Напротив меня сидел приятный мужчина чуть за пятьдесят( а может быть и до-), не русский, и уж вряд ли немец - иначе всё было бы абсолютно нереальным...
Перед тем, как сесть напротив, он помог мне справиться с мятой бумажкой в пять ойро, которую билетный автомат в вагоне никак не желал заглотнуть...
И теперь, после некоторой, изучающей меня паузы, решил заговорить со мной именно на моём языке, поняв, что с другим не получится...
Мне трудно объяснить, откуда у него возник этот порыв, но я терпеливо слушала,
помогая ему оформить свои мысли – переживания, которыми, как мне показалось, поделиться ему было просто не с кем, в более подходящие слова.
Он пытался рассказать мне о своей жене.
И для этого выбрал эпизод предыдущего дня, а вернее, – ночи...Видимо, свежесть этого эпизода никак не давала ему покоя. Но пока он добрался до него, мне пришлось узнать и многое другое, хотя никаких вопросов я не задавала...
Ему очень хотелось почему-то внушить мне, что его жену – «сову» вполне можно было бы преобразовать в «жаворонка», если бы она приложила к этому хоть какие-то усилия.
И тогда к половине седьмого утра она вполне могла бы готовить завтрак ему и дочери, хотя он и сам справляется с этим без напряжения...
То есть, выдвигался гипотетически желаемый вариант, не требующий ответа, но
выдававший позывные к сочувствию. Которого от меня не последовало.
Вполне благожелательно я дала ему понять, что существуют биологические часы,
с которыми трудно бороться, тем более, если нет необходимости самой бежать
на работу затемно... Да и завтрак европейский отнюдь не требует избыточной хлопотливости, насколько я знаю, - мюсли с бананом и без, да чай – кофе...
И для чего тут вставать спозаранку, - совершенно неясно, тем более впереди
большой хлопотливый день с младшим дитём, вечной стиркой, уборкой, добыванием продуктов, готовкой, и другими бесконечными делами, – уж как тут заняты женщины, и отнюдь не собой, - особенно в этих швабских маленьких поселках-деревнях, я уже знала...
И всё это выясняется - подтверждается в процессе неспешного, с повторами, но внутренне эмоционального монолога мужчины, и «картина маслом» вырисовывается своей яркой палитрой в полном объёме.
...И тут вдруг этот странный мужчина пожелал поделиться со мной ещё более сокровенным,- тем эпизодом, который, видимо, и подтолкнул его к разговору.
Итак, в минувшую ночь, заснув, как обычно, около 10 веч., он
проснулся неожиданно в час ночи, уверенный в том, что рядышком спит любимая жена. Уверенный в этом до такой степени, что даже не посмотрел направо, где она обычно обитается...
Ему вдруг захотелось побыть одному.
И он отправился в мансарду, решив расположиться на постоянной там гостевой койке...
Какого же было его изумление, когда на этой самой койке он обнаружил
свою неспящую во тьме жену!...
Место для уединения было занято.
О дальнейшем развитии событий он мне не сообщил, так что понятия не имею,
каким образом разрешилась эта загадочная ситуация.
К тому же мне пора было выходить.
Я была несколько ошарашена, честно говоря, но чуть позже вспомнила о своей давней и странной способности притягивать страждущих у себя на родине, - правда чаще это бывали мужчины в той стадии подпития, при которой выговориться просто необходимо, и как же точно они определяли в толпе троллейбуса( метро) именно меня,- безошибочно чувствуя, что им не нагрубят и не пошлют их куда подальше...
К тому же, поделиться им было необходимо чем-то куда более глобальным, нежели семейные отношения.
Всем известно, как высоко могли подниматься мыслями своими наши прежние пьяницы!...
И ещё я подумала о том, что профессия моя наложила на лицо печать терпеливого сочувствия к самым разным "пациентам". А я - то думала, что давно лишилась её...