой и болезненной, но жила до 98ми лет. Даже в глубокой старости сохранила ясность ума. А в молодости была красива. Черноволосая и голубоглазая. Ее отец был подкидышем. Новорожденного мальчика подкинули богатому вдовцу, который растил его, как родного. Звали моего предка Арсентий Тимошенко. Когда пришло время вдовцу умирать, родственники оклеветали его, чтобы не делится наследством. Арсентий был подрядчиком в Клинцах. Вскоре после лишения наследства похоронил жену, мою прабабку. Остались сиротами три девочки, старшая моя бабушка Оля шести лет, Анастасия четырех и грудной младенец, которая не выжила. Бабушку и ее сестру воспитывала их бабушка Александра. В 14 лет Олю уже сватали, но жениху было под сорок, и девочка не захотела выходить за него замуж. Следующий посватался мой дед семнадцати лет. Рыжий, голубоглазый. Он тоже был сиротой и чуть ли не четырнадцатым ребенком. То есть нищим. Работал ткачом. Бабушку взяли работать в семью, отвергшую ее отца. Сначала прислугой, потом горнечной барышни миллионерши. На подарки этой барышни она купила дом. И одевалась с барского плеча. Тем временем деда забрали на войну. Он участник русско-японской войны, служил на крейсере Паллада, два года был в плену.
Барышня же вышла замуж за потомка Шаховских и переехала в Москву вместе с горничной. У бабушки в это время родился старший сын Петр.
Вернулся дед Георгиевским кавалером, но уговорить бабку переехать снова в Клинцы не мог. Тогда он нанял городового, чтобы тот привез ему жену домой. И никакие знаменитые господа не могли ему помешать. Дела это очень старые. У бабушки Оли было 14 детей, но после революции разруха, голод. Выжили только четверо самые сильные. Через много лет, когда я жила у деда с бабкой, ссорясь, они вспоминали друг другу историю с городовым.