Стоит морозная, темная ночь. Грустно чернеют квадратики окна в комнате. Легкий ветерок, вырываясь из-за угла, ударяется в раскрытую форточку и та, постукивая о металлический ограничитель, желает показать: не один ты не дремлешь в столь поздний час. Редкий трамвай простучит своими железными ногами, и затихнет вдали...
В доме все спят. Тепло в нем, уютно. Людмилины тетради лежат на столе. Открытый конспект примостился у ее головы. Сломил видно сон, не дал дочитать. Но она молодец у нас: и конспект, и много-много книг и тетрадок еще пройдут через нее за сессию.
Подхожу к Аленкиной кроватке. Волосы разметались по подушке, ручонки охватывают ее, такую нежную и большую. Лежит она на животе, повернув головку набок, и губы, кажется, улыбаются. Наверное, ей снятся конфеты, пирожные, новые наряды.
Одеяло сползло, прикрывая лишь самые кончики ног. Подхватываю его и укрываю Алену. Улыбка сразу исчезла с ее лица, губы недовольно надулись. Но, видно поняв, что ее больше не потревожат, она поворачивается на бочок, по-прежнему обнимая подушку.
А за окном стоит морозная, темная ночь. Грустно чернеют квадратики окна в комнате. Легкий ветерок, вырываясь из-за угла, ударяется в раскрытую форточку и та, постукивая о металлический ограничитель, напоминает: не один ты не дремлешь в столь поздний час. Редкий трамвай простучит своими железными ногами, и затихнет вдали.