Семидесятые годы 20 века, века скоростей, гонки вооружений, космоса, застоя и сногсшибательно-пронзительных песен неповторимого баритона Муслима Магомаева.
Зимняя Москва, холодная и колючая.
По крышам домов, по улицам, переулкам, подворотням и площадям воет пронизывающий до костей ледяной ветер.
Время после полудня.
Институт им. Герцена по 2-му проезду Боткина на Беговой, старейший центр советской фундаментальной медицины.
Внутри на втором этаже сталинской постройки здания длинная очередь страждущих к заветному окошку регистрации.
Очередь большая, люди нервозно ждут своего часа, со своими документами в потёртых папочках синих, желтых, коричневых и других цветов, в которых описаны истории болезни.
Тихо переговариваются между собой.
Некоторые покорно сидят в зале на скамейках и стульях в ожидании своей очереди.
Многие приехали из глубинок страны, контингент самый разный, женщины, мужчины, дети, пожилые, старые и молодые.
Болезнь не разбирает ни возраста, ни пола, ни национальности, ни веры.
Не метит свою жертву ни по какому то одному общечеловеческому признаку.
Она ходит за каждым живым человеком, терпеливо поджидая и в самый неожиданный момент для жертвы наносит свой коварный удар.
Если повезёт - выберешься, не повезёт-прощай жизнь.
В данный институт направляют тех- кому лечение на местах невозможно, так как на периферии нет учреждений медицины с таким профилем.
Название этому профилю-страшное слово-онкология.
Если есть подозрение на неё-направляют прямо сюда.
Здесь есть и техника и необходимые квалифицированные кадры.
Но даже при наличии всего этого, один шанс из ста тысяч прошедшему эту очередь, спастись.
Хотя несчастный, попадающий на этот конвейер обречённых, надеется, что он и только он и есть счастливый обладатель того самого шанса.
И даже зная и явно чувствуя, что у него дела плохи , рассчитывает на благоприятный исход.
С ним, именно с ним ничего плохого не должно случится, ведь он еще молод, или если не молод, но у него ещё столько важных, неотложных дел.
К тому же и семья большая, она не вынесет такого горя и так далее и тому подобное.
Доводы в свою пользу, чтобы остаться и быть в числе живых, каждый имеет великое множество.
С кем угодно может быть плохой конец, но только не с ним.
И так думает почти каждый стоящий в очереди.
И каждый считает, что именно он -тот богоизбранный, которому Всевышний должен обязательно, непременно, хотя бы на этот раз, сохранить жизнь.
В самой середине очереди, в центре зала стоят двое:
рыжий, пожилого возраста, плотный и довольно таки, не сообразующейся с его подвижностью, полнотой.
Рыжий пытается заговорить с каждым, кто каким-либо образом может оказаться в поле его внимания.
Он из категории так называемых «болтунов», может говорить часами без передыху с кем угодно и о чем угодно.
Он постоянно всем задает различные вопросы, рассказывает всякие истории и говорливость его многим изрядно уже надоела.
Но все скованные общей бедой и схожей судьбой не обращают какого-то внимания на неуёмность рыжего.
Прямо перед ним стоит худой, маленького роста, небритый, средних лет мужичок, весь съёжившийся, в простой тканевой фуражке с треснутым козырьком, в поношенных туфлях, в выцветшей серой рубашке, помятых брюках и пиджаке.
Судя по внешности -бедный колхозник из дальней глубинки России.
Таких можно и сегодня встретить в любом уголке сельской местности.
Он бледен, заметно, что он еле сдерживает внутреннее волнение, хотя виду не подает.
На левой внутренней части его шеи, ближе к кадыку, еле заметны два бугорка, шишечки с голубиное яйцо, которые он старается время от времени прикрыть левой рукой.
В правой у него желтая папочка, которую он держит, словно боится её потерять.
Рыжий, что стоит за ним, уже давно внимательно приглядывается к стоящему перед собой бедолаге, изучая его и сейчас взгляд его потихоньку переместился в область его шеи.
И вот изучив его со всех сторон, он, тронув того за локоть, задает вопрос
-Дружочек, скажи, что у тебя за шишки на шее?
Тебя что, по этому поводу сюда направили?-
Чувствуется, что худой не очень настроен к разговору.
Он медлит с ответом.
Но рыжий не собирается сдаваться.
Он снова
-Слушай, что ты словно в рот воды набрал?.., я серьёзно спрашиваю.
-Я хочу тебе аналогичную историю рассказать.
Она очень интересна и думаю, будет полезна для тебя.
Ты на самом деле из-за этого сюда приехал?
-Да-…, неохотно отвечает худой, надеясь этим ответом прекратить следующий вопрос.
Но рыжий только этого и ждал.
-А как у тебя это получилось? -
Худой, взглянув на него грустными глазами, начал медленно рассказывать
-…Ну, пришел с работы и поздно лег спать.
Ночью почувствовал температуру, жар.
Выпил таблетку, что жена дала, а утром эти бугорки, неизвестно откедова, появились-
И он рукой провёл по шее, как бы подтверждая сказанное.
-Ну… и пошел к дохтору нашему поселковому.
Взяли у меня кровь, сделали анализы, а через две недели сказали, что они такое не лечат и надо ехати в Москву.
Ну, вот, в общем то и всё, как видишь…-
-Вот- вот!!–оживился рыжий.
-Я так и знал!
Точно, ну, точно такой же случай, один в один, у нас произошёл в колхозе!
У кузнеца нашего, у Васьки, в прошлом году тоже самое, два шишака, на том же самом месте, что и у тебя, так же ночью вылезли.
Часто мы с ним вместе парились…!
И по несколько пузырей на грудь за раз принимали.
Хороший, свой в доску мужик, вот такой!! -
И показал большим пальцем, сжав кулак.
Худой смотрел на рыжего, ожидая концовки рассказа.
-Ну и что с ним, как он теперь?
-задал вопрос худой.
-А ничего.
Месяца два уж как… похоронили...
Быстро копыта откинул, хотя здоровый был бугай.
Но правда, легко отошол,
мало помучался! Царствие ему небесное!
Вот так -то!
А ты дружочек, держись,
может тебе и повезёт! …-
подвел итог рыжий, взглянув на изменившееся лицо собеседника.
И похлопал по плечу, отчего больной как-то нервно задрожал.
И сразу же весь сжался и побледнел, в его глазах мелькнула тень внезапного страха.
По его худой шее пробежала еле заметная судорога.
Сглотнув застрявший в горле ком, он качнул головой и отвернувшись от рыжего, весь ушел в себя.
Довольный рассказанной им историей и своим верным, точным диагнозом, рыжий начал озираться и высматривать других посетителей из очереди.
Этот, с двумя шишками на шее, уже был ему неинтересен...