Побег в день Победы

               

В последний раз побег из этой колонии строгого режима произошёл четверть века назад, в самом начале горбачёвской перестройки, и за  всё это время была всего лишь одна попытка убежать из зоны. Некий зек, отбывающий  свой срок наказания, работал здесь сантехником и, выучив как будто бы все подземные коммуникации, однажды поздним вечером  решил бежать через канализацию. По его расчетам ему предстояло преодолеть под землёй расстояние в триста метров, и осторожно открыв люк канализации, вылезти по ту сторону колючей проволоки и раствориться в зелённой массе лесополосы, прилегающей к городу.
Сразу после вечерней отметки на промзоне, где работали зеки в ночную смену, он подобрал момент, когда на дороге между зданиями цехов никого не было, он монтировкой сдвинул крышку люка канализации и мигом нырнул в эту черную дыру. Закрывая за собой крышку люка, он увидел над собой небо, густо усеянное звёздами, и наверняка подумал, что через два часа он уже будет на свободе наслаждаться величественной картиной Вселенной. В течение двух часов он пробирался ползком по канализационному трубопроводу, будоража живность клоаки. Крысы возмущенно пищали и откровенно пытались на него коллективно напасть, чувствуя своё численное превосходство. Он включал аккумуляторный фонарик, обёрнутый в целлофановый мешочек, и в ужасе наблюдал за огромными крысами, которые здесь вели себя достаточно смело и даже самые трусливые нехотя отбегали от режущего светового луча фонарика. Трясясь от страха, он полз по трубе вперёд к свободе. Его ничто не могло остановить, даже если на пути оказалось какое-либо чудовище, также откормленное фекалиями, как эти невероятно огромные крысы. Достигнув колодца, он радостно вздохнул. Теперь ему оставалось сдвинуть крышку люка и вылезти наверх, на свободу. До подъёма оставалось достаточно времени, чтобы оказаться как можно подальше от колонии. Одежда на нём была такой же, какую носили рабочие на свободе. Нагрудную бирку, на которой была указана его фамилия и номер отряд, в котором числился,  он успел оторвать, и теперь его ничего не отличала от обыкновенного пролетария, намокшего при выполнении ремонтных работ в канализации.
Колодец не был глубоким. При помощи прямоугольных скоб,  забитых в стену колодца, он влез наверх и головой пытался приподнять крышку люка. У него ничего не получалась. Зек чувствовал потерю сил. Пока он полз по самому чреву клоаки, изрядно устал и выдохся.
- Я вспомнил фильм про Штирлица, как скрываясь от гестапо, наша радистка с двумя младенцами двигала крышку канализации, - рассказывал позднее зек своим приятелям, - хотя я знал, что в кино много фантазии, но Катя Козлова была примером для меня.
 Отдохнув, немного на ступеньках канализации, он вновь попробовал сдвинуть крышу люка. На сей раз у него получилось не только приподнять крышку, но и сдвинуть крышку люка. В колодец ворвался свежий воздух. Зек его с жадностью вдохнул и неожиданно для себя чихнул. Он услышал, как шарахнулись от испуга крысы на дне колодца, а наверху кто-то насмешливо деликатным тоном пожелал ему быть здоровым. Зек так и застыл в люке, не смея делать какие-либо догадки. На несколько минут все его тело застыло, а мозг отказывался что-либо соображать.
- А ну, вылезай оттуда сволочь, - потребовал кто-то сверху.
Теперь ему стало ясно, что побег его не удался. Он таки остался на территории колонии.
- Ребята, что вы расшумелись? – нарочито непонятным тоном спросил он в образовавшийся зазор между полом и крышкой люка.
- Вылезай! – потребовал уже другой голос.
Он сдвинул крышку и сразу зажмурился от резкого светового луча фонаря, направленного ему в лицо. Перед ним стояли четверо вооруженных автоматами охранников и с презрительной иронией глядели на него. Оглядевшись вокруг, он понял, что оказался  во дворе караульной службы.
- Что вы на меня пялитесь. Устранил я засор. Иначе  заплыли бы здесь в зековском говне. Простите, в нечистотах.
Подошедший начальник караула ногой ударил его в лицо, как только он выполз из колодца. Караульные прикрывали нос и брезгливо смотрели на него. Он решил играть роль бдительного сантехника, устранившего засор в канализации. На суде он продолжал утверждать, что  решил устранить неполадки именно ночью, дабы в случае засорения колодцев на следующий день ему бы влетело от главного энергетика зоны. В зале суда ему сочувственно кивали и прокурор и судья, но приговорили его ещё к двум годам заключения в той же колонии. Когда речь заходила о побегах, этот случай всегда всплывал в памяти работников колонии. Да и зеки часто пересказывали про этот случай, добавляя от себя различные подробности, чтобы казаться красноречивее. 
Накануне 65-ой годовщины праздника Победы казалось, ничто не предвещало каких либо инцидентов. Зеки даже с некоторой радостью встретили предложение руководителей подразделений промзоны поработать в этот день. Праздников они не чествовали. Единственными праздниками считались те, если в их канун объявлялась амнистия.   
  В то утро на промзону никого из работающих зеков не выпускали. Охранники вальяжно стояли у входа на территорию промзоны, играясь с дубинками, и помахивали ими в воздухе при виде направляющихся в их сторону зеков.
Прибывшие работники из числа свободных несколько были обрадованы тем, что промзона в праздник Победы оказалась закрытой. Теперь они могли спокойно идти домой, ссылаясь на решение администрации колонии отменить своё разрешение на работы в праздничный день.
- Что произошло? – интересовались работники со свободы.
- А наше тюремное начальство признало капитуляцию Германию, - шутили зеки, - и решило сегодня отметить этот праздник.
Предприниматели просили зеков не расходиться, считая решение администрации зоны непонятным и поспешным, ведь ещё вчера начальник зоны подписал разрешение на работы в праздничный день, а ранним утром его отменил. Теперь стало понятно, что на зоне произошло чрезвычайное происшествие. Впрочем, из этого никто не делал особого секрета, что двумя зеками была предпринята попытка к побегу. Их задержали часовые, как только они оказались перед последним препятствием – бетонным трёхметровым ограждением с расположенной егозой сверху.
Об этом с удовольствием рассказал один из охранников на КПП. Кто-то из предпринимателей вслух пожалел начальника зоны. Дескать, взбудоражили его в такой замечательный праздник. Но когда появился на территории зоны начальник зоны, взбудораженности на его лице никто не заметил. Он, как всегда выглядел отменно, и настроение у него было в этот день замечательным и даже радостным. То ли он радовался задержанию беглецов, то ли праздник Победы вызывал в нём позитивное настроение.
Теперь на зоне ожидали начальство из областного центра. Для расследования случая побега, оно на всех парах стремилось в колонию строгого режима.  Так уж было заведено законом.  Провести праздник с хлебосольным хозяином зоны было интересней, ежели оставаться дома под неусыпным взором супруги и выпивать спиртное по установленному ей же регламенту. 
Беглецов допросили. Одному из них оставалось сидеть достаточно долго. Впрочем, он и на свободе недолго задерживался. Другому зеку, что был помоложе, оставалось до выхода на свободу чуть больше года. Теперь ему грозил дополнительный срок осуждения за попытку побега.
Когда  стало ясно, что побег был совершён зеками, находящихся в нетрезвом состоянии, работники зоны, как будто б были несколько успокоены.  Никакая предварительная подготовка не велась, хотя беглец, что был помоложе утверждал, что его напарник по бегству последние две недели уговаривал совершить побег. Об этих обстоятельствах скоро узнали на зоне и стали прирастать небылицами и слухами. Многим было непонятно, почему молодой зек согласился на побег с ушлым зеком, хотя тот и покойника уговорил бы бежать с ним. Молодого зека называли Дебилом, и такая кличка после этого случая прочно укрепилась за ним. 
Однажды тот самый молодой зек явился на промзону проситься на работу. Никто из предпринимателей не желал иметь такого работника с красной чёрточкой на бирке, означающей, что этот зек, склонен к побегу. «Дебила» звали Никитой. Зная добродушный нрав одного из предпринимателей, Никита просил его взять  на работу. Он соглашался на любую работу за мизерную оплату.
- Никита, поверь, - говорил ему предприниматель Артур Оганович, - у меня итак работают сверх штата несколько человек. Мне работать надо, а не заниматься благотворительностью.
Молодой зек стоял, наклонив голову, и говорил обреченно, что из-за попытки к побегу его никто не хочет брать на работу.
- Что же ты пытался удрать с зоны, если тебе оставалось отсидеть чуть больше года?
Никита несколько оживился, понимая, что предприниматель проявляет к нему интерес.
- Дураком был, подался на уговоры Арматуры.
- Арматура это тот мужик, который уговаривал тебя бежать? -  спросил Артур Оганыч.
Никита покачал головой.
- А почему он Арматура, а не Швеллер, допустим, или не Сталь Листовая?
- Так он всю жизнь за разбой сидит. Арматуру шестнадцатимиллиметровую заворачивал в газету, и ходил на дело. Многим он черепки  переломал. И мне грозился поломать, если я не соглашусь на побег. 
Артуру Огановичу стало жаль парня. Этот зек явно сидел на зоне по дурости, на преступника он не был похож. Его жалкий вид скорее напоминал жертву преступления. Он постоянно моргал глазами, как будто б ожидал удара по голове. От этого Никита казался туповатым на вид.
  - Какая по счёту у тебя судимость? – спросил Артур Оганович.
- Это вторая, если не считать побег.
- Сколько тебе светит за этот побег?
- От пяти до восьми лет.
Предприниматель присвистнул от удивления.
- Так сказал начальник оперчасти. Групповой побег. Статья 393, пункт 2.
- А я слышал, что за побег дают три года.
- Статья 188? – усмехнулся Никита, - Так многие думают, посмотрев «Джентльменов удачи». Теперь по пункту 1 этой статьи дают от трёх до пяти.
- И ты знал об этом, убегая из зоны? Или пьяным был?
Никита, потупив взгляд, опустил голову.
- Чёрт попутал, - сказал он тихо, - да и боялся я Арматуру.
- А теперь не боишься?
Никита отрицательно покачал головой.
- После того, как меня били, мне уже ничего не страшно. Возьмите меня на работу.
- За что тебя первый раз осудили?
- За кражу. Магазин с пацанами ковырнули, а на меня всё списали. Ночью я проник в магазин и передавал им в подвал товары. Когда охрана нагрянула, их след простыл вместе с товаром. А меня взяли прямо в том магазине, но я их не заложил.   
- Зачем ты пошёл на кражу?
- За учёбу платить было нечем.
Артур Оганович вздрогнул от такого неожиданного ответа.
- За какую это учёбу тебе надо было платить.
- В университете я учился, на экономическом факультете. Нам постоянно угрожали, что за несвоевременную оплату могут перевести на заочное отделение. Хотя там платить пришлось бы меньше, но Вы сами знаете, что заочников в армию забирают.
- Ну, и пошёл служить в армию, чем магазины обворовывать и попадать в тюрьму.
- А что в армии лучше? Такие же дебилы, как эти,- он кивнул в приоткрытую дверь, откуда доносился грохот работающих станков.
- Не путай армию с зоной. Это разные вещи. Я служил в армии и как видишь, в тюрьме тоже пришлось побывать. Ты мне лучше скажи вот что, - предприниматель проницательно посмотрел на зека, - а родители тебе не помогали в учёбе?
Никита махнул рукой, не желая говорить на эту тему.
- А всё-таки. Родители помогали тебе?
- Поначалу учёбы отец помогал. Даже на заработки стал ехать в Москву, и зажили мы классно. Денег у родителей хватало не только на учёбу. Потом матери стало известно, что отец живёт на заработках с какой-то москвичкой и тоже приобрела себе молодого любовника. Отец узнал об этом и перестал приезжать к нам. От него так и не было никаких вестей. Мамке хватало денег на косметику и модную одежду, а на адвоката денег пожадничала. После первой судимости я недолго был на свободе. Всё те же друзья предложили мне «заработать» хорошие деньги. Только на сей раз  попутали меня на квартирной краже. Опять я как самый худющий проник в квартиру. Они  с добром хотели уйти, и это им удалось, а меня опять накрыли. Сдал я их со злости ментам, только хорошо от этого мне не стало. Достали меня здесь зеки. В случае чего, сразу начинают напоминать мне моё стукачество, а то, что меня на кинутой хате оставили, так это не в счёт. Козлы они все, и нет у них никаких понятий, ни воровских, ни человеческих Может быть, в ваше время среди воров была какая-то честь, а теперь тварь на твари.
- Никита, тебе до свободы оставалось чуть больше года. Почему ты решил совершить побег? Неужели терпения не хватило?! Но ведь теперь тебе грозит дополнительный срок за побег.
Молодой зек посмотрел на предпринимателя благодарным взглядом. Впервые за много лет его имя было названо с уважением и как будто б по-отечески. За годы, проведённые в колонии, его никто не уделил своим вниманием, никто ему не посочувствовал.
- Я ведь говорю, Артур Оганович, чёрт попутал. В последнее время Арматура доставал меня своими предложениями совершить побег. Называл меня бздуном и предателем.
- Значит, ты бежал для того, чтобы доказать, что ты не трус и не предатель?
Никита пожал плечами и потупив взгляд, опустил голову. Артуру Огановичу показалось, что парень сейчас расплачется.
- Молодой человек, если я возьму тебя на работу, мне начнут работяги претензии предъявлять, мол, почему я взял лишнего человека. Как мне быть?
В глазах Никиты всё же засверкала слеза. Предприниматель знал, что если он не примет парня на работу, то ни один работодатель не предложит ему ничего, и только будут надсмехаться по поводу красной чёрточки на нагрудной бирке. Ему было не только жаль парня, он чувствовал ответственность за судьбу этого человека, хотя такую ответственность должны были разделять и начальник зоны со своей командой, судья с прокурором, так и не раскрывшие мотивы первого преступления, ни ректор со своим аппаратом, требующего от студентов своевременной оплаты за учёбу. И наконец, родители Никиты – невероятные эгоисты, равнодушие которых поражало Артура Огановича, который за свои полвека жизни так и не смог привыкнуть к человеческим порокам.      
- Я беру тебя на работу, - решительно произнёс предприниматель.
Никита, не веря своему слуху, стоял как завороженный.
- Что я должен делать?
- Говоришь, на экономическом учился? Вот и будем порядок наводить в бумагах. Выйдешь из зоны грамотным экономистом. Нужно, чтобы ты разбирался в технических вопросах. Ведь беда наших экономистов в том, что они не очень разбираются в производстве.
- Это получается, что я ещё и в чистой одежде ходить буду?
- Но это не главное. Чтобы стать быстро хорошим экономистом, нужно представить себе, что всё это производство твоё личное. Только тогда ты сможешь дорожить каждой копейкой и чем ещё, знаешь?
- Временем? – неуверенно спросил Никита.
- Точно! После обеда начнём работать!
Предприниматель был доволен, что сделал правильной выбор, предложив Никите вести экономическую работу. Тот успешно справлялся со своей работой. Отпала необходимость приглашать на работу экономиста со свободы.
Прошло полтора месяца. Никита продолжал поражать  шефа своей работоспособностью. Он не только вёл экономику производства, но и готовил задания  производству в соответствии с полученными заказами.
В общежитии, которое в колонии именуется бараком, зеки к нему стали относиться уважительно, и  даже старались поддерживать с ним тёплые отношения. Его перестали называть дебилом.         
Однажды Никита с Артуром Огановичем провели над бумагами  много времени. Пока они пересматривали калькуляции себестоимости в соответствии с новыми ценами на материалы, то не заметили, как свечерело. Было решено продолжить работу утром. Предприниматель отправился домой. Выходя из зоны, он почувствовал, как в спину ему ехидно улыбается начальник дежурной части.
 - Что, Оганыч, заработались? Может быть, на ночь останетесь здесь? Места есть свободные, - усмехнулся он.
- Ну и хорошо, что есть свободные места. Значит, не всех пересажали.
-  Мы не сажаем. Мы охраняем.
- Да ну! - нарочито удивился предприниматель. 
На следующее утро предприниматель не сразу поехал в колонию. Встретившись в городе со своими заказчиками, он переговорил с ними по поводу повышения цен на свою продукцию из-за подорожания материалов. Заказчики с пониманием отнеслись к предстоящему подорожанию, скрывая, что они в свою очередь внесли соответствующие коррективы по ценам на продукцию.
К полудню Артур Оганович приехал в колонию. Судя по тому, как здоровались с ним офицеры, находящиеся при входе в колонию, он почувствовал что-то неладное. Он зашёл в цех и сразу заметил, что несколько зеков вальяжно сидели у неработающего станка и попивали чефир.
Предприниматель поздоровался с зеками и поинтересовался, почему они пьют чай в непривычное для этого ритуала время.
- Оганыч, так нам с утра никто задания не давал, - оправдывались зеки.
Он направился в кабинет и был удивлён, увидев  через остекленную дверь темноту в помещении. Подозвав бригадира, предприниматель спросил Никиту.
- А его отправили на этап.
- На какой этап? – переспросил Артур Оганович.   
- Кто его знает? Отправили и всё.
- А предупредить могли бы меня?!
- Кто бы предупредил Оганыч? Это зверьё. Они, думаете, только нас  за людей не считают. Они и вас не удосужились предупредить. Утром сказано было ему, чтобы сразу после завтрака собрал вещички и на этап. Никите ничего не оставалось, как подчиниться мусорам.
Артур Оганович сел за свой стол и не мог сообразить с чего начать свой рабочий день. За полтора месяца работы Никита фактически взял всю работу в свои руки и теперь его ни то, что не хватало, без него он не мыслил дальнейшую работу в колонии.
- После обеда дашь  людям задание, - произнес предприниматель, делая усилия преодолеть сухость во рту, - я подготовлю чертежи, эскизы.
- Не нервничайте, Оганыч и не подавайте виду, что вам неприятно, что так обошлись с вами. С тех пор, как производство развернулось, они только и пытаются вам всякий раз напомнить кто на зоне хозяин.   
Бригадир говорил искренне. Он никогда не заискивал перед своим шефом, а всегда говорил то, о чём думает.   
- Ну, почему ты так считаешь? Никита хотел сбежать с колонии, а это наказуемо и он должен ответить за свой поступок перед судом.
- Да, это так. Но вам никогда не приходило в голову, почему этот умный парень, которому оставалось отсидеть с гулькин прыщ, вдруг решился на побег.
Артур Оганович закурил.
- Думал и не раз спрашивал его об этом. Никита говорит, что боялся Арматуру, а тот обещал проломить ему череп.
- Не верьте Никите. Ему стыдно, что Арматура обработал его как лоха, - бригадир постоянно поглядывал на дверь, словно боясь, что их могут подслушать.
- Ты мне хочешь что-то сказать? - спросил предприниматель, чувствуя, что бригадир что-то недоговаривает, опасаясь, что их могут подслушать.
- Оганыч, я вам скажу свои соображения в конце дня или завтра утром. Мне надо кое-что уточнить. Я привык отвечать за свой базар, и не буду говорить предположениями.
Артур Оганович покачал головой, соглашаясь с бригадиром.
Весь оставшийся день предприниматель находился в подавленном состоянии. Теперь он понимал, что вся работа, проделанная им в течение последних лет, так и осталась непонятой и неоценённой тюремным начальством. Прежде он нисколько не сомневался, что развивая своё производство, одновременно служит интересам общества, прививая зекам любовь к труду. Многие из зеков, кто работал у него на производстве, выйдя на свободу, могли пристроиться где-нибудь на похожем предприятии, показывая свой уровень трудовой подготовленности. Они не шли воровать и грабить, а просто работали, как это делали миллионы людей и даже кичились тем, что могли в работе применить теорему Пифагора, вычислить развёртку конуса, или просто показать, как работать с микрометром. Некоторые возвращались вновь на зону с новой судимостью, с ужасом догадываясь, что жизнь на свободе не для них. Тюрьма, которая должна была устрашать преступников, перевоспитывать, делала людей хуже и в основном потому, что осужденные в своём начальстве видели таких же подонков, какими они становились сами.
«Нужно переводить производство на свободу. Пусть менты сами думают, как занять зеков. На воле немало безработных, которые будут только рады поработать на современных станках, и никто не будет портить оборудование в поисках золота и платины».
Однажды Никита с сумрачным лицом принёс Артуру Огановичу лист бумаги с исписанными вычислениями. В последнее время он пытался доказать шефу, что работа на свободе окажется прибыльней, чем в промышленной зоне исправительной колонии. Зеки работали не эффективно, зачастую делали только вид, что работали. Порой они вместо своей работы выполняли поручения своих начальников. Офицеры редко обращались к предпринимателю за помощью, а решали свои вопросы через зеков. Никита также считал, что предприниматели  достаточно много перечисляют денег зоне. На личные счета зеков попадала жалкая доля тех денег, которые платили предприниматели  колонии. На руки зеки ничего не получали.  Они могли отоварить начисленные гроши через так называемый магазин, который появлялся на зоне раз в месяц с просроченными продуктами и высокими ценами на них.
Продукцию, которую выпускали зеки, несмотря на их старания, была низкого качества и не могла конкурировать с продукциями других фирм. Мастера производства, которых нанимал предприниматель, порой боялись требовать от зеков соблюдения технологии и дисциплины.
- Никита, а ты не думаешь, что если я приму решение перевести производство из колонии на свободу, то ты лишишься работы?
- Я боюсь этого, но экономист не должен юлить перед своим шефом. Его задача нацелить производство на более результативную деятельность. Что касается меня, то я думаю, что на свободе вы мне уделите какую-нибудь скромную работу.
- Сначала тебе нужно выйти из этого мрака и никогда не делать прежних глупостей.
В течение оставшегося рабочего времени Артур Оганович выкурил ни одну сигарету. Прежде чем покинуть зону, он должен был обеспечить выполнение всех заказов и переехать в минимальные сроки, чтобы клиенты фирмы за время простоя не стали закупать продукцию у других производителей.
К концу дня в кабинет вошёл бригадир и сочувствующе посмотрел на своего шефа.
- Никиту повезли на суд, - поделился он информацией, - и никто не может сказать, вернётся он к нам или нет.
- Спасибо.
- Вы не представляете Оганыч, какую информацию я раздобыл.
- Как идёт работа? – предприниматель дал понять  бригадиру, что не горит желанием узнать какую либо информацию, какой бы секретной она не была.
- Всё в порядке. Ребята поработают и после ужина, чтобы нагнать упущенное время.
Бригадир стоял посередине кабинета, не зная, как привлечь нимание шефа к доверительной беседе.
- Никиту ловко использовало наше начальство, - произнёс бригадир, считая, что такое сообщение заинтересует предпринимателя.
Артур Оганыч посмотрел поверх очков на бригадира внимательным взглядом, ожидая продолжения сообщения, начатого бригадиром.
- Да, его использовали. Арматура оказался провокатором.
- Зачем понадобился этот побег тюремному начальству?
Бригадир, довольный тем, что смог заинтриговать предпринимателя, удобно расположился на стуле.
- Областное начальство давно давило на начальника зоны, требуя сократить персонал колонии чуть не в два раза. Представьте, на трёх зеков приходится один работник зоны. Да, и общественность, депутаты возмущаются, когда правительство пытается выделить огромные средства на содержание тюрем. На прошлых выборах…
- Послушай, дружище, - перебил бригадира Артур Оганович, - давай о политике не будем говорить. Я тоже смотрю телевизор и иногда читаю газеты.
Бригадир смущенно улыбнулся.
- Да, вы правы. Когда от нашего начальника зоны потребовали проведения сокращения штатов, он пообещал до следующего квартала решить этот вопрос. А тут на самый праздник на зоне побег происходит и, причём групповой.  И тут, хозяину и карты в руки. Он, конечно, стал бить во все колокола. Как, мол, мне проводить сокращение штатов, если у меня едва побег не произошёл.
- Да, повезло начальнику зоны. С его доводами наверняка согласились наверху.
- Какой же вы наивный человек, Артур Оганович, - вскочил со своего места бригадир, - неужели непонятно, как был организован побег?!
Предприниматель, прищурившись, посмотрел на бригадира.
- Так неужели Арматура подписался на продление своего срока?
- Арматура – это конченый человек. Ему за имитацию побега, может быть, пообещали, бабу привезти на свидание. Ведь и на свободе он баб не видит, а здесь ему сама является на свидание опытная бикса. Или раньше что-нибудь начудил, да так, что тянет на долгие годы, а начальник покрыл его до нужного момента. 
Вот и вся история. А Никиту, дурачка жалко, конечно.
 Предприниматель молчал, брезгливо глядя в никуда. Ему было жаль того времени и душевных сил, потраченных на доверительные  беседы с зеками в качестве воспитательной работы. Теперь он считал себя по-детски наивным человеком, этаким Дон Кихотом, пытающимся изменить что-то в этой жизни, когда здесь на зоне тот человек, который ассоциировался с понятиями законопослушания и справедливости, в самый святой праздник цинично подготовил имитацию побега, испортив молодому человеку жизнь ещё на несколько лет.
Артур Оганович выходил из зоны, вежливо прощаясь со знакомыми ему зеками и работниками колонии. Сев в свой автомобиль, он ещё долго не включал зажигание, обдумывая план перемещения производства из зоны.
К его машине подошёл прапорщик, работающий на зоне, и попросил закурить.
- Оганыч, сегодня Никитка ваш отчалил на этап, просил вам передать записку, - сказал он, закуривая сигарету, и незаметно передал ему бумажный  комок 
Предприниматель поблагодарил прапорщика и развернул скомканную бумажку.
«Артур Оганович, спасибо Вам большое за всё, а самое главное за вашу чуткость. Не знаю, какой срок меня ждёт, но очень прошу вас, где бы вы не находились, когда закончится мой срок, примите меня на работу. Я очень хочу с вами работать. Дай вам Бог  долгих лет жизни…»
Далее Никита сообщал, где находятся те или иные документы.
Предприниматель улыбнулся, вспоминая напряженное в работе лицо Никиты, и на душе становилось легче.