Маски

Пролог

Жизнь — маскарад. Надо ли всегда носить одну и ту же маску? Это зависит от маски — и от вас. Если маска вам не идет, если она вам мешает, если вам кажется, что она вынуждает вас играть роль, для которой вы не созданы, попытайтесь заменить ее другой. Их множество. Вот важная маска многообещающего политика; вот маска художника, к которой лучше всего подойдет яркая ковбойка с расстегнутым воротом; а вот маска будущего медика с проницательным взглядом из—под очков. Еще есть время выбирать. Но будьте осторожны! Маска сама станет править бал. Другие маски будут принимать вас за того, кем вы кажетесь. Отправляясь на бал жизни, выберите себе подходящую маску.

Андре Моруа
Открытое письмо молодому человеку о науке жить

Бездна планет, множество граней и реалий. Какая из них принадлежит нам? Возможно наше общество призрачный сон, а ночные грезы — реальность? В подлунном мире, где еще осталось древнее волшебство, появится ли шанс понять и осознать это?
Мир, в котором тесно переплетены технологии и магия; где правящая элита не всегда правительство; где Великие Семьи называемые Звездами решают судьбы целых поколений и стран. Двадцать четыре семьи с начала века не дают бушующим потокам силы разрушить Землю. Ставя могущественные печати, открывая врата-шлюзы, маги берегут хрупкий баланс.
В какой-то момент и в Звездах наступает раскол. Единая семья разделилась на два враждующие клана. С течением времени противостояние привело к усугублению жизни на зеле. Стало гибнуть все живое. Глава Семей принял Соломоново решение. Семьи необходимо объединить!
Не стоит заглядывать под чужие маски.
Потому что иногда можешь увидеть то, чего совсем не ожидаешь.

Глава 1.

Резкий стук в дверь оборвал мягкую тишину уютной гостиной.
— Войдите. – Не слишком любезно отозвалась девушка лет двадцати, не отрывая глаз от книги. В комнату величественно вплыла высока, прямая как гвоздь и сухая как перец седовласая женщина. Неодобрительно покосилась на вольготную позу и закинутые на стеклянный столик ноги. Леди даже наедине не ведут себя подобным образом. Стыд и срам.
— Леди Фани, обед немного задерживается. Повар пересолил суп.
— Хочу рулетики из бекона с черносливом. – Без надежды попросила девушка.
— Сегодня в меню суп и рыба с овощами.
«То есть все, что я терпеть не могу». Мрачно подумала Фани.
— Тогда я не голодна. На сегодня Вы свободны. – Вновь раскрывая книгу, пожала плечами юная леди. Экономка зло сверкнула глазами.
— Юному организму необходимо сбалансированное питание! Диеты и кофе вредят здоровью. Мне платят…
Девушка чуть поморщилась и сжала тонкими пальцами виски.
— Миссис Лоудсон, прошу Вас. Я хочу побыть одна.
— Обед через полчаса. – Не терпящим возражения тоном припечатала экономка и вышла, оставляя за собой последнее слово. В прикрытую дверь полетела книга. Родители поступили слишком жестоко, навязав экономку, горничную и шпиона в лице ужасной миссис Лоудсон. Знаток, нет — фанатичный обожатель этикета и хорошего тона, просто изводила нравоучениями. Пока Фани пропадала с утра до вечера с приятелями по клубу, можно было терпеть. С недавнего времени жизнь кардинально изменилась. Занудливая экономка обернулась зорким стражем с замашками диктатора. В женской тюрьме менее драконьи законы. Никаких звонков, писем или друзей. Лишь чинные прогулки в саду с книгой в руке. На душе и так погано, а тут еще и эта домашняя дисциплина.
Как там сказала ближайшая подруга: «Измена друзьям – преступленье, которые нельзя позабыть, нельзя простить»? Если б только знали. Но разве леди опускаются до пустых оправданий?
 Фани подошла к огромному французскому окну, потянула за шелковый шнурок. Бархатные гардины с тихим шорохом разъехались в стороны. Кованые фонари ярко освещали лужайку и подъездную дорожку. Мягкий свет струился по подстриженному падубу, орешнику и розовым кустам, переплетался в полноликой луной и терялся в тени высоких кипарисов. Осенью темнеет рано. Где—то там, за чернеющим горизонтом, угадывались соседние дома. Слишком далеко, чтобы рассмотреть. С трудом сдерживая слезы, прислонилась лбом к холодному стеклу. С каждым новым днем плен становился все более невыносимым. Свободолюбивая натура рвалась туда, где ждут друзья, где приглушенный смех и освещенный огнями татами. В проклятой экономке воплотилась вся злоба и несправедливость мира. Словно в ответ на мрачный посыл за дверью послышался громкий возглас и звук битой посуды. Фани заинтересованно выглянула из комнаты. По коридору живописно разлетелись осколки фарфора и помятые цветы. Посреди хаоса сидела миссис Лоудсон.
— Ваша кошка. – Информативно поведала она.
— Может, увидела мышь?
— Исключено. Животное совершенно невоспитанное.
Короткошерстная серебристая кошка ласково потерлась об ноги Фани и юркнула в приоткрытую дверь.
— Наверное, стоит отдать ее в школу для благородных котов.
 Экономка раздраженно осмотрела фронт работы, с ужасом отмечая испорченный ковер. Как вывести эти зеленые разводы?
Девушка попятилась. Дракон на минут двадцать нашел занятие по интересам. Можно воспользоваться телефоном. Окно гостиной выходило на ярко освещенную террасу. Фани перебежала открытое пространство и влезла в приоткрытое окно кабинета. Телефон. Недостижимое человеческое благо. Дрожащими пальцами набрала выученный на зубок номер. Послышалась длинные гудки. Через вечность, а может более, трубку подняли.
— Слушаю. – Усталый мужской голос.
— Могу я поговорить с Винсом?
— Кто Вы?
— Подруга.
— Третья за вечер. Замучился объяснять. Паршивец попал под арест. Попытался с парочкой таких же остолопов ограбить ночной магазин.
— Ох… Быть того не может. Винс же…
— Хороший мальчик? Его мамаша сказала то же самое. Только вот «хорошие мальчики»  не шляются по ночам в компании форменных хулиганов. Видел его дружков – бандитские рожи!
— В каком он изоляторе? Я бы хотела…
— Со своим пасынком разберусь сам. Всего доброго.
— Но…
  Трубка отозвалась гудками. Даже не выслушал. А ведь она может помочь. То есть… могла. Продать драгоценности? А как осуществить при нынешнем положении дел? Позвонить Эмили.
Еще один хорошо знакомый номер. Нет ответа. Фани вдруг подумала, что подруга могла быть среди «таких же остолопов», а значит — помощь нужна и ей. Дети бедных районов денег на залог не имеют. Хотелось заплакать, укрывшись с головой одеялом, но не время для рефлексии, пора действовать. Вернулась тем же путем в гостиную и нашарила в высокой керамической вазе в углу ключи от машины.
Дальше дело техники. Ох и буча ее ждет по возвращению. В гараж забралась через кухню. Благо повар был на ее стороне. В темноте добралась до своей красавицы. Не включая фар, тихо шелестя шинами по гравию, выехала за ворота. Вот теперь можно дать малышке разогреться. Похожую детку видела в гонках и влюбилась. Porsche Panamera — четырехдверный спортивный фастбэк класса Gran Turismo с переднемоторной компоновкой и с полным приводом. Машина сорвалась с места, наматывая на секунды километры.
Маленький домик с аккуратно подстриженной лужайкой встретил мертвыми окнами и полным молчанием. Худшие подозрения оправдались. Дурачье.
Где их теперь искать? Может в клубе? Или помещение отобрали? Остался всего один взнос. Как получилось, что спонсоры так и не нашлись? Сколько вопросов и ни одного ответа.
Села в машину и развернувшись, выехала на трассу. Кто—то говорил, что если отсюда ехать проселочными дорогами, можно сократить путь вдвое. Самое время проверить.
Спустя два часа, плутая по бездорожью в полной темноте, Фани судорожно пыталась вспомнить стороны света.  Лес густел. Дорога скрылась в сухих ветках и высокой траве. Все чаще на пути попадались колючие кустарники. Высокие и густые, они шли сплошной стеной. Приходилось раз за разом делать дополнительный крюк. Вскоре  двигаться вперед стало совершенно невозможно. Ветки били по стеклу и царапали краску. Попыталась выехать задом и разбила заднюю фару о неизвестно откуда взявшийся пенек. Машина подпрыгнула на очередной кочке и обиженно заглохла. При последующих попытках завести, отчаянно забуксировала. Мотор едва не перегрелся, шины вырыли в мягком грунте траншеи, но с места ни на сантиметр. Слишком низкая посадка для «слалома» по бездорожью.
Сидеть и ждать у моря погоды не собиралась. Закрыла машину, клацнула сигнализацией, словно в диких местах это как—то убережет от грабителей.
Ну что ж. Свети Полярная звезда, ибо других путеводителей не сыскать. Хорошо хоть дождя давно не было, а то б в болоте утонула. К удивлению за лесопосадкой, да через поле, обнаружилась трасса. Значит, ехала вдоль основной дороги и ни на йоту не сократила путь. Только над Porsche поиздевалась.
Эксперименты, эксперименты. Кому нужны, спрашивается?
Плутать по асфальту оказалось не в пример приятнее, чем по грунтовой дороге. Однако признаки цивилизации отсутствовали. Похоже, только удалялась от города. Хоть бы знак какой был. Родовая магия спала до совершеннолетия, поэтому погрузиться в транс и найти ответ на вопрос не могла.
       От холода мышцы задеревенели, пальцы посинели — туника крупной вязки грела мало. Никуда не годиться. Магия, конечно, спит, но… Остановилась и закрыла глаза, расслабляя мышцы и концентрируя энергию в области диафрагмы. Казалось, воспарила над миром. В ту же минуту в отдалении послышались какие—то звуки. Оживилась и побежала в том направлении. Люди, телефон и машины. Что еще нужно для счастья?
Блеск неоновой вывески, громкий смех и запах бензина. Небольшое придорожное заведение с бензоколонкой привлекло несоизмеримо много народу. В ряд пристроились хромированные чопперы. На входе удобно расположилась небольшая разношерстная компания. Доминировала кожа, цепи и прочие «байкерские примочки». Чпокнула раскрытая банка пива. Непогашенный бычок полетел мимо урны. И как аккомпанемент – пьяный женский смех.
Стоять в тени смысла не было. Фани робко вышла и опустив глазки, быстро направилась в бар. Конечно, не вписывалась в антураж. Хрупкая блондинка, выглядевшая значительно младше своих лет, в атласных брючках и легкой шерстяной тунике. Недолгая тишина сменилась масляными шутками и одобрительным свистом. Фани скрипнула зубами. Путь преградила женщина без возраста. Такие и в двадцать, и в сорок выглядят одинаково. Фани сделала шаг в сторону, та повторила маневр. Еще раз и еще раз. Форменное издевательство. Раздраженно фыркнув, девушка посмотрела в глаза.
— Чем—то могу помочь?
— Конечно, только не ей, а нам. – Ответил за дамочку небритый, с полупустой бутылкой горячительного. Дружки поддержали нестройным повизгивающим хохотом.
— Убирайся отсюда. Тут не ясли. – Нахмурилась дамочка, чем вызвала еще один приступ хохота.
— Мне не нужны неприятности, я лишь хочу позвонить.
— Не хочет неприятностей. Какая хорошая девочка!  — Первый попытался фамильярно обнять за плечи, но Фани скользнула в сторону. Отступила на пару шагов и впервые внимательно огляделась. Видимо совсем озверели от скуки, раз интенсивно ищут развлечения.
— А хорошие девочки давно разбрелись по постелькам. Или ты в поиске? – Вальяжно подошел другой небритый. Повеяло потом, дешевыми сигаретами и алкоголем. Фани брезгливо скривилась и кивком головы попросила освободить проход. Дамочка смотрела насторожено. Похоже, сама не рада, что начала представление.
Мужчина попытался схватить за локоть, но плавное почти неуловимое движение и Фани вновь ускользнула. Ждать развития событий, переминаясь с ноги на ногу глупо, поэтому зайцем проскочила мимо зазевавшейся обидчицы, растворяясь в темном  прокуренном помещении.
Сизый дым висел густым смогом над бильярдным столом. Несколько ламп создавали приятный полумрак. Вместо потолка — деревянные балки. Грязный пол, тяжелая мебель из лакированного ясеня. На стенах в узких рамках вырезки из старых газет. Большая часть на немецком и чешском, другие не разобрать. Живая рок—музыка и усталые официантки с пивными бокалами на широких подносах. Посетителей много. Не протолкнуться к сцене. Сбоку у барной стойки освободился высокий табурет. Фани поспешила плюхнуться и дать отдых уставшим ногам. К ней повернулся бармен, одновременно протирая полотенцем бокал. В брови тускло блеснула штанга. Хмурый парень лет двадцати пяти, даже не пытался казаться любезным. Девушка почувствовала себя крайне не комфортно.
— Можно позвонить? – Робко заглянула в водянистые глаза.
— Что пить будем?
— А телефон…
— А заказ?
Смущенно передернув плечами, порылась по карманам и достала мятую двадцатку.
— Что есть?
— Все.
— Безалкогольное.
Отвернулся, чтобы открыть банку, налил в бокал и поставил перед девушкой. Та вдруг ощутила ужасную жажду, благодарно кивнула и с наслаждением отпила. Странный вкус и ощутимо чувствуется градус. Еще один глоток. Решительно отодвинула бокал.
— Что это? – Изумрудные глаза потемнели. Обслуживание в этом баре нервировала все больше.
— Радлер.
— Понятно. – Хотя ответ ничего не прояснил. – Дайте воды. И телефон.
Последнее сказано с нажимом. Чувствовала еще немного и вцепится зубами в глотку. Кому неважно. Словно почувствовав перемену. Бармен молча сменил стакан и головой указал в конец бара.
— Телефон там.
Сказал и утратил интерес, повернувшись к посетителю. Тот так активно размахивал руками, что едва не снес полную окурков пепельницу. Девушка сжала пальцами виски. Кошмар продолжался. К телефону идти бессмысленно. Там уже долгое время стоял какой—то парень в коже: черная куртка, черные штаны, высокие ботинки на шнуровке. К образу очень подходил либо автомат, либо кнут. Симбиоз садиста—киллера с рокером—наркоманом. Не один он такой. Даже на сцене соблюдали антураж. Пиво, сигары и полуголые красотки. Лишь она экзотичной птицей сидела в углу и пила тепловатую воду с металлическим привкусом.
Сколько можно виснуть на телефоне? Это женская прерогатива. Брюнет не спешил прервать разговор. Время от времени срывался на крик, дергал за провод и, в конце концов, темпераментно припечатал кулак о стену.
— Участвуешь в шоу, куколка? — Пропел над ухом прокуренный голос.
— Какое шоу? — Растерялась Фани и невольно обернулась. Перед ней стоял долговязый симпатичный шатен. Сунув руки в карманы потертых джинсов, с нагловатой улыбкой раздевал взглядом. Захотелось ссутулиться и поплотнее закутавшись в тунику, обхватить себя руками. Подавив неестественный порыв, вопросительно посмотрела на незнакомца.
— Шоу бюстгальтеров. Участвуют все, кто носит черный.
— А откуда… Что? Пошел вон! — Она не покраснела, а побледнела… от ярости.  Слов не было. Парень расхохотался и попытался неуклюже обнять. Девушка уклонилась, оттолкнув руку.
— Ух ты, какая недотрога.
— Таких цыпочек вдоль дороги по три доллара пучок. — Ревниво фыркнула синеглазая блондинка модельной внешности. Парень с  видимым удовольствием похлопал ее по заду. Новая участница мизансцены только прибавила уверенности. Травить беззащитных всегда веселее толпой.
— Жаль, ты не носишь белье, детка. Посоревновалась бы с этой фитюлькой.
— И с кем ты меня сравниваешь? Ни кожи, ни рожи — суповой набор.
— Пошел прочь. Третий раз повторять не буду. — Прорычала Фани, сдерживаться все труднее и труднее. — И Барби свою забери, а то у меня аллергия на дешевые духи.
Возмущенный визг послужил ответом. Блондинка попыталась назидательно вырвать клок волос, но мягкая ладонь заставила отступить на шаг. Еще одно змеиное движение и противница неловко  плюхнулась к ногам нахмурившейся Фани.
— Знай свое место.
— Торчу, когда бабы из—за меня дерутся.
Восторженно вскричал шатен, открывая баночное пиво и с жадностью поднося ко рту. Фани медленно повернулась к нему. Глаза недобро сверкнули. Никто не ожидал, что хрупкая девчушка решиться впечатать банку в лицо пареньку. Обманчиво мягкий металл травмировал носовой хрящ и разрезал губы. Соскочив с неудобного стула, девушка встала в какую—то странную стойку. На бледном лице мерцали яростью изумруды. Противник с воем пытался зажать нос—рот, чтобы остановить обильное кровотечение. Дело принимало нешуточный оборот. Грязно выругавшись, кинулся на обидчицу. Скользнув волной и направив энергию атаки в контратаку, та единым движением закончила бой. Блондинка—на—полу заголосила так, что заглушила визг электрогитар на сцене. Все взгляды обратились к стойке бара. Не желая нарываться, Фани примирительно подняла руки и попятилась к выходу. Кто закричал «держи сучку» осталось загадкой.
Наперерез медленно вышел пузатый байкер, для чего—то нацепивший в полутемном баре зеркальные очки от солнца. Девушка закатила глаза. И почему только с ней случаются подобные вещи? Стоит выйти за дверь и «вуаля» — неприятности не заставят себя долго ждать. Возможно, в словах родителей о неинициированных носителях энергии есть доля правды?
— А я тебя знаю. — Вдруг подключился еще один пузан с литровым бокалом в руках. Он встал, тяжело опираясь на стол. Лихорадочный румянец на всю щеку намекал о хроническом злоупотреблении алкоголем. — Девчонка из группы поддержки в бойцовском клубе М**.
Да уж кем только не приходилось быть… в больной фантазии окружающего мира. Многое хотелось сказать, но получилось только вежливое:
— Вы меня с кем—то путаете.
— Вот и я думаю, где мог видеть это чудо. — Подхватил второй. Девушка не разделяла возникшего энтузиазма. — Слыхал клуб закрыли.
— Темная история. — Кивнул его приятель, прихлебывая из запотевшего бокала. — Вроде бы главный спонсор продал помещение конкурентам. Там и подлог документам, и какая—то малина – почти криминал. Не хуже меня знаете: где есть азарт и бабло — места нет пушистым зайчикам.
— Ангел клуб купил. — Приглушив голос, и боязливо оглянувшись, сказал новый персонаж – совсем молодой парнишка с прилизанной челкой мышиного цвета.  Все, кто услышал, понимающе покивали головами. Значимое имя объяснило все. Фани жадно прислушивалась к разговору.
— Кто это? — Вырвалось прежде, чем успела подумать. Внимание хмельного окружения вновь переключилось. Скабрезные шутки, противно—пьяные улыбочки и гоблинские заигрывания. 
«Меньше слов, детка – больше дела…», «…Сейчас начнется шоу и твое место среди других сладких на сцене!», «…Все лишнее снимай прямо сейчас. Так и быть постерегу твои тряпки» …
— Плачу по сотне за каждую деталь гардероба! — Расплескивая пиво, скандировал полуживой пузан.
— Стоп, парни. — Очнулся шатен с разбитым носом. В мутных от боли глазах стояла черная злоба. — Шлюшка сильно задолжала и пока не отработает, посидит в подвале Конторы. 
Девушка побелела от охватившей холодной ярости. Никчемный лизоблюд осмелился оскорбить младшую из девятой семьи Красной дюжины. Раньше и за меньшее казнили. Жаль только позорный инцидент не подлежит огласке, в противном случае честь Семьи пострадает. А если пострадает честь Девятой, то Фани собственный папочка закатает в асфальт. Вот такая логическая цепочка получается.
— Сказала бы я, куда б тебе пойти, но боюсь там ты прописан.
— А? — Странный речевой оборот заставил всех присутствующих впасть в задумчивый ступор. Не теряя времени, оратор живо ринулась к двери. Тянущиеся руки были сродни кошмару, только проснуться невозможно. Тихий смешок откуда—то сзади только подлил масла в огонь.
Секунда… Шатен и еще один доброхот кинулись следом, и только природная субтильность помогла протиснуться в узкую щель захлопывающейся двери и броситься к стоявшим в отдалении мотоциклам.
Вторая… Сердца машин спали. Кроме одной. Красивый хромированный Kawasaki Vulcan 2000. Мощнейший чоппер, похожий на флагман в безликой веренице тяжелых крейсеров. Оснащенный электростартером. Хоть что—то знакомое и подвластное бесконтрольным импульсам магии на кончиках пальцев. Так всегда происходит в момент сильно волнения. Главное завести, а не спалить всю электронику. На бензобаке обнаружилась приборная панель со спидометром, тахометром и прочей непонятной, но видимо, очень нужной ерундой. Уровень топлива в баке обнадеживал.
Третья… четвертая… пятая… Машина утробно фыркнула, зарычала и мягко двинулась с места. Сначала неуклюже, но с каждой секундой наматывала все больше километров на колеса. Возмущенные крики остались далеко позади. Ветер впрыснул в кровь адреналин. Если б не животный страх, можно представить, что летишь как вольная птица.
            Высокий шатен витиевато выругался и сплюнул. Вот шалая девка. Разобьется сама и угробит мотоцикл Ангела… На последнем слове мысль задержалась и зависла… Ангел… Вот черт… И почему он до сих пор не в отключке? Медленно обернулся и наткнулся на того, кого видеть не хотелось совсем. Спина покрылась холодным потом.
— Эм, Ангел? Не поверишь, но эта чокнутая…
— Тим. Я просил присмотреть за имуществом, а не анализировать умственный уровень отдельно взятой девицы. — Спокойные интонации говорившего, пугали на порядок сильнее крика. До дрожи, до приступов паники. Линия губ расслаблена. Черные очки не позволяли увидеть выражение глаз. И видел ли их хоть кто—нибудь? Щелкнула потертая армейская зажигалка, и высокий парень медленно прикурил. Странно, но дымом захлебнулся Тим.
— Я найду… догоню… — Сквозь судорожный кашель шептал он. Глаза слезились, а руки предательски дрожали.
— Не стоит. Помни – я не доволен тобой. Потом сочтемся. Ключи.
— Какие? — Не понял бедный парень. Лоб покрыли бисеринки пота.
— От твоего мотоцикла. Не пешком же мне догонять девушку.
Тим всполошено оглянулся и безропотно отдал требуемое. Зрители предсказуемо сделали шаг назад, оставив один на один с черной стихией по имени Ангел.
Проигнорировал ажиотаж, Ангел уверенно направился к мотоциклам. В бардачке родного Kawasaki лежала семейная реликвия – четвертая звезда. Она и укажет путь. Сумасбродка поплатиться за воровство. Крейсер нетерпеливо задрожал и бросился вдогонку.

Глава 2

Фани старалась не гнать слишком быстро. Мотоцикл — не машина. К тому же великолепно помнила свой первый выезд, закончившийся в ближайшей канаве. Со временем научилась более—менее уверенно держаться на железном коне, но в глубине души легкий страх остался. Три маленьких фары исполняли функцию ближнего света. В кромешной тьме ближний свет плохой помощник. Проблема в том, как переключиться на дальний? Обычно используемый «метод тыка» в движении смерти подобен. Все же мотоциклы не самые безопасные машины на земле. То ли дело танк. Пространные размышления не смогли заглушить в душе смуту и глухое сомнение. Лучше быть угонщицей или жертвой насилия? Здоровье, конечно, дороже, но была ли угроза реальной? Все—таки она младшая Девятой семьи. А это не пустые слова.
Сзади послышался утробный рык. Погоня? Такой вариант не учитывался по определению. Вскоре показался едва различимый в серебристом свете луны урчащий силуэт. Фары выключены. Непонятно как байкер ориентировался в темноте. Это пугало, нагнетая неприятную атмосферу. Прибавить скорость? Плохая идея – не справится с управлением и разобьется. Призрачный гонщик легко догнал и стал осторожно прижимать к краю дороги. Перед глазами ясно всплыла картина «полет в канаву». Паника плохой советчик. Прибавила газу, чудом обходя кювет и преследователя, все же чопперы не самые маневренные машины и бросилась через отчаянно мигающий и звенящий железнодорожный переезд. Вот—вот покажется поезд. Уже видны тревожные красные огни и слышится неотвратимо приближающийся шум. Собственный крик застыл в горле.
— Звезда, вернись! — Холодный голос, словно азотом мгновенно остудил мотор. Мотоцикл замер прямо на рельсах: погасли фары, умолк урчащий мотор и более не подавал признаков жизни. Девушка в панике заметалась. Сдвинуть махину хоть на миллиметр не получалось, а бросить и спасаться в голову не пришло. Поезд в зоне видимости. Еще буквально пару мгновений…
Щелкнул бардачок и ее буквально выдернули с мотоцикла. Падение на землю в чьих—то крепких объятиях не смягчил силу удара. Дыхание перехватило, а перед глазами заплясали искры. На периферии сознания – удар, визжащий скрежет, хруст. Поезд смел незначительную преграду и загрохотал дальше. Фани на четвереньках отползла подольше от железнодорожного полотна и села прямо на дороге. Голос временно покинул.  Ошарашено посмотрела на высокий черный силуэт, перевела взгляд на переезд. Где—то там валялся труп  Kawasaki Vulcan 2000. Можно ли считать демарш удавшимся? Если ее не прикончит хозяин машины и мстительная экономка, то родители точно. Жизнь прекрасна и удивительна.
Проводив взглядом хвост удаляющегося поезда, Ангел повернулся к девушке. Та невольно отползла подальше. Рассмотреть преследователя было так же проблематично, как и до этого. От незнакомца ощутимо повеяло опасностью. Точнее… дремлющая глубоко в сердце магическая искра затрепетала, чувствуя нешуточные магические колебания. Гонщик далеко не прост.
— Зачем?
— Что «зачем»?
— Спектакль устроила.
— Так получилось.
— Ты представляешь, на какую сумму попала? – Больше констатация факта, чем вопрос. И этот туда же.
— Я так понимаю мотоцикл — Ваш? — Уныло предположила девушка. Почти не сомневаясь в ответе.
— Наш.
То, что ее не прибили в первый же момент, внушало надежду на благоприятный исход.
— Простите. Я компенсирую.
— Не сомневайся в этом.
— Только нужно какое—то время. Сейчас я не кредитоспособна, но когда вернуться родители…
— Твои проблемы, детка, это — твои проблемы. Завтра мне нужна новая машина и компенсация за моральный ущерб.
 — Но я…
 — Продам на органы.
Фани медленно поднялась, отряхнула окончательно испорченные брючки. На окровавленных коленях ткань висела жалкими лохмотьями. Интересно, что сделает миссис Лоудсон при встрече — отправит в застенки? Сознание охватило мрачное оцепенение. При таком раскладе можно вообще домой не возвращаться. Шок понемногу сходил на «нет», и боль от многочисленных ушибов ощущалась все ярче.
— Слишком крутые перцы строевым шагом идут на фиг.
Ярость не произвела на незнакомца должного впечатление.
— Безумству храбрых поем мы песню...
— Что?! 
— Отдавать начнешь прямо сейчас.
— Обломись.
— Пошли.
— Куда?
— Тут где—то должен быть мотель.
— Да я сейчас…
Что там она собирается делать, никто слушать не стал. Шаг наперерез и буквально волоком за шиворот в обратном направлении. Немного уклонившись в сторону, Фани попыталась выкрутиться, но только укусила собственную тунику и несколько минут яростно отплевывалась от мелких волосков. От парня исходила та же мерцающая холодная сила, что и от отца, а так же других из Красной дюжины. Этой силе невозможно не покориться. Кто он? Рассмотреть бы получше. Своих знала в лицо. А вот из Черной дюжины только двоих. Худший вариант придумать сложно. Столетия шла непрерывная вражда между правящей верхушкой Красной и Черной дюжины. Однако это не повод распускать руки. Отбросив внутренние противоречия, резко вырвалась и демонстративно пошла в другую сторону. Холодный смешок резанул по натянутым нервам. Фани развернулась и демонстративно стала в стойку.
«Девчонка из группы поддержки», «сладкая кукла» или как там ее успели обозвать?
— Решила меня рассмешить?
Вместо ответа кошачье движение вперед, но и противник не спал. Шаг в сторону, мягкое скольжение. Захват, удар, откат и новый удар. Плавный уход в сторону.
— Впечатлен. Тай—чи?
— Что—то вроде.
— И как долго?
— Десять лет.
— Мало для совершенства.
Подтверждая слова, незнакомец мелькнул быстрой тенью и… темнота.
***
Первое, что увидела — потрескавшийся потолок. Белый в ржаво—серые разводы. Лежала на чем—то мягком. Повернула голову и посмотрела на зашторенное окно. Дешевая обстановка, ключи с номерком на столике и звук льющейся воды неподалеку. Мотель? Фани приподнялась на локтях. Голова немного гудела, но самочувствие не смотря ни на что сносное. Рядом на колченогом стуле неэстетично свалены грязные штаны и вывернутая наизнанку туника. ЕЕ штаты и ЕЕ туника. К счастью разоблачили не полностью и аккуратно укутали застиранным покрывалом.
Шум воды смолк и в комнату вошел парень. Высокий, стройный как танцор и поджарый как дикое животное. Не старше нее. Эта мысль принесла облегчение — с ровесником проще найти общий язык.
Что—то знакомое чудилось в рваной челке на пол лица, черной кожаной куртке, черных штанах и высоких ботинках на шнуровке. Лицо рассмотреть сложно из—за черных очков.  Тонкий нос, красиво очерченные губы и высокие скулы. Он неподвижно замер в двух шагах от кровати. Фани подтянула покрывало почти до шеи.
— А почему в очках? — Неожиданно для себя спросила она.
— Солнце слепит.
— Лавры графа Дракулы не дает спокойно спать?
Легкое пожатие плеч. Щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету.
— И что мне с тобой делать, чучело?
Девушка долго молчала. Не было даже злости, только жгучая обида. Как реагировать на откровенное хамство? Как вообще воспринимать подобную ситуацию? Он — неровня, даже сатисфакцию не потребовать. Может, правы были родители, когда запирали свой нежный цветочек за семью замками? Ну что ж, если не можешь изменить ситуацию, нужно пересмотреть свое отношение. Лучше всего забыть, откинуть и проигнорировать.
Медленно сползла с кровати, и не глядя на парня, стала натягивать грязные и потрепанные вещи. Видел бы маэстро, как бесславно погибли лучшие экземпляры последней коллекции. Оглянулась. На журнальном столике пылись давнишние проспекты и пожелтевшие газеты. Нашелся и огрызок карандаша — видимо позабыли прежние постояльцы. На одной из них, под заголовком, криво нацарапала фамилию и телефон попечителя.
    — Этот человек уладит все возникшие вопросы.
    — Все? — Тонкая брось красиво изогнулась.
    — Финансовые. Отдельная просьба: опустить детали сегодняшнего инцидента — моя репутация может пострадать. — Изобразила чопорную мину а ля «миссис Лоудсон в неодобрении».
    — От твоей репутации и так мало что осталось.
    — Надоело слушать.
Холодно бросила она и пошла к двери. Парень продолжал невозмутимо курить. Пытался выдуть кольца и совершенно не реагировал на сцену. Через мгновение Фани поняла почему. Дверь заперта, а ключи с номерком таинственно исчезли с поля зрения. Но когда нас останавливали трудности? Презрительно фыркнув, подошла к окну и решительно потянула за раму.  Противно скрипнула фурнитура. Уверенно перекинув ногу через подоконник, девушка приготовилась спрыгнуть вниз. Благо высота позволяла при должной ловкости не поломать руки—ноги. Рывок за шиворот и знакомый трест многострадальной туники ввернули в пучину «дежавю».
— Раздражаешь.
— Ты меня тоже. Отпусти. — Для пущей убедительности ощутимо полоснула острыми ноготочками по запястью. В ту же секунду грохнулась и возмущенно вскрикнула. — Неандерталец!
— Самоубийца. — Индифферентность противника сбивала с толку. Парень равнодушно осмотрел кровоточащие ссадины и натянул рукав до середины ладони.
— Не льсти себе — не так уж ты и крут. — Проворчала девушка. Псих. Словно сошел с одноименной картины Альфреда Хичкока. И мотель подходящий. Осталось для антуража найти заплесневевший труп мамочки.
С трудом собрала конечности в кучу и, пошатываясь, встала. Ссадины на коленях вновь увлажнились и отчаянно болели. Все же полет под железнодорожным переездом не прошел бесследно. Кусая губы, чтобы не застонать, побрела в ванную — промыть боевые ранения. Ко всем люксам только заражения крови не хватало.
— То, что ты без царя в голове — заметил, но что мозг только спинной — сюрприз.
Ее не оставили в покое. Парень ничтоже сумняшеся пошел следом и протянул пузырек с анестетиком.
— Хам, мерзавец, фетишист! — Не осталась в долгу девушка, щедро поливая колени остро пахнущей жидкостью. 
— Почему фетишист? — В холодном голосе проскользнул легкий интерес.
— Спинным мозгом чувствую! — Рявкнула в ответ.
— Насекомое!
— Извращенец.
— Согласен.
— Почему это? — Удивление победило бурлящее раздражение. Присел у ног и осторожно наклеил пластырь.
— Кто еще позариться на такое чучело?
— Скотина!
— Нет, скотина тоже не соблазниться. Только извращенец.
— Очень смешно.
Девушка обижено повернулась к зеркалу. Да уж, чучело — мягко сказано. Огородное пугало будет ближе. И это первая красавица Красной дюжины!
— Выйди.
— А волшебное слово?
— Быстро!
— Пять минут. У меня большие планы на ночь.
— Не  смею задерживать. — Вытолкнула из ванны и щелкнула замком. Хиленькая преграда, но хоть психологически будет легче.
Водные процедуры закончились так же быстро, как и горячая вода. Девушка радовала свежестью и красотой, хоть запах дешевого мыла заставил поморщиться. Завернувшись в широкое полотенце, осторожно выглянула в комнату. Парень сидел на краю стола, вытянув длинные ноги. Красивые пальцы пианиста непроизвольно выстукивали на полированной поверхности незамысловатый мотивчик. 
— Как тебя зовут, терминатор?
— Фи… — Легкая заминка. — Фие.
— Подходит тебе.
— Да?
— Шотландское имя, в переводе — темный, потусторонний. А меня — Стефани Бертье.
— Тебе подходит — плебейское имя.
— Мужчине не к лицу стервозность.
Фие  безразлично промолчал, только застегнул куртку и сунул в карман сигареты. Не глядя на мнущуюся в дверях Фани, вышел, легко ступая по скрипучему полу. Точно бальник, так гордо плывет. Девушка задумчиво повертелась и осторожно нырнула в кровать. Чем больше ткани на ней накручено, тем лучше. В насилие верилось все меньше и меньше. Ну не похож парень на отморозка, хоть роль играет знатно. Интуиции привыкла доверять. Длительная прогулка, эмоции, новые впечатления и горячий душ слились в непередаваемый коктейль. Девушка провалилась в крепкий сон без сновидений.
— Легкомысленная девица. — Задумчиво пробормотал Фие минутой позже, глядя на сладко посапывающую Фани. Тяжело вздохнул, бросил на кровать ключи и, порывшись по карманам, достал блокнот.
«В следующую среду. Клуб «Парадайз». Спросить Тима Блоумена» Подумал и приписал сумму. Что—то сегодня он сама доброта. Но девчонка не производит впечатление прожженной лярвы. Скорее слепой кутенок, который тыкается любопытной мордочкой во все углы.  Пусть ценит приступ благородства.
***
Утром Фани осознала всю безвыходность ситуации. Мрачная рефлексия не в ее характере. Прикинув возможные варианты, решила: пора вызывать тяжелую артиллерию. И почему не догадалась сделать это раньше? Повалявшись еще немного в смятой теплой постели, пошлепала босыми ногами в душ. Холодная, временами ржавая вода и жирный таракан за трубой, взбодрили лучше любого энергетика. Телефон брала в руки, как гранату с выдернутой чекой. Набирая знакомый номер, нервно обкусывая кончики пальцев.
— Прошу политического убежища. — Решительно заявила она, едва на другом конце линии отозвались. Недолгое замешательство и ей ответило красивое контральто.
— Что случилось на этот раз, дитя?
— Я убежала из—под надзора миссис Лоудсон, потеряла машину, ввязалась в пьяную драку и побила дорогущий мотоцикл.
— Ах молодость, молодость. Что на это говорит моя дорогая невестка?
— Ничего. Она убьет меня молча. К тому же я должна денег. Много.
— Денег дам. Мой дом — твой дом. Невестке позвоню. Все?
— Нет. Я в каком—то отеле, без одежды и без денег на такси.
— Говори адрес, я пришлю машину. — Тяжелый вздох на другом конце провода и легкий смешок. — Как ты похожа на своего деда!
— Спасибо, бабуля!
***
Белое двухэтажное здание на перекрестке с широкими затемненными стеклами и подземной парковкой. Яркая вывеска и фейсконтроль у входа. Ничего особенного. Длинный хвост из желающих вился вниз по улице и терялся за поворотом в темноте. Модный клуб не мог вместить в себя всех желающих.
Фани вышла из такси и осмотрела фронт работы. Такими темпами ждать придется до утра. Ну уж нет. Решительно подхватив спутника за локоть, пошла сквозь толпу прямо к перекачанным амбалам в серебристых майках. Тычки в спину, ругань и возмущенные вопли стойко игнорировала. Винс, давний приятель по клубу, с трудом поспевал. Он уже жалел, что поддался на уговоры милой девочки Фани «посетить тихое местечко, а то одной как—то…»
— Ты точно помнишь, что клуб «Парадайз»? — Винс неловко переминался с ноги на ногу. Невысокий тонкокостный блондин в потертых джинсах на фоне гламурной толпы смотрелся бледно и чуть смешно. Никогда ранее не бывал в подобных местах. В нос ткнулась потрепанная бумажка. Юноша тяжело вздохнул и нервно покосился на остервеневшую толпу. Охранник угрюмо оглядел сначала парня, потом девушку. Прежде, чем громила успел открыть рот, в руках появилась шелестящая купюра.
— Уже месяц мечтаем попасть. — Натянуто улыбнулась девушка и потянула сквозь «металлоискатель» упирающегося приятеля. Позади донесся разноголосый гул возмущенных голосов, но охрана не дремала. Самых горячих выбросили вон из очереди и перекрыли проход бархатным шнуром.
Узкий коридор клуба вмещал гардероб и служебные помещения. Каблучки гулко стучали по деревянному тонированному полу. Изюминка декора — полуфантастические стеклянные витрины за которыми скрывались различны виды кактусов и круглые светильники разных размеров: от крошечных с ладонь, до полуметра в диаметре. Много зеркал и прозрачные двери на фотоэлементе. Фани задумчиво поправила чуть размазавшуюся помаду, и миновав уютный пятачок с креслами, прошла в бар. Это было нечто. Деревянный пол, панели, а вместо привычных перегородок — высокие кадки с живым бамбуком. Все пространство заполонили горячие, извивающиеся тела. Казалось людей больше, чем мог вместить клуб. Барная стойка была в виде белого полированного яйца, высотой до потолка с синеватой подсветкой снизу и по бокам. Вокруг белые треугольные табуреты на высокой ножке. Бармен в блестящей серебристой майке и белых джинсах артистично перекидывал шейкер, вызывая у зрителей восхищенные вздохи. Коктейли самых ядовитых расцветок сами собой возникали на сверкающей поверхности.
— Мне нужен Тим Блоумен! — В пятый раз кричала Фани, стараясь заглушить визжащую какофонию, «клубную музыку». Замороченная администратор устало пыталась убежать сразу в нескольких направлениях. Винс попробовал сунуться к бармену, но был небрежно  отброшен в сторону высоким хамом с банкой пива в руках. Фани  схватила его за локоть и развернула к себе лицом:
      — А ну извинись… ТЫ?!
      — Ты?! — Возглас прозвучал одновременно, с одинаковыми чуть истеричными нотками. Знакомый шатен ошарашено вглядывался в недавнюю обидчицу. Девушка в свою очередь  попыталась ретироваться, но куда там. Парень вцепился, точно клещ.
      — Судьба вновь мне улыбнулась!
      —  Ты в этом уверен?
       — Сейчас убедишься, маленькая дрянь!  — Пальцы впивались в плечи, оставляя синяки.
       — Эй, парень, а ну отпусти… — Благородный порыв Винса прервали четким ударом под дых. Хрупкий паренек захлебнулся вдохом и осел на сверкающий пол с болезненной гримасой на лице. Фани охнула от негодования и, замахнувшись сумочкой, подло ударила коленом в пах. Подумав немного, задействовала и сумочку. В конце концов, что такое лаковая кожа против лобовой кости противника?
       — Не надоело мурыжить парня? — Знакомый голос ласковой патокой прошелся по нервам. Девушка обернулась. Загадочный Фие почтил своим присутствием. Вновь доминирующий черный цвет и черные очки. В который раз задала себе вопрос: он что—нибудь видит или как собака ориентируется на обоняние? — Лежачих не добивают.
       — Кто сказал?
       — Открой любой учебник по кунг—фу. Раздел: «Ведение боя». А знаменитый, в узких кругах, тайцзицюань, построен на сплошных этичных сентенциях. Не знала? Теперь знаешь.
       — На ринге — возможно. А в уличной драке, лежачих не только бьют, но и топчут. 
Подтверждая слова, ощутимо пнула шатена в бок. Фиа насмешливо фыркнул.
       — Вставай, Тим. Хватит изображать мертвое тело.
       — Тим? — Фани нахмурилась, в душу закрались недобрые подозрения. — Часом не Тим Блоумен?
      Фие сделал неопределенный жест рукой. Меж тем шатен тщетно силился встать. Помощь подоспела с неожиданной стороны. Винс подполз ближе и робко тронул за плечо.
       — Дыши глубже или на пятках попрыгай. Легче станет. — Скорчив сочувствующую мордашку, посоветовал Винс. Тим издал утробный рык. — Лед бы приложить, а то распухнет.
       — Заткнись, идиот. — Лицо Тима полыхало от стыда и злости.
       — Это ты идиот, а он — будущий медик. — Возмутилась девушка. — Слушай его и может… ничего не отвалится.
       — Надоело.    
Фие кивнул на лестницу, ведущую на второй этаж, где располагалась «зона отдыха», так называемые чилл—ауты, и растворился в толпе.
      — Странный у тебя товарищ.
      Тим с помощью Винса поднялся на ноги. Пробормотав про себя ругательства, громче добавил.
      — Если не хочешь, чтобы тебя утром нашли с перерезанным горлом, лучше придержи язык. Пошли.
Винс переглянулся с Фани и робко шагнул следом. Девушка скептично хмыкнула, но отставать не решилась. Странная репутация у Фие. Похоже, Тим здорово его боится. Может и ей стоит? Но внутренний голос молчит, а значит — с этой стороны опасность не подстерегает.
Резкая рваная музыка, лазерное шоу и фосфорицирующий зеленый свет добавляли ноту экзотики. Круглые светящиеся шары и многочисленные световые блики привносили ощущение праздника. Дальняя стена представляла собой огромный светящийся аквариум с дивными видами рыб. Столики от танцевальной зоны отделены такими же бамбуковыми колонами.
Зоны отдыха находились на втором этаже. Небольшие отгороженные комнатки. Одна из них гостеприимно раскрыла двери. Музыки почти не слышно. Интерьер способствует отдыху и уединению. Стены оббиты ткаными обоями с выпуклой текстурой темно—серого цвета с одной стороны и серебристыми — по бокам. Полосатый ковер в виде шкуры дикого зверя. Монохромные картины в стиле «авангард». Стеклянный столик на колесиках. Единственно яркое пятно — кроваво—красные кожаные диваны. Фие вальяжно разварился на мягких подушках и медленно потягивал янтарный напиток из хрустального бокала. В пепельнице дымилась сигарета.
— А почему мне ничего не заказал? — Фани возмущенно оглядела пустой столик и плюхнулась напротив. Брюнет загадочно молчал. Тим подавился воздухом, а побледневший Винс робко сказал куда—то в сторону:
— Я принесу.
— Мартини.
— Молоко. В крайнем случае — сок. — Вмешался Фие, и, обернувшись к Тиму, добавил. — Помоги не заблудиться.
Парни скрылись в мгновение ока. Можно лишь восхититься появившемуся единству. Фани потянулась к сумочке.
— Здесь должно хватить.  — На прозрачную поверхность стола лег чек. Наглец даже не взглянул. Затушил сигарету и прикурил новую. Пауза затягивалась.
— Этого недостаточно.
— Как это? — Фани оторопело взглянула на чек, проверила сумму. — Я специально узнавала, сколько стоит новый Kawasaki Vulcan 2000!
— Сборка по спецзаказу. Это на порядок дороже, плюс полный тюнинг.
Стефани обижено замолчала. Красиво швырнуть деньгами не получилось.
— И что теперь? Сколько… и…
Робость красила ее неимоверно. Девочка—нимфетка с чистым, чуть обиженным взором.
Фие улыбнулся про себя.
Тем временем девушка судорожно пыталась вспомнить, где и сколько может занять. Просить деньги у бабушки еще раз казалось верхом наглости. Мать после разговора со свекровью демонстративно обиделась на легкомысленную дочь, а отец ретировался в одну из длительных командировок на острова с непроизносимым названием.
— Пахнет дымом. — Фие резко повернул голову. Девушка принюхалась, но в комнате ощущался лишь запах виски, сигарет и дорогого парфюма. Парень резко распахнул дверь и вышел на кованую лестницу. В уши ударили визгливые крики, глаза слепили яркие огневые всполохи. Удушливый дым густым туманом, поднимался вверх. Становилось тяжело дышать. Отчаянно визжала противопожарная система, надрывался в микрофон менеджер, пытаясь прекратить панику. Клуб горел, а их отрезало от выхода.
— А я так и не попробовала мартини. — С сожалением пробормотала Фани тщетно пытаясь углядеть сквозь белую пелену хоть что—то.
Только бы парни не пострадали.




Глава 3

Винс и Тим, чувствовали себя крысами. Слишком уж тактическое отступление похоже на позорное бегство с тонущего корабля. Но если Винс корил себя за малодушие, Тим открыто радовался, что удалось унести ноги подобру—поздорову. Все же Ангел не тот человек, с которым можно шутить. Да и есть ли у мрачной личности чувство юмора?
 Едва захлопнулась дверь в серо—алый рай, парни синхронно перевели дыхание и поспешили покинуть гостеприимный этаж. Уткнувшись носом в знаменитый аквариум на всю стену, шатен горделиво выпрямился, хлопнул юношу по плечу и предложил «тяпнуть за знакомство». Винс смущенно угукнул.
«Странный парень, то дерется, то выпить предлагает»
С другой стороны — в первый и, скорее всего, в последний раз посетил элитный клуб. Нужно насладиться в полной мере.  Музыка, подруги и алкоголь. Праздник души.
Тим задумчиво поглядел по сторонам. Двое у барной стойки, под одобрительный смех толпы, на спор опрокидывали рюмашки с какой—то подозрительной мутной жидкостью. У зеркальной стены вытанцовывала фигуристая блондинка, а рядом прогуливался подвыпивший обожатель. Дилеры цепким глазом выискивали жертв. Любители с удовольствием разбавляли веселенькие таблеточки зеленым змием. Охрана милостиво отводила глаза. Сигаретный дым причудливо смешивался с лазерным шоу и отблеском  светильников. Веселье набирало обороты. Народ, опробовав законное и незаконное, постепенно сходил с ума. Джангл с жутко сложным ритмом и сильно искореженной линией басовых инструментов пронзал мозг. Среди общей какофонии звуков, угадываются крики птиц. Подобное становится увлекательным только при должной закалке.
Тим почесал маковку. Следовало чем—то себя занять. Беспробудное пьянство последних дней и дамоклов меч, висящий над головой в воплощении Ангела, не способствовали взлету оптимизма. Не известно проснешься завтра в кровати с очередной красоткой или под мостом.  Жить нужно одной минутой. Кто сказал? Не важно, главное в точку.
«Для начала тусить с другом. Другом сегодня назначен… белобрысый. Как там его?»
Перехватил зазевавшегося парнишку под локоть и потащил к танцующим. Винс попытался сопротивляться.
—  Я в бар! Отпусти меня!
— Сказано не отсвечивать. Смотри, как люди отдыхают.
Тим показал на группку явно нетрезвых товарищей пытающихся зажечь фейерверки. Слабые искры, брызжущие в разные стороны, вызывали полные восторга вопли. Кто—то предложил усилить эффект алкоголем и тут же попытался подпалить коньяк в бокале. 
— Это безопасно? — Забеспокоился блондин. Тим фыркнул.
— Холодный огонь. Знаешь что это?
— Не очень. — Смущенно потупил глаза тот.
— Химическое соединение. Светит, но не греет.
— Я плохо разбираюсь, но…
— Пошли танцевать! — Прервал на полуслове Тим. — О, какие девочки! Ты каких больше любишь блондинок или брюнеток?
— Лысых. — Обижено фыркнул парень.
— Хм. С лысыми последнее время беда. Пошли, угощу авторским коктейлем. Тут огромный выбор!
— Я не пью!
Его не услышали. Тим тараном прошел яркую толпу, на прицепе вяло отбрыкивался Винс. Водоворот горячих тел, калейдоскоп цветных одежд, смешение запахов: сладкие духи, сигареты, марихуана. Блондин почувствовал, как реальность стремительно ускользает, уступая место самым смелым мечтам. В руках чудным образом появился бокал жуткого цвета с чем—то ядреным. Тим не пропускал ни одной юбки. Улыбнулась танцующая рядом брюнетка, подмигнула рыжая и звонко чмокнула в щеку брюнетка. Шатен хохотнул и чокнулся банкой пива с милашкой в серебристом топе. Винс попятился, неосторожно оступился и случайно толкнул пробиравшегося мимо верзилу. Тот неловко облился своим же напитком. Точно воспроизвести сказанное помешала грохочущая музыка, но исказившееся красное лицо говорило лучше всяких слов.
«Сейчас будут бить».
Блондин обреченно вздохнул и поспешил поставить бокал на ближайшую ровную поверхность. От первого удара увернулся, второй сбил с ног. Красные круги заплясали перед глазами. Блондин закрыл голову руками и приготовился к жестокому избиению. Но вопль пьяного Тима, у которого отобрали собутыльника, потряс клуб до основания. Банка пива с хрустом впечаталась в лицо нападавшего. Тот заорал как раненный бизон и упал на колени, заливая танцпол кровью.
— Как символично. — Фыркнул Тим, обнимая зазевавшуюся красотку.  Ее подружка обижено надула губки.
— Классный прием. — Оценив симпатичную мордаху хулигана, милостиво улыбнулась красавица.
— Знакомая научила. — Гордо похвастался тот, пытаясь сорвать поцелуй. Девушка вдруг напряглась и ловко вывернулась из объятий.
— Ой—ой—ой! Я, пожалуй, пойду. — Сказала ее подруга и обе исчезли как по мановению волшебной палочки. Тим не хотел оборачиваться, ибо знал, что увидит. К раненому ранее бугаю с возмущенным топотом неслась толпа мстителей и сочувствующих.
А рядом только отчаянный хиляк Винс. Пора завязывать с пьяными драками. Чревато.
Крик возмездия заглушил локальный взрыв где—то сбоку. Сизый дым столбом потянулся вверх. Искры, испуганный окрик и еще один взрыв. Ощутимо запахло паленым пенопластом. Горький удушающий дым заполнил легкие, лишая глотка кислорода. Люди с воплями бросились в разные стороны, началась давка. Кто—то упал, тут же десяток ног прошлись по несчастному. Крики ужаса переросли в жалобный хрип. Винс бросился на помощь, но его так впечатали в барную стойку, что в глазах потемнело. Над безумствующей толпой сыпались во все стороны яркие искры. Один из таких фонтанчиков лизнул ряды бамбука. Растение мгновенно вспыхнуло. Огонь голодными языками ласкал деревянные панели и пол. Завыла противопожарная сирена. Это только усугубило панику.
Винс сжался у стены на маленьком пятачке за барной стойкой и не находил сил пошевельнуться. Глаза слезились, горло рвал сухой кашель, виски сжимала острая боль. Угорел. Еще немного и потеряет сознание, а дальше? Смерть.
«Мама будет плакать, а отчим? Фыркнет, как обычно и…»
Тычок под ребра  и  рывок за шиворот. Ноги подкашивались. Сильная рука не давала упасть.
— Что делать? Что делать? — Прокричал кто—то позади.
— Давайте разобьем аквариум там тонна воды, может, затушит?
— С ума сошел, там же ценные виды рыб!
— Тут без разницы варенные твои рыбы будут или жаренные.
Винс слабо повернул голову, но его живо вытолкнули через черный ход на улицу. Чистый воздух полоснул по легким, кашель усилился, закружилась голова, сильнее застучало в висках. На секунду потерял сознание. Очнулся от боли в груди. Пространство расплывалось, искривлялось как в наркотическом бреду. Холодно, как же холодно.
«Что со мной?»
— Надышался дымом. — Миролюбиво ответил Тим.
— Я вслух спросил?
— Ага.
— Почему? — В коротком вопросе было много всего. Шатен понял. Опустил голову и уже не улыбался.
— Надо было бросить?
— А где Стефани? Ты видел ее? — От охватившего ужаса резко сел, за что поплатился. Накатившая тошнота скрутила в клубок.
— Не пропадет. — Заботливо подкладывая под голову собственную куртку, сказал Тим. Винс из—за накатившей дурноты только жалобно застонал. Фантазия рисовала страшные картины. Сладкая парочка осталась в закрытом помещении. Крики и музыка почти не слышны. Сирена включилась, только когда огонь заполонил все пространство. Окон нет, лестница в огне, угарный газ. Нет и шанса. Из груди вырвались сухие рыдания. 
— Живы? — Знакомые прохладные интонации. Тим поднял голову и пихнул рефлектирующего Винса под ребра. К ним медленно подошел черноволосый Фие. Ни один волосок не выбился из элегантной прически, ни соринки на новенькой рубашке, даже туфли не запылились. Рядом топталась обескураженная Фани. Внешний вид напоминал потерпевшую крушение. Волосы всклокочены, одежда в саже, оторванный воротник и черная полоса на лбу.
— Блондинчик глотнул угарный газ, а так все в норме.
— Винс! — Фани рухнула на колени. — Как ты? Глаза красные и цвет лица какой—то… нездоровый. В больницу бы его.
— Так пожар же, а не процедуры в спа-салоне. — Фыркнул Тим. Он все еще не забыл былую обиду.
Застегнув куртку и прикурив сигарету, Фие неспешно пошел вниз по улице.
— Стой! — Вопль заставил парней вздрогнуть. Парень не оборачиваясь, остановился.
— Чего тебе, чудовище? — Горестно вздохнул он. Сигарета в длинных пальцах вспыхнула ярче и осыпалась легким пеплом.
— Сумочка осталась в клубе. Нужны деньги на такси!
— Причем здесь я?
— Притом, что ты мне их дашь.
Тим поперхнулся воздухом, покрасневший Винс, вжал голову в плечи, и только Фани выжидающе протянула руку. Фие медленно обернулся. Молчание затягивалось.
—  Мне очень жаль, но больше не к кому обратиться. Винс намели, это…
— Прошу повежлевее! — Ощетинился шатен. Девушка отмахнулась только.
— Из всех знакомых в радиусе 100 км только ты.
— Я дважды спас тебе жизнь, простил долг и еще на такси должен? — В холодном голосе проскользнула нотка недоумения.
— Бог велел помогать страждущим! А страждущим сейчас нужны деньги или машина. Ты за рулем?
— В конце месяца подведем сальдо.
— Пойдешь ко мне в рабство?
— Это ты меня замуж зовешь? Мне только двадцать. Я даже не ин… — Фани прикусила язык. Вот черт, чуть не проболталась.
Фие задумчиво покусал губу и махнул следовать за ним. Похоже, недосказанность его зацепила. Тим живо подхватил Винса с одной стороны, а Фани с другой и бодренько засеменили за медленно шествующим красавцем. Остановились около платной стоянки. Среди прочих дорогущих красавцев яркой звездой выделялась черная Ferrari F50.
— Какая странная тяга к черному цвету. Хромофобия просто.
— Какие умные слова знаешь. — Пропыхтел Тим, поудобнее перехватывая фактически недвижимое тело Винса.
— Не у всех же словарный запас состоит из двадцати двух матерных слов.
— Чего?
Фие медленно обошел машину, открыл дверцу и буквально за шиворот усадил недавнюю жертву погрома в клубе. Пристегнул, захлопнул и сел за руль. Не успела Фани возмущенно воскликнуть, уехал прочь. Только столп пыли ударил в лицо.
— А как же я?
— Куда собиралась садиться? На руки или в багажник? Машина двухместная.
Девушка расстроено всхлипнула.
— Ну что за напасть в последнее время?
Тим насмешливо фыркнул и поднял руку, подзывая такси. Зашуршали  шины, и перевозчик гостеприимно открыл дверку. Заметив, что ее вновь пытаются оставить одну, Фани решительно отодвинула с дороги юношу и села на переднее сидение. Тим молнией бросился следом. Не успел перевести дух, как такси стартовало.
Ехали в полном молчании. Девушка никак не могла выбросить из головы таинственного Фие. Интриговало то, что совершенно не помнила, как выбрались из объятого пламенем клуба. Последнее воспоминание: мягкое покачивание красивого серебряного кулона с большим агатом. Тик—так, тик—так и… темнота. Очнулась уже на улице. Народ, кто лежал, кто сидел прямо на асфальте. Визжа сиреной, отъезжали-приезжали машины скорой помощи. Суетились пожарные. Только таинственный красавец в черных очках равнодушно прикуривал сигарету. Окружающие странным образом не касались его, обтекая личное пространство. Так интуитивно дикие животные сторонятся хищника. В душе вновь всколыхнулись былые подозрения. Кто он?  Почему веет такой необузданной силой?
— Ух, ты. Ты тут обитаешь, детка? — Из задумчивости вырвал восторженный вопль Тима. Фани вздрогнула и оглянулась. Надо же, не заметила, когда приехала к дому бабушки. После побега, демонстративно отказалась возвращаться в родные пенаты под неусыпный надзор миссис Лоудсон. Хватит. Плавали – знаем. Лучше питаться полуфабрикатами, чем давиться изысканными блюдами  и слушать вместо аперитива нотации о правилах хорошего тона.  Все же ей не пятнадцать.
— Богачка?
Девушка прикинула, информации достигнет ушей Фие и тогда… что? Не альфонс, не заинтересуешь деньгами. Скорее наоборот. А так не хочется прерывать неожиданное знакомство.
— Это не мой дом. Я тут работаю в саду. — Выпалила прежде, чем хорошенько подумала. Тим понимающе кивнул. Сам из простых. Всю жизнь мать тянула лямку на двух работах, чтобы прокормить непутевое дитя.
— Садовник? С такими-то когтям?
«Черт глазастый!»
— Помощник садовника. Я студентка, подрабатываю.
— Ясненько. Ну, тогда — счастливо!
Самозваная прислуга сунулась было к парадному входу, но заметив пристальный взгляд серых глаз, поспешила открыть скрипучую боковую калитку. В конце концов, разве запрещено входить с черного хода?
***
Легкое недоумение прислуга скрывала за приветливыми улыбками. Мажордом вежливо предложил освежиться перед приемом гостей. Фани задумчиво потерла лоб, размазала грязь по лицу.
— Каких гостей?
— Мадам Бертье почтила присутствием.
Гром не грянул, земля не содрогнулась, но в горле внезапно стало сухо.
— Давно?
— Уже более часа ожидает.
В задрожавшие руки сунули холодный лимонад. Девушка благодарно кивнула.
Как не вовремя! Есть ли шанс на побег? В любом случае скрыть присутствие не удастся. Даже в этом доме у мадам свои люди. Донесут, да еще и от себя прибавят.
Фани прикинула шансы. Отсрочка казнь не отменит. Пригладила волосы, оправила одежду, и высоко подняв подбородок, вошла в малую гостиную.
В широком двуместном кресле цвета топленого молока сидела изящная женщина лет тридцати и пила кофе. Горьковатый аромат высокогорной арабики приятно сочетался со свежим запахом духов Dolce&Gabbana-Light Blue. Комната в стиле ампир выгодно подчеркивала аристократическую красоту незнакомки. Палантин из серебристой норки небрежно сброшен на спинку кресла, сумочка и перчатки у ног на пуфе. Бриллиантовая заколка ловила блики широкой хрустальной люстры.
— Как всегда вовремя, мадам! — Фани отдала шутовской поклон, пытаясь скрыть за длинными ресницами охватившее беспокойство. Женщина холодно улыбнулась. Отложила фарфоровую чашечку, промокнула губы салфеткой и наконец, соизволила заговорить.
— Одна, без охраны. Где, позвольте спросить, Вас носит, юная мисс?
— Отжигала на дискотеке с пошлой чернью.
Невозмутимый лед. Вновь отпила кофе и выдержала необходимую паузу.
— Что за вид? Грязь в волосах? Опалены брови и ресницы? Что происходит?!
— Сказала же – отжигала с друзьями.
Фани нервно покусывала губу. С этой женщиной всегда проигрывала раунд за раундом.
— Не желаю слышать в моем доме вульгаризмы! Не опошляйте фамилию, которую носите.
— Дом не Ваш, спешу напомнить.  Если это все, прощу осчастливить своим отсутствием.
Ни единый мускул не дрогнул на фарфоровом личике, лишь нотка укоризны в тихом голосе.
— Слышал бы Вас отец. Нам нужно поговорить.
Девушка потерла бровь и села в кресло напротив, не боясь испачкать светлую обивку сажей.
— Прошу прощения.  Слушаю Вас.
— Ваши именины ровно через месяц. Пора брать на себя обязанности отпрыска Девятой семьи.
— Какие такие обязанности? Разве будущий глава семьи не Силвино?
— Причем здесь он? Я говорю о Ваших прямых обязанностях. Глава совета решил связать узами брака девятую и четвертую звезду.
Девушка в шоке уставилась на мачеху.
— Чем связать?
— Узами брака.
— Насколько я знаю, в Четвертой звезде нет женихов. Невест тоже нет. — На всякий случай уточнила она. Глаза мадам Бертье загорелись дьявольским огнем.
— Речь идет о четвертой звезде из Черной дюжины.
— Черной? Но я не знаю никого из Черной дюжины! И замуж не собираюсь! Что за дикость!
Не в силах усидеть на месте Фани вскочила и нервно заходила из угла в угол. Известия просто не укладывались в голове. Черная звезда. Да кто в здравом уме соединит судьбу с этим узколобым и патриархальным кланом? Говорят, там до сих пор царит жесткий домострой.
— Жених молод и хорош собой. Сумасброд немного, но с возрастом пройдет.
— Вы в своем уме? Мы же не в средневековье живем, чтобы Глава решал, кому жить, кому жениться, а кому умирать!
— Так надо. Вражда Черной и Красной дюжины достигла предела. Может рухнуть равновесие врат.  Решение окончательное. Предварительный брачный контракт подписан в двустороннем порядке.
— Я — против. Категорически! Не потащите же к алтарю связанную по рукам и ногам?
— Надо будет — на руках отнесем. Это большая честь для семьи. Девятая звезда породнится с четвертой.
 Фани мрачно уставилась на довольное личико мадам Бертье. Двух зайцев одним махом. Поднять фамилию на иную иерархическую ступень и уделать нелюбимую падчерицу. Девушка скрипнула зубами. Интересно, чья идея выдать замуж неинициированную держательницу врат? Риторический вопрос, не так ли?
— Подождите, мадам! Но я же… неинициированна! Магия запечатана и пока не пройду пять великих врат, сидеть мне дома и поедать мамочкины плюшки.
Вот оно спасение! Вот оно!
— Госпожа Девятой звезды займется твоим обучением. Инициация пройдет в день совершеннолетия.
 — Я… нет… я…
— Это все, что хотела Вам сказать. Будьте любезны привести себя в надлежащий вид. Без опеки миссис Лоудсон не в состоянии позаботиться о себе?
Девушка дернулась, как от пощечины. Едва удержала злые слова, рвавшиеся с языка. Но нет, нельзя показывать противнику слабости. Сухо кивнув на прощание, вышла из комнаты, стараясь не бежать и не опускать голову. Первая битва проиграна, но война не завершена. Мы еще повоюем, дорогая мамочка.
***
Мерзкое въедливое пиликанье жалило мозг. Знакомая мелодия преломлялось раздражающей какофонией. Что это? Откуда? Зачем? Не в силах разлепить глаза нащупала на прикроватном столике телефон и сиплым голосом ответила:
— Слушаю.
— Рад, что не спишь. — Знакомые льдистые интонации заставили вскинуться и глянуть на светящийся в темноте будильник. Четыре утра?! Убить. Нет, поглумиться, а потом жестоко растерзать.
— Знаешь который час?!!
— Знаю.
— Ах, ты… как ты… — Холодная трубка источала злорадное удовольствие, поэтому Фани поспешила взять себя в руки. — Что хотел?
— Винс жив-здоров. Оставили в клинике на ночь понаблюдать и прочистить кровь. Счет оплатил. Завтра к десяти часам выпишут.
— Трудно было сообщить это радостное известие в более удобное время? — Не удержалась от обиды девушка. Светские беседы в серое утро сомнительное удовольствие. Даже если звонит таинственный Фие. Трубке задумчиво вздохнула и с едва заметной ехидцей, протянула:
— Думал, волнуешься, не спишь – не ешь.
Фани вскинулась и резко села на кровати, теряя одеяло.
— Я когда волнуюсь, крепко сплю и плотно кушаю. Это все?
— Заеду.
— Когда? В смысле… зачем?
— Забрать из больницы твоего друга. Нет? В девять  жду у входа.
Девушка стушевалась и миролюбиво протянула:
— Пиши адрес.
— Знаю. Телефон, адрес, полную биографию, размер одежды и обуви.
— А последнее зачем? Решил подарить хрустальные башмачки?
— Ролики. Чтобы не тормозила.
— Грубо.
— Не опаздывай. — В ухо вонзились  короткие гудки. Своеобразное чувство юмора у парня. Но манит. Возможно таинственный имидж, аура власти и магические искры, а может просто смазливая внешность? Главное искра, та редкая изюминка, что превращает обычного человека в необычно притягательного. В Фие эта искра не просто горела, полыхала.
Размышляя обо всем этом, девушка незаметно для себя заснула.
«Надо бы завести будильник»
***
— Блондинка. — Холодно припечатал Фие, едва плюхнулась на кожаное сиденье машины. Фани покаянно молчала. Да, виновата. Проспала, опоздала и заставила ждать. Солнце в зените. Яркие блики целовали листву и пахучие клумбы. Ни облачка. Только тонкая морщинка меж бровей портила безукоризненный пейзаж.
Винс, наверное, заждался. Стыдно как!
Машина ласково заурчала и плавно тронулась с места. Парень даже не глянул. Девушка тщетно возилась с ремнем безопасности. Дрожащие руки не слушались. Фие толкнул, рванул и защелкнул.
— Сильно опаздываем?
— Нет.
Девушка медленно сверилась с наручными часами. Потеребила замочек и еще раз посмотрела. Половина двенадцатого.
— Почему «нет»?
— Выписка после полудня. Девчонкам нужно время на сборы. Вот и отнял часок-другой. Вижу ты торопилась.
— Совсем не ждал?
— Не думал даже.
— Чувствую себя идиоткой.
— Правильно делаешь.
Фани обиженно замолчала. Еще никто не поступал так цинично. От злости рванула браслет. Замок оборвался, едва не упали часы, подхватила в последний момент.
«Вот так страдают любимые вещи» 
— А если бы пришла вовремя?
— Пришлось бы немного подождать.
— Два часа?
— В твоем случае такое исключено.
— И ты так спокойно об этом говоришь?
       Парень не оборачиваясь равнодушно угукнул.  Демонстрируя обиду, повернулась к окну. Мимо пробегала улица, под колесами лился серый асфальт, мелькали неоновые вывески. Ехали долго. Урбанистический пейзаж сменила пасторальная картина. Вскоре замелькали деревья. Знакомый лес. Где-то в глубинах почила любимая машина.
      Вот и больница. Красивое здание, закрытая территория, парк и тенистые аллеи. Словно и не лечебница вовсе, а загородный дом. Если б не медсестры контролирующие моцион больных. Въехать к пропускному пункту помещал нахальный грузовичок. Вмятина на боку, неродные дверцы и заляпанные грязью номера.  Выехал наперерез, едва не протаранив Ferrari.  Вильнул к входу. Фани неловко ударилась локтем и зло зашипела.
      Фие остановил машину. Места для маневра маловато, а царапать дорогую игрушку не желал. В тесном пространстве салона автомобиля начала сгущаться зловещая атмосфера. Во внутреннем дворике больницы возник бледный Внис. Осенний ветер недружелюбно взъерошил спутанные волосы. Водитель непрезентабельной машины нажал на клаксон. Парень вздрогнул, заозирался.
       — Кто? — Зло спросил Фие.
       — Скорее всего, отчим. Суровый мужик.  — Предположила девушка.
       — Решил перестраховаться?
Фие медленно вышел и, облокотившись на сверкающий черный лакированный бок, не громко спросил:
         — Убожество по твою душу?
Спросил тихо, но обернулись все: Винс, охрана, медперсонал и больные.
         Блондин смущенно кивнул и, пробормотав извинения, бочком пробрался к потрепанному грузовичку. Дверцы с шумом распахнулись и тщедушный юноша, махнув напоследок рукой, исчез в пыльных глубинах.  Фие потянулся к пачке сигарет. Медленно затянулся, выпустил струйку дыма, подождал пока грохочущий монстр не скроется за поворотом. Какая невиданная наглость!
Линия подбородка напряглась, заходили желваки. Не трудно догадаться, что альтруизм почил втуне.
Первый и последний раз решил помочь. Если б не маленькая девчонка. Нахальная, глупая, без тормозов, но невероятная — от нее разило неинициированной магией. Что из Красной дюжины стало понятно, едва открыла рот. Другое дело, что могла забыть элита в трущобах и почему у девушки из высшего общества такие странные знакомства? После полуночи надежные люди предоставили биографические данные.  Сказать, что удивился — ничего не сказать. Не удержался от звонка, просто услышать голос.
Город испокон веков считался территорией Черной дюжины. Пусть глухомань, пусть сюда никто и носа не кажет. Обиталище изгнанника. Неужели их стало двое?
       Из недр все возрастающего раздражения вырвал телефонный звонок. Только один человек мог потревожить в такое время.
       — Слушаю.
       — Вчера прошло заседание совета.
       — Каким боком это касается меня?
       — Глава, чтобы прекратить распри между Черной и Красной дюжиной решил соединить две семьи. Слияние четвертой и девятой звезды.
      — Чушь.
      — Чушь, но отец согласен. Господин Четвертой звезды предложил отдать на заклание младшего сына.
      — Думает можно окольцевать ветер?
      — А если разрешит инициацию?
      — Мне она не нужна. Я сам вскрыл печати.
      — Что? Ты не мог. Знаешь, чем грозит сорванная печать?!
      — Передай отцу, Фернанд, что отныне у него только один сын.
Фие медленно нажал на сброс. Трубка пошла трещинами и осыпалась мелкой трухой.  С трудом взял себя в руки и сел в машину. До сих пор обиженная девушка смотрела прямо перед собой. Ждала хоть одно теплое слово, но услышала:
       — Уходи.
     Вздрогнула и подняла полные недоумения зеленые звезды. Второй раз приказ походил на рычание зверя. Фани побледнела и пулей вылетела из пахнущего дорогим парфюмом и кожей салона. Следом на пыльную дорогу упала пара купюр.
      — Не по пути. Это на обратную дорогу.
      — Прикупи себе человечности.
Взмахнув длинным шелком волос, прошла к пропускному пункту больницы. Охрана поможет вызвать такси. А мерзавец более не стоит внимания. В конце концов, через месяц ее выдают замуж.
 
      


























Глава 4

Ангел мчал по трассе, вжимая ногу в педаль газа. Слишком быстро для дорожных камер и чересчур медленно для состояния души. В голове билась испуганная мысль: «Необходимо найти пустынную местность». В жизни нет места случайностям. Поворот на проселочную дорогу, еще один. Ferrari вылетела на ромашковую поляну. Первобытная красота тронутая первой сединой. Цветы отцветали, но трава все еще сочно-зеленая. Хлопнула дверца. Парень сорвал очки и, зажмурившись, побежал. Споткнулся, чуть не упал, но продолжал лететь сломя голову. Прочь от машины, вон от любопытных глаз и нечаянных свидетелей. Пока еще мог сдерживать пульсирование неконтролированной магии. Упал навзничь. Вот оно. Сердце полыхнуло, сдавило виски и горло. Магия стекала с тела, концентрируясь на кончиках пальцев. Вокруг трещали маленькие разряды. Открыл глаза, знакомая волна поглотила, укутав в трепещущий светящийся кокон.
Очнулся распростертый на выжженной земле. Четвертая звезда, приятно холодила воспаленную кожу. Солнце медленно клонилось к горизонту. Красновато-фиолетовые полосы пронзали темнеющее небо. Ощутимо похолодало. В воздухе чувствовался запах озона, словно недавно прошла гроза. В радиусе двадцати метров все выжжено дотла. Кое-где курилась земля. Вот последствия сорванной печати. Сердце перестало отчаянно биться в груди. Накатила усталость. Каждый раз одно и то же. Пришлось обидеть маленькую девчонку, но не крикнешь же — спасайся, сейчас взорвусь! Хорошо бы пройти инициацию, чтобы слияние с магическими каналами мира не происходили так болезненно и спонтанно. Глава рода обычно контролировал этот процесс у младших. Увы, именно с главой рода и магической мощью был связан трусливый побег из дома.
Ангел не признавал правил, не подчинялся приказам и предписаниям. Только веление сердца имеет значение. Только его решения единственно правильные.
Слишком устал. Спать. Сутки, двое. На восстановление сил уходило много времени. Добраться бы домой. Другие проблемы временно отошли на второй план.
***
Вернувшись в особняк, Фани связалась с бабушкой. Обида черной стрелой прошила сердце. Требовалось срочно сменить обстановку. Забыть, отбросить и не возвращаться.  После непродолжительной беседы, в ходе которой девушка посетовала на «нелегкую женскую долю и эгоистичных подонков», Глава Девятой звезды предложила пройти первую часть инициации во Франции, в маленьком поместье на берегу моря. Все же стихия Дома — вода. Девушка согласилась…
Последующие два дня пролетели в сумасшедшем темпе. Перед ритуалом следовало получить разрешение и благословление Главы правящей элиты. Никто не знал его настоящего имени. Это запрещено законами магии. Между собой называли «Глава», в глаза — «Господин гроссмейстер». То был высокий седовласый мужчина. Одетый в любую погоду, в черный классический костюм. Суровый и непоколебимый. За четверть часа успел довести бледнеющую Фани почти до истерики. Почти силой вырвал согласие на брак, заставил подписать бумаги и пройти малый обряд в одностороннем порядке. На робкий вопрос невесты «А где собственно счастливый жених?», гроссмейстер только скрипнул зубами. Непривычное проявление чувств добило окончательно. Что за монстр ждет ее по приезду?
Слуги под руководством мачехи, собрали чемоданы и, вскоре Фани в плотном кольце сопровождающих, ехала чартерным рейсом на юг Франции.
На прощании крошка Силвино, четырехлетний братик Стефани, расплакался, не желая отпускать любимую родственницу. Цеплялся на край юбки, дергал за курточку и вырывал из рук клатч. Успокоился только, когда пообещали заехать в парк развлечений и угостить сахарной ватой.
Несколько часов в кресле и вот он, лазурный берег. Солнечная погода, легкий бриз. Осень похожая на лето. Казалось, город окрашен в цвета бесконечного праздника. Яркие наряды, пестрые зонтики уличных кафе, акробаты на ходулях и невероятное количество туристов. Они фотографировали, угощались вином и знаменитыми сырами; шум, гам, беззаботный детский смех и поцелуи парочек в тени деревьев.
Фани оставила багаж на обслуживающий персонал и села в ожидающий Maybach. Роскошная машина представительского класса «премиум». Это уже не средство передвижения, а скорее показатель эксклюзивного статуса владельца. Такие жесты любила мачеха, и терпеть не могла сама Стефани. Наверное, поэтому переехала жить в крошечный городок, потерянный на карте. Оттого и ввязалась в аферу с бойцовским клубом и обзавелась кругом друзей «из простых». Мадам Бертье брезгливо морщила носик, слушая ежедневные донесения миссис Лоудсон о похождениях строптивой падчерицы. Повлиять, увы, не могла. Глава Девятой звезды стояла нерушимой стеной меж ней и любимой внучкой. Для души оставались мелкие пакости, типа заблокированной кредитной карты, экспроприированного компьютера и разрыв договора купли-продажи. А что стоит ход конем, когда предложила падчерицу в качестве невесты для Черной дюжины? Девятая звезда не в курсе всех интриг.
Зато Фани в курсе. Знала, тосковала, мучилась, но молчала. Среди множества других причин, нерушимость семьи. В конце концов, даже в Красной дюжине, женщины разменные монеты. Одна надежда, что будущий муж не станет измываться над навязанной супругой. По законам Черной дюжины жены не имели право голоса, не могли подать на развод или бросить прямой вызов мужскому шовинизму. Любое неповиновение жестоко наказывалось. Собственно именно идеологические взгляды на правление и поставили два главенствующих клана по разные стороны баррикад. Девушка сухо всхлипнула.
Что говорят о четвертой звезде Черной дюжины? Ничего. Совершенно ничего. Это настораживало, пугало до дрожи. И сочувствующий взгляд Главы…
За подобными мрачными размышлениями не заметила, как доехала. Машина мягко притормозила у высоких кованых ворот с системой видеонаблюдения. Не скромное бунгало, а царский дворец угадывался за ухоженным дендропарком. Неподалеку искусственный водопад и непревзойденные образчики бонсаи. Дорожки посыпаны гравием. Одно удовольствие прогуливаться в тени редкостных деревьев, вдыхать чуть соленый воздух и пить кожей золотые солнечные лучи.
Старенькая домоправительница ласково приветствовала молодую хозяйку и провела на второй этаж, где давно ожидали приготовленные покои. Уютные комнаты в стиле «винтаж» встретили знакомым сочетанием современных и антикварных  предметов. Бабушка любила бескрайний простор для фантазии, богатый выбор стилей, эпох и времен.  В доме царила история, создавая непревзойденную атмосферу тепла и гармонии.
В спальне центральное место занимал огромный комод с множеством ящичков, кованые сундуки и стеллаж со старинным фамильным сервизом, кровать пряталась в алькове. На широком подоконнике уютно примостились глиняные скульптурки животных и тряпичные старые игрушки, стены цвета старого золота украшены декоративными тарелками.
Незнакомая девушка-горничная, аккуратно разбирала чемоданы, вешала одежду в гардеробную и расставляла по полочкам-ящичкам-тумбочкам личные вещи. Увидев Фани, сделала книксен и поправила белый передничек.
— Меня зовут Мари, мадемуазель. Я приготовила ванну. Через полчаса будет обед, но если Вы устали с дороги, могу принести сюда. Будут еще какие-нибудь распоряжения? — Затараторила она. Фани едва разбирала пулеметную речь. К такому нужно привыкнуть.
— Нет. Спасибо. — Устало опустилась на виндзорский стул и сжала пальцами виски. Почему так тоскливо сжимается сердце?
***
Фани спустилась в столовую, когда подали кофе. За огромным обеденным столом восседала седовласая женщина. Тонкие черты лица тронуло беспощадное время, но глаза горели живым неукротимым пламенем. С удовольствием обняла внучку, налила кофе, добавив капельку ароматного коньяка.
— Давно не виделись, дорогая. Как папа и Улриса? Силвино подрос? Недавно говорила с ним по телефону. Говорит «Ты давно не присылала игрушек!» Я так хохотала…
— Бабуля, что ты знаешь о четвертой звезде Черной дюжины?
В комнате повеяло холодом. Тонкие шторы взвились вверх, заколыхались цветы в высоких вазах, а на подносе треснул стакан.
— Улрисе не терпелось рассказать? Не уверена, что хочу этот союз. Слишком закрытая семья, а глава Дома ужасный человек.
— Приказы Главы не обсуждаются. Я дала согласие.
Женщина уныло усмехнулась. Даже она не решается перечить гроссмейстеру.
— Внутренний уклад Черной дюжины настолько закрыт от лишних глаз, что породил множество слухов и толков. Я не хочу пересказывать досужие сплетни. В четвертой звезде был какой-то скандал, связанный с отпрыском. Что не поделили, история умалчивает. Знаю только, что пострадали невинные. То ли отец, то ли сын сожгли заживо постороннего человека.
— Сожгли? — Побелевшими губами переспросила девушка.
— Стихия черной звезды — огонь.
— Огонь и вода несовместимы.
— Огонь силен, но вода может его погасить. В наших семьях нет понятия «совместим-несовместим». Стихии единый организм.
— Когда начнешь учить основам магии? Всего месяц до инициации.
— В нашем мире маги не колдуют в общепринятом смысле, они «держат врата». Количество звезд — по количеству энергетических врат. Двадцать четыре звезды и двадцать четыре семьи. Врата — источник жизненных сил планеты. Магия питает землю, дает жизнь и эту же жизнь отнимает. Все закономерно. Звезда держит врата открытыми. Закроются врата — ослабеет планета; начнутся засухи или наоборот наводнения, пожары, другие стихийные бедствия. Чем больше в семье людей, тем больше сил удержать врата в нейтральном положении. В идеале, в каждой семье должны сочетаться четыре стихии. Вода, воздух, земля и огонь. Вот истинная гармония. Давно уже не так. Особенно страшно разделение звезд. Вместо единой семьи, раскол на две половины.
— Почему?
— Кто знает, с чего все началось? Вражда длится не одно столетие. Ужасно то, что удержать врата при такой нестабильности с каждым годом тяжелее. Отсюда столько бедствий обрушилось на планету в последнее время. Глава решил объединить дюжины и прекратить вражду.
— Все это правильно, но как выжить в террариуме? Я боюсь.
— Вместе мы придумаем, как тебя защитить. Для начала разберемся с магической направленностью. Сегодня поздно уже, да и устала ты. Завтра попробуем пробудить спящие силы, я частично сниму связывающую печать.
— Зачем вообще ее ставят?
— Ну, дорогая. Дети не способны удерживать магию в узде. Водник устроит небольшое цунами, воздушник — торнадо, а если огневик? Спалит дом, город вместе с жителями. Кому нуден такой риск?
— Да знаю я. Только восстановление энергетических каналов очень болезненный процесс.
— Так мы живем испокон веков. Отдыхай. Хочешь, загляни в библиотеку, а хочешь, прогуляйся по набережной. Завтра продолжим разговор.
***
Набережная, так набережная. Прогулки на свежем воздухе укрепляют иммунитет. Шофер отвез к маленькому уютному кафе. Стефани выбрала столик на открытой террасе, села лицом к Средиземному морю. «Город розового кирпича» всего в получасе езды. Какое-то время назад хотела поступить в местный университет. А маленький, знакомый с детства городок на побережье соединял французское изящество, испанский колорит и итальянскую архитектуру. История вплеталась в реалии современности, существуя между небом и землей. Фани почувствовала голод, обед же пропустила, а крошечной чашечкой кофе сильно не насытишься. Заказала кассуле – рагу из бобов с птицей, запеченное в глиняном горшочке, местный сыр и бокал сухого вина. Как приятно обедать, вдыхая прохладный соленый воздух, ласкать взор бегущей волной. Обычно осенью ветрено, но сегодня полный штиль. Вдалеке белеет парусник. Крик чаек и полное умиротворение.
— Вы позволите?
Фани едва не подавилась сыром. Поспешно отпила с бокала и только после этого подняла глаза. Перед ней стоял миловидный юноша с хитрым взглядом серо-голубых глаз. Рыжая копна, потертые джинсы и сбитые костяшки. Оглянувшись на пустующие столики, Фани снизила плечами.
— Пожалуйста!
«Остается надеяться, что не пожалею»
Подбежавший официант принял заказ и, сверкая белозубой улыбкой, испарился. Неожиданный компаньон непринужденно засмеялся, источая волны очарования и соблазна. Фани неловко поерзала. Навязчивость не любила с детства, а этот еще периодически нарушал личное пространство и как бы невзначай касался руки, прижимался плечом или коленом. Болтал ни о чем, время от времени задавая странные вопросы, словно прощупывал почву. Девушка вяло улыбалась, отвечала односложно и пыталась быстрее закончить трапезу. Парень обедал с шиком. Заказал рагу из оленины, утиную грудинку с горошком под классический гасконский арманьяк и огромный кусок «Тирамису» на десерт.
— Вы туристка? Бывали тут раньше?
Фани прищурилась. Откровенничать не хотелось.
— Нет. Впервые. Очень красивый город. Вообще экскурсии по историческим местам, моя слабость.
— О, Вам несказанно повезло! Я знаю этот город как свои пять пальцев! — Рыжий заливался соловьем. Настроение девушки подбиралось к отметке «плохо». А после фразы.
— Простите, отойду на минутку… — Упало до «отвратительно». Проворно перехватив парня за локоть, крикнула:
— Официант! Юноша желает оплатить счет.
Видя, как побледнело веснушчатое лицо, холодно добавила:
— Вы же не надеялись на мою посильную помощь? Я не настолько богата, чтобы оплачивать чужие обеды.
— О чем Вы! Я лишь хотел пройти в туалет.
— Расскажи кому-то другому. Знаете, альфонсов терпеть не могу, а таких кидал — еще больше.
Официант, утративший былую любезность, позвал менеджера. Фани подхватила сумочку и гордо покинула поле битвы. Позади слышались экспрессивные выкрики парня и обслуживающего персонала. Вот так всегда. Ни секунды покоя.
***
Француз за рулем такси все время порывался что-то рассказать, чаще всего руками. Заставляя девушку лихорадочно перехватывать руль. Когда машина остановилась у входа в поместье, едва не пропела «алилуя». Жить спокойно не получается.
 Снять стресс помог прекрасный водопад. Фани села на камни и, не смотря на прохладу, опустила кисти в прозрачную воду. Мягкое журчание убаюкивало. Откуда-то ветер принес два красных листочка с резными краями. Они закружились, затанцевали, то поднимаясь, то вновь опадая к самой воде. Мелкие брызги-бриллианты слезами скатывались в небольшой бассейн.
— Вот ты где! О чем призадумалась?
— О жизни. Мы как лепестки. Летим, куда подует ветер.
Бабушка понимающе улыбнулась и обняла за плечи.
***
Утро началось непривычно рано. Солнце едва успело позолотить верхушки деревьев. Комнату скрывал серый полумрак. Горничная Мари принесла кофе и еще горячие круассаны. Фани пила обжигающий напиток с закрытыми глазами. Сон отчаянно цеплялся за веки. Пальцы крошили булочку, в такое несуразное время есть не хотелось. Сползла с кровати и побрела в душ. Зачем, почему и как доспать недоспанное? Вечные вопросы волнующие нас по утрам.
Поеживаясь и с трудом сдерживая зевоту, Фани вошла в дубовый кабинет. Царство Госпожи Девятой звезды. Даже любимая внучка не имела права заходить сюда без лишней надобности. Бабушка уже ждала. На столе неизменная чашка кофе. Лицо непривычно суровое, чуть бледное, но решительное. Знаком запретила вопросы, усадила на жесткий табурет и завязала глаза шелковым платком. В душе шевельнулся страх. Кто знает, что происходит, когда открывают энергетические каналы. Может это больно? Как когда-то в детстве, когда в экспериментальных целях сунула пальцы в розетку.
Почувствовала, как холодные пальцы сжимают виски. От них исходил пронзительный холод, точно ледяной обруч. Мысли путались. Сознание раздвоилось, словно она и не она вовсе. Накатила странное равнодушие к происходящему. К плотно сжатым губам поднесли бокал. Послушно выпила все до капли. Ни вкуса, ни запаха. В ушах появился навязчивый шум. Он нарастал, пока не превратился в отчетливое пение на незнакомом языке. Чуть ниже ключицы коснулась холодная сталь. Легкая боль. Капля за каплей падает в воду. Что это? Вновь прикосновение к вискам и вновь бокал у губ. Чуть сладковатый вкус. Незнакомый и неприятный. Горло обожгло. Резко стало не хватать воздуха, перед глазами запляласи черные и золотые точки. Темнота, похожая на вечное «ничто»...
— Фани, как ты? Очнись! — Настойчивое похлопывание по щекам. Девушка открыла глаза и зажмурилась, яркий свет резнул по сетчатке. В комнате явственно ощущался запах нашатыря. Горло саднило, а виски нещадно ломило.
— Что со мной? Я потеряла сознание? Почему?
— Обычное явление. — Бабушка почти упала на стул. Руки заметно подрагивали. —Некоторые уходят навсегда. Ты напугала меня, деточка.
— Зато ты пугаешь меня теперь! Что значит «уходят навсегда»? Умирают? Почему?!
В голове не укладывалось. Неужели угроза смерти столь реальна? Почему близкие не предупредили. Или не предупредили именно для того, чтобы ложный страх не свел попытки на «нет». Столько вопросов и никаких ответов.
Бабушка помогла подняться с ковра и сесть обратно на табурет. Накатила усталость. Как объяснить, когда и сама до конца не разумеешь?
— Адаптация тела к магии не всегда проходит удачно, это как отторжение имплантированного органа. Только процесс более стремительный. Ты прошла. Все хорошо. У тебя редкий дар.
— Какой?
         — Можешь искажать пространство и время, создавать иллюзий.
         — Да уж не слишком практично. Толку маловато. Дальше что?
         — Ты должна одеть на палец девятую звезду и аккумулировать энергию. С помощью этой энергии откроются Первые врата памяти.
          — И?
          — «И» будет через месяц. Надень перстень и пробуй пропустить через себя поток восходящей энергии. Ты должна увидеть его внутренним взором. Обычно он золотистого цвета. Реже оранжевого или красного.
           Девушка послушно надела широкий серебряный перстень с агатом и задумчиво покрутила на пальце.
          «Слишком большой. Не потерять бы…»
          Эта мысль испуганно упорхнула, так как перстень вдруг сжался до нужных размеров. Теперь прокручивался с трудом. В глубине черного камня загорелась синее пламя. Хотела спросить, что за чудеса творятся, как вдруг под ногами открылась бездна. Рухнула вниз. Мутное, вязкое как кисель пространство, только цвет киселя такой-то неправдоподобно темный, как гниющая кровь. Девушку почувствовала, как тело оплетают тысячи колючих щупалец, стягивая руки, ноги, горло, поперек груди. Еще немного и нечем будет дышать. Расплющит. В далекой дали угадывалась тонкая золотая нить. Вот за нее и попробовала ухватиться. Рядом калейдоскопом замелькали какие-то картинки. Слишком быстро, чтобы рассмотреть подробности. Чудом уцепилась за одну из них и почувствовала, как тело становиться невесомым, путы опадают и растворяются, а ее уносит. Куда и если ли путь назад?
— Ушиблась? Эка ты неловкая! — Спросил кто-то, странно растягивая гласные. Проморгавшись от черных мушек перед глазами, Фани подняла голову. Над ней нависал крупный мужчина в холщовой камизе и шерстяной коттарди. Объемный живот перетягивала кожаная веревка, на которой весел тяжелый на вид кошелек. На круглой голове вместо шляпы, нечто напоминающее младенческий чепчик. Каль. Розовощекое лицо неприятно лоснилось. Мужчина наклонился еще ниже, в нос ударил мощный запах чеснока и браги. Девушка замерла. Закричать в панике и заозираться помешал ступор. Что происходит? Где она и что все это значит? Меж тем мужчина довольно небрежно помог подняться и даже отряхнуть платье.
«Платье?»
Девушка оглядела и ощупала себя с ног до головы. На затылке болтается сбитый бурлет; из одежды — нижнее платье серебристо-синего цвета и верхнее, схожее на стилизованный сарафан, закрепленное на боках жесткой шнуровкой, так называемый сюрко. Одежда 14 века. Иль около того.
Меж тем буржуа, присмотрелся повнимательней. Красавица-блондинка беззащитно и как-то растерянно хлопала глазами. Чистая, нежная кожа, алые губы, невинный взор. Видимо только вступила в возраст невест.
«Какая конфетка» — Воровато обернулся. Никого. На губах заиграла сластолюбивая усмешка. Хоть никаких видимых признаков, что девушка представительница древнейшей профессии, но то, что сама, без сопровождающих, говорила о многом. А закон гласил, что любая женщина, встреченная на улице без наперсницы — считается продажной.
«А значит…»
Фани задумчиво потерла лоб. Чтобы означало испытание? И где искать первые врата? Вообще, как выглядят «врата» и куда делась путеводная нить? Вот уж задание. Пойди туда, не зная куда, найди то, не зная что.
Собиралась  прогуляться вдоль узкой улочки к широкому мосту, осмотреться, но ее грубо притянули к объемному животу. Улыбка буржуа сверкнула рядом гнилых зубов.
 — Ты пахнешь медовой пастилой!
— А ты — дерьмом из конюшни. — Вырвалась и потерла помятые ребра. Вечный вопрос: доколе?
Толстяк вытер взмокшие ладони о бока.
— Где отец, супружник, компаньонка?
Девушка непонимающе захлопала ресницами. Накрыло пониманием. Нужен муж? Будет. И муж, и тетя, и троюродная прабабушка.
— Не одна я! Благоверный отошел к… ветру! Сейчас вернется и врежет тебе! — Буржуа недоверчиво прищурился. Врет или нет? Фани приготовилась к стратегическому отступлению. Хитрый мужик далеко не так прост.
— Подождем вместе. — Льстиво предложил он. — Все же девушка не может гулять в одиночестве, легкомысленный у тебя супруг! А ты всегда должна помнить о чести своего повелителя и не разевать рот.
— Иди отсюда, толстяк, по-добру, по-здорову! Муж очень ревнив и…
— Могу понять. Что-то задерживается твой супружник или нет никого? А? Признавайся! — Прыгнул аки тигр. Девушка вывернулась и ловко прижала на шее мужчины артерию. Не ожидая такого коварства, буржуа грузно упал в грязь, поднимая тучи пыли.
«Мешок!» — Обижено припечатала  девушка. Размышления на тему «пнуть или не пнуть» прервал колокольный перезвон. Тревожно стало на душе. Чуть в отдалении оживилась группа людей, и поспешила к острову через мост. Фани поколебалась. Любопытство победило здравый смысл.
«Куда все — туда и я»
Покинув темный проулок, убедилась, что со всех сторон стекается масса народа. В простых шерстяных платьях, в дорогой одежде расшитой жемчугом. На лошадях, в повозках, пешие. Хихикают дамы, снуют мальчишки-карманники, торговцы раскладывают корзины, катят пузатые бочки.
«Праздник какой-то?»
Толпа теснила к реке. Тысячу раз оттоптали ноги деревянными сабо, столько же раз пхнули под ребра локтями. Неподалеку показался длинный кортеж, окруженный плотным кольцом копейщиков и лучников. Последние неспешно отделились и вытянулись цепью, сдерживая напор безумствующей толпы. Над темными водами широкой реки бледнело ранней утро. Особо рьяные прыгали в воду, пытаясь обманным путем пересечь кордон и достаться паперти.
Фани пораженно остановилась, люди живо вытеснили из общего потока. Пришлось отступить на шаг, еще и еще. Это не может быть. Собор?
Храм еще хранил блеск новизны и представлял собой величественное зрелище. Духовное «сердце» города, расположен на месте галло-римского храма Юпитера. Поражал двойственностью стилистических влияний: с одной стороны, отголоски романского стиля, а с другой — готического. Элементы готики придавали зданию легкость и простоту вертикальной конструкции. Главный фасад имеет три двери. Над стрельчатыми порталами входов — скульптурные панно с разными эпизодами из Евангелия. Над центральным входом помещено изображение Страшного суда. По семь статуй поддерживают арки входа. С виду им уже лет сто. В центре Христос-Судия. На нижней перемычке изображены мертвецы, вставшие из могил. Их разбудили два ангела с трубами. Среди мертвецов — один король, один папа, воины и женщины (символизирует присутствие на Страшном суде всего человечества). На верхнем тимпане — Христос и два ангела с двух сторон. Двери украшены коваными рельефами.
Бледные солнечные лучи робко скользили по каменным стенам Собора. Раннее утро в полусне проникало в ниши над колонами, где в величественном молчании замерла вереница изысканных статуй. Позади всех таким же изваянием замерла пораженная девушка. Этого просто не может быть!
Кто-то коснулся плеча.
— Хочешь увидеть суд? — На сей раз голос молодой, глубокий, чуть бархатистый. С подозрением обернулась. Перед ней стоял высокий молодой человек в длинном бархатном плаще. Красивые черты, пристальный взор и тонкий чуть длинный нос. Породистое лицо.
        — Почему одна?
 «Дежавю»
Сказать ничего не успела, так как позади неизвестного открылись золотые врата. В пульсирующей середине странно переплеталось сверкающе белое и ядовито-черное пространство. Всего мгновение и Фани едва не потеряла сознание. Виски немилосердно сдавило. Непроизвольно закрыла глаза, а когда открыла, с губ сорвалось:
     — Вот черт!
Парень на мгновение остолбенел, но после рассмеялся.
     — По-всякому называли, но так — впервые.
Фани покраснела.
     — Простите. Я имела в виду… то есть…  Знала бы сама, что хотела этим сказать! — Обреченно призналась она, чем вызвала новый приступ смеха.
Как объяснить, что перед внутренним взором открылась золотая нить, ведущая к вратам. Проблема в том, что нить опутывала молодого человека. Значит, отпускать его нельзя ни под каким предлогом. Он ключ. А значит…
— Хочу.
— Что?
— Хочу увидеть суд.
Парень насмешливо поклонился и протянул руку, затянутую в кожаную перчатку. Фани величественно выпрямилась. Что будущее нам готовит? Не все ли равно.
























Глава 5.

Слово автора:
изложенные ниже исторические события являются фантазией и не имеют ничего общего с реальными фактами… хотя могли бы быть…

Граф Пуатье искоса поглядывал на юную спутницу. Маленькая, субтильная, едва не чахоточная. Смотрелась чужеродно и неестественно, точно бриллиант в навозе. Кто она? Ему приходилось ранее встречать людей, источавших неуловимую ауру власти. Время от времени неизвестные появлялись во дворце и частным образом беседовали с королем. Результатом одной из таких бесед стали гонения на Нищих рыцарей. Подробности не дано знать ненаследному принцу. А так любопытно. Еще раз скользнул взглядом по тонкой фигурке.
Платье знатной дамы из дорогого сукна, украшено вышивкой и бисером. На тонкой шейке золотое ожерелье, а лиф заколот булавкой в форме длинной иглы. Где же сопровождающие, охрана, где муж или отец? В обществе не сталкивались. А на дочь буржуа не похожа — слишком холеные руки. Обедневшая дворянка? Иностранка? Быть может. В речи легкий акцент. Сплошная загадка, а головоломки принц любил как никто другой.
— Следуй за мной. — Подхватил под локоть и увлек к стоящим неподалеку конным носилкам. Мощная деревянная конструкция с плоской крышей напоминала катафалк. Тяжелые шторки создавали видимость уединения. Фани семенила рядом, старательно прикрывая лицо краем бурлета. С непривычки то и дело наступала на край платья, позорно спотыкалась, но сильная рука поддерживала, не позволяя упасть лицом в грязь. В прямом смысле этого слова. Утоптанные земляные дороги, пор которым кое-где проложены деревянные настилы и смрадные сточные канавы. Вот что собой представляли дороги средневековья.
Девушку начало подташнивать. Все же носик не привык к миазмам выгребной ямы, гнилостного месива и давно немытых тел. Судорожно сглотнула. Физически ощутила, как стремительно зеленеет. Спутник остановился и подал сильно надушенный кружевной платок. Терпкий мускусный запах перебил все. Девушка слабо улыбнулась. Только теперь заметила, как почтительно расступается толпа перед идущим мужчиной; снимают шапки и подобострастно кланяются мещане; чумазая босоногая детвора заискивающе выпрашивает мелкую монету; даже дворяне придерживают лошадей и выражают почтение. В ответ незнакомец лишь закутался плотнее в плащ и надвинул капюшон почти до подбородка. Живо усадил девушку на длинную деревянную лавку с бархатными подушками и запрыгнул следом. Фани поерзала, расправила юбки, радуясь в глубине души, что доедет с комфортом. Неожиданный попутчик сел напротив и плотно задернув шторы, приказал кучеру трогать. На первой же кочке девушка звонко клацнула зубами, едва не откусив кончик языка, на второй едва не разбила нос. Пришлось изо всех сил вцепиться в лавку. Носилки нещадно подпрыгивали на ухабах, вскоре желудок жалобно сжался в районе горла, еще толчок и выпрыгнет. И как долго осталось ехать?
— Не буду спрашивать кто ты, откуда и какой герб на воротах родового замка.
— Совсем не любопытно? — Немного разочарованно спросила Фани и прикусила язычок. Такое безразличие ей на руку.
— Интересно, но вижу, ты предпочитаешь оставаться инкогнито. — «Позже наведу справки».
Девушка облегченно засмеялась, не надо на ходу придумывать историю. Красиво врать никогда не умела.
— Зови меня Стефани;.
— Филипп. — Изящно поклонился молодой человек. Видно было — кланяется нечасто.
— Почему ты хотел (ла) попасть на суд тайком? — Вопрос позвучал одновременно. Ненадолго замолчали, растерянно глядя друг на друга. Одновременно прыснули. Смутились и засмеялись вновь. Общее веселье заметно разрядило обстановку. Первой решилась признаться Фани.
— Проходила мимо Собора совершенно случайно. Плохо знаю город. Вышла погулять и заблудилась. Вот вся история.
Филипп недоверчиво фыркнул.
— Такой громкий процесс не мог не заинтересовать. Все же Нищие рыцари не последние люди в мире.
— Кто? — Девушке почудилось, что она ослышалась.
— Тамплиеры. — Уточнил граф Пуатье. — Бедные Рыцари Христа и Храма Соломона.
— А-о-и-о… — Фани издала череду маловразумительных звуков. Она пребывала в шоке. Суд тамплиеров? Это какой год? Спрашивать, не решилась. Попыталась вспомнить учебник истории.  1307 — 1314 года. Как-то так.
— Какой ужас! — Возглас скорее относился к невозможному перемещению во времени, чем к факту упразднения ордена. Принц нахмурился.
— Из  сочувствующих?
— Нет, наверно. — Прозвучало почти жалобно. Почему-то вспомнилась «справедливая судебная система», когда при допросах зачастую использовали пытки. Вскорости начнется эпидемия чумы… Так… Надолго она здесь? Пугливые мысли на мгновение перебили впечатление от кошмарной езды на средневековом транспорте. Очередная кочка бросила прямо в раскрытые объятия молодого человека.
— Может, прогуляемся? — Без надежды попросила Фани, поправляя вновь сбившийся бурлет.  Отстраниться не позволили. Это и к лучшему, а то руки устали цепляться.
— Немного осталось. — Крепче обнял и нежно провел костяшками по щеке. Унылый взгляд был ответом. Чтобы отвлечься, а заодно выудить информацию, попросила:
— Расскажи о процессе. Я живу в глухой провинции, до нас доходят не вести, а обрывки сплетен.
— Вряд ли узнаешь что-то новое. За семь лет множество людей допрошено, преступники задержаны и ожидают кары.
— Так уж и все преступники. — Колко съязвила Фани. Принц повелся на провокацию. Усадил девушку на колени, ибо она все время норовила выпасть из носилок, и сделав постное лицо, ханжески припечатал.
— Легко можно обмануть церковь, но ни в коем случае нельзя обмануть Бога!
— Так говорит король? — Спросила в район подбородка.
— Папа Климент V. Несколько лет назад издал буллу «Pastoralis praeeminentiae» («К провидению Христова наместника…»), в которой отдал приказ монархам христианского мира произвести аресты тамплиеров и конфискацию земель, движимого - недвижимого имущества. — В интонации проскользнуло  нечто, что заставило насторожиться. Не так прост неожиданный попутчик. В голосе не злорадство и фанатизм, а скорее сожаление.
— Деньги правят миром?
Филипп дернулся, как от пощечины. Нервно обернулся и сквозь зубы процедил.
— Как, право-слово, тебе подобное пришло в голову! Не смей повторять глупости! Обвиняемые признались, что при вступлении в орден отреклись от Христа. Целовали в зад принимавших рыцарей, занимались мужеложством, поклонялись вместе с другими говорящему черепу, а также кошке, одержимой бесом. На своих тайных собраниях, кремировали умерших братьев и подмешивали пепел в общую трапезу. Тамплиеры-священники повинились, что во время мессы не произносили положенных слов, чтобы таинство не совершалось.
«Готичненько» — Эту мысль Фани благоразумно оставила при себе.
 Не похоже, что сам вельможа верил во все сказанное. Небольшое пренебрежение проскальзывало в глазах и чуть кривой ухмылке. Фани с умным видом покивала, а потом брякнула невпопад.
— А почему содомия считается вероотступничеством? Разве не просто грех?
Сказать, что граф Пуатье удивился, это ничего не сказать. Подумал немного и решил, что провинциалка может просто не знать истинного значения слова.
— Странные речи для невинной девицы. — Вышеупомянутая скромница лишь пожала плечами, продолжая вопрошающе хлопать ресницами. — Мужеложство всем известный мусульманский обычай. Поэтому подчеркивает вероотступничество. Мусульмане — язычники. — Зачем-то уточнил он.
— Ясно.
Дальнейшее обсуждение пикантной темы продолжить не рискнула, да и носилки остановились. Филипп помог девушке спуститься. На радостях Фани едва не поцеловала грязные булыжники мостовой. Ее ощутимо штормило.
— Пройдем окружным путем.
— Скрываешься?
— Официально меня нет в Городе.
И повел, едваль не под городской стеной. Девушка с открытым ртом смотрела на  маленькие домики, построенные так близко, что, казалось, наползают друг на друга. Узкие витиеватые улочки. По дороге к ним присоеденились закутанные по самый подбородок в темные плащи молчаливые спутники. Двуручные мечи, шлемы и кольчуга выдавали в них воинов. Через двести шагов Фани совершенно потерялась в пространстве. Никогда не страдала топографическим кретинизмом, но тут…
К счастью провожатые шли уверенно. Петляя и протискиваясь дворами, вновь вышли к Храму. На мосту их встретил сухонький монах и пригласил следовать за собой. Незамеченные вошли в здание и укрылись на возвышении в темной нише. По периметру вытянулась стража. Обзор открывался замечательный, но ужасное зрелище глаз не радовало.
На верхних ступеньках лестницы Собора стояла четверка оборванных стариков. Их вид заставил содрогнуться. Девушка побледнела. Судилище перестало казаться забавной исторической постановкой. Неужели их прилюдно будут пытать? К горлу подкатил ком.
Люди все еще подтягивались. Заняли всю площадку у подножья лестницы и теперь теснились на переходах улочек. Народ принарядился как на праздник. Весело шумели, подсаживали детей на плечи, пинались, желая отвоевать лучшее место. Слишком дико, чересчур страшно. Зачем она здесь? Ах, да. Ключ. И отойти не смей, хоть закрывай глаза и уши.
— В центре Жак де Молэ. — Безразличный голос Филиппа, прямой взгляд. Привычное зрелище. Да и наблюдал с иной целью. Фани услышав знакомую фамилию, невольно вытянула шею.
— Справа или слева?
— Семь лет назад ты б не задавала такой вопрос. — Холодно ответил принц, указывая на старца с беззубым ртом и изувеченным телом. Девушка сухо сглотнула и опустила глаза. Нет, смотреть не сможет. Это слишком. 
— А кто остальные? — Спросила, чтобы не молчать.  Выкрики за окном становились все громче. Как стая бешеных псов учуявших раненую дичь. Ненависть и злоба ощущались едва ли не физически.
— Три сановника Ордена: генеральный досмотрщик, приор Нормандии и командор Аквитании. — Не выдержала, бросила еще один-единственный взгляд. Сгорбленные старики. Похожие, как братья-близнецы: седовласые, покрытые гниющими ранами, исхудавшие и ободранные. Ноги подкосились, Фани пошатнулась, но сильное плечо удержало от падения. Невольно проследила, куда так пристально смотрит Филипп.
На верхней площадке, за балюстрадой расположилось величественное собрание. Король и придворные?
Умывшееся ранней росой солнце задорно играло на золоченых митрах, епископских посохах, на пурпурных одеяниях кардиналов, легатов папы, взрывались ярким сиянием на металлических кольчугах и обнаженных клинках. Богатые одежды придворных, роскошные украшения, многочисленная охрана. Храмовники стояли в кругу этих ярких красок, прижавшись, друг к другу, неразличимо серые, будто изваяния из пепла, несчастные тени былого могущества. Вид страдальцев приковывал взгляд. Сердце кровью обливалось. Вдруг одна мысль заставила вздрогнуть всем телом. Учитывая обычное везение, сегодня…
— 18 марта?
— Да. А что?
Потрясение сжало горло. Только на секунду представила, свидетелем чего предстоит быть и резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Уж увольте, слабый желудок, больные нервы достаточное оправдание. Еще хочется спокойно спать по ночам.
— Я пойду, пожалуй.
— Пропустишь итог многолетнего расследования?
— Женщины делятся на две категории: те, кто борется с трудностями, и те, кто от них прячется. Вторым легче.
 Граф прищурил глаза. Черты заиндевели.
— Сочувствуешь преступникам?
— Вообще-то просто не могу смотреть, как убивают калек.
«Я даже новости по телевизору не смотрю! А тут живьем на костер! Пожалейте мои нервы!»
— Приговор не оглашен.
— Их казнят! — С непонятной обидой в голосе продолжала утверждать девушка. Принц нахмурился еще больше и бросил косой взгляд на царственное собрание.
— Король милостив, их помилуют. Полусумасшедшие старики никому не навредят.
—А раньше вредили? Особенно, когда укрывали в Тампле вашего короля от разъяренной черни?   
Рывок за шиворот и ладонь грубо закрыла рот. Фани бойко затрепыхалась, но вдруг осознала, какую ересь несла.  Противный холодный пот покрыл тело. В среднее века казнили и за меньшее. Мерзкий холодок пробежал по воспаленным нервам.
«Заберите меня отсюда! К черту магию, к черту инициацию!»
— Ни слова больше, дурочка! Кругом уши!
Девушка покаянно замычала и подняла вверх руки, сигнализируя, что более не будет компрометировать ни себя, ни уважаемого вельможу.
— Прости, я испугалась. Не выношу вида крови.
— Странная девушка… и опасная. Без сильного покровителя ты до конца дня познакомишься с «вилкой еретика».
— Хорошо хоть не со «стулом ведьмы».
— И до этого недалеко. — Весело подмигнул граф. Оставалось удивиться своеобразному чувству юмора.
— Умеешь поддержать в трудную минуту.
Толпа во дворе оживилась и едва сдерживаемая военным кордоном двинула вперед. Девушка нервно оглянулась и умоляюще воззрилась на невольного соучастника. Тот закатил глаза, не удержавшись от насмешливого:
— Рушишь все планы!
— Я компенсирую! Только давай покинем это страшное место! — Не подумав, взмолилась Фани. Современному человеку не выдержать развлечений темных веков. Глаза принца опасно блеснули.
— Следуй за мной. — Взмах плаща и лицо вновь закрыто. Не оборачиваясь, отправился прочь от жестокого судилища. Девушка бросилась следом, боясь потеряться в залах и переходах.
Мысли бились в голове всполошенными птицами. Орден тамплиеров упразднен два года назад. В 1307 году повсеместно произведены аресты, а к 1314 году, вовлечены около пятнадцати тысяч обвиняемых. Гонения же не прекратятся еще многие годы.
Зачем она здесь? В чем смысл? И где Врата памяти?
— Куда мы?
— На пикник.
Если Фани думала, что граф Пуатье отвезет в миленькое местечко и под пение жаворонков угостит завтраком. Ибо в животе ощутимо урчало, то глубоко ошибалась. Ее сдали из рук в руки плотному, высокому воину. Пошептавшись пару минут, Филипп исчез в направлении Собора. Похоже он не оставил идею полюбоваться на казнь. Сомнительное удовольствие, но дело вкуса.
Фани препроводили в знакомые носилки, задернули шторки и куда-то повезли. Под аккомпанемент цоканья копыт в душу закралось легкое беспокойство. Может, ее так изящно отправили в тюрьму? Прямо в объятия железной девы… Нет, этот вид пыток придумали много позже в Германии. В любом случае оказаться в застенках не жаждет. Девушка осторожно откинула полог и выглянула. Какое все знакомое и не знакомое одновременно. Мимо величаво проплывал… Университет? Нет, богословский колледж.
На перекрестке о чем-то оживленно дискутировала группа школяров. Один из них что-то бойко цитировал на латыни, второй отмахивался и потрясал потрепанным фолиантом. От третьего поступило предложение выпить и закусить в ближайшем трактире. В качестве аргумента продемонстрировал тугой кошелек. Полемисты живо объединились и бодрой ватагой бросились переходить улочку, застопорив движение. На грубые выкрики возницы, отвечали похабными шутками и даже ловко запустили огрызком яблока. Взбешенный воин, потрясая пудовыми кулаками, бросился вдогонку.
Воспользовавшись сумятицей, Фани стекла на мостовую, бочком обошла носилки и метнулась в обратную сторону. Очень вовремя попалась телега с корзинами овощей. Подобрав юбки едва не до середины бедра, пробралась под ней к ближайшему проулку и бросилась бежать. Сворачивала, петляла, иглой просачивалась сквозь паутину улиц, пока не перехватило дыхание.
Где это она? Повертела головой. Домики с лавочками по правую сторону, домики с лавочками — по левую сторону. Закрытые дворики и любопытные зеваки.
Каким образом горожане ориентируются в путаной географии Города? Названия улиц нигде не указывались, нет табличек с номером. Вопросы «где, что и как» встретили с подозрениями. Пришлось ретироваться несолоно хлебавши.
С трудом перевела дыхание и утерла со лба пот. Жесткий корсет больно стискивал грудь и ребра; многочисленные одежды повисли на хрупких плечах многотонной массой.   Прижимая руку к отчаянно стучащему сердцу, побрела вниз по улочке. Показались виноградники. А вот и рынок. В уши вонзились крики зазывал, визгливо торгующиеся покупатели, лай собак и ржание лошадей.
Лавочники и негоцианты тянули на спинах огромные тюки или везли товар на телегах; спешили по делам мелкие конторские служащие, а почтенные каноники в сопровождении слуг приценивались к зелени и овощам.
На общую сутолоку важно взирал хозяин ювелирной мастерской.
Показались зерновые и мучные ряды; лавки, где торгуют птицей; молочный ряд и живодерня. Под навесом продавали сено, а рядом — овес. Текстильщики, кожевенники. На боковых улочках расположились бакалейщики, аптекари, шорники; рядом с церковью Сен-Жерве не поднимая головы, трудились писари. Скучающий стражник одернул бродячего жонглера. Тот вместо положенной пошлины, притянул за веревку худую мартышку и стал показывать незамысловатый номер. Подтянулись зрители. Животное трогательно протянуло лапку. Взрыв хохота и звон медных монеток по мостовой.
 Следующую часть пути пришлось при всей тщедушности пройти едва не боком. Дерюга, холсты и другие ткани загромождали улицу. Покупатели страшно ругались, суконщики отказывались убрать навес, поскольку он защищал ткани от солнца, пыли и дождя. Мясник с противоположной улицы азартно поддакивал, пока не выбросил на мостовую потроха животных. Зловоние живо распространилось по всей улице. Люди во главе с суконщиком, ополчились на него и бросились в драку. Заткнув руками нос и рот, Фани поспешила покинуть мизансцену.
Осознала себя на лавочке под стеной виноградника. На широком зеленом листке вальяжно отдыхала рогатая улитка. Чистое небо, теплый ветерок. Воздух дышать – не надышаться!
Девушка поморщилась. В горле першило. Отчаянно хотелось пить. Напротив прикладывался к бутылке неопрятный товарищ в потрясающе грязных лохмотьях. Жажда стала на порядок мучительнее.
— Простите, любезнейший? Где ближайший колодец? — Тот удивленно поскреб подбородок.
— Хм?
— Жарко сегодня, пить хочу.
— Кто пьет из колодца? Там вода никуда не годится, спустись к реке или к источнику, тут недалеко шагов триста. А нет, так скоро водонос будет проходить.
«Толку мне с вашего водоноса», — мрачно подумала девушка. Денег нет, и не предвидится.  Интересно, обменяют ли золотое ожерелье на флягу с водой?
        Подобрала юбки и побрела, куда глаза глядят. Тоскливую прогулку прервало неожиданное открытие. Сама не зная как, вышла к великолепной твердыне — Тамплю. Сердце храмовников на протяжении двух веков. Не здание — поэзия в камне, от него буквально веяло духом странствий и подвигов. Высоченные стены крепости окружал глубокий ров. Над стеной высилась верхушка собора и семь башен. Среди остальных башен выделялась главная. Строение не связано ни с одним из зданий замка. Донжон, по слухам был резиденцией Великого магистра. Подъемный мост вел с крыши казармы прямо к дверям, поднятым высоко над землей.
Зачарованная Фани подошла ближе, каменный вал надежно укрыл от посторонних глаз. С другой стороны  к крепости подъехала повозка. Черные шторки плотно задернуты, без гербов и других опознавательных знаков. Стефани упала на живот и попыталась слиться с мостовой, что-то подсказывало — она нежелательный свидетель. Таинственный экипаж остановился у черного зева рва. Мутная вода походила на жидкий свинец. Дрогнула пыльная ткань и на дорогу, позвякивая железными шпорами, ступили двое мужчин. Поверх блестящих доспехов, на них были наброшены белые мантии с красным крестом Соломона. Вот так номер. Смелые ребята. Великий магистр вот-вот сгорит на костре, а они облачаются в плащи рыцарей Христовых и проникают в оплот Ордена.
Может это не тамплиеры, а переодетая инквизиция?
Ситуация все подозрительнее и подозрительнее. Ворота замка отворились, заскрежетала железная решетка, опустился мост, и вот показалась стража. Девушка превратилась в одно сплошное ухо.
Ближайший рыцарь шагнул на опустившийся мост.
— Вот разрешение на вывоз праха моего предка. Работы необходимо закончить как можно быстрее. Через час приедут рабочие.
Вояка пригладил усы и с умным видом покрутил в руках запечатанный листок. Тяжело повздыхал, но спорить не решился.
— Слушаюсь, ваша светлость. Комендант вчера получил бумаги от Его Высочества. — С этими словами стражник махнул рукой, чтобы шире отворили ворота. Возница щелкнул кнутом, и лошади зацокали по деревянному настилу.
Фани заиндевела. Интуиция не подсказывала, вопила: врата и ключ к вратам — в замке.
Более всего сейчас хотелось последовать внутрь за неизвестными.
«Была не была!»
В последний момент под ненадежное укрытие тканых штор юркнула небольшая фигурка. К счастью в носилках более никого не оказалось. Фани сжалась на сидении, готовая рвануть в любой момент. Рыцари, видимо предпочитали ехать верхом, поэтому не тряслись, а шли позади ползущего экипажа. Мужчины тихо переговаривались на итальянском языке. Несколько раз прозвучало имя некоего Гийома де Боже. Жаль недоучила в свое время группу романских языков.
Внутри замка, вдоль стен, тянулись конюшни и казармы для целого войска. Посреди крепостного двора располагался плац для воинских упражнений, колодец и маленький садик с лекарственными растениями.
Рыцари прошли внутрь главной башни, а повозка повернула на задний двор. Пора делать ноги. От волнения кончики пальцев «заискрились» лазурными всполохами. Фани удивленно уставилась на неведомый казус. Впервые воочию узрела собственную магию. Вспомнилось, что способна искривлять пространство. Может попробовать?
Кругом слишком много стражников и суетливой челяди. Накинуть полог морока на всех недостанет сил. Как бы укрыться от настойчивых глаз? Рискнуть и выскочить прямо сейчас или дождаться, когда завернут на конюшню? Хм… Почему бы не подумать об этом до того, как ввязываться в сомнительную авантюру?
Двор пересекла костлявая рябая девчонка лет четырнадцати. Служанка тащила огромную плетенку с какой-то зеленью. Она весело отвечала на окрики охраны и даже погрозила кулаком на недвусмысленное предложение.
Проследив траекторию передвижения будущей жертвы, Фани напряглась, точно легавая при виде рябчика. Девчушка шла прямо в руки.
Фани попробовала исказить пространство, чтобы дотянуться, но вместо этого, остановила время. Всего несколько секунд понадобилось, чтобы ловко перехватить рыжую и, закрыв рот, затащить в экипаж.
Корзина упала на бок, частично высыпав в грязь овощи. Фани надавила на сонную артерию и уложила потерявшую сознание служанку на дно повозки. Сорвала простой коричневый плащ из грубой шерсти, укуталась так, что носа не видно и выскочила во двор.
Щелкнули внутренние часы… вновь ветер поднимал сор, шевелил траву и листву на деревьях. Вдогонку слышаться сальные шутки и смех. Горбатый слуга гонит корову и прикрикивает на дерущихся псов.
Фани сделала вид, что случайно уронила корзину, подняла и шмыгнула в маленькую боковую дверь Донжона. Никто не заметил внезапной рокировки.
Прохлада и полумрак. Через каждые тридцать шагов на стенах чадили зажженные факелы, но света недостаточно. Каменные стены украшали штандарты. Несколько дверей и винтовая лестница. Только бы никого не встретить.
Отбросив корзину, девушка осторожно двинулась по полутемным коридорам. Шаги отзывались гулким эхом. Сердце замирало. Впереди послышались голоса. Фани в панике заметалась из угла в угол. Только через минуту поняла, голоса не приближаются, просто звучат. Прошла еще немного. Остановилась.  Деревянные двери гостеприимно распахнуты в зал. Шагнула назад. Вот незадача!
— Чего стоишь, как засватанная? Отнеси господам вина. Живо-живо! — Фани не заорала во все горло только потому, что потеряла дар речи. Грубо развернули, сунули в руки тяжелый поднос с двумя кувшинами и подтолкнули через порог. Девушка не рискнула поднять голову. Не дай Бог, неизвестный углядит постороннюю. Слуги наверняка знают друг друга в лицо.
На подгибающихся ногах засеменила в зал. Руки ощутимо дрожали. Чистый адреналин. Такого не было даже тогда, когда на спор спрыгнула с парашюта.
В сводчатом зале башни было прохладно, даже жаркий камин не в силах прогреть толстые каменные стены. Около низкого столика расположились рыцари. Мельком взглянули на «служанку» и вновь вернулись к трапезе. Топхельмы; лежали на низком табурете, подле мрачно ловили огненные отблески тяжелая секира и фальшион. Оружие не выглядело новым, скорее «боевые товарищи». Фани сухо сглотнула. Если заподозрят в шпионаже, то поминай, как звали. Даже искать некому. Почему-то о магии не вспоминала.
Рыцари с аппетитом ели густую похлебку. Рядом благоухала большая миска чечевицы с
_______________
;Топхельм, или топфхельм (от нем. topfhelm — «горшковый шлем» или англ. Great Helm — большой, великий шлем) — европейский тип шлемов, появившийся во времена крестовых походов.

грибами и завернутый в каштановые листья козий сыр. Хлеб и сыр мужчины резали длинными кинжалами и ели руками. Девушка бухнула поднос с вином на стол. Поколебалась налить – не налить. Мужчины демонстративно игнорировали ее.
«Пойду, пожалуй»
Собралась было ретироваться, как один из рыцарей, схватил за локоть и притянул к себе на колени. Сердце ушло в пятки. Мужчина отрезал большой ломоть хлеба, щедро
намазал чечевицей и протянул ей. Девушке ничего не оставалось, как с благодарностью взять. Кольнула странное ощущение: похоже, от нее ждали каких-то действий.
«Надеюсь не сексуального характера?» Холодея, подумала Фани
. Крохи знаний по истории выветрились из головы напрочь. Иерархия, отношения, нравы, быт.
«Что-то сейчас будет»
— Non nobis, Domine, non nobis… (Не нам, Господи, не нам…)  — Пропел второй рыцарь, и лукаво улыбнувшись, пригубил кубок.















Глава 6.

— … sed tuo nomini da gloriam! (…но все ради славы Имени Твоего). — Автоматически продолжила Фани и оцепенела, как пугливый кролик перед двумя хорошо откормленными удавами. Первый рыцарь облегченно вздохнул и сунул ей плотный пакет величиной в пол-ладони. Девушка поколебалась, но под прицелом пристальных глаз, послушно спрятала письмо в рукаве. Мокрый поцелуй в щеку заставил живо ретироваться прочь. Снисходительный хохот служил аккомпанементом.
Вперед, через коридор, влево под арку, к ближайшей двери. Пересекла несколько пыльных залов. Замерла в угловой комнате. Тупик. Похоже, помещение нежилое. Отчаянное биение сердца, наконец, угомонилось. Погони нет. Чего испугалась? Девушка прислонилась к холодной стене. Колени подгибались. Новая авантюра? Ничему жизнь не учит.
«Не время для самоедства»
 Что знает о тамплиерах? Хм… Сожгли их. Перед глазами всплыла красочная гравюра со страниц учебника по истории: на столбах гротескно изогнуты худые тела, а вокруг неэстетичные охапки дров. Откуда у человека такая тяга причинять боль себе подобному?
Какая-то мысль не дает покоя. Вот! Бабушка рассказывала о древних реликтах. В них заключена исходная сила врат. Источник жизни на земле. Некоторые артефакты хранили катары, потом – храмовники. Неужели нужно раскрыть тайну Нищих рыцарей и найти святыню? А дальше что?
«На месте разберемся! А, сейчас узнаем кому послание»
 Раз назвалась «почтовым голубем» — изволь исполнять. Придется довериться магии. Попробовала сконцентрироваться, но любопытство исподволь подкидывало совершенно другие мысли. Перед внутренним взором вместо энергетических нитей скакали любознательные чертики. Хоть одним глазом глянуть. Может, послание приведет к вратам?
Успокоив совесть, подошла к мутному источнику света. Узкое затянутое бычьим пузырем окно располагалось высоко над головой. Фани быстро обернулась. Ни души. Куда только хлеб девать? Пахнет вкусно, но преодолеть брезгливость к средневековой антисанитарии, не смогла. Повара, служки, те же рыцари, поди, руки не мыли, а хлеб лапали. Решительно отложила еще теплый ломоть на каменный выступ - собака съест. Куртуазно вытерла пальцы о подол и принялась осторожно вскрывать письмо. Интересная печать: два всадника на одной лошади. Вынула длинную острую шпильку и нагрела кончиками пальцев. Фокус удавался и раньше, а после снятия печати вовсе плевое дело. Хоть бы не застал никто. Печать мягко съехала, не разломавшись. Девушка возликовала и быстро развернула жесткий пергамент. Какая-то карта…
Или нет, не карта. План замка. Пунктиром обозначены скрытые хода. А это что? В подземелье замка латинскими буквами помечены капители колон и могила Великого магистра де Боже. Сопоставила факты. Собираются перепрятать золотишко или что поважнее? Неужели великие сокровища катаров хранились на нижних ярусах Тампля?
Поспешно свернула письмо и осторожно слепила края. Легкие магические искры сделали поверхность печати первозданной. Нужно избавиться от письма, только вот как? Отдать адресату.
Сконцентрировала энергию в районе диафрагмы и потянулась за «синей нитью пути». Перед внутренним взором ясно сплеталась тьма и свет в древний знак «инь-ян». Синяя сверкающая звездами дорожка ковром стелилась у ног. Осталось только следовать магическому пути, не открывая глаз и ни на йоту не сворачивая.
        Подхватила юбки, и смело ступила на волшебный указатель. Долго ли коротко плутала по лабиринтам, помнила смутно. Очнулась у подножья  узкой винтовой лестницы. Башня. Ноги несли сами. Выше и выше, пока не уткнулась носом в тяжелые окованные железом двери. Инстинкт настойчиво толкал вперед. Замирая от ужаса, постучала. Несколько мучительных секунд ничего не происходило. Потом дверь рывком распахнулась. Ее грубо втянули в темное помещение. Ни зги не видно, только сильные руки, прижимающие к твердому панцирю. Тяжелое дыхание, запах чеснока и пота. Пауза затягивалась. Стефани догадалась, что от нее ожидают определенных действий. Дрожащим голоском, тихо мяукнула:
 — Non nobis, Domine, non nobis…   — Старинный девиз девяти храмовников идущих в Иерусалим.
— … sed tuo nomini da gloriam! — С облегчением  пророкотал бас. Незнакомец восторженно воскликнул и закружил по комнате. Девушка ожидаемо взвизгнула и попыталась вырваться. Куда там. Такое ощущение, что тебя обнимает бронированный танк. Пришлось покорно висеть – ногами до пола не доставала.
«Какие сильные мужчины были в средние века. Таскали на себе кучу железа, да еще сражались тяжеленными мечами!»
Фани попыталась представить современного метросексуала в доспехах, того же Фие и чуть не заплакала от смеха. Придушенное похрюкивание мужчина воспринял как проявление крайнего дружелюбия и затискал до синяков.
          — Как же я давно не видал тебя, крошка Сарли! — Крепкий поцелуй в щеку, губы и нос. — Не трепыхайся, малышка! Ты чудесно пахнешь! Так бы и съел!
«Ты не первый, кто об этом говорит»
           Мозолистые ладони жадно шарили по телу. Девушка отчаянно отбивалась, кусалась и царапалась. Толку чуть. Сконцентрировала энергию в ладонях и опрокинула неожиданного поклонника навзничь. Тот загрохотал и похоже на мгновение потерял сознание.
          Фани осела на пол в двух шагах от поверженного Гаргантюа. Пот катил по вискам. Никогда ранее так часто не взывала ко внутренним резервам. Если не найдет врата, исчерпает себя до последней капли. А дальше — вечная тьма.
          На лестнице послышались тяжелые шаги. Лежащий на полу мужчина грязно выругался. Попытался подняться, но с первого раза не получилось. Мир стремительно вращался.
           — Чертовы шпионы, нет спасу от них. Беги, цветочек! Нас не должны видеть вместе. Спасибо, что помогаешь братству! А чтобы…
         Закончить мысль не успел. Дверь с грохотом распахнулась, влетел звенящий железом вихрь. Воин бросил факел, который держал в руке в пустой очаг и замахнулся мечом на лежащего богатыря. Тот только и успел подставить наручь. Взвизгнуло железо о железо. Сквозь стиснутые зубы ужасные проклятья и новый удар. Толком рассмотреть невозможно. Слишком быстро, чересчур темно. Фани поняла: нельзя бездействовать. Схватила стоящий поблизости тяжелый табурет и низвергла на спину неожиданного противника. Увы. Повинуясь законам «исторической нерушимости», предмет мебели лишь прошел сквозь тело, не причиняя ни какого видимого урона. Дерущиеся мужчины даже не заметили усилий. Фани не оставалось ничего делать, как только вжаться в угол не мешаться под ногами. Щепки в очаге вспыхнули. В тоже мгновение удар железной перчаткой по лицу дезориентировал одного из мужчин настолько, что он не заметил, как мрачно засверкал кинжал. Стон и хрип. Фани вскрикнула и зажала себе рот рукой. Убийца медленно поднял голову. Сама смерть дохнула в лицо. Не таясь больше, девушка вскочила на ноги. Бой воздушной травинки с неподвижным камнем. Шаг в сторону, рывок, подкат и… решительный удар табуретом сзади.
           Переступив через растянувшее тело, девушка подползла к раненому. Еще дышал. Хрипло, со свистом. Видимо, пробито легкое.
— Возьми письмо. Ты знаешь, кому отдать. — Едва слышно просипел умирающий. Лицо мужчины посерело на губах запузырилась кровь. Кусала губы, не зная как помочь. Попыталась стянуть панцирь, но только запуталась в бесконечных шнурках. Кинжал! Окровавленное оружие валялось неподалеку. Руки ощутимо дрожали, пока вытирала лезвие об одежду врага. Стащила немного железа, позволяя сделать вдох. Мужчина закашлялся. Не открывал глаз, но упор повторял:
— Отдай, отдай письмо, Сарли! Времени совсем не осталось!
            Кому? Я ничего не знаю, хотела закричать, но сухое от ужаса горло не могло выдавить ни звука.
— Там ход. — Неопределенно махнул рукой мужчина. — Ora et labora! (Молись и трудись!) 
Хотел ласково коснуться волос,  но рука на полдороги безвольно упала. Через минуту тягучей густой тишины, девушка поняла — умер.
Холодными пальцами нащупала конверт за пазухой. Не глядя, спрятала за корсет. Предстояло самое сложное. Сухо сглотнула, язык, казалось, прилип к гортани. Протянула дрожащую руку и осторожно прикрыла глаза покойнику. Размотала бурлет и прикрыла лицо. Сердце отчаянно билось в груди.
            В дрожащем свете гаснущего очага, нашла небольшой огарок на столе. Зажгла и стала внимательно оглядывать стены. Похоже на чулан. Полки, лари, сундуки. У дальней стены развешан потертый, побитый молью гобелен. Что за ковриком? Ничего.
Закрыла глаза и сосредоточилась. Внутренним взором нашла тонкую щель, повеяло призрачным ветром. Вот рука сама нажимает на выступ. Стена отъехала в сторону, обдавая пылью веков с ног до головы. Давненько тут не хаживали.
Чихая и кашляя, ступила на пыльные ступени. Узкие, скользкие, без поручней. Один неверный шаг и поминай, как звали. Справа — черная бездна, слева — осклизлые стены покрытые черно-серой плесенью. Спускалась, держась за стену. Бесконечные витки, некоторые ступени разбиты.
«По-моему поднималась много быстрее. Надеюсь это не спуск прямиком в преисподнюю»
 От последней мысли мурашки покрыли тело. Промозглых холод коснулся костей.
«Как весело саму себя пугать»
Лестница закончилась небольшим залом. Ощутимо повеяло сквозняком. Огонек свечи задрожал, едва не потухнув. Стефани прикрыла его рукой и огляделась. Странное подземелье. Где обычные низкие, нависающие своды, толстые стены и промозглый холод? Подземное сводчатое помещение, имело высокие потолки и полукруглую форму, повторяющую фигуру церковной апсиды с ориентацией на восток. Может ритуальные помещения? Вспомнилось, что разветвленная система подземных ходов, коридоров, комнат и темниц осталась со времен Храма Соломона. При желании тут можно блуждать до скончания века.
Начертила носочком башмака на пыльных плитах план замка. Основное здание, башни, подвал, подземелье. Несколько раз стирала и рисовала вновь. Похоже. Вот тут потайной ход, что ведет с самой высокой башни. Через зал — захоронения великих магистров. Оттуда вверх по главной лестнице. Не заплутает.
Зал скорби оказался значительно светлее благодаря множеству масляных лампад. Девушка потерла заслезившиеся глаза. Холод пробирал до костей, Фани зябко куталась в трофейный плащ. Хоть и дурно пах, но грел на совесть. В дальних коридорах послышались шаги. Эхо резонировало со всех сторон. Девушка юркнула в дальний угол и спряталась за колонной. Чеканный звук шагов, надсадное дыхание десятка, а то и больше людей приближались. Тяжелые мечи позвякивали при ходьбе, скрипела кольчуга и звякали шпоры.
Фани выглянула, едва не пискнув от испуга. В подземелье стало тесно. Стража замка в простых кожаных доспехах и рыцари-храмовники в белых мантиях с символичным крестом. Кресты на плащах отличались, как и вооружение. Некоторые из тамплиеров более похожи на монахов, чем на суровых паладинов. Десяток людей в черных плащах завершили шествие.
Один из храмовников что-то нараспев произнес на латыни. Похоже на молитву.
  Что происходит? Только теперь девушка поняла, где очутилась. Лестница вела прямиком в крипту, служившую усыпальницей для предшественников Жака де Моле. Великих магистров издревле хоронили в полу замка, под массивными каменными плитами. В Тампле был захоронен и привезенный из Палестины гроб с прахом Гийома де Боже.
Высокий, худощавый мужчина в черном плаще махнул рукой двоим с кирками. Открыли плиту, подняли и, держа факелы, поодиночке спустились вниз. Двое воинов с мечами наголо остались снаружи и зорко поглядывали по сторонам.
Томительное ожидание превратилось в пытку. Поминутно вздрагивая, Фани пыталась высмотреть, что же делают люди в давнем погребении. Казна Ордена тамплиеров хранилась на нескольких ярусах подземелья, под башней, где жил Жак де Моле. О размерах казны знали только сам Великий магистр и Великий казначей Ордена. О сокровищах укрытых в древних могилах, история умалчивала.
После полуночи нагрянет король со свитой. Монарх лично будет руководить грабежом. А народ ночь напролет будет пировать на костях.
Фани показалось, что воочию видит острые языки костра, слышит крики боли и предсмертный стон. Вздрогнула всем телом, ударившись головой о небольшой выступ. Приснился кошмар. Но живой отблеск огней не причудился.
Из склепа один за другим поднимали внушительные сундуки. Лампады догорали и чадили, мужчины потели и чертыхались сквозь зубы. Четверо сгибались под неимоверной тяжестью каждого кофра. Некоторые лари тащили на небольших тележках. Мигнул последний факел. Стихли шаги. А Фани все не решались выйти из укрытия. Подождала еще немного, но не успела седлать и десяти шагов, как сильная рука схватила за волосы и приставила к горлу кинжал. Сталь неприятно холодила кожу, впиваясь и царапая.
— Кто послал?
Рывок, толчок к стене. Руки в перчатках умело обыскали, остановившись на груди и бедрах. Девушка едва не плакала. Так глупо попасть впросак. Магией пользоваться не решалась. Еще нужно как-то вернуться домой. 
Шорох и письмо оказалось в чужих руках. Тихий возглас. Звук сломанной печати. Фани попробовала бежать, но ее живо вернули назад, дернув за волосы. От резкой боли слезы брызнули из глаз. Ноги подкосились. От болезненного приземления на холодные камни останутся синяки. Хруст пергамента и с лица жертвы резко сдернули капюшон.
— Так и знал, что не так все просто с тобой... Стефани.
Девушка вздрогнула, тщетно пытаясь разглядеть лицо неожиданного обидчика. Мужчина не стал таиться, распахнул плащ. На нее холодно взирал граф Пуатье. Бледное лицо, но глаза горят решительным огнем. От удивления перехватило дыхание.
— Итак? — Голос, точно арктический холод.
— Клянусь, это совпадение! — Девушка готова была рвать волосы на голове. Вот попала, так попала.
— Откуда письмо? — Убьет. Точно.
— Нашла. — Чувствуя всю тщетность попыток, прошептала Фани. Кто верит такой лжи? Никто. Сама бы не поверила.
— В здешних камерах умеют развязывать языки. — Чтобы произвести впечатление не нужно даже делать паузу. Руки похолодели.
— У вас мало времени. Скоро здесь будет король с войском. — Попыталась образумить, но достигла противоположного эффекта. Принц удивленно приподнял бровь.
— Шпионка короля?
— Нет. Клянусь! Наткнулась в башне на умирающего, он попросил передать письмо. Даже не знаю кому, но не уважить последнюю волю убиенного не смогла.
— Будем считать, что неуспокоенная душа указывала путь.
— Что?
— Письмо предназначено мне.
— О! Ты из сочувствующих? — Не смогла удержаться от шпильки девушка.
— Пойдешь со мной. Не вздумай выкидывать те же штуки, что и с Корелом.
Поднял стоящий неподалеку резной ларец и подтолкнул в спину. Фани послушно пошла вперед, но рискнула спросить:
— Что ты собираешься со мной делать?
— Узнаешь в свое время.
Невежливый тычок в спину указал, в каком направлении следует двигаться. Рисковать голыми пятками против брони и меча желания не возникло. Магии осталось «на последний вдох». Девушка понуро подчинилась. Двинулись вверх по бесконечной лестнице, вдоль паутины коридоров. На выходе из башни, принц знаком приказал накинуть на голову капюшон. Самостоятельно натянул до подбородка, бдительно огляделся и снова подтолкнул к взнузданным лошадям. Фани испугано покосилась на стоящих неподалеку воинов и дрожащей рукой погладила бархатистую шерстку скакуна. Тот не оценил ласку и угрожающе щелкнул зубами.
Вскрикнуть, убежать, предаться панике не удалось из-за внезапного перемещения в пространстве. Граф буквально за шиворот зашвырнул ее в седло и запрыгнул следом. Крепко обнял, выбивая воздух из легких, и вонзил шпоры в бока лошади, посылая с места в карьер.  Ветер хлестнул по лицу. Девушка вжалась спиной в грудь наездника, чуть съехала вниз, дабы ветер обтекал, а не бил. Разговаривать в таком положение совершенно невозможно. Оставалось гадать, куда, зачем и доколе жизнь будет подносить сюрпризы.
Ехать верхом много приятнее, чем трястись в тарантасе, особенно если сзади нежно, властно, уверенно обнимают сильные руки. Если б только тяжелая седельная сумка на била по щиколотке.
Остановились на заднем дворе у какого-то дома. Фани помогли спешиться. Прежде чем увести лошадь, маленький служка с поклоном открыл дверь. В уши вонзились пьяные выкрики, визгливый смех и чьи-то сердитые окрики. В очаге что-то заманчиво шкварчало, толстые  румяные девицы таскали тяжелые подносы, а хозяин таверны открывал очередной пузатый бочонок с молодым вином. 
Филипп уверенно пересек зал и поднялся на второй этаж в небольшую комнатушку.
— Неси цыплят, окорок и краюху хлеба. — Приказал принц вездесущему слуге. — Да и… кувшин молока для барышни.
 Фани робко присела на краешек широкого деревянного стула. Обстановка спартанская, но чисто. Даже на окошке белые полотняные шторы.
— Осталось четыре часа. — Снимая плащ, перевязь и скидывая сумку на пол, уведомил граф. Бледное лицо было нечитаемым. Девушка поежилась.
— До чего?
— До казни. Поешь, отдохнешь и расскажешь, откуда знала, что король примет подобное решение.
Фани окончательно пала духом.
***
Камышовый остров располагался посередине реки. Клочок земли с сочной, душистой травой был необитаем и принадлежал одному из монастырей. Казнь должна состояться здесь. Ремесленники за несколько часов возвели столбы и подвезли дрова.
Глядя на рабочую суету, Фани сухо сглотнула и крепче вжалась в теплый бок принца. Тот был нерушим, как скала. Граф Пуатье хмуро осмотрел пустынную землю.
Все пошло не так. Заплечных дел мастер не рискнул ослушаться повелителя даже за кошель золота. Магистра не задушат перед казнью – милость дарованная только тем, кто раскаялся в грехах. Несчастный в полной мере познает ужас гибели на медленном огне.
Суд все еще стоял перед глазами. Приговор зачитывал духовник короля и доктор теологии, Гийом Парижский: «…И содержать в четырех стенах, пока жизнь не покинет их». Пожизненное заключение хоть какой-то шанс. Четверым осужденным в ободранных плащах с красным крестом следовало смиренно, на коленях благодарить трибунал за оказанное снисхождение. Однако высокий, худой Жак де Моле неожиданно выпрямился, посмотрел в глаза председателю и заговорил слабым надтреснутым голосом: «Мы виновны перед Господом, но не признаем себя повинными в названных судьями преступлениях. Мы виноваты в том, что дух наш слабее плоти, и под пыткой оклеветали мы Орден Храма Господнего в Иерусалиме».
Судьи трибунала переглянулись. После недолгого совещания Гийом Парижский объявил: «Поскольку еретики не раскаялись, а продолжают упорствовать и изрыгать хулу на святую матерь Церковь, мы отступаемся от них и передаем в руки светских властей».
Филипп Красивый на мгновение прикрыл глаза, ибо не скорбь горела в темных зрачках, а торжество, и ледяным голосом вынес вердикт: смерть.
Перед заходом солнца смутьянов под видом выполнения приговора вывезли за стены Города. О казни не объявляли, что со временем приведет к рождению самых неимоверных слухов и толков.
Фани была не готова к подобному зрелищу, от побега удерживала стальная хватка на плечах. Осталось крепко зажмуриться. В душе одна за другой рвались невидимые струны, словно кошмар мгновенно сделал ее на несколько лет старше.
Иногда, чтобы оценить жизнь, нужно узреть смерть.
 Магистр де Моле стоял в одной холщовой рубахе и выглядел достойно, бесстрашно. Истинный рыцарь. Без боязни шагнул к столбу и позволил себя привязать: «Позвольте соединить ладони и молитвой обратиться к Господу. Настала пора проститься. Мне надлежит добровольно умереть. Бог знает, кто виновен, а кто грешен. Слушайте! Вскоре придет беда для тех, кто несправедливо осудил нас. Бог отомстит за нашу смерть.
В этой вере хочу уйти в вечность».
       Фани закрыла уши ладонями и отчаянно зарыдала. Жаждала броситься на палачей, прекратить изуверство… но оставался закон «исторической нерушимости». 
***
       Позднее, под покровом темноты, братья-августинцы из соседнего монастыря вместе с другими набожными людьми придут на пепелище и бережно соберут обугленные останки мертвых тамплиеров. Но этого Стефани уже не увидит. Как и то, что в 1793 году, почти пять столетий спустя после смерти Жака де Моле, по приговору революционного Конвента был казнен «гражданин Луи Капет» — свергнутый Людовик XVI.
Рассказывают, что когда опустился нож гильотины, и голова короля упала в корзину, неизвестный выскочил из толпы на эшафот, оросил руку кровью и торжествующе воскликнул:
            —  Жак де Моле, ты отомщен!
***
Как вернулись в таверну, запомнилось плохо. Принц подтолкнул Фани в комнату, вошел следом и закрыл тяжелые двери на ключ. Девушка без сил упала на кровать. В висках стучало, горло першило. К губам поднесли кубок с густым терпким вином. Прежде чем ее заключили в объятия, несколько слезинок скатилось на подушку. Горько и сладко. Жгучий коктейль.
— Забудь и дай забыться мне. — Жар опалил кожу в районе шеи. Это неожиданно отрезвило. Фани искоса глянула на напряженное лицо. В красивых глазах плескались искорки зарождающейся страсти. Только этого не хватало.
— Вроде бы ты женат? — Выпад проигнорировали, осыпая тонкую шейку быстрыми горячими поцелуями. Приятно и чуть щекотно. Ах, если б не призрачный муж в ЕЕ настоящем. И почему она такая честная? Попыталась оттолкнуть, извернуться и убежать. Нежные объятия превратились в тиски. Фани придушенно пискнула.
— Не так давно предлагала компенсировать неудобства, а теперь берешь слова назад? — Едва сдерживаясь, проворковал мужчина.
«Какая хорошая память. А магии нет. Последние крохи использовала несколько часов назад, чтобы отвести любопытство принца».
Яростные поцелуи оставляли колоритные следы на нежной коже. Не удержался и жестко прикусил чуть выше ключицы. Фани вскрикнула и в ответ полоснула острыми ногтями по щеке. Принц расхохотался. Злость только добавляла изюминку.
— Не слишком благородно с твоей стороны.
— Увы. — Согласился Филипп, уверенно сражаясь со шнуровкой на платье. Еще немного и придется проститься с девичьей честью. Девушка удвоила оборону, оглядывая комнату в поисках оружия.
— Что в ларце?
— Угадай.
«Нашла»
— Ты только не обижайся.
— Что?
Тяжелый кувшин обрушился на августейший затылок. Принц со стоном упал на кровать. Фани попробовала жилку на шее. Жив. Бежать, спасаться не было ни сил ни желания.
Интересно, что же в шкатулке? Эту вещицу граф Пуатье не оставлял ни на минуту. Наверняка нечто ценное. Не совладав с любопытством, подошла к ларцу. С замиранием сердца откинула ткань и внимательно осмотрела со всех сторон. Обычно такие делали не просто так, а с выдумкой. Зазеваешься и наткнешься на шип с ядом или другую смертельную придумку. Непроизвольно занервничала. С кончиков пальцев посыпались голубые искры. Попадая на крышку, они словно таяли. Неожиданно в середине что-то щелкнуло, звякнуло, и крышка приоткрылась. В комнате сразу стало нечем дышать, воздух превратился в густой туман. Пространство исказилось.
На дне ларца, завернутый в белую ткань, сверкал магическим светом странный предмет, по форме напоминавший чашу. Под ним сиротливо ютились свернутые трубочкой пергаменты.
Понимание накрыло с головой. Потерянные сокровища катаров. Артефакт силы. То на чем зиждется жизнь. Вот откуда Орден черпал знания и богатство.  Что ж дыма без огня не бывает. Фани осторожно вынула скарб и развернула тряпицу. Долго смотрела, не веря глазам.
Медленно, как в забытьи, опустила на колени и с благоговением поцеловала священный артефакт — Святой Грааль. Чаша из потемневшего от времени серебра. От реликта исходила волнами невероятная сила. Такая, что может поглотить безвозвратно. Более никогда не представиться случая увидеть подобное чудо. Вот они Врата Памяти. Священный предмет буквально наполнил своей невероятной мощью, срывая первый покров.
Магия звенела в крови, едва не прорываясь сквозь кожу. Приходилось прилагать неимоверные усилия, дабы не вызвать ливень, цунами или наводнение. Когда тело переполнилось волшебством настолько, что казалось, Фани сможет взлететь, воздух прошили золотые нити; сами собой складываясь в портал. Внутри врат шля рябью вода. Она то темнела, как во время грозы, то сверкала, точно в лучах солнца.
«Вот он мой шанс вернуться домой»
С трепетом вернула бесценный артефакт в ларец, прикрыла тканью и обернулась к раненому Филиппу. Не следовало бросать его вот так. Села подле и провела голубыми искрами над кровавой ссадиной. Края раны мгновенно срослись. Поцеловала принца в колючую  щеку. Красивый, благородной, умнейший среди трех сыновей. Он ведь тоже хранитель врат, только неинициированный. День и для него выдался не простым.
Потянула за магические нити, навевая невыразимо приятные видения. Пусть забудет ее с рассветом, но тело запомнит призрачную страсть. Как губы безжалостно целуют, как ярость мешается с непреодолимым влечением, как яд услады расползается по венам, выжигая в рассудке последние здравые мысли. Тело принца, объятое лихорадочным огнем, металось из стороны в сторону. Каждая клеточка пела от наслаждения. Сладкие стоны срывались с губ. Фани улыбнулась, иногда слияние душ желаннее единения тел.
Врата полыхнули, словно взывая. Пора. Девушка смело шагнула внутрь. Вода ласково раскрыла объятия: родная стихия, не подведет.
***
Второй переход по энергетическим нитям оказался более болезненным, чем первый. Тело растворялось и по атомам вновь восстанавливалось как невидимый человеческому глазу пазл. Боль в какой-то момент стала такой невыносимой, что сознание померкло.
«Неужели так всегда». Последнее, что успела подумать.
***
Высокий молодой человек в красивом серебристом костюме от Армани шел по резиденции  гроссмейстера. Давно пора было встретиться. На красивом лице черные очки, что придавало какое-то мрачное очарование. Точно не младший отпрыск Четвертой звезды, а уличный гангстер. Двери бесшумно открылись. Парень вошел и медленно поклонился. Хорошие манеры въелись под кожу. Седовласый мужчина указал на жесткий стул с высокой спинкой. Парень неопределенно дернул плечом и сел в более удобное кресло, ближе к окну. Глава предложил кофе.
— Вы так долго искали меня. Слушаю внимательно.
— Как всегда дерзишь, мой мальчик.
— Гордость это единственное, что мне осталось.
— Это не гордость — гордыня. А еще амбиции и тщеславие. Ты презираешь клан, брата, даже меня. Никто не знает, что тобою движет и где твои границы.
— Границ нет. А цель… Я хочу стать приемником Великого гроссмейстера. — На губах промелькнула тонкая злая улыбка. — У Вас нет наследника, любой может претендовать на эту роль.
— Считаешь себя достойным?
— Безусловно.
— Тебе следует жениться.
— Это одно из условий?
— Это первый пункт соглашения. Второй — ты должен показать себя совету достойным высокого звания.
— Назовите меня на ближайшем собрании своим приемником.
— Убеди меня. Гроссмейстер должен иметь холодный разум, горячее сердце и двадцать четыре ключа.
— Исполню, иначе жить неинтересно.
— Но сначала — женись!
Вместо ответа парень встал и покинул помещение. Удивительно, но подобное пренебрежение не разгневало, а развеселило. Никогда еще Главе не бросали вызов. Как


говориться — мальчик далеко пойдет, если его до этого не повесят.
________
1 В главе использованы данные из хроник Жоффруа Парижского.

































Глава 7.

После первой попытки овладеть искусством держателя врат, Фани провела несколько дней в постели. Насыщенность предыдущих дней вымотало эмоционально и физически. Оказалось, есть такое понятие — «магический откат». Словно молочная кислота разъедает мышцы, кости ломит, крутит суставы и никакие разогревающие мази и снадобья не помогают. Тем не менее, врата Памяти пройдены. Можно себя поздравить.
— Когда закончиться это ужасное похмелье? — Жалобно простонала Фани, когда бабушка в очередной раз принесла собственноручно приготовленный лечебный отвар. Женщина задумалась на мгновение.
— Пожалуй, симптомы и впрямь схожи. Прости, дорогая, отлежаться не получится. — Пододвинула к кровати небольшой стеклянный столик на колесиках. На серебряном подносе золотился мед, а на расписной фарфоровой тарелке манили аппетитные пирожные.
Девушка тяжко вздохнула. Есть не хотелось. Пить тоже. Хотелось впасть в спячку до самой весны.
— Пожар, наводнение, всадники Апокалипсиса?
— Хуже. Тебя жаждет видеть граф ди Сальчи.
— А кто это? 
В комнате воцарилось изумленное молчание. Бабушка машинально отпила обжигающий отвар. Добавила меда и снова попробовала.
— Ты не знаешь титул собственного супруга? — Фани дернулась сесть, но мышцы отозвались тянущей болью. Застонала и упала обратно на подушки.
— Нет. 
— Тебе не совестно?
— Брачный контракт прочитать мне не позволили! Сунули под нос ручку, дескать: «заткнись и подписывай». Вот и результат.
— Ну что ж. Рада сообщить, что твой супруг — Филипп ди Сальчи, второй сын герцогского рода ди Сальчи. Звонил его секретарь. Передал адрес поместья и время встречи.
— Граф не слишком любезен.
— Увы.
— И что ему нужно?
— Выполнения супружеских обетов?
— Не смешно.
— А я не смеюсь. Брак необходимо консумировать. А;нима и а;нимус без обряда единения непроизвольно призывают в мир разрушительную силу, а собственную сжигают. Брак между звездным семейством не просто обряд, это фактически слияние энергетических потоков земли. Тем более что Филипп второй «Мастер печати» рожденный за последние семьдесят лет.
— А первый кто?
— Гроссмейстер.
Фани демонстративно натянула покрывало на голову и обиженно замолчала. Бабушка сочувственно похлопала по плечу и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Кто сказал, что магический мир это просто?
***
 Возвращение домой усугубило и без того скверное настроение. Мир постепенно сходил с ума. Звонили приятели – «шапочно» знакомые – совсем незнакомые; прикроватный столик завалили приглашениями на ланчи, обеды, фуршеты, приемы; посетители оббивали пороги. Красную дюжину интересовал вопрос: как Фани собирается выжить в волчьей стае под названием «Черная дюжина»? Девушка хранила суровое молчание. Ответ и сама не знала. Приказ мужа «…явится к такому-то часу, по такому-то адресу…» добил остатки оптимизма. Одинокими вечерами хоть волком вой: никого рядом, кто бы подсказал, ободрил, подставил плечо. Будущее виделось в мрачных тонах.
Особенно раздражало счастливое лицо мачехи и то, как угрюмо отец пыхтел трубкой. Складывалось впечатление, что по малейшему желанию отпрыска Четвертой звезды, Фани упакуют в хрустящую фольгу, перевяжут атласной ленточкой и отправят курьерской почтой.
Завтра день «Х». Знакомство с супругом.
Перед глазами поплыли картины затворнической жизни. Запертая в башне отощавшая пленница смотрит сквозь поржавевшие прутья на серое одинокое небо. «Такое же, как я». Поцарапанная жестяная тарелка с баландой и тухлая вода в битом кувшине. По грязному каменному полу бегают крысы. Одна из них, самая жирная, хлебает с тарелки и насмешливо блестит противными черными глазками. Вторая забирается по порванному подолу и… Ай!
Фани нервно подпрыгнула, прижимая руку к колотящемуся сердцу. Не заметила, как придавила спящую кошку, за что поплатилась.  Серебристая красавица мстительно тяпнула за щиколотку. Это неожиданно взбодрило.
«Кто сказал, что перед смертью не надышишься?» Девушка решительно набрала знакомый номер.
— Привет, Винс.
— Давненько не звонила. — Друг был искренне рад.
— Была заграницей.
— Почему так минорно?
— Родители достали. — «Муж пугает». — Какие планы на вечер?
— Собираюсь с Тимом в клуб.
— С кем? — Девушка сморщила лоб, тщетно пытаясь вспомнить о ком речь.
— Тим. Приятель Фие. После пожара виделись пару раз. Он оказался неплохим парнем. Оторва, конечно, но поговорить есть о чем. Фие появлялся несколько раз. О тебе спрашивал.
— Не интересует. — Холодно оборвала девушка. Обида минувших дней притупилась, но совсем не исчезла.
— Давай с нами.
— Мне в прошлый раз хватило ночной жизни по горло.
— Ты не поняла. Я говорю о нашем клубе М**. Бойцовский клуб возродился. Будут все наши. — Фани вскочила и стала нервно ходить из угла в угол. Как же долго она не участвовала в жизни, что пропустила такое событие? Червячок сомнения грыз изнутри.
— Каким чудом?
— Фие договорился, чтобы мы свободно посещали клуб и участвовали в боях. Сегодня Кул в средней весовой категории.
— А как же «дворняг за порог», «нет взносов, ты вне списков»?
— Не знаю. Напрямую спросить было неудобно, а Фие ничего не объяснил. Бросил «приходи» и все.
— Сегодня открытие?
— Да.
— Буду.
Покидала отчий дом привычным способом — через окно, вниз по густорастущему плющу. Бедное растение натерпелось от нее, но на удивление не оплешивело, а так же радовало глаз сочным буйством листьев. Фани перебежками добралась до забора. За беседками, в саду, собаки подрыли землю и если постараться можно протиснуться под забором. По крайней мере, дворняги пролазят регулярно. Стукнулась затылком, ободрала спину, но пролезла. Вынула пачку мокрых салфеток и протерла кожаные штаны. Неимоверно удобная одежда: две секунды и вновь блистает чистотой.
За углом ожидало такси. Девушка плюхнулась на заднее сидение и назвала адрес. Давненько не чувствовала горячечный зов битв. Адреналин, братство крови. Сама участвовала крайне редко. «Танцующая бабочка». Так ее называла Эмили. Тут и нестандартная весовая категория и не слишком зрелищное ведение боя. А народ жаждал крови, надорванных мышц, вывихнутых суставов, криков боли и громогласных проклятий.
Бывшие друзья. Те, кого случайно выбросила на улицу. Ситуация получилась безвыходная. Большую часть кредита выплачивала самостоятельно, ссылаясь на «спонсора, который желает оставаться в тени», часть погашали выигрыши с боев и почасовая аренда зала. Слишком долго было мирно и хорошо. Как снег на голову на клуб налети стервятники. Жалобы, скандалы, наветы. Нагрянули всевозможные комиссии, инстанции, службы. Ситуация более всего походила на рейдерский захват. Фани понимала, кто-то очень весомый решил наложить лапу на ставший популярным клуб. Тут бы объяснить товарищам, указать на факты. Смолчала. Думала уладить самостоятельно.
На погашение сумасшедших штрафов ушли последние крохи. Одна выплата по кредиту отделяла Фани от приобретения собственности. Увы, именно в этот момент мачехе вздумалось укоротить поводок и заморозить счета. Просьбы, мольбы и слезы не помогли. Время было упущено. Внятно объяснить, куда делся призрачный спонсор, не смогла. Вчерашние товарищи решили между собой — нашлась продавшая их крыса. Устроили «темную». Приманкой послужила лучшая подруга Эмили. Девушке, будь она простым человеком, не поздоровилось бы. Бейсбольные биты, кастеты и всепоглощающая ненависть. В ушах до сих пор звучал истеричный крик: «Живой не уйдешь». Серая озверевшая толпа беспощадное и безжалостное оружие. Удалось отбиться, практически никого не покалечив. Глупое сердце еще долго болело невыплаканными слезами.
Только Винс случайно узнавший правду, остался на ее стороне. Слабое утешение. Доверительная дружба больше по сердцу, чем дружба рациональная.
А клуб изменился. Китч в интерьере производил неизгладимое впечатление. Позолоченная лепнина перекликалась с ультро-синим потолком, на котором сверкали крупные звезды-плафоны. У стен симметрично выстроились кадки с пальмами, а пол выложен керамической плиткой с восточными мотивами. То ли безвкусица, толи нигилизм в архитектуре.
Софиты, динамики, пресса. Иная публика. Шампанское, гаванские сигары и французские духи. Вместо лавок амфитеатра — кожаные кресла. Чувствуя себя Золушкой на первом балу, Фани пробралась сквозь скандирующую толпу к арене. Куда подевалось скромное зеленое татами? Освещенный со всех сторон ринг представлял собой огромную клетку на цепях. Хромированные детали угрожающе блестели. В данную минуту проходил так называемый «бой на разогреве». Фани несколько минут полюбовалась на слаженные движения, подсечки; разбитые в кровь губы, бровь и нос. Смешение стилей травмоопасно. В короткой паузе длинноногие красотки пластично извивались на небольших зеркальных полусценах. Рефери истязал связки, пытаясь перекричать возбужденный рев. На огромных экранах демонстрировали постановочные ролики: жестокие, кровавые, но зрелищные. Взрыв спецэффектов. И в клетку ворвался огромный перекаченный неандерталец со спутанными дредами, разорвал на груди майку и стал изображать «как изувечит противника». Тот не заставил себя долго ждать. Следом вломился измазанный краской питекантроп и с размаху впечатал кулачище в лицо противника. Рев, вой, глухие удары, восторг публики. Фани грустно улыбнулась. Не о таком клубе она мечтала.
 «Где же Винс?»
— Что ты здесь забыла? — Знакомый голос. Фани обернулась. Перед ней стояла Эмили. Высокая, крупная в кости, с тяжелой челюстью и ненавистью в глазах.
— Отдыхаю.
— Тебе не рады.
— Меня это мало волнует.
В плечо впились острые ногти, но Фани быстро перехватила кисть, выкрутила, мягко усаживая девушку на пол. Та зашипела от боли.
— Сука… Даже если в ногах будешь валяться, мы не вернем тебя в команду.
Сколько злости. А ведь это банальная ревность. Смешно и грустно. Фани резко отстранилась. Еще вчера хотелось помогать, сегодня никаких чувств не осталось. Только усталость.
— В ногах валяешься ты. Не беспокойся, мне не нужен ни клуб, ни команда, ни такие друзья. Хорошего вечера.
Душу больше не жгла обида. Нужно научиться отпускать прошлое. Спиной почувствовала угрозу и уклонилась от летящей банки с шипучкой.
«Мелко»
Взгляд случайно упал на колоритную парочку. Высокий, стройный парень в черном и изящная китаянка в национальном кимоно. Стояли чуть в стороне и мило щебетали. Окружающий «содом» обтекал их, не касаясь. Ноги сами понесли в ту сторону. В голове царил сумбур, сердце частило.  Как же разобраться в том безумном клубке чувств? Увидеть – не вмешиваясь; пройтись по краешку его судьбы и растаять в дымке супружеского долга.
— О, ты давно здесь? — Послышался сбоку радостный голос. Фие и Фани обернулись одновременно. Разрумянившийся Винс приветливо кивнул. Девушка не знала благодарить приятеля или проклинать.  Фие кивком отослал спутницу и подошел ближе. Китаянка бросила настороженный недобрый взгляд, но перечить не посмела.
— Нравится шоу?
— Безвкусица. Что здесь делаешь?
— Как и все — отдыхаю.
— В vip-зоне. — Проявил осведомленность Винс. Тут же оказался под перекрестным огнем двух яростных взглядов. — Пойду, пожалуй, друг зовет.
«Трус»
«С пониманием»
— Знаешь владельца?
— А ты — нет?
— Только имя, точнее прозвище: «Ангел». Кто он?
Фие, как показалось, облегченно улыбнулся и чуть насмешливо протянул.
— Темная личность. Лучше не связывайся.
Фани нервно передернула плечами, теряя широкий шарф крупной вязки. Наклонилась поднять одновременно с Фие, едва не столкнувшись лбами. Парень поднял голову и заметно напрягся. Линия челюсти у него вдруг одеревенела.
— Страстный поцелуй. — Мягкие кошачьи интонации сменил арктический холод. Кожа вокруг рта побелела.
Фани непроизвольно коснулась ссадины. Шарф таил жесткий укус Филиппа Пуатье. Со временем отпечаток окрасился фиолетово-синим ореолом. Никакие притирания, грим не могли скрыть неожиданное украшение. Девушка почувствовала иррациональное смущение. Точно жена, застигнутая с полюбовником.
— Муж просто зверь. — Сама не зная, почему решилась на откровенную ложь. Однако нелепое оправдание еще больше разозлило. Казалось, воздух в любую минуту заискрит, заполыхает. Парень внимательно оглядел укус.
— Замужем?
— Обвенчались на днях.
— И где супруг?
— Где-то есть. У нас свободные отношения.
— Даже так? Удобно. Значит, он не будет возражать, если я сделаю так. — Фие схватил ее повыше локтя и увлек к рабочим помещениям. Ошарашенная девушка даже не вырывалась.
Очнулась в небольшой приватной комнате, на кожаном диване с выгнутой спинкой . Локоть упирался в резной фрагмент, голова запрокинута, а ноги прижаты чужим весом. Твердые губы не позволяли сорваться и звуку. Перед глазами плыло. Жаркие иглы пронзали позвоночник. Поцелуи ложились на губы зло, на грани насилия и грубости. Особенно досталось пострадавшему ранее местечку на шее. Фие словно хотел стереть страстный знак соперника. От варварских укусов выступили капельки крови. Острая боль отрезвила, придала сил. Девушка отчаянно затрепыхалась и рискнула шибануть магией. Все усилия утекали в некуда, только  от магических искр насквозь промокла одежда и пошла тонкой коркой льда. Непроизвольно чихнула. Не этого всегда непроизвольно ждала. И что твориться с магией? Удвоила усилия и даже несколько раз попала коленом и локтями по стратегически важным местам. Противник едва не рычал; пошарил под диваном и щелкнул наручниками. Фани от ужаса замерла и перестала сопротивляться. Дернулась, еще раз и еще, пока не перехватили сильные руки.
— Тихо, еще поранишься.
Ядовитое шипение ответчицы прервал робкий стук в дверь. Фие встал, сбросил несуществующую пылинку с плеча и пошел открывать. Тихий свистящий шепот с другой стороны двери заставил его нахмурить брови. Бросил оценивающий взгляд на Фани, послал ехидный поцелуй и скрылся вслед за неизвестным.
— Не скучай, я скоро.
В замке дважды повернулся ключ. Фани взвыла и задергалась с удвоенной силой. Сама себя не могла понять, почему не закричала, не просила о помощи? Наоборот, замерла как мышь под метлой и глазки вытаращила. Железка на запястье оцарапала кожу. Выступила кровь. Появилась слегка сумасшедшая идея. Искажаем пространство? Попробуем. Больно. Виски сжимает стальным прутом. А если кости размягчить? Получается. Тело бьет озноб. Стиснула зубы и рванула. Острая боль пронзила от запястья до плеча. Кожу содрала знатно, но освободилась. Только ноги подкашиваются, и мир интенсивно вращается.
Остался один вопрос: «Как выбраться из комнаты»? Подошла к окну, выглянула. Высоко, внизу асфальт и бетонный бордюр. Зато рядом росло раскидистое дерево. Листья давно облетели, ветки кое-где выглядели сухими, но стоило рискнуть. Сколько в ней веса? Фани неловко взобралась на подоконник и прыгнула на ветку. Не учла одного. Из-за недавнего тумана кора покрылась влагой. Руки отчаянно заскользили, ногти ломались, а ноги беспомощно болтались в воздухе... Через мгновение поняла — падет. Прямо на бордюр.
Но она же маг воды! А влаге не больно, особенно, если рассыплется мелкой капелью. Из последних сил дернула за нити силы. Тело от непереносимой боли разрывает на части. Сознание померкло.
Когда открыла глаза, увидела, что лежит в огромной луже. Одежда испорчена, лицо в грязных потоках, но цела и невредима. Хотя, что это? Кровь из носа. В радиусе трех метров асфальт абсолютно мокрый, с веток капало, а земля потемнела. Локальный ливень. Вот бы еще встать. Мышцы свело болезненной судорогой. Крутило и выворачивало, словно приступ столбняка. Так же внезапно, как и начался, припадок закончился, выпив последние крохи сил. Стеная и охая, Фани побрела к стоящей неподалеку заправке, чтобы вызвать такси. Хватит с нее впечатлений.
Машина мягко притормозила у особняка. Картина «Жизнь полна неожиданностей». У дверей стояли родители и черный седан. Двое в темных костюмах что-то сухо говорили им. Фани нерешительно открыла дверцу и одной ногой ступила на планету. Первой ее увидела мачеха и почему-то глазами показала на заднюю дверь. Маневр не удался, ее заметил сидевший до той поры в машине водитель и просигналил. Типы в костюмах синхронно обернулись. Делать нечего. Вышла на встречу.
—  Госпожа ди Сальчи, мы за Вами. Садитесь в машину.
— Дайте хотя бы переодеться. — Вклинилась мачеха. От былого светского лоска не осталось и следа. Под глазами залегли тени, нервно косилась на мужа.
— У нас приказ.
Фани почувствовала, как темнеет перед глазами. Да что ж за день такой?! Издав рев медведя-шатуна, кинулась в драку. Тай-чи искусство обороны, но при должной фантазии можно и нападать. Мачеха только глазами хлопала, глядя, как падчерица использует профессиональные и непрофессиональные навыки. Мужчины явно пребывали в растерянности. По задумке хозяина им следовало охранять, а не обороняться. Из машины медленно вышел водитель. Высокий, широкоплечий, словно военный в отставке.
— Хватит. Мадам, Вы хотели переодеться. Мы подождем. — Фани замерла, сжимая кулаки. Поцарапанные, частично избитые, а частично искусанные сопровождающие покладисто согласились подождать в машине.
Девушка ринулась в комнату. Холодный душ, рюмка коньяка и одеяло на голову. И пусть весь мир подождет.
Мир ждать оказался. Парламентеры в лице встревоженных родителей, заискивающе попросили убраться из дому, узнать чего хочет законный супруг и тем прекратить бедлам. Фани заскрипела зубами, натянула первое попавшееся платье. Подходящие туфли и сумочку подобрала живо подключившаяся мачеха. Не оглядываясь на родственников, понуро побрела к ожидающей второй час машине, села и с шумом захлопнула дверцы.
Седовласый водитель поморщился и завел мотор.
***
Сиятельный граф ди Сальчи пребывал в прескверном расположении духа. Столько всего обрушилось на плечи за последние дни; да еще и этот навязанный брак. В Семье более двухсот лет не было магов воды или воздуха. Четвертой звезде нужна свежая кровь.
Остальные звездные дюжины позабыли, что главное для держателя врат. Энергетические вены земли находятся в постоянном движении. Гармония возникает лишь при высшем взаимодействии, и оправданном преодолении. С одной стороны, вода порождает дерево, дерево — огонь, огонь — землю, земля — металл, а металл — воду. С другой — вода тушит огонь, огонь плавит металл, металл разрушает дерево, дерево — землю, а земля засыпает воду. Четыре стихии, но пять элементов. Магу печатей раскрыто больше. Но и ответственность несоизмерима.
Вспомнилось столкновение в клубе. Нахмурился. Чужие знаки на нежном теле привели в ярость. Всегда был собственником. Побег из комнаты, где собирался консумировать брак, только подлил масла в огонь. Молодой мужчина чувствовал себя тигром, учуявшим сладкую кровь жертвы. Видел цель, чувствовал азарт.
На данном этапе супруга лишняя — слабое звено; в то же время нечего девочке шастать по чужим постелям. Пусть дома сидит… занимается макраме. В Черной дюжине на домашнее насилие смотрели сквозь пальцы. Отец часто поколачивал мать, пока младшенький не подрос и для острастки не спалил любимое поместье. Чудом пламя не перекинулась на другие дома. Всю ночь над городом сверкали молнии.
«Сухая гроза к беде», шептались кумушки. Суеверие черни или мудрость веков? В тот раз плохая примета даже для высокородного графа оказалась «плохой приметой».  Ди Сальчи поморщился. Лучше позабыть.
В дверь постучали. После небольшой паузы, граф разрешил войти. Откинулся на спинку кресла и приготовился к спектаклю. Сцену продумал до мелочей. Фани вошла и несмело примостилась на краешек стула. Лихорадочный румянец выдавал недоверие, непонимание и страх. Одета в изящное коктейльное платье с пышной юбкой. Совершенно не подходит для визитов. Дурной вкус? С этим придется бороться.
Девушка внимательно оглядела визави. Высокий брюнет, одетый с иголочки. Волосы блестят от бриолина. Не хватало только трубки и трости с набалдашником. Джентльмен двадцатых годов, если бы не одно «но». На лице маска, из черной атласной ткани.
— Что за маскарад? — Слова вырвались быстрее, чем успела подумать. Всегда так. Фани испуганно втянула голову в плечи.
— Ты о маске? Изуродовал лицо при пожаре в родовом имении.
Девушка перевела дух. Поерзала и стала нервно играть с кольцом.
«Что дальше?»
— Странно, что тебя не пощадила собственная стихия. — Язык продолжал работать несогласованно с мозгом. — Но я сочувствую… С другой стороны есть же пластическая хирургия. Или… там уже не помочь? Прости… я, наверное…
— Я тоже не впечатлен. — Сухо прервал невнятный лепет граф. — Наш брак — деловое соглашение двух Семей. Пока не задета моя честь, ты и твоя жизнь меня не касаются.
— Тогда зачем я здесь? — Обидно-то как. Фани едва удержалась от колкости. Муж одновременно пугал и раздражал.
         — Иди, готовься. Через пятнадцать минут подойду. — Отпивая глоток холодного кофе, заявил мрачный супруг. Фани оторопела.
       — Куда идти?
       — В спальню. Спросишь у слуг, тебя проводят.
      — Что за странная фантазия? — Фани чувствовала, что начинает закипать. 
      — Необходимо консумировать брак.
Девушка испуганно дернулась. Как же так?
— Ты в своем уме, муженек? Я тебя впервые вижу!
«Огненный темперамент. Легко вольется в семью»
— Это не моя прихоть, это обязанность.
— А не пойти бы тебе…
Вихрь огня закружил, опутывая тело живой веревкой. Фани взвыла от острой всепоглощающей боли. На запястье, где еще не зажила глубокая ссадина, запузырилась кровь. Ледяная статуя в кресле не шелохнулась, невиданные путы взмыли вверх. Ноги подкосились. Перед глазами плыл кровавый туман. Фани не была бы собой, если бы не прохрипела:
—  Без насилия с девушками уже не получается? Попробуй тайские таблетки.
Демонстрация силы прекратилась так же внезапно, как и началась. Фани рухнула на ковер, вздрагивая всем телом. Горло пересохло, смертельно хотелось пить. Осмотрела кисти, новых повреждений не было. Но ощущения оставляли желать лучшего. Сердце заходилось в груди. В висках билось злое:
«Не прощу…»

___________________
А;нима и а;нимус (от лат. anima и лат. animus — «жизненное начало» или «душа» в, соответственно, женском и мужском родах) — термины, введённые в психологию Юнгом для обозначения архетипических образов, связанных, соответственно, с женским и мужским полом.













Глава 8.

Если граф ди Сальчи хотел нагнать страху и тем усмирить строптивую супругу, то сильно ошибся в методах. В этом случае третий закон Ньютона, в котором сила действия равна силе противодействия, сработал на все сто процентов. Фани волевым порывом смела условные ограничители, потянув сразу за все энергетические нити. Неуверенность в завтрашнем дне, сменила холодна ярость.
На кабинет обрушился локальный потоп. Вода прибывала со всех сторон одновременно. Закручивалась в воронки посредине, сбивала с ног разнотипным течением по бокам. На голову без перерыва лились стена обжигающе холодного ливня. Одежда неприятно липла к телу, мокрые волосы закрывали обзор. Черная тень угрожающе-медленно поднялась с кресла и засучила рукава.
В плотной пелене дождя вспыхнула шаровая молния. Задымилась обивка и ковер, вспыхнула электроника. Под напором воды огонь шипел, клубился пар, но то там, то сям вновь вспыхивали яростные костры. Еще один прицельный разряд молнии и девушка дернулась от болезненного удара. Взъерошенный, мокрый и бесконечно злой хозяин кабинета поднимал руку с очередным искрящимся шаром.
«Не паниковать и не сдаваться»
Слепящая вспышка заставила на секунду зажмуриться…
***
Очнулась Фани в незнакомом будуаре, на чужой кровати. Холодно и не смотря на роскошь — не обжито. Тонкая атласная простыня прикрывала ноги и бедра. Взгляд уткнулся в подвесные панели из дерева на два-три тона светлее оконных рам и дверей. Малозаметная люстра, цилиндрической формы, с плафоном из льняной ткани сияла мягким дневным светом. На полу — паркет из разных пород дерева, выложенный сложным геометрический орнаментом, а поверх — круглый ковер. Предпочтение викторианскому стилю, как правило, отдают ценители традиций, стабильности и качества, состоявшиеся люди средних лет. Значит, особняк принадлежит родителям графа. С другой стороны ди Сальчи невероятный сноб и тиран.
Девушка хотела подняться, но матрас под ней ожил, превратившись в энергетическую ловушку. Черные липкие нити «ничего» туго стянули плечи, бедра и грудь, переплели лодыжки и кисти. Шорох сбоку.
— Ты разрушила полдома. — Рядом медленно раздевался молодой мужчина. Пиджак и рубашку аккуратно повесил на спинку стула; запонки покатились по полированному столику; щелкнул ремень. Фани запаниковала, но нити спеленали в плотный кокон от пяток до шеи. Самое страшное в том, что ощущение магии пропало. Все верно, объятия нейтральных потоков  сводили на «нет» все попытки «затронуть стихии». Злость заставила стиснуть зубы и продолжать упорствовать. Силы утекали со страшной скоростью; в висках гулко стучало, спину покрыла испарина, пальцы леденели.
— Умрешь, но не покоришься? — Холодно спросил демонический муж. Фани зашипела, ни на мгновение не прекратив сопротивляться. — Мне безразлично твое состояние, но, увы и ах, если погибнешь, совет навяжет новую обузу. Так что…
Взмах руки и вновь огненные наручники сковали запястья. Сил кричать не осталось. Жизненная энергия прекратила, наконец, покидать тело.
— Скотина. — Сухие губы едва шевелились. В уголках рта потрескалась кожа, выступили рубиновые капельки крови.
Филипп навис и демонстративно оглядел.
— Невероятно виктивна. Так и хочется мучить, истязать, заставить умыться слезами… — В словах не было злости, скорее насмешка.
— Обломись. — Фани была не настроена на легкую беседу.
— Вульгарно.
— Зато по существу.
— Протестовать глупо. Ты — моя.
Потянулся за поцелуем, но внезапно напоролся на взгляд. То были глаза не жертвы. Отнюдь. Зеленые звезды полыхали брезгливым омерзением. Понял сразу — насилие не простит никогда. Не тот человек. Будет алкать обиду, и мстить до гробовой доски. Это невольно вызывало уважение, и сам такой. Просчитал несколько ходов. Увы. Так или иначе, необходимо отступить. Наглая девчонка выиграла бой, но проиграет войну. Не удержался и чмокнул в нос. Мгновение и… девушка свободна. Фани потерла ноющие запястья; завернулась в простыню по шею и поспешно покинула опасное ложе.
— Мы не подружимся. — Холодно предупредила она. Граф пренебрежительно махнул рукой.
— Стерпится-слюбится. Сама попросишься под бочок.
Маг пространства и иллюзий не сможет удержать контроль, без мастера печатей.
«Не обращаться же к гроссмейстеру»
— Корона на виски не давит?
— Выпороть бы тебя.
— Любимый метод Черной дюжины?
— Мы редкие мерзавцы. — Согласно кивнул ди Сальчи.
— Я не буду твоей женой. Попрошу юристов оформить развод.
«Предсказуемо»
— Рискнешь семьей, силой, будущим?
— Бредущим во тьме, свет не нужен. Лучше пусть семья отречется, а Глава запечатает способности. Я не жажду денег, власти, магии; только, чтобы в душе царил покой.
Парень устало сжал виски и как-то обреченно махнул рукой.
— Делай что хочешь! — Намеривался уйти, но на полдороги его остановил дрожащий от злости голос.
— Найди мне одежду. Голышом расхаживать неприлично и холодно.
«Неисправима»
— Где-то должен быть зимний гардероб матери. Я пришлю служанку.
Все не так. С этой девушкой, с его жизнью и с миром вообще.
«Устал. Пойду-ка в клуб»
***
Горничная с непроницаемым лицом подобрала молодой хозяйке из гардероба герцогини пеструю атласную блузку под шею без рукавов, узкие брюки и длинный френч. Наглея с каждой минутой все больше, Фани потребовала чашку зеленого чая, таблетку от головной боли и машину.
В ожидании такси, вышла в сад. Бравада бравадой, но руки дрожали до сих пор. Муж не просто пугал, ужасал. Неукротимый огонь, не знающий преград. До сих пор непонятно, что его удержало от неприкрытого насилия.
«Не буду об этом думать сегодня»
Быстрым шагом завернула за угол и столкнулась с кем-то лоб в лоб. От падения удержалась, ловко ухватившись за лацканы кожаного пиджака. Знакомая вещица. Рубашка черного цвета; пряный парфюм, от которого кругом голова; на шее красивый серебряный кулон с агатом.
«Отлично гармонирует с моим кольцом»
Фие. Вечная притягательная загадка. Но…
— Что ты здесь делаешь?
Парень раздраженно отцепил пальчики и почти грубо оттолкнул. Фани не сдавалась, закусив удила.
— Преследуешь меня?
— Да нужна ты мне… — В голосе проскользнула горечь и… растерянность. Девушка, чувствуя превосходство, продолжала настаивать.
— Повторяю вопрос: что ты здесь делаешь?
Парень потер кончик носа.
— Я не обязан отчитываться перед тобой.
Вдруг ее осенило.
— Граф – Ангел?
— Думаешь? Мне, говорили, наоборот – характер не сахар.
— Ты понял, о чем я.
 — Не знаю. — Хотел уйти, но Фани вцепилась как клещ.
— Я…
— Оставь меня в покое… — В голосе проскочило нечто такое, что Фани испуганно отпрянула. — По крайней мере, сегодня. Мне нужно побыть одному, подумать и…
Никто не заметил, как в глубине черных камней загорелось синее пламя. Оно перекликалось между собой. Словно переливалось из одного источника, в другой. Кулон тянулся к кольцу, а тот отчаянно пульсировал в ответ. Одинокая искра вспыхнула на пальце, кольнула в груди. Маленькие молнии настраивались друг на друга, не обращая внимания на кричащих. Волшебные звезды не люди, они могут почти мгновенно найти точки соприкосновение. Маг и артефакт как две составляющие одной энергетической структуры – телесной и бестелесной. Развитость последней позволяет оперировать магией. Сейчас же поля чудесным образом переплелись.
Под ногами разверзлась бездна. Мутное, вязкое как кисель пространство, цепляло за руки и ноги, липло к одежде и набивалось в карманы. Инертные в невесомости тела оплетали тысячами колючих щупалец; стягивали руки, ноги, горло, поперек груди. Еще немного и расплющит. На спину напирало хлюпающее «ничто». Медлить нельзя. В далекой дали угадывалась тонкая красная нить. Всей душой Фани потянулась к ней, цепляясь за ускользающего парня. Он был без сознания. Теперь она единственное связующее звено с ускользающей реальностью.
«Неужели посчастливиться пройти пространство с обычным человеком?»
Стремительным калейдоскопом замелькали картинки. Слишком быстро, чтобы рассмотреть. Уцепилась за одну из них; почувствовала, как тело становиться невесомым, путы опадают и растворяются.  Время повернуло новый виток…
***
Фани очнулась посреди девственной равнины. Закашлялась и стерла с разбитых губ кровь. Кольцо все еще пульсировало на пальце. Куда это их забросило? Плоский, унылый пласт земли, на котором там и сям растут хилые колючие кустики, кактусы и другие суккуленты. Солнце палило нещадно. Горячий, вибрирующий влажный воздух неприятно кусал вспотевшую раздраженную кожу. Земля потрескалась, ветер то и дело вздымал тучи серой пыли. Давно не было дождя. Сняла френч, завязала волосы в узел.
Даже без медитативной концентрации увидела сетку из разноцветных нитей силы. Хаотично пульсирующие узлы; то слишком тонкие, то слишком сильные потоки смешивались друг с другом. Нестабильный энергетический бедлам. А где врата? Где запечатывающий круг?
Беспорядочный, бушующий поток силы мог создать интенсивные колебания плит земли, вплоть до изменения линии материка. Фани потрясла головой, отгоняя страшные видения.
«Аномальная зона. Нужно предупредить Совет»
В нескольких шагах обнаружился Фие. Бледный, неподвижный, покрытый пылью. Черные очки сиротливо лежали на расстоянии вытянутой руки. Длинная челка упала на высокий лоб. Впервые ничего не мешало рассмотреть черты. Фани и раньше подозревала, что парень красив. Теперь без аксессуаров, стало ясно: «загадка» не просто красив, а совершенен, как греческие статуи. Интересно, какой у него цвет глаз? Девушка передислоцировалась, сев вплотную. Ласково потрепала волосы, коснулась щек, обвела контур губ.
«Если б мой супруг хоть вполовину был таким интересным, как этот угрюмый забияка»
Захотелось подарить всю бесконечную нежность, что скопилась за годы одиночества. Наклонилась. Длинные ресницы дрогнули. Фие открыл глаза. В черных зрачках горели красноватые языки безудержного пламени. Такое же неистовство минуту назад наблюдала в окружающей природе. Что-то полыхнуло перед лицом, мозг прошила острая боль. Крик застыл в горле и… темнота.
Парень поспешно закрыл глаза и пошарил по земле, отыскивая очки. Что за напасть эта неинициированная магия; внутренний контроль неспособен до конца сдержать всю мощь. Нужна печать Вечности. Увы, даже Глава не знает всех элементов. И зачем сорвал ограничивающую печать без должной инициации? Юношеский максимализм обычно ведет к недетским проблемам.
Огляделся и тихо присвистнул. Даже не потребовалось напрягать внутренний взор, чтобы понять всю глубину катастрофы. Пространственный маг, умноженный на мага печатей — пугающий симбиоз. Куда это их занесло? Окружающий мир, климат, время года. А главное энергетические потоки в «броуновском движении». Фие потер виски. Мысли разбегались.
У ближайшего кустарника мелькнул хвост змеи. Парень глянул на часы. Стрелки крутились как сумасшедшие, словно попали в паранормальную зону. Дико сохло в горле.
«Воды нет, зато ядовитые змеи водятся в изобилии»
Из носа тонкой струйкой потекла кровь. Капля за каплей ее впитывала сухая земля.
«Что за…?»
Движения силы резко изменили поток. Вихри решили, в каком направлении плыть. Земля под ногами задрожала. Звуки стихли. Вены планеты вздулись, кое-где пошли глубокие трещины. Стихийная, необузданная сила чувствовала свежую кровь и неосознанно льнула к новым энергетическим накопителям. Фие вспомнил, что читал в запретных манускриптах.
«Первая печать — печать Вечности. Дарует ее божественная сила Вселенной. Существовало всего три носителя печати. Только они могли удержать ключи от всех врат»
Жить или умереть? В какие моменты риск оправдан? Стоя на коленях, стянул пиджак и рубашку. Одежда с тихим шелестом упала где-то позади.
«Откинуть все страхи. Отринуть от материального. Открыть душу»
Острым шипом на массивном браслете распорол плечо. Земля вздымалась в безумной вакханалии. Дышать из-за поднявшейся пыли становилось практически невозможно. Кровь обильно стекала по предплечью вниз, питая жадную землю. Одна из трепещущих вен открылась, пылая прозрачным черным огнем. Он не грел, не охлаждал, был чем-то инородным. Не из этого мира. Пламя всасывалось в рану, заживляя и оставляя вычурный рисунок. Фие не проронил ни звука, хоть болел каждый нерв, но спасительное беспамятство Мастеру печати сейчас недоступно. Одна за другой нити силы вплетались в рисунок. Врастали в жилы, вливались в кровь. Когда терпеть не стало мочи, и сама смерть казалась желанным избавлением, пытка прекратилась.
Легкий ветерок обдувал дрожащее, мокрое от пота тело. В полузабытьи обтер рубашкой кровь и пот, накинул пиджак. Анализировать, что сейчас произошло, не мог физически. Хотелось упасть и уснуть прямо посреди неизвестной пустыни. Но…
Надел очки и наклонился над девушкой. Легко похлопал по щекам. Потом сильнее и сильнее, пока не раздался протестующий стон.
— Хватит. Больно. Садист чертов.
— Как ты?
— Словно меня переехал поезд.
— Прости.
— Что это было?
Фие неопределенно пожал плечами и помог подняться на ноги.
— Лучше расскажи, где мы и как здесь очутились? 
Фани задумалась. Какую картинку выхватила, когда проваливалась в тягучую трясину безвременья? Более всего напоминает алхимическую карту средневековья: плоская земля держится на трех слонах и огромной черепахе.
— Только не сердись. Найдем врата и быстренько вернемся домой.
— Не знаешь?
— Понятия не имею. Может параллельный мир? Один континент посреди океана. Странные очертания. — Голос дрогнул. Не хотелось в это верить. Фие потер переносицу, беспомощно оглянулся и чуть надтреснутым голосом, уточнил:
— Ты видела что-то? Нарисуй. — Подтолкнул к земле и даже сунул в руки прутик-колючку. Фани нерешительно вывела в пыли смутно припоминающиеся очертания. Парень присел и внимательно оглядел изображение. 
— Пангея посреди Панталасса. Любопытно до дрожи.
— Что-то греческое? Знаешь, куда нас забросило?
— Лучше б не знал. Ранее перемещалась во времени?
Логичный вопрос «откуда такие мысли» завис в воздухе.
— Да. — Не сказала, жалобно пискнула.
— И как вернулась?
— Выпила ресурс активного реликта и открыла врата.
«Он понял, о чем я или только сделал вид?»
         — Есть идеи, где мы и как найти врата?   
— В древнем мире нет врат, не было, и быть не может. Вены земли открыты. Ни одной сдерживающей печати.
«Откуда знает? Спросить или не спросить?»
— А мы...?
— Где-то посреди фанерозоя.
— Не смешно.
— А я не смеюсь. Тут плакать пора…
— Но фанерозой…длился почти двести миллионов лет!
— Период прикинем, когда увидим живность. Флора пока ничего не прояснила.
— А что такое «Пангея»?
Фие медленно поднялся и стал разрабатывать отчаянно ноющее плечо.
— Юноша Tea Вака сказал: «Наша земля раньше была большой страной, очень большой страной.  К-уукуу спросил его: «Почему же страна стала маленькой?» Tea Вака ответил: «На нее опустил свой посох Увоке. Он опустил свой посох на местность Охиро. Поднялись волны, и страна сделалась маленькой...» Рассказ туземца острова Пасхи. ;
— Хочешь сказать мы сейчас посреди единого континента, где никогда не ступала нога человека и не ступит еще пару сотен миллионов лет?
— И дай Бог, чтобы нас не сожрали динозавры. Пойдем.
— Куда?
— Поищем озеро или источник. Горло пересохло.
Фани мысленно потянулась к синим нитям силы. Вода слишком глубоко. 
__________________________
1 «Загадки Великого океана» Кондратов А.М.

— Нам в ту сторону. Чую воду, только очень далеко.
Они шли и шли, шли и шли. Казалось путь бесконечный или же они потерялись как Алиса в Зазеркалье. Пейзаж не менялся, то и дело мелькали змеи, ящерицы, какие-то неопознанные биологические виды с весьма недружелюбными лицами. Познакомиться
ближе желания не возникало. Вокруг яростно пикировали хитиновые уродцы. Огромные, наглые и кусачие. Фие пристукнул очередного и после недолгого колебания признал, что членистоногое более всего напоминает уховертку. От укусов вздувались зудящие пузыри. Пить хотелось все сильнее.
За очередным холмом пейзаж видоизменился. Потрескавшийся, спекшийся песок сменили небольшие скалы. Под ногами противно захрустели непонятные останки, то ли чьи-то скинутые после линьки «шкурки». Через несколько метров наткнулись на неподвижные крепкие шарики, словно ежики в яичной скорлупе. «Шарики» сливались с поверхностью земли, удачно маскируясь под камни и суккуленты.
Интуиция обоих магов вдруг встрепенулась и завопила, мигая «красной лампочкой». Одновременно остановились и встревожено переглянулись.
— Как думаешь, что это?
— Мне больше интересно или это хищник, и сильно ли голоден.
— Может, спит?
— Сомнительно.
Фани наклонилась, взяла лежащий неподалеку булыжник и прежде чем Фие успел помешать, кинула, где погуще. Дальнейшего не ожидал никто. «Безобидные шарики» оказались гигантскими насекомыми с сегментированным туловищем. Монстрики живо развернули все свои девяносто сантиметров и угрожающе закопошились, пробуждая остальных.
— Это трилобиты, — облегченно засмеялся Фие, — только я всегда думал, что они морские животные.
— Не набросятся?
— Нет. Они не плотоядные…
Договорить не успел. Скрепя панцирем несколько монстро-жуков кинулись на толстенную змею. То как «нехищные» рвали на части жертву, вызвало оторопь. Фани прижала руки к щекам и пронзительно завизжала. Часть трилобитов повернулись в сторону звука, и заинтересованно зашевелила усиками. Фани затряслась и едва не перешла на ультразвук. За мгновение до того, как их погребла под собой стена алчущих животных, Фие полыхнул пламенем и бросился бежать, увлекая за собой ничего не соображающую девушку. Парочка шустрых впилась в ноги, отдирать пришлось на ходу и фактически «с мясом». Впереди показалась кромка леса. Удвоили усилия, орошая алчную землю кровью и слезами.
***
Очнулись на крошечной поляне заросшей травой почти по пояс. Дрожащими руками, Фани разорвала блузу на полосы. Остатками сил вызвала жалкий дождик, омыть кровоточащие раны и плотно перевязала.
— Твои познания биосферы в корне неверны. — Упрекнула Фани, в душе делая заметку считать хищниками все, что движется, пока не убедиться в обратном.
— Это не я ошибся, — такая обильная потеря крови не могла пройти незаметно. Фие дрожал от холода, чувствуя: силы покидают, вот-вот отключится, — это официальная наука.
— На их злобных рожах сразу было написано: жрем все, запиваем кровью. Надеюсь, больше не встретимся. Эй, что с тобой?
Парень откинулся на землю и не подавал признаков жизни. Первым делом проверила пульс, дыхание. Неужели уродцы ядовитые? Стоп, но у нее тоже есть укусы, а она в норме. Дело в ином…
Не имея возможности помочь по-другому, Фани наломала тонких прутьев, соорудив, что-то вроде лежанки. Нарвала гигантские ветви папоротника, благо за миллионы лет растение не слишком изменилось. Расстелила свой вконец измочаленный френч и перетащила бессознательное тело. Кто знает, какие на голом грунте сюрпризы лазают?  Внимательно осмотрела на счет непредвиденных повреждений. Кроме недавних ранений нашла воспаленный порез поперек бицепса. На спине и на руке искрила магией витиеватая черная татуировка, более всего похожая на контур храмовой печати.
Воды бы. Измученное болью тело молило об отдыхе. Чутье подсказывало — рядом какой-то водоем. Страшно оставлять его одного. Если бы не так мучила жажда. Все же мучительный дискомфорт при перемещении во времени и пространстве ее непременный крест.
Сил терпеть нет, пошла на зов.
Лес ласково открывал объятия. Большую площадь занимали заросли из хвойных, гинкговых, беннеттитов и саговников с подлеском из мелких папоротников, мхов, хвощей и плаунов. По правую сторону угадывалось небольшое болотце под кронами гигантских, расширяющихся у основания болотных кипарисов. Там таился сумрак. В сухих местах, по правую сторону, не боясь горячих лучей солнца, селились саговники с плотными глянцевыми кожистыми листьями семиметровой длины. Эти удивительные листья похожи на перья сказочных птиц, круглые, как бочонки, с султанами перьев наверху, очертаниями напоминали гигантские ананасы. Дальше шел невероятный лес гинкго. По дороге назад стоит насобирать плоды. Прямо за ним простиралась зеркальная гладь почти идеально круглого озера. Не задумываясь о бактериях, неизведанных вирусах, неприветливых обитателях, Фани с головой нырнула и стала жадно пить. Давилась, пила и пила. Отдышалась, обмыла все еще кровоточащие ноги и пересохшее лицо. В чем бы принести воду Фие? Рядом колыхалось странное растение, смутно напоминающее бамбук.  С помощью магии и «чьей-то матери» свалила один стебель.  Разделила на сегменты, запечатала днище и набрала воды; ободрала молодые побеги, вспомнив, что они пригодны в пищу.  Пора возвращаться. Путь назад оказался на порядок короче. Ноги точно парили над землей, жара в лесу почти не докучала.
Фие лежал на том же месте. В глаза бросился нездоровый синюшный цвет кожи испарина и болезненно прокушенная губа. Девушка запаниковала. Побрызгала водой, похлопала по щекам. Никакой реакции. Щедро плеснула на голову. Парень дернулся, приподнялся как сомнамбула и вывернул содержимое желудка не траву. Фани придержала за грудь, убрала прилипшие ко лбу волосы. Дышал часто и с каким-то хрипом. 
«Не нравятся мне эти симптомы»
— Что болит?
— Желудок. — Прохрипел и вновь согнулся в рвотном приступе.
 «Похоже на отравление. Чем только? Хотя… Что за странный запах?»
Фани подняла голову и внимательнее оглядела поляну. Неподалеку росли удивительно красивые растения. Они издавали притягательный аромат. От него кружилась голова, и першило в горле. Девушка приметила, ни одна хитиновая букашка не смеет подлетать слишком близко. Осторожно уложила Фие на бок и сунулась рассмотреть. Растение устрашающе зашипело,  в нос ткнулась огромная треугольная морда. Те змеи, что попадались ранее, показались ничтожными головастиками по сравнению с этой черной образиной. Пресмыкающееся заинтересованно задвигала раздвоенным языком. Фани интуитивно прыгнула в сторону. Одновременно произошли две вещи. Змея стремительно атаковала. Девушка остановила время и мощной струей воды, точно из брандспойта прицельно выстрелила и по твари и по ядовитым кустам. Откат магией откинул на несколько шагов, и мощная струя попала на несчастного парня. Тот стал захлебываться: отчаянно кашлял, царапая горло. Остатки воды хлынули из носа. Опять вырвало.
Фани отчаянно потянула за нити времени вспять, минута еще мгновение и вот…
— Это не я ошибся, это официальная наука... Как ты очутилась в той стороне? Только что была рядом.
— Выпей воды. У тебя большая кровопотеря. Вина, увы, наколдовать еще не могу.
— Откуда…?
— Пей без вопросов.
Фие не стал долго себя упрашивать и жадно припал к емкости. Кадык дергался при каждом глотке, по шее стекла заманчивая капелька.
— Спасибо. Ты вернула меня к жизни.
— Пошли отсюда быстрее. — Отмахнулась встревоженная девушка.
— Такая хорошая поляна. Нет ни живности, ни навязчивых насекомых. Отдохнем.
— Нет!!! — Вскричала девушка и ткнула в сторону подозрительных кустиков. — Они ядовитые. Как ты думаешь, почему в радиусе нет никакой живности? Да ты чуть не умер! То есть я…
«Язык мой — враг мой»
— Со временем намудрила? — С понимание вздохнул парень.
— Потом расскажу. — Окончательно смутилась Фани.
Фие с трудом встал. Боевая подруга с готовностью подставила плечо, тихо охнула под тяжестью и настойчиво увлекла в сторону озера. Там отдохнут и раны промоют.
— О чем задумался?
— С родными бы тараканами разобраться, а ты все время своих подселяешь.
Шаг, другой. Ноги подкосились.
«С этой слабостью что-то надо делать»
Фие рухнул на колени и начертал прямо на сухой земле малую печать.
«Ничего не видно»
На кончиках пальцев загорелись маленькие золотые огни. Так дело пошло быстрее. Фани с замиранием сердца наблюдала. В душе рождалось понимание. В какой-то момент печать полыхнула, парень почувствовал невероятную отдачу в новоявленной татуировке на плече. Сконцентрировал поток магического огня на себя. Усталость, боль потихоньку отступали. Облегченно вздохнул, ощутив вкус жизни. Вдруг в нос ударил резкий запах разложившегося мяса. Позабытая минуту назад тошнота вернулась. Хотел спросить, но Фани опередила.
— Откуда этот мерзкий запах? А… Ты сидишь прямо под Cарраценией! У меня дома была похожая, но мама сказала: или цветок или она. Отец решил, что мадам Бертье в хозяйстве нужнее.










Глава 9.

С нечитаемым выражением Фие оценил хитро свернутые листья-лепестки, идущие прямо из корневой системы. Насыщено-красно-желтая, с густой сеткой малиновых жилок, истекающая соком «ловушка» напоминала сказочные цветы. Впечатление портил тошнотворный запах. Ленивое насекомое кособоко ползало по кромке, задумчиво шевеля усиками. Моцион прервался резким падением в алчущие недра. Фани заинтересованно вытянула шею. Парень интенсивно позеленел и едва не силой заставил покинуть плотоядные заросли.   
  Доисторическая флора-фауна алчет сожрать, крови хлебнуть, плюнуть ядом или хотя бы от души куснуть. Как-то негуманно. Тихий плеск вызвал неприятные ассоциации. Молодежь  слажено шмыгнула в ближайшие кусты. Рука отодвинула ветку. Неподалеку, в болотистой заводи резвились… крокодилы? Путешественники оторопело переглянулись. Нет. Земноводные на первый взгляд похожи, но есть различия. Такие же мощные хвосты и сравнительно слабые ноги. А плавают, как змеи — извиваясь всем телом. Длинная морда с подвижными сочленениями в черепе. Глазницы некрупные, сближены и вынесены вверх. Животные по сторонам не смотрели, их внимание полностью поглотила охота. Люди замерли, наблюдая, как с помощью хвоста, «крокодильчик» глушит «рыбу» прямо на плаву. Второй «ловец» подкарауливал добычу на дне. Еще один, укрывался в тени упавшего, полупогруженного в воду дерева. Зазевавшаяся рыба не могла ожидать, что среди коряг спрятан ужасный хищник. Пасть злорадно щелкнула. В зубах мелькнули останки двоякодышащей рыбины.
         Фани отпрянула, поскользнулась на мху и плюхнулась на спину, потянув за собой замершего парня. Тот размышлял: рыбины ядовиты или возможно порыбачить? «Растущий организм» требовал нормального обеда. Задумчиво вытянул из блондинистой прически здоровенную, активно сопротивляющуюся сороконожку. Добычу продемонстрировал, предупредительно зажав девушке рот.  Несчастной пришлось глазами выразить всю глубину чувств.
Непроходимые заросли гигантских папоротников и голосемянных окружали «болотце» и, судя по всему, тянулись до самого озера. Широкая водная гладь постиралась далеко за горизонт. Прозрачная вода через десять метров сменилась черным омутом. На берегу, в тени ветвящихся корней  прятались от солнца щекастые ящеры — тяжеловесные медлительные создания с коротким толстым туловищем и хвостом. Детеныши весело плескались в уютной «лужице». Вероятно, это прибрежные животные, которые подобно бегемотам много времени проводили в воде. На спине и голове проступали выпуклые бляшки окостенения, которые придавали кожной поверхности бугристый характер. Некоторые «бегемотики» навскидку доходили до четырех метров, но короткие и массивные конечности делали их неповоротливыми.
Молодые люди привычно притаились в зарослях и встревожено переглянулись. Общение на природе явно способствовало сближению и взаимопониманию.
 — Что это? — Одними губами спросила девушка. Доморощенный зоолог почесал кончик носа.
— Парарептилии. Склоняюсь к мысли, что мы затерялись ближе к мезозою. Эра тектонической, климатической и эволюционной активности.
Фани индифферентно кивнула. В бедственной ситуации разница между палеозоем, мезозоем и кайнозоем невелика. Парень не разделял безразличной покорности судьбе. Мысль зацепилась за тектоническую активность. Теперь понятно, почему энергетические поля земли сходят с ума. И чем это грозит? Лучше не думать.
— Смотри, травку едят. Как думаешь, безобидные?
Фие пронзил мрачным взглядом сначала чудовищ, потом глупо улыбающуюся оптимистку. К счастью для окружающих дьявольскую силу глаз сдерживали стекла очков.
— Нам бы тоже не мешало перекусить. — Поморщился парень, глядя, как животные мирно жуют мягкие прибрежные растения.
— Надеюсь, местная кухня не отразиться на здоровье.
Солнце поднялось высоко, стало припекать. Желудок жалобно урчал, а скудный обед ничего кроме грусти и сомнения не вызывал. Немного диких плодов, пучок малосъедобных побегов. Девушка пощипала «травку». Прожевала и резво потянулась к воде.
— Сырыми употреблять не рекомендую — горькие.
Фани сплюнула.
— Раньше было трудно сказать?
— Не младенец, чтобы в рот все таскать. Кто знает, какие вирусы — микробы тут обитают. Продукты нужно подвергнуть термической обработке.
Собственноручно почистил бамбук и пропустил небольшие заряды тока, чтобы получилась хрустящая корочка. Эффект микроволновой печи. Фани забыла про обиды. От запаха потекли слюнки.
— У, парень, да ты полезен в хозяйстве!
«Не спрошу, откуда у простого хулигана магия звездной дюжины. Лучше умру от любопытства»
— Плоды помыла?
— Даже орешки почистила. — Похвасталась и вгрызлась в побег. Вкус напоминал кукурузу. — Диетическое питание. Может, поохотимся на динозавров? Полцарства за отбивную.
Парень многозначительно постучал себя по лбу.
— Ешь траву — полезно для сердца и желудка. В бамбуке полно калия и клетчатки. — Попробовал маленький росток и недовольно фыркнул. — Соли не хватает.
— А еще паприки, горчицы и белого вина.
Плоды гинкго выглядели как солнечные абрикосы, на вкус терпкие, только не слишком приятно благоухают. Парень ел с таким лицом, словно то яд цикуты. Фани попыталась приободрить.
— В Японии считается деликатесом. Гурманы отваривают в соленой воде… или отмачивают? Запамятовала.
Словоблудием добилась противоположного результата. Фие вспомнил, что любит соленое, острое и жирное, выплюнул плод и прополоскал рот.
Убогий обед мягко перерос в тоскливый отдых. Расположились на травке под сенью ветвистых деревьев. Доисторические зеленоватые «бегемотики» забавно суетились, перебегая с места на место. А потом и вовсе стали окапываться на мелководье.  Большие животные сгоняли расшалившуюся  мелочь в середину круга. Вдалеке громыхнуло.
Фие всполошился. Вскочил и стал до рези в глазах всматриваться в горизонт. То, что увидел, не порадовало. Нервно оглянулся. Деревья большие, маленькие, колючие кустарники. Худший сценарии из всех возможных.
— Пошли. Найдем укрытие. 
— Они не обращают на нас никакого внимания. — Не открывая глаз, отбрыкнулась Фани. Лениво сжевала последний побег, пошарила рукой и тяжело вздохнула. Теперь бы даже стряпня миссис Лоудсон показалось манной небесной. Парень едва не скрежетал зубами. Походил на взбесившуюся пантеру. Подхватил девушку за локоть и профилактически встряхнул.
— Гроза приближается.
— Боишься намокнуть?
— Это не просто мирный дождичек, а буря. Неужели не чувствуешь?!
Фани сосредоточилась. Когда успела привыкнуть к окружающему энергетическому хаосу на столько, что не обратила внимания на натянутые нити силы, рвущиеся стихийно завязавшиеся узелки? Синие потоки вились вихрем и сейчас…
— Бежим!
Солнце скрылось за тяжелыми свинцовыми тучами. Враз стало темно и тревожно. Громыхнуло ближе и… небеса разверзлись, чтобы упасть на землю сплошной стеной дождя. То была не привычная стихия, то бушевала сама Природа!
Ноги разъезжались по мгновенно разбухшей земле. Слепящие молнии широкой сеткой пронзали небо, острыми зубьями вгрызлись в землю. Мир вокруг содрогнулся, в двух шагах вспыхнуло дерево. Сыпались искры, трещала мокрая кора. Раскаты оглушали. Беспощадный огонь перекинулся на мелкие кустарники, лизал сухой мох, отсекая пути к отступлению. Фие зарычал и сбросил очки. Дикая стихия узнала носителя, но продолжала теснить извечного врага — воду.
От дыма и гари трудно дышать, жар такой, что капли испарялись, не долетая до земли. Над головой яростно клокотали черные небеса.
— Прыгай в озеро!— Не оборачиваясь, закричал парень, пытаясь хоть немного оттеснить бушующую стену огня от линии берега.
— Боюсь! Я плохо плаваю!
Фие оторопел и чуть не сверзился по грязи в реку. Упал на колени, цепляясь за сухие корешки, острую траву и камни. Не заметив, как разрезал ладони. Языки, словно живой организм сочувственно ластились, пытались удержать.
«Маг воды, который не умеет плавать! Думал это нонсенс»
— Прыгай! Не утонешь!
— А ты?
— Я за тобой. Живо! — Мышцы вздулись от неимоверного напряжения, в ушах звенело, а перед глазами расплывались кровавые круги. Вскрик и шумный всплеск. Дотронувшись в последний раз до диких алых «лепестков», нырнул в омут. После плавящей жары, холод пронзил до костей. Небо и земля поменялись местами. Куда плыть вверх или вниз? Легкие разрывались от недостатка кислорода. С трудом выбрался на поверхность, глотая воздух и тяжелые капли. Рядом мелькнула светлая голова. Похоже, девушка уцепилась за упавшее в реку полусгнившее дерево. Судорожные движения, жадные попытки глотнуть воздух, а не воду. Только бы не выпустить из поля зрения, не разлететься по разные стороны судьбы.
Фани оглянулась. Неподалеку ожесточенно сражался с бушующими водоворотами Фие. Махнула рукой, чтобы привлечь внимание и погрузилась в пучину с головой, хлебнув тину, ил и кусочек водоросли. Кашляла, пока из глаз не полились слезы. Волна ласковой подушкой выносила на поверхность, не давая утонуть. Девушка пыталась через синие потоки силы подтолкнуть парня в сторону дерева. Получилось не аккуратно, но эффективно. Парень выглядел слегка контуженым. Зажмурившись, цеплялся бледными пальцами за ветку.
Буря не унималась. Воздух дрожал, небо сливалось с землей. Черно-серый негатив сменил яркие краски.
Острая боль в районе бедра заставила парня дернуться, едва не упустив ствол. Еще один ослепляющий укус и начинающая расходиться по жилам дурнота. Рядом закричала Фани и стала живо взбираться на гнилой ствол. Тот утопал, и девушка все время неловко плюхалась в реку.
Мутная вода окрасилась кровью.  Боль нарастала, словно кто-то по капле сцеживал жизнь.
— Сделай что-нибудь с водой. — Стиснув зубы, чтобы не кричать, попросил Фие. В голове шумело, вода наполовину с илом то и дело накрывала с головой. Во рту явственно ощущался соленый привкус крови. Желчь подступила к горлу.
— Что я с ней должна сделать, испарить?! — Фани не могла сдержать истерические нотки. Невидимое «нечто» вспарывало кожу, оставляя ужасные раны.
— Успокойся. Почувствуй поток восходящей энергии, подтолкни в нужную сторону и помоги выбраться.
— Я чувствую только ужас, никаких потоков!
— Послушай, девочка, в данную минуту меня жрет какая-то доисторическая муть. Поэтому будь любезна… ПОШЕВЕЛИ МОЗГАМИ ХОТЬ РАЗ!!!
В ту же секунду Фани  взвилась в вопле, непроизвольно создавая воронку. Бушующая стихия, питаемая магией, создала высокую волну. Несколько раз ударила людей о поверхность и выбросила на берег. Кто мы в этой Вселенной — хрупкие фарфоровые куклы.
Фие без сил лежал на спине, подставив лицо тяжелым каплям. Грудь ныла, как после оглушающего удара пудовым кулаком. Рядом ожесточенно отплевывалась Фани. На зубах скрипел песок. Руки и ноги дрожали от изнеможения. Страшно, если не можешь подняться, невыносимо, когда единственный шанс спастись — бежать прочь, а сил не  осталось.
— Фие! Сними с меня ЭТО! — Оглушающий вопль подорвал парня с земли. Теперь и он ощутил явственное присутствие паразитов. В щиколотку и бедро вцепились гигантские «пиявки». Судя по адской боли, кровь они пили, закусывая мясом. Сделал единственное, что пришло в голову: рванул за противный осклизлый хвост сначала одну, потом вторую. Крик боли заглушил очередной раскат грома, молния осветила жуткие ощеренные терками головы-трубы. Такое ощущение, что древние пиявки состояли из зубов и желудка. Фани повторила подвиг. Кричать не могла, так как минуту назад сорвала голос. Только повалилась ничком на землю и тихо, отчаянно заплакала. Приключение грозило перерасти в трагедию. Сколько еще предстоит пережить, чтобы насытить энергию врат?
— Что за уроды?!
—  Жаждешь быть представленной? — Огненный взгляд заставил извивающиеся тела обратиться пеплом.
— Хочу удостовериться, что они не ядовитые!
— Понять сможем только опытным путем.
— Я не хочу «опытным», нужно обработать раны. — Горло саднило, а голос звучал как у пропитого старика.
— Чем? — Устало спросил Фие. Познания в медицине ограничивались антисептиком и «тайленолом».
— Проточной водой промоем поврежденные участки от слюны и грязи, а потом… в полевых условиях есть средство, которое всегда под рукой.
— Поплевать и растереть?
— Хорошая идея. В конце концов, коты и собаки раны зализывают.
Фие скептически прищурился. Предложение настораживало, даже пугало.
— Хочешь сказать...?
— Да. Помочиться и обернуть листом гингко. Другие растения незнакомы и я им априори не доверяю.
 Парень застонал и повалился обратно. Чудный медовый месяц. Врагу не пожелаешь. Вдруг вспомнил, как мальчишкой удил с братом. Пойманный лосось оказался с паразитами — миногами. Ну и шуму тогда наделали. Брат, парализованный брезгливым ужасом, долго не мог смотреть на рыбу. Несколько ночей подряд в кошмарах снились черные извивающиеся ленты. Похоже, ночной бред воплотился наяву.
Круглоротые пиявкообразные паразиты выделяли пищеварительные соки в тело жертвы, а затем поглощали уже частично переваренную пищу.  Слизь миногов ядовитая. На фоне обстоятельств, предложение девушки не вызывало гадливости.
         — Подожди здесь, поищу укрытие.
Гроза отступила, но не утихла совсем. Осталось молиться, чтобы найти сухой угол. О том, чтобы развести костер и согреться речи вообще не шло.
         — Я с тобой. Нечего ходить поодиночке, как жертвы в триллерах.
         — Боишься, появиться маньяк с пилой, и нашинкует в тонкую соломку?
        — Тут и без пилы маньяков предостаточно.
        — Ну что ж похромали вместе.
Земля под ногами противно чавкала. Фани запнулась и потеряла обувь. Общими усилиями убегающая туфелька была отловлена. Парень припадал на ногу все сильнее, мышцы сводила болезненная судорога. Чтобы не стонать, прокусил губу до крови. Девушка с тревогой вглядывалась в бледное до синевы лицо и ожидала, что в любую минуту парень может потерять сознание.
— Еще день и мы обернемся в два куска истощенного окровавленного мяса.
— Думаешь, тут есть падальщики?
— Кого из нас считаешь падалью?
— Тебя. Ты все время падаешь в обморок.
— Странные логические связи.
        Подходящее место нашлось неподалеку. Скалу омывала горная река, которая впадала в знакомое озеро. Вход находится на высоте шести метров. Пещера оказалась трехуровневая. Нижний ярус более обширный, чем средний и верхний, представлял собой грот с огромным входом. Слева пол поднимался, в тусклом свете угадывался проход в очень маленький зал. На потолке — лаз на второй этаж в виде вертикального хода. Оттуда узкая щель вела в верхнюю часть пещеры, с другой стороны виден еще один глубокий узкий проход. Сухая, удобная пещера, явно пригодная для ночлега. Но не исключено, что тут обитает какая-то живность. Главное, чтобы невольные соседи не жалили, не нападали и не оказались ядовитыми.
— Как тебе убежище?
Фани дотронулась до влажного лба. Температуры нет.  Что же делать с полуобморочной слабостью?
— Сухо и ладно. Карстовая пещера. Наверняка занимает огромное пространство. Не забредай в глубину. Такие пещеры — лабиринт из круто падающих, вертикальных и горизонтальных ходов.
— Прохладно. — Фани поежилась в мокрой одежде. В пещере значительно холоднее, чем снаружи. Фие все с себя стянул и аккуратно разложил на камнях.
— Чего ждешь? Давай свои вещи, просушу.   
— Я стесняюсь.
— Знаешь, после всего, на эротические эксцессы как-то не тянет.
Блондинка почувствовала иррациональное разочарование. Послушно разоблачилась. Вода, впитавшаяся в ткань, зашипела, повалил пар. Если раньше сомневалась в происхождении Фие, то сейчас убедилась окончательно. Неинициированный маг. Странно, что не знакомы. Этот огненный  нравился больше садиста-супруга. Множество вопросов роилось в голове, но спросить не решилась. Наверное, за молчанием знакомого незнакомца сокрыта драма. Женское сердце трепетало в предвкушении тайны.
— Так значительно лучше. — Самодовольно усмехнулся парень. Поморщившись от зудящих открытых ран, натянул теплую одежду. Фани последовала примеру. Подсела ближе, пока тяжелая рука не обвила талию. Девушка удовлетворенно улыбнулась и положила голову на крепкое мужское плечо.
— Будем спать?
— Есть другие варианты? — Ядовито поинтересовался Фие, устраиваясь поудобнее. Сделать это оказалось проблематично, под спиной не перина, а холодный камень. Чертыхнулся и попытался нагреть. Увы, тепло исчезало быстрее, чем камень прогревался до приемлемой температуры.
Воцарилась звенящая тишина, лишь изредка прерываемая отдаленными раскатами грома. Холод донимал. Усталость сковала тела, но сон бежал прочь. Такие нежные объятия желанные и … правильные?  Раствориться бы друг в друге, позабыть о жизни «до». Повинуясь интуитивному порыву, потянулась к губам Фие. Тот ощутимо вздрогнул, помедлил и неуверенно ответил на поцелуй. Парень не высказал гнетущее сомнение. В данную минуту превалировало: правильно, надо, хочу.
Своды пещеры звенели тихими вздохами, стонами и ласковым шепотом разгоряченных любовников. Аромат страсти смешивался с сухим запахом пыли, мха и камня. Отблески молний выписывали замысловатые узоры на стенах и потолке. Завтра возникнут вопросы, проблемы и последствия. Сегодня в жилах бушует страсть. Ночное безумие, разделенное пополам.
***
Утро добрым не бывает. Особенно, когда не выспался, болит каждый миллиметр тела, а злость наполовину с отчаянием и холодно так, что кажется, кости покрылись изморозью. Шея от неудобной позы онемела и нещадно болела. Фие поднялся и попытался разогнать кровь, сделав пару упражнений. Рваные раны на ногах воспалились, кое-где обильно выступила сукровица. Спустился к озеру. Промыл и обернул листьями гингко. Натягивать грязную, жесткую после экстремальной сушки одежду противно. Краем глаза уловил движение. Огромная тень упала на безмятежную поверхность воды.
Парень попятился. Стараясь обходить стороной открытое пространство, вернулся к пещере. Сквозь широкий вход можно разглядеть убежище значительно лучше, чем прошлым вечером. Интуиция тревожно звенела. Впрочем, внутренний голос не замолкал ни на секунду с тех пор, как ступили на доисторическую землю. В небе явственно мелькало угрожающе-крупное тело. Осторожно запрыгнул на скользкий выступ. Высоко над головой парил птеранодон. Чудовищная игра природы. Отряд и подотряд на глаз не определишь. Не птаха, маленький самолет. Размах крыльев метров двенадцать, если не больше, крупная голова с длинным костяным гребнем и уродливым беззубым клювом. Судя по всему, питались доисторические летуны рыбой. По крайней мере, данный экземпляр вел себя подобно альбатросу. Заметив добычу, гигант пикировал к поверхности воды, погружал в прозрачную гладь клюв, смыкал челюсти и заглатывал трепещущее тельце целиком. Проследив процесс трижды, парень загорелся идеей о горячем завтраке. Что может быть лучше, свежей рыбы?
 Не беспокоясь об удочке, Фие в лучших традициях браконьеров прицельно ударил «электричеством». К верху брюшком всплыли два крупных тельца, а нет — три. Радостно потирая руки, выловил тушки. Одну пожертвовал заинтересовавшейся «пташке». Развел костер и на палочках, без соли и приправы, пожарил. Пахло одуряющее вкусно. На суше птеранодон, как и большинство других птерозавров, двигался медленно и неуклюже. Наверное, легкая добыча для хищников. Вспомнилось, что птерозавры гнездились многочисленными колониями недалеко от воды. А это значит, прибрежные скалы, утёсы перенаселены вот такими же монстрами. Благо агрессии не проявляли, только легкое любопытство.
Пора возвращаться. Мужчина нес добычу своей женщине. Взъерошенная блондинка нервно прохаживалась у подножья скалы.
— Фие! — Тревожный голос заставил нахмуриться.
— Очередное стихийное бедствие?
Девушка поманила вглубь пещеры и  указала на огромную кладку яиц у дальней стенки.
— Похоже, тут кто-то живет.
Фие посмотрел как «самолет» заправски выходит на пике.
—  Догадываюсь кто.  На завтрак свежая рыбка, а на обед — яичница. Можно жить.
— А ты не думаешь…
— Когда еще попробуем яйца птеранодона?
— А я думала это птеродактиль. — Девушка приблизилась и тоже стала наблюдать за «птичьим завтраком».
— Один род, но какой-то другой подотряд. С птеродактилями я бы не хотел встречаться. Они меньше, зато нападают даже на сородичей.
— Дикие нравы.
— Животные. — Пожал плечами парень. Травмированное предплечье отозвалось тянущей болью. Завтрак манил. Наплевав на этикет, жадно набросились на еду, слизывая с пальцев жир и утирая рот листком.
— А! Я, наконец, поняла, что с тобой не так!
Парень подобрался и настороженно замер. Самые невероятные предположения пронеслись в голове. Кусок застрял в горле.
— Ты без очков и в глаза смотришь! А вчера отворачивался.
Фие незаметно выдохнул. С удивлением почувствовал — девушка права. После совместной ночи магия успокоилась и более не исходила неудержимыми волнами. Значит, есть надежда, что больше никто не пострадает от его невозможных глаз.
— Что скажешь? — Вгрызаясь в ароматное филе, допытывалась девушка.
— Ешь быстрее, — добродушно отмахнулся, — а то снова нагрянет непредвиденное…
Не успел произнести, как в небе появилась целая стая неидентифицированных летунов. Какие у ящеров подозрительно знакомые рожи. «Самолет» заметно забеспокоился. Пронзительно закричал и принялся истерично наматывать круги. Птеродактили, а это были именно они, словно издеваясь, разделились на группы. Одна отвлекала хозяина пещеры, а вторая нацелилась на «гнездо». В последний момент парень сгреб заиндевевшую девушку в охапку и бросился прочь. Животные набросились на яйца, с видимым удовольствием пробивая твердую скорлупу. Если бы могли, то наверняка б гнусно хихикали в процессе. Огромная птица отчаянно закричала. Ей ответили подлетающие сородичи. Предстояла битва.
— Даже как-то неудобно. — Прошептал Фие, показывая трофейное яйцо. К несчастью один из птеродактилей заинтересовался невиданными двуногими и атаковал, угрожающе щелкая крыльями. Люди ретировались. Погоня показалась птеродактилю занимательным разнообразием. Пикировку, огненный пресек на корню, полыхнув так, что загорелись ближайшие деревья. Животное обиженно взмыло в небо. Звук стрекочущего клюва и кожистых крыльев еще долго сопровождал их. Сбоку что-то зарычало. Бежать, не останавливаясь, пока не срывается дыхание, пока держат ноги. Лес закончился, потом песчано-каменная пустыня и небольшие горы. Дорога вела вверх. Иногда приходилось карабкаться. 
— Не нравиться мне это.
Фие не уточнил, что имеет в виду: вечные гонки или доисторическую географию.
— Я тоже отчаянно хочу домой. — Фани с тоской вспомнила об ароматной ванне с пушистой мыльной пеной, о чашечке крепкого кофе, о… хорошем куске запеченного в фольге мяса. — Где мы?
— Где-то в Солнечной системе.
— Не стоит мыслить так глобально.
— Не задавай глупых вопросов. Откуда я знаю?
        Поднимались все выше в горы. Растения больше чахлые и одинокие. Напряжение не отпускало. Небо над головой вдруг окрасилось кровавой дымкой. В недрах нарастал подозрительный гул и легкие толчки. Кое-где появились непонятные надземные «курения». Фие бледнел все сильнее, пытаясь отыскать другую дорогу и уйти в сторону. Возвращаться в лес, когда столько прошли, бессмысленно.
          — Смотри! — Прорезая лениво курившиеся белые облака пара, в небо со страшной силой ударила узкая прозрачная струя. На высоте разошлась вширь, превратившись в колонну; минуту оставалась прозрачной, а затем налилась чернотой. То были мириады кусков породы, вырванные потоком пара из стен питающего жерла где-то на глубине. Взлетев на сотни метров, острым дождем посыпались вниз. Фие рухнул на землю, увлекая за собой девушку. Попытался прикрыть собственным телом. Визжащая «шрапнель» оставляла на память болезненные синяки. На виске заалела глубокая ссадина. В любой момент могли обрушиться многотонные глыбы, одного такого «кусочка» вполне бы хватило расплющить их в лепешку.
— Что за? — Взвыла Фани. Мозг отказывался принимать то, что давно осознало сердце.
      — Действующий вулкан. Еще немного и начнет плеваться лавой. Если не сваримся, то задохнемся от газов.
— Сделай что-нибудь!
— Что?!
— Может водой залить?
— Вулкан?
— А что? В таких нервах я могу призвать цунами.
— Попытка маленького мальчика потушить пожар, пописав на огонь. Лава не застывает в полярном холоде и может двигаться под водой, образовывая подушкообразные фрагменты.
        — Я не собираюсь умирать! У меня планы!
 — Попробуй повернуть время вспять.
        — Не могу. Уже пыталась. Жар высасывает из меня энергию. В глазах темнеет.
Из кратера  с ревом вырвалась начиненная камнями колонна пара. Груз ответственности и беспокойного одиночества обрушился на плечи парня. Помощи ждать не откуда и не от кого. Только ты и природа. Лицом к лицу.  Буйство стихии подавляло неудержимой мощью. Рядом с нею чувствуешь себя до крайности хрупким и уязвимым. Перед глазами только бурый, покрытый грязью, усыпанный раскаленными камнями склон, над головой колыхалась густая завеса пепла.  Земля содрогнулась с новой силой. А вот теперь можно паниковать.
 На пятачок величиной в два десятка квадратных метров, к счастью чуть в стороне, обрушился огненный дождь. Два осколка ударили по спине, а рядом, буквально в нескольких сантиметрах от поджатых ног, плюхнулась  полыхающая глыба. Следом неслись новые и новые снаряды, столь же огромные и даже крупнее, дикая свистопляска не думала униматься; стало ясно, что вдавливаться в жидкую глину бессмысленно: укрыться от падающих сверху камней невозможно.
«Бежать?»
Фани замерла в странной позе, точно сломанная кукла. От жары вода высыхает. Энергетические потоки вокруг слились в один-единственный — золотой. Парень решился. Шанс на миллион. Начертил печать перехода и кровью соединил с печатью вечности. Сила прошила каждую клеточку, текла в жилах вместо крови. Открыть врата без ключей почти невозможно, однако если направить бушующую энергию и суметь удержать…
В миллиметре от лица из энергетических нитей стал сплетаться портал. Поверхность полыхала ненасытным черным пламенем. В небе зажглась и погасла печать «Разомкнуть». Подхватил девушку на руки, и решительно шагнул в черно-золотое бушующие полымя.
Первоначальная материя сжалась в «точку», необычайно высокой температуры. Под воздействием «открытия врат» взорвалась с огромной силой. В результате из постепенно расширявшегося во все стороны супергорячего облака субатомных частиц образовывались атомы, проталкивающие сквозь пространство. 
В мезозое осталась туфелька Фани. Теперь навечно похороненная в магматической породе.
«Вот так держатели звезд путешествуют во времени, а ученые-антропологи впадают в научный коллапс, когда подле следа динозавра находят отпечаток ботинка. Насмешливо подумал парень. «Что ждет впереди?» Былая уверенность пошла на убыль. 
***
Фани просыпалась, словно выныривала из черных глубины океана. На периферии сознания что-то противно пикало. Приглушенные голоса и внезапный холод по венам. Попыталась открыть глаза. Все белым-бело, до рези в глазах. Носоглотку противно царапали трубки. Судорожно дернувший палец нажал на специально приспособленную кнопку.
— Мама…
— Я здесь… Фани… открой глазки! Как ты себя чувствуешь?
Расплывающаяся картинка превратилась в лицо встревоженной мачехи. Дома. Точнее в частной клинике. Но это детали.
---------------------------
Парарептилии (Parareptilia) — группа примитивных четвероногих. Термин предложен Э. Олсоном в 1947 году. Различные классификации дают разный состав для этой группы. Так, согласно М. Ф. Ивахненко (2001), парарептилии — подкласс в классе рептилиоморф (Reptiliomorpha). В состав парарептилий входят сеймуриаморфы, проколофоны (надотряд Procolophonomorpha) и хелониаморфы (надотряд Cheloniamorpha). В последний надотряд входят никтеролетеры, токозавры, лантанозухи, рипейазавры, парейазавры и черепахи. В целом в этой классификации парарептилии выглядят естественной группой, возникшей от амфибийных (анамний) предков-сеймуриаморф, независимо достигшей амниотного уровня и приведшей в итоге к появлению современных черепах.















Глава 10.

Вырванные мгновения вернулись началом зимы. Снег падал за воротник мокрыми крошками и тут же таял. Город накрыла серая пелена. Почему-то зимой пропадает ощущение «вечного праздника», кажется, жизнь замирает, впадает в спячку. Девушка подняла вверх голову. Всегда воспринимала осадки, как слезы земли. Плохой знак, как и то, что сердце не переставало тревожно звенеть. Или эта обычная депрессия?
Потерла все еще ноющую мышцу. Зловредные пиявки оказались ядовитыми. Не смертельно, но пришлось пережить малоприятные процедуры и очищающие кровь капельницы. Впрочем, путешествие не нанесло здоровью непоправимый ущерб. Несколько сочных гематом и пару царапин не в счет. Из клиники Фани выписали быстро; несколько дополнительных тестов, пару прививок и в качестве наказания — витаминная инъекция.
Дома под неусыпным надзором мачехи и незабвенной миссис Лоудсон провела несколько дней в постели. Чистку чакр совместили с распитием горячего молока с медом. Чувствуя, что «рыльце в пушку» страдала молча. На вопросы о Фие мачеха не отвечала и вообще вела себя крайне подозрительно: то испуганно хлопала глазами, то бледнела и спешно покидала комнату.
Долгие часы ничегонеделания заставили думать. Глядя на изящную лепнину, перебирала чувства, мысли, обстоятельства; анализировала, сопоставляла факты. Сомнения нарастали как снежный ком. Кто такой Фие? Как связан с Ангелом и графом ди Сальчи? Откуда магия? И… есть ли у них шанс? Последнее мучило более всего.
Устала врать, бороться с собой, не замечать очевидное. Таинственный красавец понравился с первого взгляда. Мощная энергетическая аура притягивала на подсознательном уровне. Думала, такое лишь в мыльных операх: увидела — влюбилась, ударили по одной щеке — подставила вторую. Никакой муж, обязанности перед семьей не смогли удержать чувства в узде. А значит, нужно разрубить Гордиев узел.
Сомнения, чувство вины терзали исподволь — из-за нее перенеслись сквозь пространство и едва живы остались. К слову, как спаслись? Откуда врата? Это и многое другое следовало выяснить на месте. Дабы навестить больного, девушка в очередной раз сбежала из дому.
Фие нуждался в интенсивной помощи, поэтому искать, долго не пришлось. Знакомая больница. Такси мягко притормозило у ворот. Здесь даже воздух какой-то специфический, точно пропитанный карболкой и другими дезинфицирующими растворами. Шаги по шуршащему гравию, подозрительный взгляд охраны. В приемной несколько купюр упали на стол вместе с визиткой. Известная фамилия послужила пропуском к vip-больному.
Не в силах дождаться, когда откроются  двери  лифта, Фани выстукивала костяшками по резному поручню, вызывая раздраженное неодобрение у случайной попутчицы. Выскочила в едва приоткрывшуюся щель и стремительно зашагала к палате. От нахлынувшего иррационального волнения перехватывало дыхание. Споткнулась о незаметный порожек, поворот через арку и...
Дверь приоткрыта. Приглушенные голоса посетителей. Врываться и мешать незнакомым людям неправильно. Лучше неподалеку обождать. Как раз будет время прийти в себя. Ноги не желали стоять на месте; Фани нервно прохаживалась от окна к лифту, от лифта к кадке с экзотическим фикусом и обратно.
В коридор вышли двое. Экспрессивно что-то обсуждали. Фани неловко переминалась с ноги на ногу, не желая своим присутствием смущать, как вдруг ее пригвоздило к полу собственное имя. Есть тысячи Фани, но одна — Стефани Бертье.
Шаг в сторону.   Высокий седовласый мужчина за шестьдесят в строгом костюме и его более молодой спутник. Породистое лицо, стройное тело, продуманный и уложенный воском «художественный беспорядок» на голове. Элегантный блейзер и шейный платок. Что-то неуловимо знакомое в повороте головы и властном взмахе руки. А эта презрительная усмешка и бархатный голос? Встречались? Сомнительно, хотя…
На тонком пальце горел перстень с гербом ди Сальчи. Муж?!!
Фани поперхнулась воздухом, отступила и закрыла лицо ладонями. Неужели? Нет, нет. Какая-то ошибка. Чтобы зловредный граф навещал раненого Фие? Или? Вспомнилось, точка отправления сквозь призрачные врата силы. Черная дюжина частенько играет краплеными картами. Еще одна пешка в нечестной игре. Ну что ж, посмотрим кто кого. У нее станет сил побороться и за себя и за любимого мужчину.
—  …и выставил вон! Наглец… — Фани вздрогнула от резкого окрика.
— Прошу, не тут. Бедняга едва пришел в сознание, а ты хочешь…
— С ним можно вести диалог только тогда, когда он едва дышит.
— Не утрируй.
— Подумать только. На нем живого места нет!
— Все из-за стервы Бертье! — Внезапно зло выплюнул ди Сальчи. — Сначала затопила особняк, потом едва не угробила супруга. Говорил тебе: эта свадьба не нужна Четвертой звезде.
—  Знаешь ли, меня тоже не радует в семье сталкер Красной дюжины. Только маг воды со способностью к пространственным изменениям в Черной дюжине не рождался лет двести. Смирись. Забыл спросить, как прошла встреча с «красными»?
— Сегодня состоялась сделка. Девчонку продали со всеми потрохами.
Фани нервно облизнула внезапно пересохшие губы.
«Это они… обо мне? Ведь «красными» может быть только Красная дюжина»
Слишком много мыслей, бушующих чувств. Свободолюбивая натура звала на баррикады, но встревоженный разум сдерживал рефлексы. После разберемся, кто прав, а кто виноват.
— Не знаю, как выдержу присутствие «этой» в доме. Надеюсь, такое сумасшествие долго не протянется.
Голова закружилась, в ушах нарастал шум.
«Сумасшедшая не протянет? Я правильно расслышала?»
Фани чувствовала накатывающие волны безысходности. Словно жила в розовых очках, споткнулась, разбила, и мир предстал во всей своей серости. Направляясь к лифтам, мужчины продолжали о чем-то яростно спорить.
 «Пора прекратить изображать соляной столп, а то утрачу последние иллюзии. Удел всех подслушивающих»
Решительный шаг навстречу и легкое покашливание. Изумрудные глаза горели яростным пламенем. Одинаковые черные глаза одарили сходным пренебрежением. Так смотрит энтомолог на неизвестное науке насекомое.
— Что «это»? — Брезгливо поморщился старший. Младший развел руками.
— «Это» смахивает на твою невестку. Какого черта Вы здесь делаете, Бертье?
«Точно муж. Где ж ты, милок, маску потерял?»
— Хамство — родовая черта или эксклюзивная особенность Черной дюжины? — Вот так представитель Красной дюжины вносит замешательство в ряды противников.
— Не будь таким невежливым, сын. Бертье теперь не Бертье, а ди Сальчи.
— Какое ценное приобретение для клана. — Саркастически фыркнул младший из мужчин. Вот что ему неймется? 
— Хочу уверить, абсолютно не горю желанием быть одной из ди Сальчи. У вас дурной вкус, плохие манеры и поместье покрытое плесенью.
Мужчины синхронно скрипнули зубами. Аура потемнела, в воздухе стали отчетливо щелкать разряды.
— Придержи язык, деточка!
— Тупость, инфантильность, ущербность. — Добавил молодой мужчина. В красивых глазах горела непонятная ненависть. Оставалось удивляться, чем так не угодила высокому семейству. Фани не могла стерпеть подобное отношение. Вины за собой не чувствовала даже за «наводнение». Отчаянно хотелось ввязаться в пошлую драку и выцарапать наглые глаза. Да как смеет говорить с ней после всех издевательств?
— Твой девиз?
— Маленькая дрянь!
— Крупная мерзость. — Дать наплевать себе в кашу? Никогда. Что о себе возомнил?
К счастью первым опомнился старший из них. Сжал локоть сына и примирительно кивнул девушке.
— Прекратите. Почему ты не дома? Слыхал, тебе тоже досталось.
Искусственная улыбка не ввела в заблуждение. Фани холодно осадила дорогого свекра.
— Пришла проведать любимого мужчину.
— Издеваешься? — Молодой ди Сальчи вскинулся и зашипел не хуже ядовитой кобры.
 — Выпей пачку транквилизаторов, а лучше обратись к невропатологу и логопеду. А то: нервничаешь, шепелявишь.
Огненный хлыст отбила с легкостью и с удовольствием вспомнила навыки тай-чи. Окрик медсестры остудил обоих. Недобро блеснув глазами, герцог сунул в руку медработника свернутую купюру, претензии прекратились так же внезапно, как и начались. 
Взгляды схлестнулись как шпаги.
— Я это так не оставлю! Выпорю, как школьницу.
— Грязные фантазии оставь для любовниц. Я не поклонница ролевых игр.
— Между прочим, я женат.
— Ненадолго.
Парень обескуражено захлопал глазами. Хотел уточнить, правильно ли понял, но Фани прекратила полемику, повернувшись спиной к собеседнику. 
— Простите, но я спешу. Желаю здравствовать.
Крупные капли, появившиеся прямо из воздуха, погасили вспыхнувшие искры. На душе остался неприятный осадок и четкое ощущение: что-то упустила, проглядела, не поняла.
На носочках вошла к больному. Дверь тихо скрипнула. Много белого и хромированного, даже цветы выглядели безжизненно-стерильно. Фани подняла глаза и обмерла. Около кровати на полу полусидела-полулежала знакомая китаянка. Субтильное тельце обтягивало голубое с вышивкой кимоно. Малюсенькие деформированные ступни, кои в Китае называют «листок лотоса» одеты лишь в странные носочки, более напоминающие «солдатские» портянки. Девушка тихо напевала, неизвестный мотив походил на мурлыканье кошки. Глаза Фие закрыты; слишком бледный, до нездоровой синевы. Все еще подключен к приборам; капельница, точно клепсидра, мерно отсчитывала секунды. 
Мачеха упоминала, что у парня сильнейшая интоксикация, плюс потеря крови и жизненной силы.  Его била лихорадка, долго не приходил в себя. Медики подозревали, что началось заражение крови. К счастью обошлось.
— Добрый день. — Неуверенно поглядывая на китаянку, пробормотала Фани. Восторг души пошел на убыль. Накатил иррациональный страх. Может, показалось, что Фие отвечает взаимностью? Неужели находилась в плену иллюзий? Сердце предательски кольнуло. В похолодевших руках сжимала пестро-розовый букет. Знакомая незнакомка недобро прищурилась и кивнула на дверь, дескать: «проваливай, откуда пришла». Пожав плечами, Фани подошла и в знак приветствия осторожно погладила по безжизненной руке. Уйти может попросить только Фие. Остальные не в счет. Китаянка что-то яростно прошипела на родном.
«Какие все злые сегодня. Полнолуние?»
— Не понимаю. — Ситуация огорошила. Шипение повторилось, стало громче и экспрессивнее.
— Магнитные бури? — С сомнением уточнила блондинка.
В глазах вероятной соперницы появилась жажда крови. Фани в панике коснулась энергетических нитей, потоки силы проходили сквозь, не замечая дочь Поднебесной. Значит обычный человек. Уже легче.
— Ходит туда. Моя любимая спит.
От исковерканной фразы слегка помутилось в голове. Минуту соображала, кто такая «моя любимая». А когда поняла… Что знает о жизни Фие? Ездит на байке, предпочитает дорогую одежду черного цвета, источает ауру власти, а в кровь вплетены магические нити. Кое-что понимает в палеонтологии и вероломно использует муай боран — прародитель таиландского бокса, так называемый «стиль девяти орудий». Не густо.
Интересно, что значит китаянка в жизни Фие. Имеет ли она право на ревность? Фани оглянулась в поисках емкости, куда поставить цветы. Может позвать медсестру, пусть принесет вазу. Словно прочитав мысли, китаянка вырвала букет, смяла нежные лепестки и швырнула в урну. Фани вскрикнула. Хотелось расплакаться: так долго выбирала, составляла композицию, вложила чувства и кусочек души.  Альстромерия на языке цветов означает — «милый», «прелестный»; желание сделать ненавязчивый комплимент, а так же намекнуть на грандиозные планы на будущее. Может вцепиться злодейке в волосы и дать пару хороших затрещин?
Правильно истолковав кровожадный блеск изумрудных глаз, китаянка истошно взвыла. Крупные слезы покатились по фарфоровым щекам.
       Фие медленно открыл глаза и болезненно поморщился. Навязчивое присутствие давило на виски. Голова кружилась от истощения, во рту сухо от лекарств, а вены болят от бесконечных капельниц. Облизал потрескавшиеся губы и перевел взгляд от китаянки до блондинки и обратно.
«Только не это. Не сейчас»
       Юи убедилась, что любовник очнулся и стала заунывно жаловаться на «интервенцию». Фани оставалось только беспомощно хлопать глазами, противница сладко журчала на китайском. Фани заподозрила — говорила гадости. В тоске душевной взяла и ткнула нахалку носом в матрас. Фие удивленно воззрился.
«Вот драки не хватало»
Прекрасно знал взрывной характер блондинки и подлую натуру брюнетки. Скоро прольется чья-то кровь.
«Наверняка — моя.Не буду в этом участвовать»
            — Идите домой. Обе.
            — Как это?! — Слажено возмутились девушки.
            — Проведали? Большое спасибо. А теперь я хочу отдохнуть.
           — Я имею право здесь находиться. — Проговорили одновременно. Так же слажено переглянулись и злобно зашипели.
Фие прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Как в анекдоте: «не просто ужас, а ужас-ужас».   Только объяснился с отцом и «поддакивающим» старшим братом, как объявились две подруги: прошлая и настоящая. Никогда не любил выяснять отношения. Увольте.
«Потом поговорим, через год, а лучше — в другой жизни.»
— Любимая, моя позвать доктор? — Ласково мурлыкала китаянка, старательно путаясь в родах и склонениях. Фани взбрыкнула как боевой конь при звуках трубы.
— Ты кто такая?
— А ты, кто?!
Предчувствуя, что не переживет драку двух фурий, Фие прохрипел:
— На выход, обе!
— Что происходит? Почему так со мной разговариваешь?
— Фани уйди!
Девушка больно прикусила щеку, слишком сильно ударили слова.
— Прогоняешь? — Холодно, без надрыва, только в груди черная бездна.
— Ты слишком утомительна.
— Да, да, твоя уходил! — Поддакнула довольная китаянка и украдкой чмокнула парня в щеку. Тот вяло дернулся.
— Юи, тебя это тоже касается. — Сказал и отвернулся. — Достали.
Значит, низверг на один уровень с… непонятно кем? Фани побледнела. Выяснять отношения с полуживым парнем не хотелось, да и смысл? Безразличие видно невооруженным взглядом. Суетливая соперница изо всех сил демонстрировала собственную необходимость: подушку поправила, капельницу проверила, губы смочила. Парень смиренно терпел.
Наблюдая за «идиллией», Фани глотала злые слезы. В груди снежным комом нарастало отчаянье и боль потери. Будто сердце вынимают, прожигают внутренности. Ведь каждую минуту думала, как он: здоров ли, помнит ли? Да, пошел на поправку, но душа расцветает не для нее — для другой.
Незначительный эпизод в биографии. Бывает и такое.
«Не думать. Забыть. Уйти»
Цепляясь за гордость, как за спасательный круг, отступила на шаг, помедлила и решительно вышла; сбежала вниз по лестнице, не в силах сдержать соленые ручейки. Почему существует неразделенная любовь? Это же так мучительно, так страшно и так невыносимо. Позади раздался встревоженный, настойчивый голос Фие, но Фани не обернулась. Привычный мир разлетался на осколки.
 На выходе налетела на входящего. Как слепой котенок беспомощно ткнулась носом в крепкое плечо. Знакомый парфюм ударил по рецепторам. Дернулась в сторону из железного захвата, но ее не отпустили.
— Бертье? Ты, что — плачешь?
— Смеюсь! — Это ее голос? Такой безжизненный, скрипучий, отчаявшийся.
— Что случилось? Малыш чем-то тебя обидел? — Интонация стала гораздо мягче. Фани попыталась сморгнуть набегающие слезы, но картинка продолжала расплываться. Оставался только навязчивый запах. Такой знакомый и незнакомый одновременно.
— Оставьте меня в покое.
— Не могу. С недавнего времени мы одна семья и хоть это меня не слишком радует, но свои обязанности знаю. Что произошло?
— Да уйди же!
Истеричный выпад остановила звонкая пощечина. Мир вздрогнул, но вдруг обрел четкость, цвета, звуки. Встревоженный ди Сальчи нависал коршуном; тормошил, спрашивал, требовал.
— О, граф! Какая встреча.
— Э…
Шутовской поклон прервал на середине. Раздраженно озернулся по сторонам. Подхватил под локоть и затолкал в припаркованный у входа лимузин. Попытки вырваться пресек путем блокировки дверей. Фани обиженно надулась.
— Что надо?
— Поговорить.
— Смысл?
— Что тебе наговорил Филипп?
— Кто, простите?
Парень озадаченно замолчал. Поправил запонки на манжетах, платок с изящной булавкой. Фани помахала перед носом ладошкой.
— Граф, очнись, о ком речь?
— Почему ты все время титулуешь меня «графом»?
— А кем надо «принцем крови»? — Терпение никогда не входила в число ее добродетели. Странное поведение знакомого-незнакомого супруга начинало раздражать.
— Вообще-то предпочитаю, что бы ко мне обращались по имени, но раз уж ты так принципиальна, спешу заверить, я не граф, а маркиз ди Сальчи.
Настала очередь Фани тревожно переварить информацию. Это ведь шутка? Да?
— А граф…
— Граф не я, а Филипп.
— А ты кто? — Холодея, спросила девушка. Спина вдруг взмокла, ей показалось, что она стала героиней какой-то ужасной мистификации.
— Фернанд.
— Но… Ты не мой муж?
— Упаси меня Господь!
Так не сыграешь.
— А с кем… кого видела в загородном  особняке? Фальсификация? Шутки Четвертой звезды?
— Какие могут быть шутки? Скажи еще: толком не знаешь за кого вышла замуж.
— За кого ВЫДАЛИ замуж. — Желчно поправила Фани. — Он был в маске. Сказал проблемы с лицом. Шрамы или что там у него было. На пальце был этот перстень. — Фани указала на фамильную драгоценность. — Фигура похожа, глаза и волосы черные. Что еще я могла подумать?
— Мы с братом действительно очень похожи, но…
Фернанд нахмурился. Было понятно, парень что-то знал, но делиться информацией не намерен.
— Думаю, тебе нужно уехать на несколько дней. На лыжах покатайся или бока погрейся на беленьком песочке на островах. Фил встанет на ноги и все объяснит.
— Граф болен?
— У меня такое ощущение, что слепой разговаривает с глухим.
Фани сухо сглотнула. У нее было схожее впечатление.
— Давай по порядку. После встречи с графом, каким-то образом провалилась во временную яму. Несколько дней вернулась назад. Пока приходила в себя, вестей ни от Фие, ни от мужа  не получала. Отправила стряпчему документы на развод и поехала в больницу. А тут…
— Что ты сделала? — Не поверил своим ушам маркиз. Сумасбродка! А этот красавец… Убить мало!
— Не смогу жить с одним, а любить другого. Это подло.
— Поверить не могу, что под самым носом Филиппа разгораются такие мексиканские страсти. Кто такой Фие?!
— Как это кто? Полчаса назад ты проведывал его!
— Что?! И… о… Мелкая сволочь. — Заметив недобрый блеск глаз, поспешил заверить. — Это я не о тебе, о младшем брате.
Фернанд замолчал. Чувствуя, что дальше говорить не следует. Однако  Фани, наконец, поняла, что ее все время смущало.
— Фие и есть Филип ди Сальчи? — Из горла вырвался полухрип-полустон. Все недомолвки, удивительная способность к магии, странные совпадения.
— Но как же не инициированная магия? 
Об остальном старалась не думать. Эмоциональная пропасть глубока, слишком велик шанс сорваться.
— Филипп очень амбициозный, горделивый. Не мог простить отца, меня, себя, за то, что родился вторым. Во время очередного конфликта, отец оговорился, что не желает видеть его в своем доме, дескать: «неблагодарный нахлебник». Фил рассвирепел и ушел. Почти три года живет отдельно. Печать сорвал стихийно. Подозреваю сам не рад — все это время мучился от спонтанных выбросов магии. Как стихийное бедствие или взрыв маленькой, мощной бомбы. Сжигал все вокруг, едва не пострадали окружающие люди. Только по  энергетическим выбросам семья знала, что жив-здоров. Когда проявились задатки Мастера печати, вмешался Глава. Из-за него в мире нестабильные поля. Сама знаешь, по магическим законам вы — идеальная пара. Огонь и вода, пространство и печать.
— Он знал кто я с самого начала?
— Да, я звонил ему.
В висках застучала кровь, в ушах нарастал гул, словно одна за другой захлопываются двери души. Всего лишь игра. Жизнью, чувствами, эмоциями.
— Хорошо повеселился?
— Поверь тут не до смеха. Филипп согласился только ради матери.
— И чтоб потешить эго. Маг печати с энергетической подпиткой пространства и времени, легко может удержать двадцать четыре ключа.
— Вам необходимо поговорить. Нет нерешимых вопросов, особенно касаемо семьи. Не знаю, чего добивался Фил своими интригами, но…
— Зато я знаю.
Скучно бедному. Так весело наблюдать за влюбленной идиоткой. Легко управлять, наставлять, влиять. Нет чувств там, где есть жажда власти.
Фани почувствовала, как в душе разверзается пропасть, словно космос пронзал насквозь. Покрасневшие глаза сухие. Ни один человек в мире не достоин слез, а тот, кто достоин, не заставит плакать.
Фернанд почувствовал, как стало трудно дышать из-за неимоверной концентрации силы. Магия буквально искрила. Испуганно глянул на сноху. Бледная кожа светилась изнутри, становясь неправдоподобно перламутрово-белой. Следовало успокоить ее, но время шло, а слова все не находились. Глаза западали внутрь, взгляд терял концентрацию. На стеклах появился конденсат. Сначала маленькие капельки, через мгновение уже сливались потоками. Коврики намокли и захлюпали. Магические волны вихрем вздымались вокруг и столпом уходили в неприветливые небеса. Погода резко ухудшилась, стал накрапывать дождь, свинцовые тучи заволокли небо.
Вскрикнув, Фани сорвала с пальца девятую звезду и швырнула, едва не пробив лобовое стекло.
— Передай братику: я не играю в закулисные игры.
 Пространство вокруг девушки почернело, стало вибрировать, рвались нити силы. Фани таяла на глазах и не замечала этого. Фернанд попытался выдернуть ее из сумрачного состояния, но схватил воздух. Черное пространство антиматерии сильно обожгло руку.  Стефани Бертье пропала.
***
Золотой луч коснулся лица, пощекотал ресницы, поцеловал кончики пальцев. Сознание возвращалось. Немного тошнило и давило в висках. Где-то неподалеку пели птицы. Какой сладкий воздух! Дышать — не надышаться. Взгляд уткнулся в изящную мозаику из речной гальки. Фани подняла голову, и очумело огляделась. Похоже, оказалась в беседке посреди красивейшего сада. Яркая роспись в римско-греческом стиле, строгие линии. Жаль плохо разбирается в эллинской архитектуре. Неподалеку высокий белокаменный забор. В шаге журчал мраморный фонтан-бассейн. Как хочется пить. На четвереньках подползла к живительной влаге и жадно припала губами. С каждым глотком возвращались силы и ясность ума. Вновь спонтанный переход сквозь пространство.
«По крайней мере, цивилизация»
  Тихая паника заставила на время позабыть о сердечных проблемах. Уж очень хотелось жить. Желательно дома. Фани машинально глянула на палец и едва не взвыла. Кольца нет. В машине вместо обручального отказалась от звезды. Такое могло произойти только с ней.
Вечные вопросы. Что делать? Кто виноват? И куда занесло, на сей раз?
Глянула на одежду. Слова застряли в горле. Ионийский хитон: два куска яркой ткани соединялись застежками-фибулами от плеч до локтей, собирая ткань в мелкие симметричные складки, сшитый по бокам и подпоясанный тонким шнуром. Изящная, продуманная драпировка. «Платье» украшено вышитым орнаментом в виде каймы по нижнему краю. Сверху небольшой плащ из тонкой шерстяной ткани, собранный в пышные складки. На ногах нетипичные сандалии желтого цвета; представляли собой кожаную подошву и несколько хитро скрепленных ремней. Прическа — так называемый «греческий узел»: завитые волнами и уложенные в прямой пробор волосы, низко опущены на лоб; несколько локонов ниспадали вдоль щек, а на затылке — узел, закрепленный шпильками и узкими цветными ленточками. На тонкой шее ожерелье из золотых бусин и цепочек с подвесками в виде бутонов. Длинные серьги и браслеты с тритоном на предплечье и щиколотке.
«По крайней мере, свободная женщина»
В какой стороне оказалась по воле судьбы и что ждет впереди? Сердце тревожно сжималось.

























Глава 11

Долго топтать дивный, но чужой сад несподручно. Стоило выбираться к людям, чем бы это не грозило.  Фани поправила легкую струящуюся ткань и неуверенно выглянула из беседки наружу. Ни души. Только за стройными кипарисами виднелась каменная стена одноэтажного дома. Прекрасный барельеф и цветные фрески услаждали взор. То ли аттическая стилизация, то ли… лучше не думать. Цветы в саду и вычурные деревья, казалось, дополняли кисть художника. Вечный Эдем, если б не звенящая тишина. Она настораживала не хуже оглушительных воплей. Нервное напряжение висело просто в воздухе. Замер даже порыв ветра.
Неуверенные шаги вперед. Обогнула резную скамейку. Под ногой оглушительно хрустнула сухая ветка. Девушка вздрогнула всем телом. По законам жанра сейчас выскочит маньяк-вурдалак-убийца-террорист. Помедлила, с подозрением оглядывая ближайшие кусты. Ничего. Еще несколько шагов по дорожке, завернула за угол и уперлась носом в  высокие каменные ворота, заваленные изнутри строительным мусором: бревна, каменная крошка, грубо обтесанные «валуны». Вскочила на ближайший, вскарабкалась на соседний и попробовала дотянуться до верха. Сандалии скользили, острые камни царапали кожу; немного усилий и вот уже сидит верхом на декоративном «зубце». По ту сторону такое же подозрительное запустение. Ощущение, что жители внезапно исчезли: пустые дома, бесшумные улицы, перевернула бочка с дождевой водой и слабый ветерок гоняет перекати-поле. Внизу жалобно мяукнула кошка. Фани опустила глаза и наткнулась взглядом на сломанное древко копья. Скорее всего, оружие треснуло из-за удара о стену. Под образовавшейся щелью дрожал худющий котенок. Поколебавшись, девушка спрыгнула.  Нечастное животное в чем-то перепачкано. Дотронулась до слипшейся шерстки. Знакомый запах. На пальцах остался бурый след. Кровь? Но «котейка» выглядела вполне здоровой. Фани нахмурилась.
Какая-то мысль, словно зудящий комар подсознательно беспокоила. Попыталась откинуть возникшие проблемы, разбегающиеся мысли и подступающую панику. Что? На кончиках пальцев от напряжения выступили капельки воды, точно роса на траве.
Вот оно!
Нити силы вокруг непривычно нечеткие, словно подернуты дымкой костра. Попробовала потянуть и с ужасом осознала: сила течет таким тоненьким, незначительным ручейком, что теперь вряд ли сможет защитить себя в полной мере.  Предсказуемо. Кольцо потеряно, сил на стихийное перемещение ушло не мало, а инициация далека от завершения. Чтобы пополнить запас энергии, следует искать насыщенный магией реликт. В противном случае она здесь надолго. Если не навсегда. Мысль ужасала до дрожи.
Попыталась вспомнить «социально-географическую комплектацию» полисов эллинского мира. Перед глазами упорно вставали руины Пелопоннеса. Нужные мысли бестолково разбегались, интуитивно двинулась в сторону главной площади. Обычно там происходили наиболее знаковые мероприятия. Возможно сегодня Олимпийские игры или праздник? Чем еще объяснить безлюдные улицы? Ответ на вопрос получила буквально через десять минут. Долго блуждать по узким, но прямым как стрелы Аполлона улочкам не пришлось. Все пути вели к городской эспланаде. Тут и впрямь развернулось важное для города событие.
Война, нападение, смерть и агония. Черно-багряной палитрой окрашена жизнь неизвестного полиса. Ирреальная интерлюдия заставила усомниться в собственном рассудке.
Вокруг полыхал город, стоял дым и чад; слышался плач детей, крики и стенания взрослых. Истошно выли испуганные животные. Жители погибающего полиса, отчаянно защищали оставшееся добро от алчных воинов-мародеров. Кровь лилась ручьем. Солдаты хватали женщин и детей, жестоко надругавшись, бросали, как не нужный хлам, следовавшим по пятам как коршуны, работорговцам. Слабых, больных и стариков безжалостно убивали на месте. Предсмертный хрип заглушал проклятия.
Помертвев, Фани смотрела на бойню, не в силах сдвинуться с места. Внутренности скручивало в пароксизме отчаяния. Еще мгновение и можно сойти с ума. Легкая ткань покрылась пятнами. Пыль, гарь стояли столбом. Носоглотку нестерпимо резало, хотелось чихать и кашлять. Содрогнулась, когда рядом рухнуло чье-то тело. Тонкая красно-черная струйка потекла к ногам. Нет, это не правда: сон, стереофильм, сумасшествие, гипноз только не реальность. Ком встал в горле, невозможно вздохнуть.
Утверждение власти огнем и мечом во все века принимало уродливую форму. Но как ужасает живая кровь, неподдельные страдания.
Девушка почувствовала легкое прикосновение и моментально вышла из транса. Резко обернулась, готовая дать бой. На расстоянии руки пугливо озиралась молоденькая девушка лет пятнадцати. Черные курчавые волосы, чуть с горбинкой нос и маленький пухлый рот. Красивые черты искажены маской ужаса и боли.
— Ненормальная! Хочешь быть проданной в рабство? — Сорванным голосом хрипела она. Простая одежда выдавала особу не знатного рода.
— Да ладно? — Недоверчиво фыркнула блондинка. — Что-то не вижу цепей и колодок.
— Ты что всю жизнь в пустыне прожила, вдали от людей? — Возмутилась девушка и толкнула куда-то в сторону.
— Но… а…
Путешественница во времени настолько растерялась, что не смогла толком сформулировать ускользающую мысль. Молоденькая незнакомка, чего-то сильно испугавшись, закрыла Фани рот рукой и увлекла под стоящие неподалеку возы.  Через минуту около них проехало несколько воинов. Аристократы-дружинники выгодно отличались от рядовых наемников. Красивая, хоть и пыльная одежда, не трофейное вооружение: меч и длинное копье, сарисса. На голове шлем без гребня и короткая блестящая на солнце кираса.
— Кривой реорганизовал армию, отталкиваясь от фиванского образца. Дикари. — Презрительный плевок в пыль.
К счастью, девушек не заметили. Только пробегающая мимо побитая дворняга бросила тоскливый взгляд.
— Какого образца? — Холодея, переспросила Фани. — И кто такой «Кривой»?
 — Филипп II, сын Аминта. В одном из сражений был ранен в бедро.
— А-а-а. — Задумчиво протянула блондинка, словно имя что-то сказало. Новая знакомая проницательно прищурилась.
— Странная ты. По одежде — свободная женщина, но где пряталась все это время? Город взят в кольцо. Из знати никому не удалось бежать.
— Да что вообще происходит?!
Пока незнакомка сквозь стиснутые зубы взволнованным, свистящим шепотом рассказывала о кровавом штурме города, Фани судорожно вспомнила, что знает об обычаях и нравах эллинского общества. В глупую голову лезли обрывки легенд, гротескные мозаики и отрывок стихов из «Метаморфоз» Овидия. Попробуй придумать правдоподобную историю, когда толком не знаешь, где ты и что происходит. Незнакомка продолжала дотошно изучать лицо, одежду, словно силясь признать, но не узнавала. Нахмурилась.
— Как зовут тебя?
— Ференика. — «Дай Бог с именем угадать» Тоскливо подумала про себя Фани.
— Ты не фиванка? — «Лучше не рисковать»
— Нет, — спартанка.
— Ври больше. Ференика — македонское имя. А по законам свободной Спарты, им не дозволено носить украшения и вычурные одеяния. А ты сама, как произведение искусства. Больше на гетеру похожа.
Фани обиженно засопела. С кем только в последнее время не сравнивали. С другой стороны «гетера» в древнем понимании, это далеко не синоним «легкого поведения», скорее «мудрая подруга». В Древней Греции жена рожала наследника, с наложницей делили ложе, а гетера услаждала слух пением, взор — танцами, а ум — красивой беседой.
— Я жила очень уединено. Не знаю даже, что происходит в стране.
— Где?
— В полисе. Почему вас атаковали? Война?
Фиванка грустно покачала головой.
— Новый македонский царь требует признать его общегреческим гегемоном;.
— А старый где? — Не вдаваясь в подробности, уточнила девушка.
— Откуда ты свалилась на мою голову?! Убили Филиппа! К власти пришел Александр. Вот видишь, как утверждает право на власть. Огнем и мечом.
— Какой Александр?
— Македонский.
  Фани тихо охнула, пытаясь переварить услышанное.  Уточнить эпоху стало жизненно необходимо.
  — Хочешь сказать, это зверствует армия Александра Великого? — Блондинка стала позорно заикаться. Фиванка скептично поморщилась.
 —Чего испугалась? Хуже все равно не будет. Мои почти все погибли. Отца уволокли. А он известный философ не только в Фивах.
— Как тебе удалось спастись?
— Сначала осталась жить от неожиданности. Слишком уж внезапно напали на великий город. В наш дом ворвались озверелые враги. Топтали, грабили, убивали. Не жалели никого. Безоружных людей, еще вчера уважаемых граждан, согнали в толпу, как стадо. Тех, кто отстали или не могли идти, нещадно колотили тупыми концами копий, остальных согнали за ограду, подобно овцам. Меня охватило оцепенение. Я спряталась под копной сена, благо никому не пришло в голову ее подпалить. Пару раз ткнули копьем, но жалостливые боги уберегли от увечий. Внезапный поворот судьбы для тех, кто вырос в почете и славе. — Девушка замолчала, зло стирая набежавшие слезы. — Я убила бы себя раньше, но хочу узнать, жив ли отец. Он добрейший человек во всей Элладе, если жив и в рабстве, стану портовой блудницей, воровкой, но наберу денег для того, что выкупить его. Только для этого и осталась жить.
Белая, как мел Фани, робко погладила девушку по плечу.
— Как тебя зовут?
— Харитина. — Сколько гордости прозвучало в красивом мелодичном имени. Приглушенные голоса, шаги, шелест. Фани вздрогнула, прислушиваясь. Показалось или…? Незаметно высунулась. Две громилы шарили в обозах.
Главный контингент македонской пехоты составляли дружинники — педзетайры. Они имели большой бронзовый щит, короткий меч с широким клинком, кинжал и сариссу. Носили каску аттического типа с небольшим гребнем, кирасу и поножи. Происходившие из одной местности, они образовывали отдельный «полк» — таксис, который мог выполнять специальные тактические и стратегические задачи. В пехоту входили так же гипасписты — воины низшего ранга, слуги дружинников, их оружие: меч и легкий щит (пелта). Именно их пришлось лицезреть. Видимо осмотр чужого имущества не принес желаемых результатов, так как до слуха девушек доносились приглушенные проклятия.  Лицо Харитины почернело от бессильной злобы и жгучей ненависти.
— Проклятые собаки. Захлебнулись бы в невинной крови!
Воин, стоявший ближе, замер и настороженно обернулся. Подумал и знаком подозвал приятеля. Лицо фиванки приобрело зеленоватый оттенок. В отчаянии истово зашептала давнишний наговор от зла. Странно, но только теперь Фани сообразила, как легко понимает незнакомый ранее язык. Если на старофранцузский времен Филиппа Пуатье, делала скидку, то знание древних палеобалканских языков вызывало тревожное недоумение. Адаптационный дар мастеру пространства и времени? Вполне возможно.
Однако языковые изыски отвлекли от насущных проблем. Позже Фани могла только удивляться неожиданному эмоциональному ступору. Видимо мозг перенасыщенный впечатлениями, отказывался здраво воспринимать риск. И вскоре в полной мере ощутила опасность.
Горожанка мелко дрожала и жалась к плечу. Так загнанное животное интуитивно ищет укрытие. Иррационально страх заразил Фани. Блондинка постаралась успокоиться, стала глубоко дышать, концентрируя энергию в районе диафрагмы.
Возникшие из неоткуда воины опрокинули легкий воз. Сено рассыпалось, оставляя тучи мелкой крошки и пыли. Кашель буквально разорвал легкие. Глаза залепило трухой, ручьем потекли слезы. Горло царапало и першило. Дезориентация позволила с  легкостью пленить девушек. Повалили, скрутив руки за спиной. Фани запуталась в собственной одежде. Браслет острым фрагментом немилосердно впился в кожу. Солдаты не ограничились пошлыми шутками и масляными взглядами. Жадные руки под одеждой привели в состояние дикого бешенства. Связанная ремнями, кусалась, лягалась, плевались, без устали ругаясь на всех языках. Не привыкший к тому, что забитые жены могут дать отпор, гипаспист в первую минуту отступил, но вскоре вросшие в кровь умения дали о себе знать. Да и товарищ поспешил на помощь. Получила пару увесистых оплеух и щитом по спине. Оглушенная повалилась на землю. Для острастки еще несколько раз приложили ножнами. Закаленные в боях наемники не церемонились. Оставалось только тихо скулить от боли.
Пугало то, что почти не чувствовала магические нити. Энергетические каналы тускло мерцали, приходилось изо всех сил напрягать внутренний взор, до боли концентрировать энергию в районе диафрагмы. Точно не ремни, а путы из антиматерии стягивают руки-ноги.
— Думал, только спартанок учат сражаться. — Вытирая со лба пот, уважительно произнес один из них.
— Не похожа на лакедемонянку. Посмотри, какая нежная кожа, дорогие украшения, взгляд госпожи, а не рабыни. Иностранка. Такой странный акцент.
— Кажется, знаю, что с ней делать! — Зловещий смех не предвещал ничего хорошего. Фани побилась лбом о землю. Виски прострелила паническая мысль: надеюсь, ее не принесут в жертву какому-нибудь Аресу?
— Золото сними. Только аккуратно — не рви уши.
— Слышала, ведьма? Дернешься — изуродую.
Подобная перспектива заставила покориться и даже не дышать. Воин быстро сорвал украшения, пренебрегая замочками. Довольно потряс добычей и сунул в мешок на поясе.
Фани забросили поперек трофейной лошади. Волосы упали на лицо, закрывая обзор. Но и того, что видела, хватило с лихвой.
Наперсницу по несчастью ждала более скорбная участь. Харитина не сопротивлялась насилию, лишь плотно закрыла глаза, кусала губы и беззвучно плакала. Почему-то это молчаливое отчаяние потрясло больше, чем множество смертей вокруг. Фани мелко дрожала от ужаса и бушующего в крови адреналина. Боли в немеющих конечностях не чувствовала, шок заглушил все. Усилием призвала нити силы, но те, словно в насмешку, проходили сквозь, залечивая ссадины, но не концентрировались на кончиках пальцев.
После того, как удовлетворили похоть, негодяи поволокли фиванку в неизвестном направлении. Блондинку ждала дорога. Висеть вниз головой на движущемся животном оказалось не самым приятным. Желчь подкатила к горлу, перед глазами плыло. Еще мгновение и потеряет сознание.
***
— Красотка, хоть и не фиванка! Юная, свежая, если б только не была солдатской добычей.  — Обрадовался толстый, низенький с бегающими глазками торговец человеческим товаром. Гипаспист справедливо возмутился и даже пригрозил оружием. Торговец для вида согласился, но стало понятно — мнение не изменил. Толстые пальцы, унизанные перстнями, проверили гладкость кожи, упругость мышц, белизну зубов  и шелковистость локонов. После тряски, равнодушная ко всем иным раздражителям, Фани не сопротивлялась. Хотелось лечь и умереть. Ее дважды стошнило, прежде чем толстяк опомнился и приказал чем-то отпоить. Зубы стучали о край круглой глиняной чаши, но девушка жадно пила тепловатую влагу. Позже поняла: в воду добавили какое-то притупляющее сознание зелье. Наспех умыли, смазали маслом с резким запахом и крепко привязали к столбу, как скотину. Благо под навесом, ибо палящее солнце не должно повредить тонкую холеную кожу.
Торговец стал громко зазывать покупателей. Фани почувствовала, как подгибаются колени. Медленно осела. Перед глазами плясали черные точки. Паника накрыла с головой, хотелось вывернуться, выдернуть руки, не замечая кровавых ссадин. Только вялое тело не слушалось. Сложно сжать ладонь в кулак, поднять голову, под веки точно насыпали песок.
Постепенно вокруг прекрасной невольницы собралась внушительная толпа. Цена на Фани росла с умопомрачительной быстротой. Алчный торговец только руки потирал, стимулируя ажиотаж, сдернул с девушки последний покров, та успела лишь придушенно пискнуть и крепко зажмурилась. Такого и в страшном сне не привидеться. Восхищенный вдох пробежал над площадью.
«Похотливые сволочи»
Торговец не переставал расхваливать «товар».
— Сама кротость и доброта. Ласковая, покорная кошечка, будет нежно преданна своему хозяину. Ее голос подобен журчанию источника в жаркий полдень, она прекрасно поет и декламирует. Знает речи многих философов.
«Вот загнул. Из философов помню только Ницше и то, что человек человеку — волк»
  Голоса звучали все громче, цена перебивала цену.
Вдруг наступила мертвая тишина. Минута, другая. Рискнула открыть глаза. Перед ней стоял интересный юноша лет двадцати не больше. Сложив руки на груди и чуть наклонив голову влево, демонстративно изучал ее. Так смотрит художник на полотно или мастер на скульптуру. Впервые Фани в полной мере ощутила, что такое «рабство». Когда ты не ты, а предмет купли-продажи. Оторопь пробирает до костей. Испуганно оглянувшись, девушка вернула неизвестному пристальный взгляд. Пурпурная туника натолкнула на мысль, что «покупатель» не простой смертный, а элита. Светлокожий рыжеватый блондин. Белизна кожи такова, что местами переходила в красноту, особенно на груди и на лице. Выше среднего роста, без тяжеловесной мускулатуры. Интересное лицо, не красавец в классическом понимании, скорее хитрец. В глазах светилось неукротимое пламя. Позади сурового незнакомца распахнулись златые врата. В пульсирующей середине материализовался «круг существования», разделенный на две части S-образной кривой: темную и светлую. Врата пульсировали невиданной мощью, тьма сменялась светом, а свет — тьмой. Наблюдать за сбалансированной динамикой противоположных сил можно бесконечно. Перед внутренним взором вспыхнула пламенем золотая нить. Языки тянулись к вратам. Незримый поток силы окутывала молодого человека с ног до головы. Еще один ключ. Последняя надежда открыть врата в родной мир, привычное измерение.
Вот только нет  свободы передвижения, нет возможности поговорить, удержать.
«Боже, за что?!»
— И что ты думаешь? — Обратился юноша к одному из сопровождающих. Тот оказался тонким в кости, почти изящным курчавым брюнетом. Подошел ближе изучил лицо, линию шеи и плеч с восхищением медленно опустил глаза.
Фани вспыхнула. От стыда закружилась голова, пересохло во рту. Сковало мерзостное ощущение беспомощности.  Что если выхода нет, и она навсегда останется в незнакомом городе, среди неизвестных порой жестоких людей… рабой?
— Не поверил бы, если б не увидел собственными глазами. А ты говорил: критяне всегда врут.
— Это не я говорил, а Гефестион.
Блондин ухмыльнулся и бросил в сторону.
— Последняя цена?
— Сорок мин.; — Угодливо, но все же с ноткой опасения ответил толстяк. На всякий случай отступил и тихо предложил: — Могу сбросить.
В толпе послышался изумленный шепот. Торг был столь оживленным, что на цену никто не обращал внимание. А она выросла воистину до небес.
— Неарх, забери девушку. Я покупаю ее.
Фани не стала сопротивляться. Логичнее вцепиться в ключ, как в спасательный круг. Даст Бог не бросит на растерзание львам.
Ее живо отвязали, смазали натертые руки пахучей мазью и перевязали чистой тряпицей. Чужие руки накинули на плечи пеплос: женскую верхнюю одежду из легкой ткани в складках, без рукавов достигавшую земли, оставлявшую один бок открытым.
Девушка облегчено вздохнула, все же древнегреческий «эксгибиционизм» претил. Неарх, или как там его зовут, весело подмигнув, подхватил на руки, точно сама ходить не умела. Так и отнес к лошади. Фани почувствовала, как тошнота стремительно возвращается. Благо усадил нормально, хоть привычного седла и не было. Парень легко запрыгнул позади нее и приобняв, разобрал повод. Девушка приуныла, неужто суждено, чтобы все мимо проходящие лапали и многозначительно усмехались?
— Кто ты?
— Рабыня. — Тоскливо представилась.
— О, какая гордыня. — Расхохотавшись, чмокнул в открытое плечо. Ты не фиванка?
— Почему нет? — Местные дамы сугубо брюнетки или на лбу имеется знак отличия? Почему ни у кого не возникает сомнений, что она чужестранка?
— Говор непривычный, а у меня идеальный слух. — Ответил на невысказанный вопрос Неарх. — Как ты очутилась в Семивратных Фивах?
— Самой интересно. Ничего не помню. Очнулась в одном из домов. Вышла на улицу и сразу попала в переплет.
Парень нахмурился. Чтобы не интриговать более, чем нужно, Фани поспешила спросить, что вообще происходит, отчего полис штурмовали. Неарх не стал лукавить. Говорил, как пел:
— Просочились сплетни, что Александра нет в живых. Фивы живо провозгласили независимость. Пришлось македонскому войску наглядно демонстрировать мощь и величие владыки.
— Но разве стоила банальная ошибка стольких смертей?
— Это не ошибка. Македонское войско разбило у Фив лагерь, чтобы исчезли сомнения: Александр жив и правит по-прежнему. Оставалось решить вопрос – вести переговоры или сражаться. У горожан было чудесное дипломатическое объяснение, оправдывающее их поведение. Если бы Александр действительно погиб (как они думали), тогда договор о союзе потерял бы силу (поскольку владыка не оставил никаких распоряжений), отсюда провозглашение независимости вполне законно. Прояви жители  добрую волю, подтвердив верность Александру — эта история была бы забыта. Однако фиванцы проявили неожиданное упорство. Вместо того чтобы, начать переговоры, совершили вылазку, во время которой погибло несколько македонских воинов. Александр на другой день обошел город с юга и занял позицию у Ворот Электры, по дороге на Афины. При первом появлении войска правительство Фив приняло решение, единогласно одобренное народным собранием: сражаться. Позже многие высказались за то, чтобы начать переговоры. Однако зачинщики не терпели компромиссов. Они не собирались сдаваться без борьбы. Взбешенный неповиновением Александр решил «разрушить город до основания. Но прежде сделал последнее заявление. Все желающие могли перейти на его сторону, чтобы «жить в мире внутри Эллинского союза». В случае выдачи двух главных зачинщиков восстания остальные получали помилование. Ответ фиванцев был нарочито вызывающим, и это решило их судьбу. С самой высокой башни в Фивах герольд объявил, что они согласятся на переговоры, если македоняне прежде выдадут Антипатра и Филота, провозгласил, что все, кто хочет, могут прийти и присоединиться к великому царю Персии и Фивам в борьбе за освобождение Греции от тирана. Подобными заявлениями, да еще с упоминанием возможного союза с Персией, фиванцы жаждали смутить льва. Тот пришел в неописуемую ярость и поклялся, что будет до конца преследовать фиванцев и покарает их страшной карой. И как обычно, сдержал слово. Осадные машины пробили бреши в палисадах. Горожане отчаянно бились вне стен города и стали теснить македонян, даже когда царь пустил в ход свои резервы. Но в решающий момент Александр заметил, что стражи оставили боковые ворота, и послал отряд во главе с Пердиккой внутрь крепости, чтобы иметь дело с осажденным гарнизоном. Тот блестяще выполнил задачу, несмотря на то, что сам был тяжело ранен. Как только фиванцы узнали, что враг проник за городские стены —  пали духом. После контратаки обратились в бегство. За этим последовали уличные бои, превратившиеся в резню. Свидетельницей, которой ты стала.
— Но женщины, дети, старики. Это слишком жестоко!
— Александр восстановил порядок. Издал приказ, запрещающий убийства фиванских граждан. Они будут проданы в рабство. — Македонская казна очень нуждается в деньгах. Добавил про себя Неарх. —  Обе стороны похоронили павших. Александр отправился на заседание Совета союза, где решили: «разрушить город, продать в рабство пленных, объявить вне закона изгнанников во всей Греции, а так же не разрешать никому из греков предоставлять им убежище». Город Эдипа и Тезея должен быть стерт с лица земли. В этом есть великая справедливость.
Девушка тактично удержалась от язвительных комментариев. Помолчав, нерешительно спросила:
— Могу узнать о судьбе двоих фиванцев? Случайно познакомилась с дочерью местного философа Харитиной.
Пристальный взгляд. Секундное раздумье и решительный кивок.
— Сделаю.
Фани благодарно кивнула, но изнутри грыз червячок сомнения. Что значит такая покладистость? Где логика? И что ждет впереди?
---------------------
           Гегемо;н (греч. «вожатый, проводник, руководитель, наставник») — лицо, государство или общественный класс, осуществляющие гегемонию.Исторически термин использовался для обозначения звания руководителя или военачальника, наместника, реже — императора. На Втором Коринфском конгрессе Александр Македонский был провозглашен гегемоном Коринфского союза. В Новом Завете прокуратор Иудеи Понтий Пилат называется титулом гегемон (игемон).

           Период между Пелопоннесской войной (434-404 гг. до н. э.) и завоеваниями Александра Македонского (334-325 гг. до н. э.) в Древней Греции рабы-ремесленники стоили 3-4 мины, руководители мастерских ("менеджеры" античного производства) - 5-6 мин, рабы, обладающие выдающимися способностями или знаниями, - 10-15 мин, а самые красивые наложницы или танцовщицы - 20-30 мин.
В Древней Греции 6 оболов = 1 драхме, 100 драхм = 1 мине, а 60 мин = 1 таланту.



Глава 12.

Незаметно добрались до лагеря. Бивак раскинулся в стороне от населенного пункта, но в двух шагах от главного пути, на берегу кристально-чистого озера. Стефани с удовольствием напилась из бьющего прямо из земли источника. Лучшее место придумать сложно. Природный вал обеспечивал превосходную оборонительную позицию. Размещение подразделений строго регламентированы согласно иерархии. Пехота, кавалерия, обоз, полевые кухни располагались в определенном порядке с хорошо продуманными интервалами. Шатер полководца расположился посередине.
Игнорируя заинтересованные взгляды, Неарх привез девушку прямиком к палатке владыки. Фани внутренне напряглась и приготовилась к бою, к счастью ее встретила тишина. По слухам Александр с близким другом отправился на охоту. Таинственным шепотом критянин рассказал, что император однажды  завалил голыми руками льва. В ответ на здоровый скептицизм, обиделся и сухо посоветовал не высовываться, а лучше поспать, неизвестно какая предстоит ночь. Великий непредсказуем. Воодушевив на легкую панику, покинул палатку в неизвестном направлении. Девушка попробовала было сунуться следом, но ее быстро развернула охрана. Оказалось ее берегли пуще сундука с золотом.
Фани пугливо забилась в угол, умостившись на пушистом одеяле из шкурок каких-то зверьков, обложилась подушками и угрюмо размышляла о будущем. Жара действовала удручающе, мозг отказывался здраво воспринимать действительность, а общая разбитость усиливала усталость. Смутно ощущалось присутствие сильного энергетического источника, но где находится определить невозможно, словно на артефакт наложен сильный щит-отражатель.
Навязчивая дрема туманила глаза. Фани клевала носом, вздрагивала, но потом вновь засыпала. Что разбудило, вначале не поняла сама. Легкий шелест ткани шатра возвестил, что она не одна. Девушка вздрогнула, всполошено обернулась и  встретилась с темными глазами невероятно привлекательного мужчины. Высокий, загорелый и едва одет. Шатер резко уменьшился в размерах. В тяжелом воздухе повеяло острым мускусным духом, горячим солнцем и горькой полынью. Взгляд незнакомца прожигал насквозь, казалось секунда и набросится, ударит, воткнет в горло нож. Не давал выбора, беззвучно кричал: «я твой враг, тебе не выжить». И где бродит Александр? Или Неарх… Хоть кто-нибудь…
Фани сухо сглотнула. Ну времена, ну нравы! Можно подумать она здесь по собственному желанию. Невольно попыталась подобрать под себя ноги и занять оборонительную позицию. Меж тем красавец обошел кругом, оценил с брезгливым недоумением, точно диковинную зверушку. Недобро прищуренные глаза потемнели от новой волны злости. Сплюнув сторону и что-то зловеще прошептав, бесцеремонно налил себе вина.
От абсурдности ситуации, Фани нервно хихикнула и тут же укусила себя за щеку. Поступок послужил спусковым механизмом. Отбросив недопитое вино так, что кубок со скорбным звоном полетел на землю, парень подскочил и больно ухватил за подбородок. Синяки останутся.
— Знаешь, зачем ты здесь?
«Вечная невезучесть при мне… Хоть что-то стабильно в этом мире»
— Ну, рабство… и… все такое… — Не очень уверенно подтвердила статус девушка.
— Жалкая подстилка не достойна целовать землю, по которой он ходит.
Вырвалась и попыталась отползти на безопасное расстояние.
— Так я не стремлюсь. Это не гигиенично!
Хлесткая оплеуха сбила с мысли. Фани побледнела. Благоразумие никогда не было ее сильной стороной. Недолго думая, пнула в колено и резко вырвалась.
— Урод! Я не жаждала очутиться рабстве, не алкала попасть в этот или какой другой… шатер.
«Чуть не ляпнула «мир», ну уж точно единственное желание — вернуться домой!»
— Наглое маленькое насекомое! Я…я…
Очень хотелось сказать в рифму, но только недовольно фыркнула.
Агрессор собирался сказать что-то едкое, но его остановила маленькая женская ручка на плече. Пока воевали, не заметили, как в шатре из ниоткуда возникла женщина с рыжеватыми волосами и цепким недобрым взглядом. Длинные волосы убраны в причудливую прическу. Третий участник мизансцены оглядел  новую рабыню с головы до пят и довольно потер руки. Беспокойство Фани отзеркалилось на лице красавца.
  — Что ты здесь делаешь?! — Хмуро спросил он.
— Приоритеты расставляю. Поди отсюда.
  — Ой ли? — Похоже перед ней далеко не друзья. — Нахватало мне слушать твоих советов. Эллинской женщине не подобает  показывать свой норов. Вечно ты игнорируешь правила!
— Забыл, что я не цивилизованная гречанка, а эмпирская дикарка? Иди или я пожалуюсь сыну.
— Я не боюсь его гнева и…
— Он с Кратером. Командир фаланги и полководец Александра. — Зачем-то пояснила, повернувшись к озадаченной девушке.
Взбешенное лицо налетчика отразило понимание. Парень дернул щекой, одарил присутствующих презрительным взглядом и стремительно вышел. Его ждала очередная ссора с Кратером.
— Ну и характер. Помесь сварливой жены и бешеной собаки.
Фани притихла. Интуитивно чувствовала, женщина далеко не союзник. Скорее наоборот, более опасна, чем неизвестный хам. К тому же несла в себе силу. Трудно навскидку определить направленность мастера. Одно могла сказать точно — в Красной дюжине такого нет, и не было очень давно.
— Я — Миртала Эпирская, покойный супруг звал меня — Олимпиада, в честь спортивного состязания. — Женщина едва заметно поморщилась. — Поговорим? Присаживайся. Время до полуночи есть.
Фани послушно плюхнулась в облюбованный ранее угол. Олимпиада устроилась неподалеку на подушках. Она сжала виски тонкими пальцами, точно пыталась заглянуть в собственные мысли.
— Кто ты… я…
— Медиум. Очень редкое явление среди правящей дюжины. Впрочем, как и мастер иллюзий.
Поигрывая золотым ожерельем, женщина пристально изучала собеседницу. Фани затравлено молчала. Кончики пальцев покалывало от стихийной магии. Нити вокруг виделись четче, но использовать магию до сих пор не могла. При появлении Олимпиады сомнений не осталось. Перед ней одна из главенствующей семьи. Невольно хотелось слушать и подчиняться. Инстинкт крови, как сказали бы знающие люди. Но что задумала? Вряд ли от столь печально известной дамы можно ждать всплеска альтруизма.
— Откуда ты? Вижу полную инициацию не прошла? Но это даже хорошо… Расскажи.
Властный жест, лишил остатка сил и уверенности в себе. Фани испуганно молчала. Не вызвано ли расслабление ума, магическим вмешательством в сознание? С одной стороны хотелось довериться, но с другой неизвестно какими бедами грозит признание. Ах, двум смертям не бывать! Зажмурилась и в омут с головой.
— Я упустила из рук Звезду и провалилась во временной портал. На самом деле живу, — нервно сглотнула, — на две тысячи лет позже, чем Вы… ты.
— Ничего не говори. Мне не нужно знать столь далекое будущее. Ты, мастер иллюзий, послана богиней! Сегодня планеты в нужных домах и обряд состоится!
— Я не понимаю. — Испуганно пропищала Фани. Предчувствие беды накрыло волной. Глаза Олимпиады опасно блеснули.
— Ты чуждая этому миру, а магия отказывается питать твои жилы без Вечной Звезды и должной инициации. Через год станешь сухим источником, и я не дам ломаного гроша за твою жизнь.
«Если запугивает, значит что-то нужно»
— А что… — Ситуация нравилась с каждой минутой все меньше.
«Нет таких плохих обстоятельств, которые не могли бы стать еще хуже»
От этой мысли кровь стыла в жилах.
— Мне было видение: сестра из Святой Дюжины погибла из-за моего бездействия. Это уничтожит ауру в клочья. Я не хочу этого. Более того, помогу вернуться домой. Конечно, требую плату. В нашем мире ничего не делается просто так.
«Наконец подобрались к главной проблеме. Что хочет женщина? Риторический вопрос? Хм…»
— Завтра празднование Великой Богини. Люди позабыли о нем, но мы, дочери Великой Дюжины помним о ней. Я много лет «созерцающая будущее» и имею право проводить мистерии. Для обряда нужно как минимум двое. Моему сыну необходима помощь богов. Как любящая мать, я не могу оставаться в стороне. Жертвы назначены. Ты поможешь «зажечь» печать.
— Нельзя ли поподробнее?
  — Нужна священная кровь наполовину со змеиным ядом. Получается невероятно сильный эликсир. Угроза жизни исключена. Ты посодействуешь в  мистериях, а я помогу завершить второй цикл перехода.
— Какого перехода?
— Инициации.
 Странно звучали слова. Олимпиада что-то недоговаривала. Но есть ли выбор? Похоже участие в неизвестном «нечто» единственный шанс на спасение. Фани сухо сглотнула. Вспомнилось, что медиумы часто прибегают к помощи всевозможных пресмыкающихся.
«Надеюсь, в кубло змей не спихнут»
 Женщина, словно прочитав мысли, тихо фыркнула.
— Сначала расскажу об обряде, дабы ты не испортила мистерии, грохнувшись в обморок.
— Вообще-то я никогда не проводила магические обряды.
— Тебе и не придется. Не хватало подпускать неуча к Великой магии Кибелы.
— Реи-Кибелы?
— О, богиня известна даже через века? Я знала это!
— Читала где-то. Вроде бы это очень жестокий культ?
— А обычай, когда стариков убивают в определенном возрасте, нормальный? Мир, жесток, детка, и не тебе его менять.
— Да, но…
         — От служителей Кибелы, исполняющих культ, требуется полное подчинение божеству. Уж не мастеру иллюзий говорить о послушании. Все «временники» слишком эмоциональны и лишены контроля. Во время мистерий «жертвы» растворяясь в переплетении сил, доводят себя до экстатического состояния. Некоторые особо экзальтированные наносят друг другу кровавые раны или прилюдно оскопляют неофитов. Во имя Кибелы, конечно. Я не люблю такие крайности. «Жертвы» должны быть прекрасны, без изъянов и увечий. Только так могут удовлетворить вкус Великой. Мне полагается сохранять трезвый ум и останавливать самых рьяных.  Как главная жрица, я приеду в священную рощу на золотой колеснице, запряженная львами, в короне в виде зубчатой башни. Окружение будут составлять безумствующие корибанты или куреты, как называет их наш критянин Неарх;, дикие пантеры и львы.
        Только теперь Фани поняла, что над ней слегка подтрунивают. Да уж развесила уши.
        — А если серьезно?
        — Рощи поблизости нет. Будет пустырь. В ста шагах отсюда, от посторонних глаз сокрыт природным валом и пещерой. Разъезжать на колеснице смысла нет. Корибанты, несомненно, порадуют танцами, а менады войдя в транс… будут слушать волю Великой Богини. — Сверкнув глазами, загадочно добавила: — Кибела щедрая дарительница плодородия, владычествующая над горами, лесами и всяческим зверьем. Только избранным дано увидеть обряд целиком.
 — Каким образом откроются врата? Что аккумулирует энергию?
          — Жрецы культа издавна хранят «темный камень». Этот камень много веков назад упал с небес.
«Метеорит»
Долго просиживать в неподвижности, Фани не могла и стала ходить из угла в угол. Два шагу туда, два — обратно. Олимпиада лениво поглядывала на нее, продолжая рассказывать.
—  Название ему — Омфал. В Дельфах хранится главная его часть. Это резной куполообразный предмет высотой с полтора человека. Есть легенда, что однажды Зевс послал с разных концов земли двух орлов, чтобы определить центр мира, священное место, где из хаоса родился порядок. Орлы встретились в Дельфах, поэтому Зевс отметил это место каменным омфалом 4. Греки единодушно признали Дельфы центром мира, но при этом каждая область может иметь свой собственный омфал. В нескольких храмах имелись подобные камни. Артефакт этот — исходная точка, центр мироздания от которой начинаются линии силы, указывающие четыре направления, или стороны света, разделяющие горизонт на четыре части. Камень упорядочивает время и пространство. Определяет центр страны, города или священного ландшафта. Он отображает разум в физическом мире.  У тебя есть власть над камнем. Но в пространстве и времени ты еще зеленый новичок, пройдет немало времени, пока ты поймешь все хитросплетения нитей силы. Обряд несет в себе невероятную энергию и поможет открыть временные врата.
— Что значит «временные»? — Сердце тревожно сжалось.
— Существует двадцать четыре перехода, именуемые «вратами», но без звезды ты не можешь пройти по ним. В этом случае только энергия камня и «жертв» мистерии способна открыть дополнительный переход. И только от тебя будет зависеть, сможешь ли найти путь домой.
«Оптимистично»
— Может, есть другой способ?
— Нет. 
Слишком категорично, чтобы быть правдой. Фани приуныла. Шансы пятьдесят на пятьдесят.   
«Как жить-то хочется!»
— Пора. Сын Зевса скоро вернется в лагерь. 
— Кто?
Женщина закатила очи горе.
— Слыхала историю рождения моего великого сына? Хотя рассказывать нужно с самого начала. В ночь зачатия мне приснился сон: в живот ударила ветвистая молния. Ложе охватило пламя, но не жгло, а ласкало, заключило в объятия. Той же ночью покойному супругу приснилось, что положил на мое возросшее чрево печать с изображением льва. А в день, когда безумный Герострат поджег в Эфесе знаменитый храм Артемиды, простоявший более тысячи лет, когда македоняне трижды победили: на Олимпийских играх, над племенем дарданов в Иллирии; и захватили Потидею;, родился Александр.
— Это правда или вымысел?
— Догадайся сама. — Лукаво улыбнулась женщина и враз помолодела на десять лет. Все же Олимпиада удивительно красива. — Пошли.
— Меня пропустят?
Вдовствующая царица загадочно улыбнулась и вынула из-за пазухи черную змею средних размеров. Та послушным шнурком висела в руках. Знаком показала девушке не шевелиться и, чмокнув в голову, бросила к выходу. Пресмыкающееся живо поползло наружу. Эффект был молниеносным. Крики, вопли ужаса и полное запустение в радиусе двадцати метров.
— Черная мамба. От ее яда нет спасения. Мне привезли ее в подарок. — Сколько гордости в голосе, подхватила за локоть и потянула к выходу. — Бежим!
— А вдруг там еще это…
— Конечно, змея ждет нас. Не бойся, она не кинется.
— Свежо предание, но вериться с трудом. — Пробормотала про себя девушка, быстро перебирая ногами. Мимо воли внимательно оглядывала траву, камни, чтобы не наступить на чей-то чешуйчатый хвост.
До места назначения добрались довольно быстро. Олимпиада предупредила, что следует дождаться ночи, но основные действа можно начинать, как только соберутся «жертвы». Фани вздрагивала от этого слова и втайне надеялась, что зверства, кровопролитие из сценария вычеркнут и мистерии окажутся чем-то наподобие сельского праздника.
Скучать в одиночестве пришлось долго. Благо солнце склонялось к горизонту, окрашивая край земли в золотисто-красно-черные полосы. Около небольшой пещеры появились двенадцать парней от пятнадцати до двадцати пяти. Из одежды шлем и щит. Корибанты. В нише примостились музыканты. Один с кифарой, другой с флейтой из самшита. Эта парочка музыкантов была на центральном месте. Как пояснила пробегающая мимо Олимпиада, кифара олицетворяла божественное вдохновение, а флейта — земное начало. Остальной оркестр состоял из лиры, нескольких свирелей, авлоса, бубен и металлических тарелок — кимвал. Позади грузный мужчина с тимпанами или литаврами. Как только зазвучала музыка, празднество началось. Красивые обнаженные тела двигались в синхронном танце. Замысловатые фигуры, головокружительные пируэты. Постепенно ритм мелодии изменился. Все чаще проскальзывали истеричные ноты неизвестного инструмента. Блестящие от масла и пота тела выделывали что-то совершенно невероятное. Тут к танцорам присоединились девушки. Они были одеты в куцые наряды из лисьих шкурок. В волосах венки из цветов. Фани сразу приметила странность. Зрачки девушек были расширены, словно они находились под наркотическим воздействием, покрасневшие белки и плохая координация. Двое из них часто просили пить и облизывали губы, обнаженные рабы, раз за разом подносили кубки с густым вином.
— Это вакханалии? — Рискнула блеснуть эрудицией Фани и по снисходительной ухмылке Олимпиады поняла, попала пальцем в небо.
— Когда Гера наслала на Диониса безумие, он скитался по Египту, Сирии и другим странам, пока не попал во Фригию, где его исцелила Великая богиня Кибела. Чудные одежды и многочисленные обряды, которые он перенял от нее, ввел потом в Греции. То, что ты видишь сейчас — первоисточник.
Меж тем атмосфера накалялась, некоторые из женщин падали под ноги танцующих и те не замечая ничего, ходили по головам. Фани дернулась вперед, чтобы помочь, но ее силой остановили и усадили на прежнее место.
— Не суйся туда, если не хочешь повторить судьбу первых «жертв». Ты не видишь, что менады не замечают ничего вокруг?
Танцы перешли в экстатическую истерию. Теперь Стефани не сомневалась, только под действием наркотиков люди способны потерять здравый смысл и связь с окружающей действительностью. Одна из менад вдруг заорала во все горло, закружилась на одном месте и впилась зубами в плечо ближайшего танцора. Другая странно затрясла головой. Действо пугало не на шутку.
Откуда-то принесли грубо сколоченные ящики. Из них вынули змей и стали по цепочке передавать из рук в руки. Фани в ужасе ждала, когда очередь дойдет до нее.
«Что делать? Как бежать?»
Один из парней запустил ее себе под шлем, не замечая укуса в шею, стал дико подпрыгивать. Фани спрятала лицо в коленях. Ужас тошнотворным одеялом накрыл с головой.
— Желаешь иметь сердце льва — съешь льва; если хочешь быть хитрым — отведай змею; поедающие цыплят и зайцев становятся трусами, а любители свинины получат маленькие свиные глазки. — Ехидный голос главной жрицы вырвал из полубезумного мрака. Фани подняла на нее глаза. Посмотреть на беснующихся не рискнула. Что еще ждет впереди?
— Открой врата! Я не могу больше на это смотреть!
— Не время еще. На этом празднике — ты главное действующее лицо.
Что-то такое было в ее словах, что заставило содрогнуться. Фани похолодела. В мозгу билась навязчивая мысль:
«Дадут ли ей покинуть Элладу или…»
В кульминационный момент с деревянного навеса сбросили огромного питона. Фани подобралась, чувствуя потребность исчезнуть как можно быстрее. Безумная толпа кинулись на несчастное пресмыкающиеся и стала рвать на части. Зубами, руками. Размазывая кровь по телу и лицу. Над пустырем разнесся звериный вой. Они рычали, фырчали и алчно поедали куски сырого мяса.
Фани не видела этого, ее скрутило в рвотном позыве. Холодный пот заливал глаза.
Во главе, на возвышении стояла Олимпиада в развивающихся одеждах и криками, ритмичными гимнами подбадривала, питала дальнейшее сумасшествие. По-видимому, участники, переживали одновременно высшую экзальтацию и небывалое отвращение, благоговение и ужас, добро и зло, чистоту и осквернение.
Ни всплеска магии, ни открытых, врат не чувствовалось вообще.
Фани распласталась на земле, в силах шелохнуться. Разум не желал принимать действительность, а тело, впитав ядовитые пары от курильниц, отказывалось слушаться. Вдруг сильные руки оторвали ее от земли.
«Нет»
Губы беззвучно открывались и закрывались вновь. Ее уносили прочь. Мистерии с их жестокими традициями остались далеко позади. Шаги нежданного спасителя ускорились. Закинув девушку на плечо как мешок, мужчина перешел на бег, пока не остановился у шатра Александра. Бесцеремонно сбросили на подушки. Свет от лампад резанул по воспаленным глазам. Фани с минуту лежала неподвижным кулем. В голове до сих пор звенели литавры.
— Что с ней?
«Голос Неарха или кажется?»
— Надышалась благовоний. Сейчас оклемается.
«О… Это же тот злобный красавец. Неужели именно он меня спас? Вот чудеса»
— Тебя кто-нибудь видел, Гефестион?
«Александр?»
— В темноте, да под действием трав… Нет, меня никто не видел. Еле успел, они уже начали рвать животных.
— Раньше кидали детей. — Задумчиво сообщил Александр. — А так просто не позволяют никому упускать мясо жертвенного животного, прежде чем жрица не бросит кусок в священный огонь.
«Не хочу знать!»
— Думаю главной «жертвой» должна быть не змея.
— Согласен. Вырезали бы сердце и…
— Хватит! — Не своим голос взвизгнула Фани, закрывая уши руками. Ее трясло как при сильнейшей лихорадке. Ее осторожно тронул за плечо Неарх и подал полный кубок разбавленного вина.
— Помнишь, ты интересовалась судьбой фиванки и ее отца? Я нашел и выкупил обоих. Надеюсь, заслужил один маленький поцелуй?
Фани перестала трястись и вытерла непроизвольно льющиеся слезы. Недоверчиво посмотрела на критянина, потом на остальных.
— Сейчас я тебя поцелую. — Вмешался Александр и сделал попытку схватить друга за шею. 
— Или я. — Вмешался Гефестион и показал кулак. Неарх пал духом и тоскливо пожал плечами.
— Вот так грубо обламывают высокие порывы души.
— И тела… — Ехидно добавил Гефестион.
— Как тебе Неарх? — Обратился к Фани с провокационным вопросом  Александр. Полководец улыбался как сытый кот. День на редкость удачный. Хорошая покупка, великолепная охота. Шутливо толкнул в плечо поджавшего губы Гефестиона.
— Очень красивый, умный, интересный. Под стать тебе, царь.  — Польстила Фани. Финт удался, молодому мужчине понравилась неприкрытая лесть.
— Критяне лучше всех чувствуют красоту. Это народ искусства.
— Да? А, на мой взгляд, ей стоит поправится. Женщина должна быть как чаша с вином, а не как хлыст из бычьей кожи.
Конечно, это — Гефестион.
«Вечно этим мужикам не угодишь. То слишком толстая, то слишком худая. На себя бы посмотрели, аполлоны бельведерские»
— Удивительный цвет глаз. Никогда не видел таких ясных изумрудов. — Похоже, Александру нравилось дразнить.
— Ты обещал…
— … объяснить, почему купил эту рабыню?
«Мне тоже любопытно», мысленно согласила Фани. Она уже не сердилась на ранний инцидент. Гефестион полностью искупил вину тем, что спас ее из лап сумасшедшей менады.
Ехидно ухмыляясь над едва сдерживаемой яростью друга, Александр не спеша встал, порылся в сваленных на кучу седельных мешках и выудил резную шкатулку из потемневшего ореха.  На дне, под рукописью, хранилось дивное украшение, похожее на камею. То был древний амулет. От него просто разило магией. Фани догадалась из какого материала сделан реликт. Скол метеорита. Омфал. Сила равная красоте.
«Как его взять в руки и насытиться энергией? Ну дайте, дайте подержать… ироды»
На отшлифованном камне искусно вырезана женская головка, удивительно похожая на профиль самой Фани. Девушка лишилась речи, увидев сие диво. Парни скептически оценили изображение, потом ошеломленную реальность, в лице светловолосой рабыни.
— Кто это? — Гефестион  бесцеремонно выхватил украшение из рук Александра. Повертел и прищурил один глаз.
— Глазам не верю. — Восхищенно улыбнулся Неарх, разглядывая камею из-за плеча.
— Похожа, правда? В ту секунду, когда ее увидел, подумал то же самое. Это единственно сохранившийся портрет Елены Троянской, дочери Тиндара. Глядя в эти чудные глаза, могу понять, почему началась легендарная война.
Новость оглушала. С другой стороны. Кровь Великих Семей, так или иначе, смешивалась в веках только между избранными. Есть вероятность, что ген причудливо напомнил о себе спустя несколько тысяч лет.
Настроение Гефестиона резко упало. Почти рухнул на подушки подле «рабыни» и тихо прошипел:
— Тебе здесь ловить нечего. Сердце Александра не свободно. Давно. Тень Искандера будет с ним рядом даже в царстве Аида.
Фани задумчиво прищурила глаза и сделала контрпредложение.
— Дай подержать в руках камею Елены Троянской и обещаю, даже не взгляну в его сторону! Ни шанса!
Гефестион с готовностью протянул украшение. Зеленые глаза восторженно блеснули. Фани позволила тонким потокам силы течь по венам вместе с кровью, наполнить каждую клетку. Воздух в комнате завибрировал. Мужчины тревожно переглянулись.
— Землетрясение? — Неуверенно предположил Неарх. Александр живо выскочил наружу, Гефестион дернулся было за ним, но задержался, чтобы отобрать магический артефакт. Последним шатер покинул моряк-критянин.
Фани проводила их взглядом. Что-то кольнуло в области сердца. Александр Македонский. Великий человек: приучил гирканцев к браку и преподал им земледелие; убедил арахосиев и согдийцев кормить родителей и не убивать их в старости, а персов - чтить матерей и не вступать с ними в брак. Человеком, который с наибольшей полнотой воплотил греческий идеал «хорошего и прекрасного» — мужественный воин, мудрый правитель, и наивный мечтатель, желавший соединить народы в единую семью.
Пространство вдруг колыхнулось. Фани поняла, что растворяется в пространстве. «Неужели получилось? Возвращаюсь домой…»
***
Прохождение пространственных коридоров разительно отличалось от привычного. Нет ни нитей силы, ни карт времен, только пустота. Она засасывала как черная дыра, только силой воли и остатком накопленных сил удалось прорваться в маленькую, чуть видную щель на временном витке.
С размаху бухнулась на острые камни. В глазах рябило, желудок скручивало в сухих спазмах, но на этот раз сознание не потеряла. Фани экспрессивно высказалась, использую обширную лексику родного языка, и протерла внушительный синяк. Осмотреться мешала кромешная тьма. Ни зги не видно. Только вдалеке лает собака, да ухает филин. В смутном свете луны разглядела небольшой пустырь, усеянный скудными пучками сухой травы. Где она дома или среди иных миров понять невозможно. Придется ждать утра. К счастью на улице теплое лето. Фани устроилась на каком-то непонятном лежаке из сена-соломы и, скрутившись калачиком, незаметно для себя уснула.
Как говорят в сказках: «утро вечера мудренее»…
_________________________
         
1 Иллири;йцы (лат. Illyrii, Illyri, ср. алб. Liria свободные) — общее название обширной группы родственных индоевропейских народов, населявших в древности северо-запад Балканского полуострова и частично юго-восток Апеннинского полуострова.
В состав иллирийцев, по сообщениям греческих авторов, входили ардиеи, далматы, дарданы, дезитиаты, диционы, паннонцы, пирусты, плереи, мессапы, тавлантии, энхелии, япиги, яподы, и др.

2 Город Потидея на Халкидике входил в состав Афинской державы.
3 Корибанты — название мифических предшественников жрецов Кибелы или Реи во Фригии, в диком воодушевлении, с музыкой и танцами, отправлявших служение великой матери богов. Они - сыновья Аполлона и музы Талии.

4 Омфал (греч. «пуп») — артефакт воплощает идею «о пупе земли»


Глава 13.

Сложно просыпаться в незнакомом месте, особенно если кто-то внимательно вглядывается в твое лицо. Фани резко открыла глаза и встретилась с удивленным взглядом мальчишки-подпаска. Чумазое лицо, сбитые в колтун вихры. Девушка сонно поморгала. Села и схватилась за голову. В висках стреляли молнии. Мальчишка фыркнул и на секунду исчез из поля зрения. Когда вернулся, в его руках оказался круглый глиняный кувшинчик. С добродушной улыбкой протянул нехитрое подношение. Все еще до конца не осознавая происходящее, дева послушно отпила глоточек. Молоко. Странное. Непривычный привкус и запах.
— Что это? — Сдержать брезгливую гримасу не получилось. Мальчишка обиженно фыркнул.
—  Ну не амброзия, обычное козье молоко.
— Прости. Очень вкусно… но… — От охватившей неловкости позабыла все слова.
— Не привыкла к простой пище?
Похоже, такое объяснение казалось обычным. Окончательно проснувшись, Фани только теперь осознала, что так смущало все время. Краснощекий мальчишка одет в короткую тогу. Девушка нервно провела руками по собственному наряду. Легкий греческий шелк сменила тяжелая ткань с крупным рисунком. Поверх туники, изящно задрапированная стола, более широкая и длинная, понизу обшита плиссированной оборкой. Голубое с серым. На чуть примятой соломе свернутая подушкой палла — широкий древнеримский плащ. Прическа не слишком отличалась от простого греческого узла, никаких высоких «раковин» на веерообразном каркасе с накладками из искусственных волос как на древних гравюрах. На ногах — мягкие башмаки из цветной кожи, отделанные металлическими бляшками.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уразуметь — пролетела мимо. Причем в прямом смысле этого слова. И где теперь искать активный артефакт? Кто поможет? 
Спросить бы, где очутилась, в каком году, столетии, но мальчишка решит, что прекрасная весталка лишилась разума. Придется вычислять самостоятельно. Сосредоточилась, призывая энергию. Нити силы присутствовали, но виделись так слабо, точно на внутренний взор накинули плотную вуаль. Плохо дело, подле Александра вены земли ощущались сильнее. Внутренний источник на пределе. А если последние крохи магии растают… Нет, лучше не думать иначе впадет в панику.
К счастью подпасок решил вновь обратить на себя внимание. Приосанился, откинув голову назад и чуть покровительственно, спросил:
— Откуда ты, красавица? Сбежала от постылого мужа? — Мальчишка явно считал себя многоопытным обольстителем. 
— М-м-м? — Неопределенно протянула девушка и отступила на пару шагов. Тут в голову пришла дельная мысль. — Проводи до города. Отстала от обоза, и теперь мои друзья, наверняка, с ума сходят от тревоги.
— Могу понять, потерять такой бриллиант! Ты же блондинка, жаль глаза не голубые, но все же оттенок похож на чистейший изумруд. Редкость!!!
Что можно ответить? Только ошарашено хлопать глазами!
— Только у меня денег нет…
— Никаких денег. Я принимаю плату только поцелуями!
Пришлось согласиться с местными тарифами, авансом чмокнув в щеку.   
***
Оказалось, что ночь провела в долине неподалеку от полноводной реки. Погода стояла жаркая, но влажность и стойкий запах тины портили настроение. Идти к счастью довелось недолго. Перед глазами раскинулся полис, расположенный на семи холмах. Под ногами мощеная крапчатым пиперином улица. Невольно вспомнились вулканы мезозоя. Прошли арку. Архитектура поражала монументальностью, роскошной отделкой зданий, множеством украшений и стремлением к строгой симметрии. Вместо легких греческих колон — массивные стены и пилястры. С каждым шагом сердце тревожно сжималось, интуитивно знала, куда забросила судьба. Остановилась напротив базилики с тремя различными по высоте нефами. Последние сомнения исчезли, когда перед глазами открылось величественное строение — амфитеатр. Построенный с учетом природного склона для зрительских мест. Из-за внезапного головокружения, пришлось ухватиться за мальчишку-подпаска. Тот заулыбался и поспешил обнять за талию.
— Впечатляет, правда? Главная арена Великого Рима. Говорят, по окончанию постройки, чтобы не платить, строителей умертвили разными способами. Дважды в яблочко: деньги сэкономили и отдали богам кровавую жертву.
Стефани сухо сглотнула. Вот попала, так попала. На стенах сооружения яркой краской сияла надпись: «Мы жертвуем живыми, чтобы накормить мертвых».
Судя по восторженным крикам, на арене разворачивалось грандиозное действо. Мальчишка притопывал от нетерпения, не слушая слабые протесты, потянул за плащ. Пробраться внутрь никто не препятствовал, похоже, наоборот — проблематично покинуть это место. Очумевшие от жары и многочасового дежурства, солдаты проводили колоритную парочку скучающим взглядом. Пастушок пробормотал что-то себе под нос, сквозь многоголосый гам Фани не разобрала. Вопросительно поднятые брови проигнорировал, махнул рукой и скрылся в неизвестном направлении. Снизила плечами. Работая локтями, наступив на пару ног и заслужив гневные окрики, пробилась вперед к каменным «поручням». Вид открывался прекрасный. Арена как на ладони. Но…
Крики, свист, скрежет железа о железо, оглушили, а стоило приглядеться — свет померк перед глазами.
Внизу, глотая столп красноватой пыли, сражались гладиаторы. Высокие, сильные мужчины бились не на жизнь, а насмерть. Только так можно понять кровавую муть в отчаянных глазах.
Несколько столетий назад, когда Рим только начал долголетнюю экспансию, обреченных пленников не убивали сразу, а заставляли с мечами в руках сражаться около свежевырытой могилы. К восторгу скучающих зрителей выживал сильнейший. Вот и сейчас отдавая должное памяти «погребальным играм», умелые воины яростно скрестили оружие. Один, коренастый, смуглый брюнет использовал два меча, отказавшись от шлема и щита. Одетый в короткую мягкую тунику, руки и ноги перебинтованы тугими повязками, на бедре — поножи. Второй облачен в чешуйчатый доспех, шлем с полями, без гребня. В руках сжимал круглый кавалерийский щит средних размеров. Лоснящиеся от пота тела покрывали глубокие ссадины и почти черные гематомы. Фани отвернулась.
Меж рядами сновали ланисты;, судя по выкрикам, держали ставки. К одному из них подбежал знакомый подпасок. После яростного спора деньги перекочевали из рук в руки.
В первых двух рядах под ткаными тентами восседали сливки общества. Рабы разносили меж ними яства и напитки. Толстяк в ярко-красном плаще, забавляясь, бросил огрызком прямо на арену театра. Мгновение промедления стало решающим. Замешкавшийся воин с хриплым стоном упал лицом вниз. Порыв ветра донес сладковатый запах растекающейся крови; он  въедался под кожу, кружил голову, вызывая тошноту. Человеческое ожесточение злонамеренно преследует сквозь время и пространство. Или это проклятие Черной дюжины? Восторженные крики  зрителей слились в один навязчивый гул. Перед глазами поплыло.
***
Кто-то нежно похлопал по щекам. Холодные капли оросили чело. Фани с трудом открыла глаза. Яркое солнце больно резнуло по сетчатке.
— Очнись, госпожа. Я принесла воды. Эта жара доконает кого угодно.
Несчастная путешественница медленно села, поджимая под себя ноги. Подле узрела улыбчивую прелестницу в простой, но чистой одежде. Незнакомка ласково улыбнулась, поддерживая за плечи. В руки сунули грубо выделанную глиняную миску с прозрачной чуть сладковатой родниковой водой.
— Кто ты?
— Юлия. Я танцовщица. Развлекаем с подругами высокую публику, пока меняют декорации на арене. Стою неподалеку, гляжу — ты побледнела и стала падать.
— Спасибо.
— Ты не здешняя? Говор больно чудной.
Фани неловко поерзала. Какие кругом любопытные люди.
—  Я… гречанка. Нинон. — «Только бы в собственных именах не запутаться. А то с меня станется забыться в самый неподходящий момент».
Танцовщица кивнула и помогла подняться.
— Пойдем, сейчас начнут казнить преступников. Они из небольшого селения неподалеку. Люди говорят, прятали заговорщиков.
Пустой желудок сделал кульбит. Новая знакомая нахмурилась.
— Лучше себя чувствуешь? Что-то ты позеленела. Беременная?
— Ага. — Ухватилась за спасительную мысль бедняжка. — Я бы ушла, но боюсь, толпа не пропустит.
На арену медленно выводили львов.
— Хотя стоит попробовать…
Следовало поторопиться. Зажав рот рукой, ринулась вон, не разбирая дороги. Отдавливая благородные ноги, толкая в аристократические плечи и слушая отнюдь не великодушные речи. Юлия задумчиво смотрела вслед.
На арене разворачивалось ужасающее зрелище: пошатываясь, вышел изможденный старик. От длительного голодания лицо почернело, а из-за мрачной зловонной тюрьмы, почти ослеп. Рядом рыскали некормленые, злые хищники. Но и они брезговали непривлекательными костями. Вжикнула стрела и вонзилась в тощее бедро. Хлынувшая кровь заставила хищников утробно зарычать. Шерсть на загривке стала дыбом. Мгновение и нападение льва оставили на теле страшные раны. Кожа иссиня-черными клочьями свисала на белеющих костях. Понюхав, лев брезгливо тряхнул лапой и отошел. В небо неподвижно уставились остекленевшие, подернутые пленкой катаракты тоскливые глаза мертвеца.
***
— Нинон! Постой!
Легконогая Юлия бежала следом, только давняя закалка позволила не сбавить темп и догнать пугливую «гречанку». Мгновение позже лицезрела малопривлекательную сцену. Бледная до синевы блондинка мучительно переживала желудочные судороги. Высокий белый лоб блестел бисеринками пота. Девушка привалилась к стене и жалобно застонала.
— Ничего не спрашивай, а то буду биться в истерике. — Пригрозила она. Плясунья покладисто кивнула.
— Не привыкла к таким зрелищам? Сперва действительно воротит, но потом многие входят во вкус. Хотя дети и старики… это слишком.
Фани испуганно покосилась на излишне проницательную девушку. Знакомство с древними женщинами в последний раз чуть не стоила жизни, поэтому откровенничать не спешила.
— Проводить тебя?
Блондинка невольно дернулась. Юлия вдруг тихо засмеялась:
— От мужа скрываешься или от правосудия?
Бесята в лучистых глазах, подтолкнули к ответу.
— От претендента в мужья.
Фани решила, что с законом лучше не заигрывать; знаниями традиций Древнего Рима не блистала. Помнила лишь, женщина никогда не могла похвастаться равными правами с мужчиной.
— Такую красавицу, наверное, на части раздирают, а сердце не свободно? Что ж поделать: мы чтим главу фамилии, послушны и страдаем по той же причине. — Сочувственно кивнула Юлия.
«А это идея»
— Мы тайно сговорились…
Что-что, а любовные истории Фани сочинять умела. Благо современно телевидение вдохновляло бесконечными сериалами. Быстро состряпала слезливую историю, в завершении которой римлянка не сдержала слез.
— Мою сестру силой выдали замуж, но сердцу не прикажешь. Она умерла в первую брачную ночь. Приняла яд.
— Я тоже хотела, но любимый в последний момент выбил чашу из рук. Сказал, пока человек жив, есть надежда…
— Ах. Как красиво, точно в старинной песне!
Влекомая жалостью, танцовщица предложила разделить кров и еду, но прежде оценить по достоинству знаменитые римские термы.
Бани занимали огромную территорию. Фани с удивлением узнала, что в понятие «баня» входят так же огромные сады, другие территории для культурного отдыха и площадка для «древнеримского фитнеса». Само помещение купальни отделано мрамором и мозаикой. Одежду оставили в раздевалке; рабы должны были привести ее в порядок. Дородная матрона-распорядительница предложила насладиться зрелищем спортивных соревнований, но Юлия потянула к длинным деревянным лавкам, чтобы смазать тело ароматными, густыми маслами.
«Водные процедуры» начались с неприятного — купания в холодной воде, затем девушки переместились в чуть теплый бассейн и, наконец, вошли в парилку.
Древний спа-салон расслабил и настроил на благодушный лад. В непринужденной беседе, Фани узнала приблизительные «временно-пространственные» координаты. Ее встретил Вечным Рим. Примерно за восемьдесят лет до рождества Христова. Смутно помнилось, что в это время кто-то кого-то завоевал; где-то рядом проходил со своими сентенциями Цицерон и... Вообще история не ее конек.
«А значит: ориентируемся на обстоятельства»
Возлежа подле стола и пощипывая сладчайший виноград, Фани слушала пространный рассказ о неком молодом человеке из благородной семьи, которого ждет блестящее будущее. О том, какой он чуткий и ласковый, пусть даже среди злопыхателей и слывет неженкой. Имя царапнуло сознание, но только с третьего раза дошло о ком собственно речь.
— Как зовут, говоришь? — Бледнея, переспросила она. Юлия с удовольствием прищурилась, лаская голосом каждую гласную.
«Один раз случайность, второй — совпадение, а третий? Пусть лучше третьего раза не будет»
— Но…
— Да, знаю: мечтать о взаимности сына претора глупо. — С грустной улыбкой отмахнулась Юлия. — Хоть по меркам нобилитета его семья небогата, но десять лет назад его дяди были консулами. Жаль, что судьба так несправедлива. Вначале умер Марий, а через два года во время бунта убит Цинна. С тех пор как войска Суллы взяли Рим, Цезаря стали преследовать неудачи. Последнее время он скрывается в Малой Азии. Посещает друзей только инкогнито.
Хотела добавить еще что-то, но умолкла, прикусив язычок. Фани сделал вид, что не заметила и поспешила придумать следующий вопрос:
— А… но…
— Думаешь, безусый юнец не вправе отвечать за действия фамилии? Увы, диктаторы рассуждают иначе.
Неопределенное мычание, Юлия восприняла за согласие.
— Достаточно косвенных улик о сговоре с противниками, а тут двойная родственная связь. С одной стороны Марий и партия популяров, с другой — Цинна и свадьба на его младшей дочери Корнелии. Жаль отказался развестись.
— А разве он женат?
— Да. В семнадцать лет связал судьбу с Корнелией. А знаешь, как зовут его дочь? Юлия! Это знак судьбы!
— Запутанная история.
«Я понимаю, что ничего не понимаю»
— Мы были близки всего раз, и вряд ли когда-нибудь милый вспомнит обо мне. Но мечтать-то не запретишь? Знаешь, он был самым юным жрецом Юпитера. Наверное, на этом поприще стал бы знаменит. Окаянный Сулла, проклятые интриги.
Помедлив юная танцовщица, вдруг предложила:
— Сегодня в доме одного очень уважаемого человека будет пир. Я приглашена танцевать. Хочешь, пойдем со мной!
— И в каком качестве попаду на симпозиум? — Засомневалась Фани. Но сбить Юлию с толку было сложно. Глаза горели азартом. Она вскочила и стала расхаживать перед лежанкой вперед-назад.
— На чем играешь?
«На нервах»
— Увы. Музыкальный слух хуже, чем у любого придорожного пня.
Неодобрительное покачивание головы. «Гречанка» неловко заерзала. Стало стыдно из-за собственной бесполезности. Вот так компрометирует весь народ искусства.
— Танцуешь?
— Немного.
Подозрительный прищур глаз, заставил поежиться. Смущенно почесав переносицу, Фани решила продемонстрировать скудные умения. Оглянулась на снующих рабов. К счастью те слишком заняты, чтобы праздно пялиться. Деревянные плошки из-под слив,  приспособила под кастаньеты. Перед глазами пролетели романтичные уроки фламенко. Это случилось во время поездки по Андалузии. Не самый благополучный квартал, крыша дома, звездное небо  и одинокая гитара. Закрыла глаза, чтобы вспомнить ритм тикающих часов. Память возвращала забытые картины, унося в вихре эмоций и непревзойденной палитре танца. Тело вспоминало все фигуры. В конце зажглась так, что исполнила сумбурную помесь сальсы и самба. Непривычный симбиоз произвел впечатление. Римлянка восторженно захлопала в ладони.
— Никогда не видела ничего подобного. — Потом по-деловому прищурилась и решительно добавила. — Напоешь мелодию. Подберу на лире и смогу аккомпанировать.
А блондинка впервые пожалела, что не посещала уроки танцев… живота. Вот выберется из этой неразберихи, несомненно, восполнит белые пятна классического обучения.
***
Многое унаследовали римляне от греков. Однако любовь к роскоши стала определяющей доминантой. Мощеные улицы города украшали фонтаны, искусно оформленные источники: вода лилась то из разинутой пасти льва, то из опрокинутого сосуда с сидящим на нем петухом.
Нарядные, благоухающие красавицы стояли перед дверями белоснежного дворца. Иначе назвать это изящное строение не поворачивался язык. Внешне  «домус» походил на небольшую крепость. На улицу выходили глухие стены, но стоило пройти входной портик и короткий коридор, попадаешь в атриум — главное помещение в доме. Фани замерла около домашнего алтаря с изображением Весты и бюстами предков в специальных нишах. Стены покрыты вычурной росписью, а пол и колоны — цветной мозаикой. Оставалось восхищенно хлопать глазами. На мгновение показалось… Нет. Это все иллюзорные «обманки». Картины и предметы архитектуры нарисованы так, что кажутся объемными, живыми. Убранство парадных помещений дополняли изделия из стекла и бронзы: треножники и курильни; канделябры в форме раскидистого дерева, фигуры человека и  фантастического существа; в дверях — ручки-кольца с рельефным изображением Медузы-Горгоны, отвращающей зло.
Суровый слуга тронул за плечо и попросил не путаться под ногами. Фани вздрогнула и поспешила войти в атриум. Скудное освещение, шедшее откуда-то сверху, созвало причудливые тени. В центре высился неглубокий облицованный мрамором бассейн с дождевой водой. Четыре колоны поддерживали крышу. Здесь собрались гости. Пышные одежды, сложные прически, золотые украшения. Вокруг обеденного стола — три ложа. Каждое вмещало по трое мужчин. Женщины сидели на стульях. Под стеной низкие мраморные столики с посудой для гостей: тут и столовые сервизы из серебра, чаши, кубки. Меж гостями молчаливыми тенями сновали рабы-виночерпии.
— Пойдем. — Танцовщица подтолкнула куда-то вбок. Незамеченные высоким собранием, вышли во дворик с внутренней колоннадой. Восхищая взор, там благоухал великолепный сад с величественными статуями. Неподалеку стояла изящная плетенная из ивовых прутьев мебель.
— Место уюта и тишины. — Бросая плащ на кресло, пропела римлянка. — Тут мы отрепетируем выступление.
Время пролетело незаметно. Вот уже настал час выступления Юлии. Под звуки бубна девушка не просто плясала, а жила танцем, писала картины, рассказывала историю. Тело приобрело гибкость змеи, пластичность ртути. У Фани появилась паническая мысль: после такого шедевра ее освищут или… что там делали в Риме?
«Палец вниз?»
Тем временем рабы потушили большинство светильников. От курильниц шел тяжелый запах аромомасел. Новоявленная подруга взяла в руки инструмент и удалилась в тень. Заиграла знакомая, чуть интерпретированная мелодия.
С каждой минутой Фани нервничала все больше. Выйти не решалась. В какой-то момент, распорядитель вытолкнул ее в центр атриума, шепнув напоследок:
— Ничего не бойся. Просто танцуй. 
Закрыв глаза, девушка потянулась за мелодией. Плыла и текла, точно речка. Если б только голова не кружилась от резких дурманящих запахов. Сколько прошло времени не скажет никто, только звон стекла и резкая боль в стопе, неожиданно отрезвили. Фани остановилась. Вокруг царило безумие. Потные, разгоряченные вином мужики, пусть и знатного происхождения, с грубыми шуточками бросали под ноги стеклянные чаши. Осколки летели во все стороны. Скоро не стало места куда ступить.
— Танцуй! — Кричали гости. Хозяин, восседавший на возвышении, властно махнул рукой. Дескать, слушай, что тебе говорят.
Фани попятилась. С ума сошли! Не хватало ноги покалечить. Однако толпа неумолима. Обернулась на Юлию. Более бледная, чем обычно танцовщица только развела руками. Судя по всему такое развлечение было обыденным. В душу закрались нехорошие сомнения.
— Ну уж нет!
Слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Какой-то чрезмерно услужливый вскочил и попытался силой заставить ступить на острое крошево. Фани извернулась змеей и, проскользнув под локтем, пнула нахала пониже спины. Не ожидая подобной подлости, римлянин растянулся во весь рост. Из рассеченной кожи хлынула кровь. В это же мгновение девушка поняла: пора бежать!
Дикой кошкой заметалась меж колонн, в тщетных поисках выхода. Вдруг из тени вышел высокий, светлокожий, чуть сухощавый молодой человек. В черных живых глазах искрился смех.  Тога ниспадала мягкими складками из-за распущенного пояса.  Он мягко поодхватил под локоть и толкнул в сторону хозяйской спальни.
— Там не станут искать. Чуть позже помогу выбраться из дома.
Хоть бы знать почему вдруг послушалась. Возможно все дело в дрежелюбной интонации, а может статься интуитивно знала — иного выхода нет. Оставаться незамеченной помогли погашенные светильники и изрядно выпитое. Фани проскочила в указанную дверь. Почти все пространство заполонило ложе. Под стеной стояли сундуки и столики для светильников. Девушка юркнула в тень.
Почти в тоже мгновение в комнату вошел чужак. Хозяин красться в собственную опочивальню не станет. Стал шуршать по углам, благо света моловато, чтобы заметить сжавшуюся в углу девушку.
— Нашел? — Голос Юлии поразил до глубины души. Мужчина вздрогнул, резко обернулся и едва слышно выругался. — Быстрее. Пока все заняты поисками этой дурехи, сможем незаметно исчезнуть. Наркотик из курильни скоро выдохнется.
Замок с очередного сундука сорвали вместе с железной накладкой. Вещи посыпали на пол. На самом дне лежал продолговатый предмет, завернутый в шелковую ткань. Фани едва не вскрикнула. Нити сили вокруг заискрили от неведанной мощи. Весь спектакль ради кражи артефакта неслыханной силы? Не думая о последствиях, вскочила на ноги. От неожиданности, вор упустил сверток. Ткань развернулась и по мраморным плитам покотился наконечкик копья. Бросились к магическому раритуту одновременно с мужчиной. Пальцы едва не смокнулись на острие. Фани совсем позабыла о Юлии. Зря как оказалось. Римлянка с неожиданной силой вцепилась в волосы и дернула едва не лишив скальпа. Блондинка беспомощно распласталась на полу. Вор ловко ухватил наконечник тканью, сунул за пазуху, подбежал к двери и осторожно выглянул.
— Кончай ее.
Фани дернулась в сторону, но изящная ножка плясуньи прибольно наступила на тонкие пальцы. Взвыв от резкой боли, вероятная жертва ударила наослеп. Вскочила, с удовольствием припечатала и добавила пару раз. Из сломанного носа Юлии потекла бурая в темноте кровь. Стон удивления, ярости и мучительного страдания звучал как музыка. Что-то вжикнуло в миллиметре от уха, блондинка едва успела уклониться. Второй нож все же рассек плечо. Благо рана неглубокая, но от этого не менее болючая. Расклад явно не на стороне несчастной путешественницы во времени. Но сдавать не в ее характере. Фани поспешила занять удобную для драки позицию.
______________
Ланисты; - Суть их деятельности заключалась в том, что они находили на невольничьих рынках физически крепких рабов, причем желательно военнопленных и даже преступников, выкупали их, обучали всем премудростям, необходимым для выступлений, а затем сдавали в аренду всем желающим устроить гладиаторские бои.


Глава 14.


          Мгновения решают все. Скрип механизма, шорох каменных плит и поток затхлого воздуха. Только молниеносная реакция бойца не позволила мгновенно ухнуть вниз, когда под ногами разверзлась черная дыра потайного хода. Фани ухватилась за скользкий край. Ногти противно скрипнули по мрамору. Звук острым ножом прошелся по воспаленным нервам. Извернувшись змеей, почти выбралась.
Увы, танцовщица не дремала.
В глазах римлянки горел фанатичный огонь первобытной ненависти. Не обращая внимания на безостановочно льющуюся кровь, изо всех сил ударила по рукам, едва не повредив тонкие пальцы. В глазах стоял кровавый туман. Дурманящие пары курильниц еще не до конца выветрились из головы. Ах, если б была доступна магия!
Еще один скрежет, Фани с ужасом поняла, что плита сейчас вернется на место. В лучшем случае ей отрежет руки, а в худшем… Инстинкты взвыли: нельзя падать в неизвестность. Тело отреагировала само. Прыжок в черную пустоту. Последнее, что видела торжествующую улыбку на лице танцовщицы.
Она падала и падала, чувствуя себя Алисой в кроличьей норе. Острые камни неожиданно вонзились в плечо. Защищая голову, похоже, сломала руку. Беспамятство навалилось удушающим черным покрывалом.
Откуда-то сверху обрушился столп воды. Ледяные капли заливали рот и нос. От неожиданности захлебнулась и отчаянно закашлялась. Мгновение позже поняла: плеснули из широкого деревянного ведра.
Судя по внутренним часам — прошло не так много времени.
Плечо пульсировало, кружилась голова, а во рту кисло-горький привкус крови и желчи. Затхло и холодно. Фани с трудом держала глаза открытыми, виски простреливали спазматические боли. Прошло несколько минут, прежде чем осознала себя в весьма затруднительном положении.
Обнаженная спина касается холодных камней, вдоль позвоночника, пробежало какое-то крупное насекомое, заставив содрогнуться от отвращения. Кисти закованы в тяжелые кандалы. Наручники приспособлены к неописуемому агрегату, смутно напоминающий дыбу. Похожую конструкцию видела в итальянском музее. Так в Древнем Риме наказывали нерадивых рабов. Пребывание в неведомом подземелье не вызвало вдохновения.
Измученное тело провисло на руках, разрывая кожу на запястьях. Пальцы ног едва касались пола. Несмотря на малый вес, мышцы свело от напряжения, а суставы отозвались отстрой болью. Рядом послышалось движение. Мозолистые палицы грубо схватили за подбородок. От резкой вспышки боли потемнело в глазах, едва вновь не потеряла сознание.
— Очнулась?
«Спорное утверждение»
С пересохших губ сорвался слабый стон. Перед глазами то расплывался, то вновь становился четким грузный мужчина в странном колпаке и кожаном фартуке. Еще один столп воды немного остудил голову, упорядочил мысли.
— Что происходит? Отпустите меня немедленно! Как вы смеете? — Жалобно проскрипела пленница.
Похоже, такие речи собеседнику случалось слышать и раньше. Мужчина презрительно хмыкнул.
— Глоток воды.
— Мало было?
Мужчина зачерпнул ведром из толстой бочки и с удовольствием перевернул над головой. Капли смешались со слезами. В пересохшее горло попало немного прозрачной «росы». Фани облизнулась, в тщетной попытке унять усиливающуюся жажду.
— У меня влиятельные друзья. — В конце проникновенной речи связки подвели.
— О, нужные связи не помешают блистать на сцене театра. Зрители будут в восторге.
— Что?
Блондинка непонимающе прищурила глаза. Искусство в Древнем Риме не носило такого сакраментально значения, как в Древней Греции. Монументальные сооружения сменили деревянные подмостки, трагедия и комедия уступили, пантомиме, балету и жанровым сценкам, где хор не вмешивался в действие. А лицедеями чаще всего становились вольноотпущенные рабы. Глядя на вселенское непонимание, написанное большими буквами на лице девушки, незнакомый враг хмыкнул и с видимым удовольствием разъяснил:
— Завтра планируют разыграть сцену «смерть весталки». Как думаешь, громко будешь кричать, когда железные шипы под хохот толпы вонзятся в нежную кожу?
— По-моему у нас разные представления о прекрасном!
— Публика жаждет зрелищ. А смерть легенды завораживает.
— Какая смерть? — Фани судорожно сглотнула, пытаясь унять подступающую панику. В висках застучало, по спине скатился холодный пот.
— На пороге царствия Оркуса; побудешь жрицей Весты. Мечта многих. Знаешь, как это будет?
В расширенных зрачках мелькнул садистский азарт. Если б не узы, Фани бежала бы от этого сумасшедшего сломя голову, позабыв о собственных боевых навыках. Пора подумать о спасении.
«Подошел бы ты поближе, красавчик»
— Нет. Я родом из других мест. — Чертово насекомое вернулось той же дорогой.
«Только бы не завизжать»
— Тогда слушай предысторию. Случилось это в разгар второй Пунической войны. Знатно тогда потрепало гордых легионеров. Ошеломленные натиском войск Ганнибала, римляне перепугались до смерти, когда в храме Весты погас огонь. Сама знаешь — дурной знак: предзнаменование великих бедствий для государства. По приказу разгневанного понтифика весталку, которая в ту ночь присматривала за огнем, высекли плетью. По легенде, красавица осталась жива. По обычаю в тридцать лет сложила с себя сан, став частным лицом, но замуж так и не вышла. — Похоже, палач попался на редкость словоохотливый. — Конечно, какое уж тут семейное благополучие, когда возраст преклонный и характер независимый. С младых ногтей жрицам оказывают величайший почет: таскают по Риму на носилках, в театрах предлагают лучшие места, а тела облачают в пурпур.
— С таким удовольствием смакуешь подвиги Ганнибала. Разве ты не римлянин?
«Как же ломит спина»
— Мой отец из Сиракуз. Город знаменитого Архимеда. Слыхала о таком? Великий математик. Пал от руки римского воина во время осады города. Не пожелал укрыться в доме, настолько был поглощен геометрической задачей, начертанной на прибрежном песке.
— Все ученые немного сумасшедшие. Послушай, может, освободишь меня? Посмотри: я маленькая и худенькая, а ты вон какой большой и сильный. Куда ж бежать-то?
Сделал вид, что задумался. Вытер вспотевшие ладони о живот.
— Что буду с этого иметь?
— Деньги?
— У тебя есть кое-что получше. — Злобная пустота в глубине глаз сменилась масляной похотью.
«Хоть бы кто-то проявил оригинальность»
— Цена подходит! — Улыбка чарующей Джоконды. Фани напряженно наблюдала за любым движением противника. Все мускулы звенели от напряжения. Точно пантера перед прыжком. Всего один шанс.  Шаг, второй, третий…
— А ну стой! — Этот голос блондинка хотела услышать менее всего. За мгновение до свободы, в тесное помещение вплыла Юлия. Лицо по самые глаза скрывала повязка, но Фани безошибочно узнала «подругу».
— И что ты творишь? Забросил наши планы или плевать на собственную жену?
— Да ни о чем я не забыл. — Под взглядом разъяренной девицы, толстяк заметно стушевался.
— Чего ж губу раскатал на молодое тело?
— Да от нее не убудет! В сценарий пьесы всегда можно добавить казнь блудливой весталки. Так даже интереснее. — Повернувшись к побледневшей Фани, объяснил. — Не устоявшую перед соблазном девственницу, живьем закапывают в землю.
Несчастная пленница почувствовала во рту горечь желчи. Просто напасть какая-то! Почему во все времена ее пытаются убить с особой жестокостью? С другой стороны пресловутое «изуверство» древнего мира — нормальное дело для обывателей эпохи. Понятия «гуманность» сформировалось значительно позже, да и то не во всех умах.
Фани уронила голову на грудь. Перед глазами плясали кровавые точки. Вспомнилось, как проходила мимо храма весталок. Невысокое здание из белого мрамора с тремя изящными колоннами. Неподалеку массивные дома жриц. Заглянув через забор, увидела длинный плоский водоем, по краям которого цвели пышные розы, а по углам возвышались великолепные мраморные изваяния знаменитых служительниц.
Культ богини принадлежал к числу самых древних и значительных. Столетия назад негасимый огонь горел в круглой хижине, сплетенной из ветвей. Число жриц всегда неизменно. Шесть. Девочек выбирали из знатных семей в возрасте от шести лет. Обычно женщин не допускали к политике, весталки же могли оказывать нешуточное влияние. Существовала традиция, если на улицах или площадях города процессия весталок встречалась с осужденным на казнь, то преступника отпускали на все четыре стороны.
        — Будет весело…
Фани встрепенулась. Измученный мозг на мгновение отключился и потерял нить рассуждения. Боевой дух возгорелся в груди с новой силой.
— Варвары!  — Выплюнула девушка, теряя терпение, а заодно и благоразумие. — Интересно, чем я так провинилась перед тобой, Юлия, что ты решила убить меня не просто так, а с выдумкой?
— Не ты, так другая. — Пожала плечами танцовщица. Грациозно прошлась, перебирая тонкими пальчиками грозные железки на длинном, грубо сбитом столе. — А гречанок с детства не терплю. Послужишь идее великого Цезаря. Гордись, твоя жертва не напрасна.
— Ты специально познакомилась со мной?
Собственная наивность жгла не хуже каленого железа.
— Конечно. Нужна была марионетка, а где ее взять? В Риме меня каждая собака знает. А тут такая удача! Иностранка, да еще танцовщица! А как отплясывала. Сам Цезарь не мог отвести глаз. Вот за это умрешь… как ты сказала? С выдумкой!
— Ну и сука же ты.
 Пару оплеух послужили воспитально-морализаторским моментом. Похоже, горе-палач стремился во всем угодить римлянке. Забыв о травмах, Фани взвилась, как укушенный бешеной собакой берсерк. Проворность не помогла толстяку увернуться от увесистых пинков. Казалось, озверевшая жертва готова отгрызть себе руки, чтобы кинуться убивать. Противники ошалело хлопали глазами, не решаясь приблизиться.
— Как смеешь поднимать руку на женщину! Слабосильный червяк с заниженной самооценкой!
Нога просвистела в сантиметре от цели. Легкие едва не взорвались от недостатка воздуха, но Фани ни на миг не прекращала отчаянные попытки вырваться и жестоко отомстить.
— Разве бил? Так поучил слегка уму-разуму. Видала бы ты мою мамашу, после того, как отец с ней «говаривал». Лицо походило на раздавленную сливу.
Неловкое оправдание ни на миг не утихомирили разбушевавшуюся фурию. Казалось, даже блондинистые локоны потрескивали от разрядов крошечных молний.
— Нашел чем гордиться! А ну подойти ближе, трус!
—  Ага, сейчас! Жаль нельзя портить товарный вид, а то б подергалась у меня!  Продать такую горячую штучку на арену смерти, на редкость удачная идея.
— А ты хотел отправить ее на невольничий рынок близ храма Кастора. Выручили бы всего несколько монет, а так нас ждет незабываемое зрелище. — Поддакнула Юлия. То ли сломанный нос, то ли неверность Цезаря не давали ей покоя.
 Силы покинули внезапно. Азарт сменился апатией. Боль острой волной накатила с новой силой. Такое ощущение, что вывернули наизнанку, да так и оставили. Фани почувствовал тошнотворное головокружение надвигающейся паники. Ужас костлявой рукой сжал горло.
Словно гиена, почувствовавшая обессиленную добычу, танцовщица закружила вокруг полуобморочной девушки.
— А ты понравилась Юлию. Не зря меня терзали плохие предчувствия. Но копье того стоило. Не так ли?
Информация наше все. Не поднимая головы, блондинка чуть слышно спросила:
— Что это за артефакт?
— Этим копьем по легенде божество по имени Гор убил крокодила, в обличии которого скрывался убийца отца — Сет. Металл впитал божественную кровь и стал просто бесценным носителем энергии мироздания.
— Зачем оно Цезарю?
— Тебе это знать не обязательно.
— То есть тебе не сообщили. — Не удержалась от шпильки Фани. По злобной гримасе римлянки поняла, попала не в бровь, а в глаз.
Словно красуясь, Юлия вынула из-за пазухи знакомый сверток, повертела в руках наконечник копья и стала медленно расчесывать волосы. Фани глядела во все глаза. Удержаться от вопроса не смогла:
— Что ты делаешь?
— Я еще невеста. А этот обломок много лучше трофейного копья из амфитеатра.
— Не понимаю.
Римлянка закатила глаза.
— Если незамужняя девушка расчешет волосы копьем обагренным кровью убитого гладиатора, то вскоре выйдет замуж. Муж будет сильным и смелым, а дети — любимы богами.
— Ересь. — Недоверчиво фыркнула блондинка. Юлия бросила исподлобья недобрый взгляд, а голос звучал точно шипение кобры.   
— Тело воина и копье символизируют единение двух начал: мужского и женского. То, что для омоложения богачи умываются кровью убитого гладиатора удивления не вызывает, а когда девушка волосы расчесала — тут же косые взгляды.
«Вообще-то про способы омоложения римских матрон я не в курсе»
Бдительность терять не следовало. Воспользовавшись минутным замешательством, Юлия бросилась пантерой и ловко перехватила ноги, повиснув всем телом.
— Давай.
Толстяк силой разжал Фани челюсти и влил в горло, резко пахнущее снадобье. Дабы не захлебнуться, пришлось глотать, кашлять и вновь глотать.
— А теперь подождем. Минут через десять смело можно отвязывать.
Блондинка с ужасом почувствовала, как терпнет тело. Сначала онемели пальцы рук, потом плечи, следом ноги. Такое ощущение, что по сегментам разрезают туловище. Сознание  затуманилось. Пространство перед глазами пошло рябью.
«В Древнем Риме знают толк в наркотиках или… ядах?»
 — Если повезет — умрешь раньше, чем начнется основное представление. — Сколько благожелания в словах. Пленница усмехнулась бы своей не завидной участи, но лицо словно одеревенело, даже моргнуть не смогла.
«Значит — яд. Вот теперь — конец»
***
По узким грязным улочкам бедного квартала шли двое: крепкий мужчина и тоненькая, юркая девушка с вуалью на лице. На плече толстяка висел длинный мешок перевязанный бечевкой. Странная парочка старалась держаться пустынных мест и затененных углов. Дважды сворачивали и упирались в тупик, ссорились, но возвращались и продвигались дальше.
Не успели подойти к задним постройкам амфитеатра, как на противоположной стороне остановились богатые носилки. Тонкая рука с длинными нервными пальцами медленно откинула полог. Черные глаза недобро прищурились.
***
Оказавшись в помещении, толстяк сбросил мешок на землю. Тихий болезненный стон был ему ответом. Юлия поспешила освободить пленницу из пыльной грязноватой ткани. Дезориентированная Фани попыталась привстать, но вновь упала, уткнувшись носом в грязную солому.
— Вставай. Нет времени с тобой возиться!
Нетерпеливо вздернули за шиворот. Девушка не понимала, на каком свете находиться. Прекрасные зеленые глаза подернуты дымкой дурмана. Тычки в спину заставили двигаться вперед. Вели, как овцу на убой. Коридоры сменились двориком. Жара опалила воспаленную кожу, пыль ворвалась в легкие; но все это не имело никакого значения. Голова кружилась все сильнее, солнце светило слишком ярко, хотелось пить до невозможности.
«Хоть глоточек дайте»
У приговоренного на смерть, должно быть последнее желание.
«Воды»
— Обожди немного, напьешься на том свете из чаши Прозерпины.
Сколько шли неведомо. Только вдруг в глаза ударил свет. Фани запнулась и увидела в широкую щель часть арены театра. Судя по крикам алчущей толпы, там шло кровавое действо. В голове прояснилось, но колени предательски задрожали. Рука на плече стискивала до синяков. Рев быка умноженный на женский крик заставил вздрогнуть. 
На огражденной площадке стояла деревянная коробка. Здоровенный черный бугай время от времени наскакивал на нее, поднимал на рога и бросал, готовый раздавить хрупкую конструкцию многотонной тушей.
Фани вскрикнула, закрыла лицо руками и без сил опустилась на земляной пол. Юлия зачарованно следила за каждым передвижением.
Чуть поодаль, в тени навеса стоял хорошо одетый молодой человек. Ни пленница, ни ее тюремщики не заметили легких шагов позади. Удивленно поднятые брови, молния в умных глазах и мгновенное понимание ситуации. Мужчина отцепил пояс от излишне занозистого плетня и медленно пошел вглубь построек. На входе остались двое воинов в кожаных латах.
Очередная атака обезумевшего животного и из щелей ящика внезапно ручьем потекла кровь. Жертва уже не кричала. Песок жадно впитывала влагу.
— В середине человек?
Глухим голосом спросила Фани и пожалела, что открыла рот.
— Дочь Гелиоса и океаниды Персеиды, Пасифая воспитывалась в Колхиде как принцесса и вскоре была выдана замуж за критского царя Миноса. Правитель морской державы ежегодно жертвовал Посейдону лучшего быка в стаде. Однажды из пены морской вышло великолепное животное. Пожадничал Минос и пожертвовал Посейдону второго по красоте быка, разгневав тем самым бога морей и океанов. Обиженный таким пренебрежением, Посейдон в отместку сделал так, что Пасифая влюбилась в дивного быка. Сошедшая с ума от ужасной страсти, царица обратилась к знаменитому изобретателю Дедалу. После недолгих раздумий тот решил помочь. Ученый построил пустотелую деревянную корову, обтянул прочной шкурой, поставил на спрятанные в копытах колеса и выкатил на луг, где пасся бык Посейдона. Внутрь коровы через специальную складную дверцу залезла Пасифая. Вскоре ослепительно белый бык подошел и покрыл корову. Через некоторое время у царицы родилось чудовище с человеческим телом и бычьей головой — Астерий, прозванный Минотавром. Миносу пришлось заключить его в лабиринт, специально построенный тем же кудесником-Дедалом. Хотя я считаю, что это вовсе не Посейдон отомстил, а Афродита. — Задумчиво добавила Юлия.
— За что? — Одними губами прошептала пораженная до глубины души блондинка. Внутренности скрутило жгутом. Навалилось понимание, что актеры-смертники воплощают воистину ужасные сценарии. И ей предстоит стать одной из.
— За то, что Гелиос, отец Пасифае, открыл Гефесту глаза на измену Афродиты с Аресом.
Фани затрясло. Смотреть на арену не было сил. Вполне хватило душераздирающих криков.
— Хуже человека твари нет. Неужели можно радоваться страданиям невинных?
— На арену смерти невиноватые не попадают. А совсем скоро и я получу сатисфакцию! Ну, наконец-то!
Тяжелые шаги, приветствие приглушенным голосом. Появился стражник, что за несколько монет согласился обменять одну пленницу на другую. В пышных одеждах и с тиарой на голове подмену никто и не заметит.
— Деньги.
Тугой кошелек перешел из рук в руки.
— Обожди, пересчитаю.
Звон металла. Сердитое сопение танцовщицы. Фани почувствовала новый прилив дурноты. В ушах зазвенело.
«И чего дома не сиделось? Муж, видите ли, попался непорядочный… Убить не пытался  — уже большой плюс»
Несчастную жертву передали из рук в руки как бездушную марионетку. Грубо дернули за волосы, чтобы в тусклом свете лучше рассмотреть черты. Встречающая сторона осклабилась щербатым ртом, довольно кивнул римлянке. Та быстро юркнула в конуру долженствующую представлять собой камеры и вывела тощую, грязную девчонку. Черные дорожки слез испещрили замурзанное лицо, на голых бедрах явственно проявлялись синюшные отпечатки пальцев и грязно-кровавые подтеки. Юлия всхлипнула, крепко обняла девушку и что-то зашептала ей на ухо.
— Что здесь происходит? — Тихий вкрадчивый голос мог так же звучать на симпозиуме, в сенате или среди легионеров.
Свояк Юлии нервно вытер вспотевшие ладони о край тоги и попятился, в панике оглянувшись на нахмурившуюся танцовщицу. Римлянка сильно побледнела, но в глазах горел огонь решимости и упрямства. Продажный стражник живо ретировался в личную коморку и с шумом задвинул засов.
— Приветствую тебя, повелитель. — Плясунья присела в изящном поклоне.
— Я задал вопрос. — Мужчина медленно подошел и ласково откинул со лба Фани спутанные локоны. Та недоверчиво моргнула.
— Она видела копье.
— Род Юлиев, к которому принадлежит моя семья, берет начало от богини Венеры, никто из нас не станет причиной бессмысленной смерти. Тем паче, когда дева так красива.
— Это наверняка, решающий для тебя фактор. — С горечью отметила римлянка. 
— Не ревнуй. Ты навсегда останешься особенной. — Грустная улыбка заставила Юлию всхлипнуть. — Заварила ты кашу, дитя мое. Что ж теперь делать со свидетелями?
— Я хотела спасти сестру.
— И одновременно убрать возможную соперницу?
— Ты видел ее танец.
— Не я один. Все знатные мужи Рима были в доме патриция. Но лишь ты вздумала ревновать.
— Я не могла отправить сестру на смерть. Этой рассказала, что предстояло выдержать бедняжке. Пусть закон будет суров и справедлив для других. Сестру и так жизнь покарала мужем-пьяницей. Не хлопай глазами, — обернулась она к возмущенному толстяку, — о тебе говорю! И осудили ее не из-за случайного убийства, а из-за того, что сдалась властям.
— Понимаю.
— Кто для тебя Нинон?
— Никто. Для меня существует лишь одна женщина. Это моя жена. Сколько бы дев не целовал, но возвращаться буду только к ней. Прости и… смирись, наконец.
После этих слов Юлия засветилась точно ярко вспыхнувший факел. Подтолкнула Фани к мужчине.
— Уходите. А ты, гречанка, помни, лучше нам никогда не встреться в темном переулке.
Цезарь медленно кивнул и, подхватив пошатнувшуюся блондинку на руки, быстро вышел. Двое воинов следовали позади на некотором отдалении.
Вскоре в бараке остался только тонкий флер дорогих благовоний.
***
Юлия знаком приказала толстяку уходить вместе с сестрой. Медленно вынула из ножен короткий кинжал. Тусклое лезвие густо вымазано в какой-то вязкой субстанции. Танцовщица бдительно оглянулась и громко позвала стражника. Тот что-то проворчал, приоткрыл внутреннюю дверь и выглянул. Взмах руки и на обвислой щеке зацвел глубокий порез. Яд действовал очень быстро.
Все как пожелает повелитель ее сердца.
***
Солнце зло припекало. Искусанные губы покрылись кровавой коркой. Фани бережно опустили на подушки. Носилки, покачиваясь, двинулись в неведомые дали.
Думать, анализировать или просто поблагодарить сил не осталось. Сколько ехали сказать не могла. Фани бесконечно мутило, перед глазами плыло. Только нежная рука перебирала волосы и утирала со лба холодный пот. В какой-то момент Цезарь чуть не силой заставил выпить воды, потом еще и еще.
— Меня сейчас стошнит. — Жалобно мяукнула она.
— На то и рассчитано. Пей.
Носилки остановились ровно в тот момент, когда желудок решительно взбунтовался. Фани вывалилась наружу и едва успела упасть на край канавы. Болезненные кульбиты организма в присутствии красивого молодого человека непростое испытание для нервов. Хотя в какой-то момент стало уже все равно. В душе воскресла привычная тоска. Хотелось плакать и побыстрее убраться вон из города, из столетия и пространства.
Губ коснулась чаша с прохладной водой.
— Все образуется. — Тихий ласковый голос звучал как колыбельная. Фани горько вздохнула и удобнее устроилась в нежных объятиях.
«Приятно, когда о тебе заботятся»
Под ребра ткнулось что-то твердое. Девушка с сомнением оглянулась на парня, тот насмешливо фыркнул.
— Я не настолько плохо воспитан, моя дорогая. — Отмел он  нелепые подозрения и протянул наконечник копья, завернутый в тряпицу.
Фани забыла, как дышать. Не веря в собственную счастливую звезду, дрожащими руками прикоснулась к святыне, чувствуя сердцем как близко избавление.
— Зачем тебе кусок копья? — Как можно более непринужденно спросила она, делая вид, что с интересом изучает неизвестный сплав. Цезарь скользнул затуманенным взором по предмету. Гораздо больше его интересовала прекрасная гречанка. Пикантные фантазии заставляли кровь течь быстрее по жилам. Ох, как она выгибает шейку, откидывает с лица непокорные пряди и прищуривает дивные изумрудные очи.
— Есть легенда, что хранитель сего предмета никогда не будет знать поражения на поле брани. Думаю, это вполне соответствует моим планам на будущее. Мое имя внесли в проскрипционные списки; и только благодаря ходатайствованию о помиловании друзей и весталок, вычеркнули из списков смертников.
— Можно рассмотреть поближе?
— А что мне за это будет? — Лукаво усмехнулся Цезарь. В глазах играли шальные черти. Недаром славился как покоритель сердец.
— Все что пожелаешь!
Парень оказался не промах. Пробормотав цветистый комплемент, стал покрывать быстрыми поцелуями шею и плечи. Застежки туники исчезали, словно по мановению волшебной палочки. Фани стойко игнорировала волну протеста, что поднималась в груди, вяло отвечала на все более жаркие ласки и в то же время тянулась к манящему свертку. Когда руки коснулись артефакта, показалось, что сверкнула молния и разверзлись небеса. По рукам пробежала первая искра магии. Пока Цезарь выцеловывал коленку, нетерпеливо развернула тряпицу и прижала древнюю реликвию к груди. Силы возвращались с каждым вдохом. Скоро магия звенела в воздухе. Синие, красные, золотые нити пронзили пространство. Невозможно оторвать глаз от этой красоты. Еще немного и сможет открыть врата. Возможно, в этот раз получится попасть домой?
За спиной Цезаря сгущался туман, несколько вихрей силы плели узорный орнамент. Ткань мира по миллиметру расходилась в сторону, в какой-то момент показалось, что в глубине мирозданья огнем горит очень знакомая печать Мастера. Высокий силуэт в центре сложносоединенной звезды острым стилетом прокалывает руку, так чтобы кровь стекала ровно на середину печати и расходилась ручейками по тонкой паутине хитросплетенного заклинания. Мгновение и все исчезло. В воздухе неподвижной аркой завис портал перехода. Прошептав что-то похожее, на «сожалею…», Фани пережала Цезарю точку на шее. Тот рвано выдохнул и мягко упал на бок. Времени оставалось только на то, чтобы вскочить и броситься в черную расщелину пространства. Вихрь на мгновение выбил воздух из легких. Временной виток уносил прочь. Только где же выход? Один пульсирующий мрак вокруг…
***
Стефани почувствовала, что лежит на чем-то холодном и мокром. Жива. Ее не поглотило, а вновь выбросило в неизвестность.
«Где я?»
Темнота сродни могиле. Да и запах соответствовал. Фани потрогала глаза, чтобы убедиться, что они открыты. Ощупала каменный, покрытый мхом пол, приподнялась на колени и нелепо взмахнула руками. Наткнулась на стену.
«Надеюсь, я не дожидаюсь казни в очередных казематах»
Старательно игнорируя нарастающую панику, встала, держась за стену и медленно пошла вдоль. На шею что-то капнуло. Невольно мазнула по гудящей голове и нащупала внушительную шишку. Есть надежда, что на затылке волосы мокрые не из-за в кровь разбитой головы. Старые травмы привычно пульсировали. А нет, вот локоть еще болит.
Перемещение во времени и пространстве, как всегда прошло почти удачно. Еще бы знать, куда занесло и есть ли шанс выбраться из этого лабиринта до того, как ослепнет.

___________________

; Оркус – бог подземного царства в Древнем Риме (Аид)

; Проскрипционные казни применялись в политической борьбе, для сведения личных счетов и как средство обогащения. Впервые в Древнем Риме проскрипции в 82 г. до н. э. осуществил Сулла. За выдачу или убийство проскрибированных назначалась награда (даже рабам), за укрывательство — казнь. Имущество казненных подвергалось конфискации и продаже с аукциона, их земли раздавались сулланским ветеранам, рабы проскрибированных отпускались на волю. Потомки жертв проскрипций лишались почетных прав и состояния, не могли претендовать на общественные должности и посты.


Глава 15.


     Старый дом встретил нежданного гостя скрипом половиц и чуть затхлой прохладой. Так пахнут нежилые помещения. Роскошь обстановки не сглаживала поселившейся пустоты. Говорят, много лет назад королева Виктория гостила здесь. Рисовала пейзажи. Сады, окружавшие поместье и, правда, выше всяких похвал. Листья фикуса черкнули по одежде. Один из них упал на пол и был безжалостно раздавлен каблуком.
     Филипп ди Сальчи быстро пересек анфиладу комнат и едва постучав, вошел в полутемный кабинет. Гроссмейстер перебирал ветхие страницы инкунабулы. Кое-где рукописный текст почти не различался. Если б не специальный состав, коим пропитали книгу, бесценный раритет рассыпался прахом прямо в руках. Чело мужчины прорезали глубокие морщины.
     — Зря покинул больницу. — Глава кивнул на высокое кресло напротив. — Чай, кофе?
     — Нет времени на праздность. — Ди Сальчи удалось ответить на два вопроса одновременно. Гроссмейстер чуть поморщился от наглой бесцеремонности. Увы, таков молодой приемник.
     — Мы справимся.
     — Сомневаюсь. Три недели и никакого результата.
     — Интересовался поисками? Думал жена для тебя обуза.
     Парень и глазом не повел. Прекрасное лицо точно маска изо льда.
     — Пробовал найти ее самостоятельно?
     — Ничего не получилось.
     — Значит, не старался.
     Взгляд черных глаз полыхнул пламенем. Кончики волос заискрились.
     — Я собираюсь самостоятельно рассчитать точки печати «Входа-выхода». Вы должны дать мне ключ от старой библиотеки.
     — Ты должен дать клятву крови о неразглашении.
     — Знаю.
     — Вряд ли ты найдешь то, чего не знаю я.
     — Посмотрим. Молодость умеет удивлять.
     Тяжелый кулон на шее Филиппа подмигнул серебряными огнями звезде на пальце.
     Глаза верховного Главы гневно сузились. Резко встал и знаком приказал следовать за собой. С тихим шелестом перевернулась страница инкунабулы, открывая древнюю гравюру с изображением полуженщины-полуцветка.
    
    
     ***
     Умиротворяющая тишина давила на виски многотонной плитой. Невидимые в темноте стены наступали со всех сторон. Хотелось, сжавшись в комочек, забиться в щель. Фани скрипнула зубами. Нет, нельзя останавливаться. Паника главный враг! Внутренний будильник утверждал: с момента перемещения во времени и пространстве прошло самое большее два часа, по мироощущению же — целая вечность. Вперед, влево, вправо, вновь вперед. Только тонкое чутье границ мира, не позволяло сбиться с пути и кружить на одном месте.
     Фани устало опустилась на камни, хлюпнула под ногами густая грязь, пальцы нащупали мох.
     «Мда… ложе для избранных»
     Несколько часов одинокой темноты неминуемо сведут с ума. И будет она скитаться как проклятый Богом Агасфер до скончания веков. В животе жалобно заурчало. Организм намекнул, что давненько пребывает без хлеба насущного. Перед мысленным взором проплыла тарелка с жарким, свежий салат и бокал божоле. Внутренности свело болезненной судорогой. Девушка приуныла. Вспомнилось, как знакомая активистка одного радикального течения взахлеб рассказывала о «попытке выживания» в девственном лесу. Утверждала, что питалась мотылем и жабами. Фани представила горстку маленьких извивающихся красных личинок на белом фарфоре. Есть перехотелось мгновенно.
     «В путь»
     Сделала несколько движений, чтоб разогнать кровь. Холод от камней пробрал до костей. В пещере градусов десять не больше. Мелькнула паническая мысль, что на улице, возможно, вовсю лютует мороз. Не всегда же будет везти с погодой. Но вот внимание привлек легкий шум.
     «Что это? Голоса или… начинаются галлюцинации?»
     Фани настороженно прислушалась. Неподалеку послышалось чье-то громкое проклятие, «вжик» металла о камень. Эхо немного сбивало с толку. Едва не подвернув ногу, девушка бросилась вперед. Пусть враги, безумцы, хоть какое-то живое существо! Даст Бог у них будет свет и глоток воды.
             Бежала, мчала, неслась сломя голову. В кровь сбила колени, дважды запнувшись о порожки. Помимо воли стали закрадываться сомнения: воображение сыграло злую шутку. Но вот свет от полыхающего факела вонзился в сетчатку как кинжал. Фани зажмурилась, перед глазами расплывались разноцветные пятна.
       — Кто здесь? — Зычный голос заставил вздрогнуть. Незнакомец приблизился. Неожиданно легкие шаги. Нетерпеливый вздох и незадачливую путешественницу дернули в сторону. Пострадавшее плечо отдало режущей болью. Проморгавшись от набежавших слез, блондинка узрела круглое скуластое лицо с приплюснутым, точно сломанным носом и пронзительными черными глазами. Незнакомец не был высоким и статным, скорее жилистым, но с возрастом грозил стать тяжелым, коренастым. Спутанная давно немытая шевелюра спадала до середины спины. Усы и борода в крошках, пыли и каких-то тонких веточках, словно мужчина продирался сквозь колючий кустарник. Одежда смутно напоминала римскую тогу, смущали штаны из оленьей кожи и свалявшийся мех какого-то животного вместо накидки.
     — Ты кто? — Вскричали одновременно и удивленно замерли. Ответили как по команде.
     — Стефани Бертье.
     — Аттила, сын Монджака, единокровного брата правителя гуннов.
     Фани захлопала глазами. Какой неожиданный экскурс в историю. Домой хочется все больше.
     — Заблудилась?
     Девушка с готовностью закивала. Мужчина разглядывал ее слишком пристально. Робкая улыбка не произвела должного впечатления. Благо девушка не знала, что выглядит как всклокоченный черт. 
     — По дороге разберемся. — Решил мужчина и, подхватив под локоть, потащил в неизвестном направлении. Фани едва успевала переставлять ноги. Шли, точнее, бежали недолго.
     Небольшой коридор и арка привела в круглое помещение. Необработанные каменные стены еще хранили следы молотка и зубила. Мужчина с сожалением оставил факел во внешнем коридоре и знаком показал следовать за ним. В зале находилось несколько человек. Четверо мужчин и одна женщина, почти беззубая старуха. На плечах серые бесформенные хламиды, на ногах грубо сшитые башмаки. Хмурые лица обращены к огромному плоскому камню. Фани вздрогнула. Еще одной жертвенной церемонии ее нервы не выдержат. Побег исключил Аттила властно приобняв за плечи. Разоблачение в данную минуту им не грозило. По углам притаился мрак, ибо лишь масляная лампада у изголовья алтаря служила источником света. На широкой плоской каменной плите лежал изможденный мужчина в грязных пестрых лохмотьях, точно уличный скоморох или крысолов. Черными ручейками сбегали крупные слезы по вискам и тощей шее.
      Запекшаяся кровь на руках и ногах наводила на мысль, что человека недавно истязали.
      Старуха, пожевав губу, что-то прошамкала. Несчастный не сразу понял вопрос. К счастью его не торопили. Фани встревожено поглядывала на Аттилу, тщетно пытаясь понять, во что влипла на сей раз. Мужчина зловеще щурил глаза, но ничего не предпринимал.
    
    
     — Признаешь свою вину?
     В разговор старухи и несчастного страдальца вмешался тощий мужчина неопределенно возраста. Фани с ужасом отметила, что на одной руке у него не хватает двух пальцев. Судорожный всхлип.
     — Я поведал все как на духу. Решайте сами, помнить обо мне, как о несчастном мученике или же вычеркнуть имя из хроник, как нечестивца и клятвопреступника. Братья, сия реликвия в нашей семье переходила из поколения в поколение, Льен давнишние хранители. А ваша жажда омыть артефакт кровью, приведет к войнам, мору и несчастьям!
     — Не смей призывать проклятия! Ты лежишь на древнем алтаре друидов! Слова могут впитаться в магический рисунок лабиринта и изменить историю!
     — Это было бы справедливо. 
     На тоскливое заявление люди отреагировали слишком уж агрессивно. Фани подалась вперед, но ее перехватили сильные руки.
     — Не жилец он. В древние времена с таких спрашивали иначе.
     На невысказанный вопрос будничным тоном ответил Аттила.
     — Ворам вспаривали живот и душили на еще дымящихся кишках.
     — Он же хранитель!
     — Брешет, как собака. Только внутренний круг укрывает реликты. Этот голодранец обычный вор. А собаке — собачья смерть.
     Девушка покачнулась. Богатая фантазия подкинула яркую картину жесткой мести. Атилла приложил палец к губам. Фани и не пыталась высказаться. Бесконечные перемещения, поиски активного артефакта и тоска по дому иссушали душу. Хотелось забиться в уголочек и как в детстве тихонько заплакать.
     Хватка на плече стала болезненной.
     Окружавшие мужчину люди зашептались, старуха согласно опустила голову и шагнула вперед. Пошамкав беззубым ртом, вынесла приговор:
     — В древней саге говориться: в одну деревню пришел демон в человеческом обличии. Вместо одежды цветные лохмотья, складки капюшона скрывали голый череп. Нес он в руках кровавый жезл и косил чужие жизни направо и налево. Вступили в битву с нечистым двенадцать великих магов. Нелегко им было, но вырвали из рук страшное оружие. С тех времен Семья берегла артефакт как зеницу ока. Пока ловкий вор не покусился на святыню… Это и был твой дальний предок. Великие не оставляли надежду вернуть артефакт в укрытие, найти вора и покарать!
     — Только друиды никогда не входили в число Великих семей. — Не удержался от ехидства Аттила.
     «Как вы мне все надоели» тоскливо подумала Фани.
     — Да будет так. — Поддакнули остальные.
     Пленник вздрогнул, чело покрылось бисеринками пота, но покорно прикрыл веки.
     Рот Фани, которая вознамерилась возмущенно заорать, жестко закрыли грязноватой рукой, остро пахнущей мускусом и потом. Девушка не хотела сдаваться. Извивалась, пиналась, кусалась… или пыталась кусаться. Воздух вокруг нее заискрил и тело сковало. Магия земли заключила строптивицу в надежный непробиваемый кокон. Дышать приходилось короткими поверхностными вздохами, так сильно сжимали ее невидимые каменные кольца.
     Тяжело опираясь на клюку, шаркая ногами, старуха подошла вплотную к приговоренному, достала из складок одежды небольшую серебряную шкатулку и протянула  верзиле со страшным шрамом на пустой глазнице. Исполнитель помог жертве подняться с камня и накинул на сутулые плечи длинный плащ.
     — Пить.
     «Кривой» достал из темноты бурдюк.
     — Тут молодое вино.
     Страдалец жадно припал к горлышку. Закашлялся и стал снова пить большими глотками. Алые капли стекали по подбородку. Никто его не торопил.
     — Спасибо.
     — Не дело измываться над обреченным. — Пожал плечами палач.
     От почти угасающей лампады зажгли факелы. Сомкнув кольцо вокруг приговоренного, процессия один за другим направилась к выходу. Старуха затянула заунывную песнь на древнем языке франков, остальные охотно подхватили. Вскоре только далеко эхо напоминало о присутствии группы людей.
     Фани почувствовала, как растворились путы. Ноги подкосились, и девушка неловко сползла на утоптанный глиняный пол. Чужая магия иссушала.
     — Кто они?
     — Не знаешь?
     — Откуда?
     — Представители союзных племен. Короли исповедуют христианство, а их общины тайно поклоняются старым богам.
     — А ты?
     — Нельзя отказываться от памяти предков. — Глаза подернулись дымкой воспоминания. — Как же я соскучился по родным лесам! По пирушкам и охоте на дикого зверя! По запаху свежевыделанных шкур, по лепешкам из чечевицы. Не видел родных несколько лет, но лица все время перед глазами. Проклятые римские собаки держали в заложниках. Чтобы усыпить бдительность пришлось вступить в легион. Ну, ничего память у меня хорошая. Припомню со временем былые обиды или я не сын своего отца.
     — Пойдешь собирать армию? — В душе Фани понадеялась, что не подала сейчас хорошую идею великому завоевателю, тому, кого впоследствии назовут «Бич Божий».
     — Всему свое время. — Задорная улыбка плохо сочеталась со свирепым лицом и встопорщенной бородой. Черные пронзительные глаза светились необыкновенным умом.
     — Что те люди собираются сделать?
     — Кровью запечатывают очень сильные амулеты. Невдомек им, что вены земли нужно укрощать, связывать и удерживать с помощью мощных энергетических накопителей. Нельзя ввергнуть в землю в первобытный хаос.
     Фани подскочила на месте, как охотничья, учуявшая долгожданную добычу.
     — Слышал об артефактах силы?!
     — Что? — Откинул волосы с лица и потуже завязал хвост бечевкой. — А! Ты об источниках. Конечно, я ж потомок Великой семьи.
     В далекие времена так называли разобщенные дюжины. В то время магические семьи еще не разделила вражда. Фани почувствовала, как слабеют колени. Приключения продолжаются.
     Пока вполголоса переговаривались, следовали в некотором отдалении за группой заговорщиков.
     — Зачем им уничтожать артефакт?
     — Друиды думают, что умеют слышать землю.
     — А на самом деле? — Фани даже остановилась. Тяжкий вздох был тому ответом.
     — Я бы сказал: видит око, да зуб неймет.
     Девушка невольно фыркнула. Действительно, лишь избранные могут пропустить через себя магию и удержать врата открытыми, но без помощи ключей-артифактов и заговоренных реликтов сделать это невозможно.
     — Знаешь, как покинуть лабиринт? Поблизости есть город? — Подозрительный прищур внимательных глаз, как дуновение ледяного ветра. — Селение?
     Сказано значительно тише. Пещера содрогнулась, на голову посыпался песок и мелкий щебень. Грозный воин оказался магом сущности или как говорят в народе — магом земли. Вода точит камень, но, увы — источник почти засох.
     Мужчина призвал все еще горящий факел и уверенно двинул на выход. Фани засеменила рядом. Инстинкт криком кричал: «впереди ловушка»! Пока обдумывала предупредить или не предупредить, наперерез выскочил знакомый одноглазый детина с тяжелым мечом наперевес. Аттила чертыхнулся, и толкнул девушку себе за спину. Изящная ножка в башмаках из плохо выделанной кожи, поехала на скользком мху. Извернувшись, Фани ухватилась за пояс спутника. Упасть не упала, но едва не подставила под удар спасителя. Металл о металл высекал искры. Адреналин кипел в крови, пот заливал глаза. Блондинка вжалась спиной в каменную кладку. Более всего боялась снова помешать. Отчаянно хотелось закрыть глаза и заткнуть уши.
     Удар, откат, подсечка и снова удар. Противники, тяжело дыша, на мгновение остановились. «Кривой» зло сплюнул.
     — Знал, что кто-то подслушивает. Чуял что не одни! Даже вернулся проверить! —Длинноволосый гунн не спешил согласно жанру рычать в ответ и сыпать правдолюбивыми сентенциями. Аттила сражался жестко, сосредоточенно, в полном молчании. Только глаза полыхали безумием битвы.
     Внезапный топот подсказывал, что скоро силы противника удвоятся. Утроятся. Сколько же их?!
     Нежданные гости мгновенно сориентировались: вынули короткие римские мечи и кривые кинжалы, видать тоже трофейные. Фани забеспокоилась и рискнула вмешаться.
     — Я умею сражаться. — Мужчина почесал бороду.
     — Не путайся под ногами, только хуже сделаешь!
     Противоречивые чувства закрались в душу. С одной стороны, Аттила наверняка знает что делает, с другой стороны не вмешаться, когда соратнику угрожает смертельная опасность — невозможно. Фани решила действовать по обстоятельствам.
     — Враг! — Загрохотало многократное эхо. Стремительная атака. Кто-то уронил на пол факел и тот, рассыпая столп искр, покатился к ногам блондинки. Недолго думая та подхватила толстую палицу и с наслаждением опустила на черепушку ближайшего врага. Искры посыпались тому за шиворот. Запахло паленым волосом. С громким воплем отскочил он в сторону и наткнулся на меч. Глаза медленно остекленели. Тело, лишенное воли и сознания рухнуло на пол, подбивая еще одного врага. 
     Силы противников не равны. Лязг оружия, проклятия, брошенные сквозь стиснутые зубы. В миллиметре пролетел кинжал. Девушка присела и накрыла голову руками. Опасность подкралась незаметно. В полном смысле этого слова. Фани почувствовала, как ее вздернули за волосы. Ослепительная вспышка боли мгновенно привела в состояние первозданного бешенства. Сморгнув набежавшие слезы, извернулась змеей, и едва не лишившись скальпа, сломала нападавшему нос. Хрип вонзился в уши оглушающим грохотом, бурая кровь залила руки, оросила лоб. Силы осталось только на то, чтобы оттолкнуть подальше и боднуть головой мимопробегающего. Аттила бдительно выдернул ее из гущи противников, в полголоса  скомандовав:
     — Бежим!
    
     Тело среагировало быстрее, чем разум постиг суть приказала. Уже набегу заметила, как гунн одним глотком впитал терракотовую нить силы и ударил. Камень над головой вздрогнул. Фани чертыхаясь, прибавила скорость. Позади сыпалось каменное крошево.  Под ногами расходились огромные плиты, превращаясь в вязкое болото. Шум погони, вопли ужаса потонули в реве обвала.
     Сильная рука рванула за шиворот; ноги взлетели над зыбкой поверхностью. Сколько времени плутали по черным кишкам неприветливого лабиринта, Фани так впоследствии и не вспомнила. Зато в память навсегда врезалось, как остро-свежий воздух ворвался в легкие, краски лета зацвели перед глазами, а теплый ветер смахнул беспрерывно льющиеся слезы. Остановиться и перевести дух Аттила не позволил. Осторожность на грани паранойи.
     Вот уже по колено в сухой траве, дикие кустарники цепляют за одежду, а впереди — густой лес. Кроны сошлись над головой, тени путали дорожки. Казалось, войдешь и тут же столкнешься с древними народами: лесными дриадами, лешими и прочей нечестью.
     Поляна возникла на пути ровно в ту минуту, когда ноги отказались слушаться. Руку выпустили из железных тисков, и девушка растянулась на колючей траве, споткнувшись буквально на первой же кочке. Почему-то это обстоятельство послужило последней каплей. Фани уткнулась зареванным лицом в ароматную мураву и душистые дикие травы и завыла дурным голосом. Увы, истерику пресекли так же мастерски, как и нападение недругов. Вверх за волосы и сильный удар по щеке.
     Мир вокруг померк.
     Когда Фани очнулась, то увидела неподалеку костер. Сухие дрова уютно потрескивали, искры взмывали вверх, а прозрачное пламя приковывало взгляд. Блаженство!
     Если б не одно «но». Болело все. Особенно почему-то корни волос. Такое ощущение, что ее едва не скальпировали. Второе ощущение — онемевшая щека и знакомая со времен бойцовских турниров проблема. Скользящий удар железного кулака, похоже, выбил челюсть. Легкий привкус крови заставил насторожиться вдвойне. Ушиб или перелом? Попробовала рукой. Вроде бы ассиметрии лица не наблюдается. Хотя кто его знает!
     — Очнулась? Прости, сгоряча не рассчитал силу. — Смущенный «неандерталец» то еще зрелище. Фани промолчала, но не из-за того, что нечего сказать, а потому, что не могла шевелить травмированной целостью.
     Аттила бесцеремонно навис и прежде чем девушка успела испугаться, плюхнул холодно-слизкую массу на щеку. Аккуратно перевязал грязной тряпицей и удовлетворенно вздохнул.
     — Дня три и даже синяк сойдет!
     Оставалось только грозно засопеть, но из-за острой боли получилось жалобно. Мужчина сочувственно похлопал по плечу, едва не добавив к имеющимся травмам сломанную ключицу.
     — Не переживай так. Знаешь, сколько раз мне челюсть ломали в легионе? Хочешь, расскажу древнюю былину великого народа гуннов? Это поможет развеять грусть.
     Фани неоднозначно промычала и закрыла глаза. Аттила решил считать то согласием. Вытянул ноги к костру, с удовольствием потянулся и не забыл поплотнее укутать девушку в облезлую шкуру, служившую накидкой.
     — Бабка как-то рассказывала, что несколько сотен лет назад жил король готов по имени Филимер. Его племя кочевало, осваивало новые земли. Однажды привел он свой народ в страну Ойум?. Хотел основать селение, но союз матерей не одобрил. Много веков назад прекрасная поляна служила капищем для человеческих жертвоприношений. Женщины говорили, что строить город на костях дурной знак. Не будет благоденствия в племени. Не послушался их гордый король — построил поселение. Но что ни год то засуха; звери те места обходят стороной; рыба уходит на глубину, а самое страшное в том, что перестали рождаться дети. На скудные запасы нападали полчища крыс, а воронье пожирало то, что не уничтожила засуха. Совет матерей вновь обратился к правителю. Но не таков он был, чтобы легко признать свои ошибки. Разгневался Филимер на женщин. Решил, что колдуньи наслали проклятия на людей. Повелением своим изгнал их в пустыню на верную смерть. В черных песках измученных скиталиц встретили «нечистые духи», овладели ними и оставили жить подле себя. Вскоре пошли дети. Сильные, смелые, отчаянные. Так образовалось племя великих гуннов. Когда-нибудь мы с братом Бледой возглавим наш народ.
     — А разве возможно совместное правление? — Прошамкала девушка. Мужчина хмыкнул.
     — Это разумно. Один царь руководит гражданской жизнью, а другой — главнокомандующий. Я хочу воевать с Римской империей как дядя Роас. Это мое предназначение. Вот только добуду великий меч Марса?.
     «Так вот о каком артефакте шла речь. Знаменитая вещица»
     Голос плавно перетекал из саги в легенду. Фани почти забыла про ноющую боль. Перед внутренним взором мелькали волшебные картины. Глаза слипались. Угревшись, девушка не заметила, как заснула.
     ***
     Заливистая трель маленькой пестрой птички всколыхнула полусонную тишину. Ветер неспеша играл верхушками деревьев, колыхал травы. Спящая девушка недовольно поморщилась и завозилась под накидкой, сворачиваясь уютным калачиком. Солнце яркими бликами ласкало лицо. Становилось жарко. Похлопав заспанными глазками, девушка с усилием откинула «одеяло». Не без труда стянула повязку и потрогала пострадавшую челюсть. Тянущая боль не исчезла, но отек почти спал. Неподалеку заманчиво журчал ручей. Затекшее тело отказывалось слушаться. Кое-как доползла до вожделенной влаги и напилась. Гладкая поверхность отразила чумазую девчонку с всклокоченными волосами и громадной гематомой на пол лица.
     «Красота»
     — Проснулась? Я зайца изловил. Еще вчера силки поставил. Поднимайся и принимайся за работу. Нужно свежевать тушку и пожарить на углях мясо. Где-то в кошельке была соль.
     Он развязал шнурок на небольшом мешочке и высыпал нехитрое имущество прямо на траву. В замусоленной тряпице и впрямь нашелся кусочек закаменевшей соли. Брезгливо поморщившись, Фани перевела взгляд на испуганно дергающееся животное и отрицательно закрутила головой.
     — Неважно  себя чувствую. Перед глазами все плывет. — Невнятно проговорила жертва военного произвола. Аттила, почесывая бороду, задумался.
     — Поесть надо. Иначе откуда силы возьмутся?
     — Вряд ли смогу жевать.
     — Тогда пойдем к людям. Может, хоть молоко с кашей поешь. Собирайся. Еще куча дел.
     — Каких?
     Мужчина не ответил, только мрачно блеснул глазами. Фани невольно поежилась. Тяжелый взгляд грозил большими неприятностями.
     Сборы не заняли много времени. Девушка переминалась с ноги на ногу. Она явственно представила, как на подгибающихся ногах будет форсировать непроходимые чащобы. Кошмарные фантазии прервал гунн, когда вывел из ниоткуда низкорослую каурую лошадку. Лохматые копытца, густая грива и заплетенный хвост. Блондинка погладила бархатную морду. Лошадь шумно дышала, тыкаясь в ладони выпрашивала лакомство.
     — Прости. — Смущенно прошептала девушка. — Никакого гостинца нет.
     Незаметно подкравшийся воин крепко обхватил за талию.
     — Давай подсажу.
     Сгрузив попутчицу на спину животного, как бездушный тюк, Аттила ловко запрыгнул следом. Не шелохнувшись под двойным весом, лошадка вяло пощипывала сухую траву. Фани неловко покачнулась, но ухватиться не за что. Седла нет, а о конскую гриву можно изуродовать руки. Не к такой выездке привыкла.
     — Но! Пошла! — Зычный голос оглушил на одно ухо, а тряская рысь выбила дух. Фани казалось, что внутренности побывали в шейкере. Если б не стальные объятия, грохнулась бы на первой же кочке.
     Рано или поздно всем мучениям приходит конец. Чувствуя знакомую конюшню, животное живее заработало копытами, радостному ржанию вторили животные из ближайших хозяйских построек.
     Вообще-то Фани ожидала лицезреть лагерь похожий на тот, что видела во времена Александра Македонского. Гунны же кочевое племя? Видимо все же не настолько. Ни кибиток, ни телег, ни вольной воли. Вполне себе общинный строй. Около глиняных домиков-мазанок разбиты аккуратные огороды. Там буйствовала экологически чистая пища: бобы, горох, чечевица и репа. По периметру посеян лен, мак и конопля. Фани невольно фыркнула. В то время из конопли делали масло, крепкие веревки и плотную ткань.
          Навстречу путникам выбежали босоногие чумазые дети, с любопытством хлопая глазами. Когда-то девушка читала, что гунны превосходят всех и всяк в жестокости и диких обычаях. Чего стоят, например, слухи о шрамировании лиц мальчиков, чтобы борода не росла; что фигуры у гуннов приземистые, а руки непропорционально длинные и живет племя как стая диких волков.
            Путешественница с опаской оглянулась. Люди как люди. Старые, молодые, малые. Высокие и низкие, худые и толстые. Громкие голоса, смех. Вон женщина кормит грудью. Рядом старухи ощипывают диких уток.
         Ну не «лучшие дома Парижа и Лондона», но и не твари подзаборные — конурой брезговали. Дикими растениями и сырым мясом не питались, вон какой запах идет от ближайшего очага. Не оседлые в полном смысле слова: о плуге и сохе понятия не имели. Вечные кочевники, но не цыгане. С детства привыкшие к холоду, голоду и жажде. Повсюду водят с собой стада, а семьи перевозят в повозках. Женщины ткут и шьют, нянчат и воспитывают детей. Одежда состоит из льняной туники и накидки из кожи зверей. На головах мужчин трофейный шлем или мохнатая шапка; дополняют одеяние гуннов — обмотки из козьей кожи. Такая обувь рассчитана не на долгие пешие переходы, а на дикий полет верхом на низкорослых мохнатых лошадках.
     Спросите, откуда пришли, где родились? Они этого не знают. Счастливы ли они? Наверняка!
         Аттила спешился. Посыпались приветствия, поклоны и дружеские похлопывания по плечу. Смех и улыбки. Этого человека здесь явно знали и любили. Лошадка покорно шла за своим хозяином, Фани безропотно ехала верхом. Сама себе казалась дивным трофеем.
     Незаметно подошли к деревянному дому на окраине. На пороге их встретила премерзкая старуха в грязном тряпье. Запах убивал на подлете. Смесь давно не чищенной уборной и перекисшей капусты. Девушка заиндевела на пороге. Вдруг с ужасом подумала, что рядом с этими дикарями наверняка запаршивеет. Вот ужас-то! Тычок в спину вернул на грешную землю. Шаг вперед — как шаг в бездну. Узкий коридор с очагом посредине вел в две комнатки. В большей, судя по звукам, жили козы. Меньшая вмещала спальню, столовую и рабочее помещение. У дальней стены соломенная подстилка. Сверху на нее неаккуратной горой наброшены шкуры. В доме тускло горела лучина, а под самым потолком узкая щель слабо пропускала солнечные лучи. Как видно местная вентиляция, ибо при запахах, идущих с хлева, до утра можно и не дожить.
     Старуха что-то недовольно прошамкала и ткнула в руки Фани берестовую коробочку. Девушка растерянно оглянулась на Аттилу и машинально взяла, отвязала веревочку, что служила замком. Внутри грязные пузырьки с мутными снадобьями перемежались с пучками остро пахнущих трав. Гунн незаметно подкрался и заключил в медвежьи объятия, выбивая из легких остатки воздуха. Зубы звонко клацнули и девушка, схватившись за ушибленную часть лица, глухо застонала. Воин смущенно отступил и потер переносицу.
     — Прости — совсем позабыл о твоих боевых ранах. Намажь лицо этим и вон тем. — Длинный палец указал на пузырьки в лукошке. — Боль к утру пройдет. Отдохни. Обещаю — пока не поправишься, руки распускать не буду.
     И опровергая собственные обещания, стал покрывать шею быстрыми горячими поцелуями. Фани поморщилась, нахохлившись, как воробей под дожем.
     — Не нравлюсь? — Нахмурился мужчина. Борода угрожающе встопорщилась.
     «Ни капельки. К тому же я глубоко замужем»
     Однако правду сказать не решилась. В самом сердце дикого поселения нужен сильный, властный защитник. Замурзанная красотка не могла не заметить похотливые, откровенные взгляды. Похоже, права женщин и здесь учитывались в последнюю очередь. Или у гуннов царствие полигамии?
     — Колючий как шиповник.
     — Какое поэтическое сравнение. Точно сагу сказываешь. — Ласково вынул из блондинистых волос засохший листочек. — Правда, мать?
     Фани в ужасе уставилась на беззубую старуху. Та тихо фыркнула и повернулась к глиняным горшкам. Погремела, пошуршала. Раздула огонь под закоптившимся котелком, вынула деревянную ложку и стала медленно помешивать. Остро запахло кашей. Фани старалась не смотреть за гигиеной приготовления пищи, а то, не смотря на сосущий голод, не сможет проглотить ни ложки.
     Аттила, прихватив внушительный резак и точильный камень, вышел на улицу. Блондинка рванула следом, но старуха остановила.
     — Куда собралась? Там попойка после удачной охоты. К старой Ульрихе не сунутся, но сама не хаживай. Даже Атли? не всегда сможет поспеть. Поешь. Солнце уже высоко. Работа сама не сделается.
     Смущенно поблагодарив, Фани подсела к импровизированному столу. На деревянном настиле дымилась миска овсяной каши. Пахло так, что слюнки потекли. В пищу явно добавили вересковый мед. Рядом плюхнулся круглобокий кувшин. Девушка села на колени и осторожно отпила. Странный вкус. Молоко не молоко. Черт знает что такое. Подозрительно принюхалась. Словно прочитав мысли, старуха насмешливо фыркнула:
     — Это миндальное молоко. Поможет быстрее восстановиться. Ешь.
Фани зачерпнула ложкой густую кашу, закрыла глаза и быстро проглотила.
     М-м-м-м-м…

      ____________________
      Ойум — Правый берег Днепра
      Меч Марса — По легенде этому мечу скифы приносили жертвы, в том числе и человеческие.
      Атли — герой германо-скандинавского героического эпоса; исторический Аттила, гуннский король.


Глава 16.
    
     В густом лесу, неподалеку от селения гуннов, притаилось небольшое, но глубокое озеро в форме полумесяца. Темные воды питались подземными источниками. Посему, даже в середине лета течение несло прохладу. По зеркальной поверхности расходились широкие круги — то плескались толстые рыбины. Вкус воды необыкновенный. Сваренная на ней даже жидкая каша казалась амброзией.
     Аттила сбежал по пологому склону, стащил обмотки и зашел в озеро по колено. Попробовал пальцем острие ножа и стал осторожно соскабливать бороду. Отвратительное занятие, да и сам процесс раздражает… не только кожу лица. Несколько раз умывался, шумно отфыркиваясь; чертыхался, ощупывая неизбежные царапины. Спустя полчаса на месте неопрятного неандертальца неопределенного возраста возник молодой человек лет двадцати с пронзительным взором живых черных глаз. На порезанном подбородке виднелась симпатичная ямочка.
     На другой стороне озера купались востроглазые девицы и что-то шутливо кричали ему, махали руками и задорно хохотали. Ветер уносил слова в густые заросли осоки. В другой раз Аттила непременно подобрался бы поближе, но сейчас его интересовала иная добыча. Нежная кожа, глаза цвета молодой листвы и первородная необузданная сила. При воспоминании о Стефани, кровь быстрее побежала по жилам.
     «Рано»
     Вернувшись в селение, молодой мужчина призадумался: выбрать желанную девушку или веселую компанию? Измученную красотку нужно оставить в покое. Хотя бы на одну ночь. А чтобы справиться с накатившим искушением Аттила присоединился к мужчинам у костра. Оленина знатно подрумянилась. Жирные капли медленно скатывались на мерцающие алым угли. Аппетитный запах разносился над селением, раздражая рецепторы. Завыла голодная собака, из-за плетня поглядывали детские глазенки.
     Смешанное с водой вино переходило из рук в руки, пока бурдюк окончательно не опустел. Веселье набирало обороты. На раскаленных камнях вспыхивали  пучки «волшебной травы». Худосочный парень затянул старинную песню. Все радостно подхватили инициативу.
     Лишь Аттила молчал. Предстояли долгие часы бдения.
     ***
     Луна давно спряталась за тучи. Так бывает перед рассветом. Ночь тревожила пением сверчков и противным писком комарья. Темнота разбавлена лишь свистящим похрапыванием спящей старухи. Неподалеку фыркали и переступали с ноги на ногу животные. Фани перевернулась на другой бок. По шее что-то лезло. Какой-то малюсенький уродец планирует лишить сна? Девушка сонно смахнула мошку. Через мгновение нападение повторилось. И вот она уже изо всех сил отмахивается от назойливого противника. Вдруг… Пронзительное «ай» заставило бедную старушку нервно вскинуться и раздуть почти погасшие угли в очаге. Фани нервно отряхивалась сидя на шкурах и была похожа на блохастого пса. Шаркая, старуха поднесла зажженную лучину. Девушка огляделась.
     Крик замер в горле.
     На стенах, потолке, полу и что ужасно на  шкурах копошилось великое множество жуков кроваво-коричневого окраса. По руке, от предплечья до кисти спускалась цепочка болезненных укусов. Некоторые из них Фани успела расчесать до крови.
     — Чего орешь? Не видишь — клопы. Таких сотни в каждом доме. Спи. — Раздраженно фыркнула хозяйка лачуги и, зевнув, вернулась в кровать. Оцепеневшая блондинка не могла пошевелиться. Обратно не легла бы даже под страхом смерти. Но что делать прикажете?!
     — Почему Вы их не травите? Это же…
     «Не гигиенично? Опасно? Просто омерзительно?»
     — Что «это же»? — Женщина окончательно рассвирепела. — Чтобы ты знала, бестолочь деревенская, эти тварюшки способны лечить змеиные укусы и болезни уха! А тебе и против истерии помогут! Если кусают больно, то заговор есть: «клопы вы, клопы, меня не кусайте. У вас зубы репяные, а у меня тело кремянное».
     Фани подавилась стоном. Большей ереси в своей жизни не слыхала. На задворках сознания тренькнуло, что вера в медицинскую ценность клопов просуществовала вплоть до 18 века. А сейчас она могла с уверенностью сказать, что видит истоки этих диких суеверий.
     «Вот теперь пора паниковать»
      Понимая, что более не смокнет глаз, дождалась пока уснет старуха и выскользнула наружу. Свежий воздух показался сладостным. Ветер овивал воспаленные укусы. Ощущение «ползанья по коже» не оставляли. Очень хотелось искупаться. Ноги сами понесли к лесу. Еще днем старуха показала откуда бабы берут воду. Девушка точно помнила, где видела прозрачный источник. Вот уже деревья сомкнули над головой пышные кроны, колючий кустарник расцарапал то, что не доглодали клопы, но родник так и не встретился. Тропинка давно исчезла; под ногами путались высокие травы, а густой шиповник цеплял одежду. Краем уха услышала угрожающее шипение. Взлететь на нижнюю ветку огромного ясеня получилось само собой. Отдышавшись, вдруг увидела свет. Не отблеск костра, а процессия с факелами. Вспомнились давние знакомцы из черного лабиринта.
     Любопытство погубило не только кошку. Фани неловко сползла с «насеста», окончательно ободрав локти и колени. Отломила длинный прут и, проверяя дорожку на присутствие змей, медленно направилась в сторону таинственных огней. Людей не увидела, а услышала. С каждым шагом звук усиливался. Непонятный протяжный гул вылился в замысловатую мелодию и переливистый свист. Пение, мрачные интонации, незнакомый язык вызвали дрожь. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику. Плохое предчувствие, кольнуло сердце. Знакомиться расхотелось. Блондинка затаилась как мышка.
     Луна медленно выглянула из-за туч и оборвала песнопения на полуслове. Гробовая тишина резнула по натянутым нервам. Фани подползла ближе и, приподняв ветку, выглянула.
     Среди леса, на небольшом, заросшем травой открытом
пространстве, полукругом стояло несколько человек в длинных бесформенных одеждах. Холодный предрассветный ветер доносил запах давно немытых тел и застаревших, гниющих болячек. В ногах мучителей распласталась маленькая фигурка. В прорехах рубахи виднелись тощие локти и ободранные коленки. Светлое пятно на фоне черной земли.
     Фани по-пластунски преодолела последние метры и замерла за кустом боярышника. Разглядеть жертву не удавалось. Закралось нехорошее подозрение, что это ребенок. Под ложечкой неприятно засосало. Девушка понимала, что если «дикари» начнут убивать или калечить дитя, кинется на помощь. Двоих — троих еще осилит. Прочие добьют с особой жестокостью. Осталась призрачная надежда, что действо закончиться благополучно и все разойдутся по теплым клоповникам.
     Съежившуюся жертву грубо поставили на колени. Руки связаны за спиной, а на голове — мешок. Несчастное создание жалобно замычало и попыталось извернуться. Тщетно, жестокие руки действовали уверенно. Сорвали мешок и освободили от кляпа. Надсадный кашель, испуганное поскуливание и то, как человечек озирался, заставило Фани пошарить  в поисках палки. Земля забилась под ногти, дерн колол нежную кожу, но пальцы уверенно обхватили увесистый булыжник.
     Один из палачей дернул страдальца за волосы, заставив запрокинуть голову, прошипел:
     — Последний раз спрашиваю, куда девала оружие «Проклятых»?
     — Я не видела даже… Не знаю о чем ты говоришь, человече! Убей или отпусти! Сил моих больше нет!
     «Кто эта несчастная? За что ее?»
     — Врешь, змея! Сейчас запоешь по-другому! Твой отец тоже все отрицал, но недолго.
     — Он не виновен! Что вы с ним сделали, изверги?! — Сорванный голос дрожал. Несчастную колотило от ужаса, но глаз не опускала, давно отчаявшись вызвать хоть толику сострадания. Пощечина заставила завалиться на бок. Крик боли, как удар плетью. Слез не осталось. В груди разливалось глухое смирение. Так бывает, когда предчувствие смерти уже не обманывает.

P.S.
Завершение главы и эпилог размещены в «дневнике»
http://www.diary.ru/~2anime2/