Она смотрела в потолок и думала о том, что иногда лучше во сне, чем наяву. Ведь потом можно проснуться, пусть – в холодном поту и с бешеным сердцем. Но проснуться и понять, что это была нереальность.
Паучок в другом углу тихо спускался по тоненькой паутинке куда-то вниз.
За окном было (конечно БЫЛО, ЖИЛО!) ее любимое время, время пира и правды. Ее правды.
Она облизнулась.
Глаза захотелось закрыть. Но она лишь распахнула их еще шире, сужая зрачки в вертикальные полоски, что делало ее схожей с кошкой. Дикой кошкой, гуляющей в свое удовольствие.
За окном резко вспорхнула птица. Но она услышала это, уловила, почувствовала всем своим еством.
Тело напряглось. Дернулось. И сразу обреченно упало на койку и успокоилось. Скрипнули пружины.
Паучок поднялся на свою паутинку и сверху взглянул на нее. Она напомнила ему муху в сетях. В темном серо-черном пространстве вырисовывался ее силуэт, привязанный сетями к кровати. На ее простыне и подушке виднелись темные пятна. Но кровь не принадлежала ей. Чья угодно, только не ее.
В прошлом во сне ей часто снилось, что она такая. Не живая, но вечная и совершенная. Кровожадная убийца. По-своему богиня. Бледная, как Луна. Сильная и беспощадная. ВАМПИР. В своих снах она часто кого-то убивала, особенно тех, кто ее обидел. И не важно, насколько обиды отличались по тяжести нанесения психологических ударов, приговор выносился всегда одной степени суровости – смерть. Нет справедливей наказания. Во все времена. Это то, чего заслуживают люди. Каждая ее встреча – и одно и то же. За все страдание, причиненные ей за все эти годы, даже такого наказания мало! Их издевательства невозможно простить. Жажда мести в ее снах сменялась жаждой крови и убийства. Эта была ее Игра, где доброй половины окружающих не было уже среди живых. И с каждой ночью число их все уменьшалось, исчерпывая себя. Она видела себя женщиной-вамп в самом полном для нее смысле этого слова.
...А в жизни она была замкнутой, слабой, мечтательной. Всегда одна. Всегда в темном и сером. И черные глаза, как омут. Бледные губы, почти бескровные. Хотя ей нравились яркие цвета, а особенно привлекал алый. Здесь ее связывали невидимые звенья зависимости от других. Навязанное чувство вины и бессилия. И это сильно угнетало и унижало. Злило и душило. А ведь так хотелось разорвать эти канаты и стать СВОБОДНОЙ.
Раньше Лили существовала в две жизни. Одна, тягостная и безрадостная, - настоящая. В другой же хозяйкой была лишь она одна, но это было во сне. В мыслях-дебрях, где-то в ее голове.
Что хорошего в реальности? Живи по чужим правилам, подчиняйся мнению других, держи себя в невидимых рамках, заковывай в кандалы себя сам, заплетай в сети. Если ты особенный – это только хуже. Тебя не поймут. Затопчут с дикой радостью, лишь бы все было "как надо". По-ихнему. И не дай бог, ты – слабее большинства!
В реальности, среди миллиона других, ты – ничто. Одно из толпы. Маленькое человекоподобное насекомое. Противный таракан, пытающийся в меру своих одиночных сил что-то исправить и сделать этот мир лучше и светлее. А лучше уже было. Нет, скорее не было никогда. Может, и не будет. Бездонную чашу нельзя наполнить. Забудь лозунг "все для людей". Люди уже давно не люди. А жадные кровопийцы с горящими глазами и нечистыми помыслами. С мыслями негативными и похотливыми, как ртуть. (Неужели это неизменно?)
Алая ртуть... красная-красная! Как беспощадный свет, бьющий глаза! Кровь. Такая теплая, свежая, сладкая...
Она заурчала, запрокинула голову и выгнулась. Ремни с силой впились в кожу, и от боли Лили издала еще более ужасающий рык, показав острые белые-белые клыки.
Паучок мирно сидел в уголке, ожидая жертву на завтрак.
Солнце сонно всходило и, не скупясь, лило на землю кровяной сок.
Она закрыла глаза. Крепко зажмурилась. Завращала глазами под веками.
И увидела.
...вот в комнату входит человек в белом. С подносом в трясущихся мелкой дрожью руках. Молодой и неопытный специалист. Глупец. Не важно, что на подносе – кровь на завтрак, ампулы, пилюли... Дурачок, что же ты тут делаешь? Работаешь. Так подойди же, не бойся, я раскрою тебе правду жизни. Так, еще. У тебя красивые радужные оболочки. Такие теплые и блестящие... Наклонись. Я скажу тебе это по-секрету, тихо на ушко. Как под гипнозом он подходит и послушно стает на колени, наклоняется к ее почти прозрачным губам. Она шевелит ртом, что-то шепчет... Еще. Еще ближе. И вот Лили с дикими глазами вырывается из ремней, жадно вонзает в его шею зубы, прорывая кожу, как бумагу. Слабый крик, звон металла и стекла об пол. Слышишь? Теперь? Вот к его ногам подкатилась капельница с кровью для нее. Нет, милый, ты вкуснее. Твоя кровь – мое вино, оно делает меня сильнее. Так пусть оно бьет фонтаном и течет рекой!
Голодное клацанье зубов вывело Лили из подобия сна, некоего транса. Это не река, а лишь свет сквозь кожу век. Она хищно прищурилась. Сейчас все так и должно случиться. Это был вещий сон. Она не слабая, она – всемогущая. Мысли тем и отличаются, что могут сбыться. Бойся мечтать, ибо помыслы твои – материальны. Ты не сможешь этого разгадать. Эта сторона Луны для тебя покрыта мраком и холодом. Но может и она – только чья-то фантазия? Но ты скорее умрешь, чем я тебе это скажу.
Ее тонкий слух уловил клацанье каблуков и тяжелые шаги. Что ж, кошка вышла на охоту, и может, в этот раз ей повезет.
ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ:
Я знаю, почему меня ненавидят. Я чудовище. Для них. Равно как и они лишь гады – для меня. Просто была ущемлена человеческая гордость! Ведь вампир – выше "человеков". Древний миф ожил, я смеюсь над всей человеческой расой! Это жалкие создания... Ведь должен же им когда-нибудь прийти конец! (Я уже слышу победный гонг часов). Я, вампир, выше людей в цепочке питания! Теперь они снова те же звери. Они опять чувствуют временно забытый ими первобытный страх, который преследует их через тысячелетия! Не дает спать по ночам. И это вызвала я! Я!!! Разве это не доказывает то, что я – БОГИНЯ?