Вырванная страница.
Фьюжн-Марь.
Глава 10. Идеальный Сон.
Дальше шли страницы, которые я сжег первыми, в самом начале. Уже и не припомню о чем там шла речь… Кажется… да, что-то о море, один рассказывал другому…. Всё, вспомнил. Один другому про феномен моря, своё понимание. Точно. Хорошая штука – добрая память. Я принялся дочитывать остаток главы.
(вырвано)
… это был не сон, это было нечто другое…
Северьян не понял что случилось. Из глубины сознания вдруг вырвались внутриутробные инстинкты и овладели всем его существом безраздельно - зажали рот, зажмурили глаза и затаили дыхание. Но он не сжался в комок, а инстинктивно дергая руками и ногами, пытался обрести в окружающем пространстве хоть какую-то точку опоры.
Сознание никак не могло вернуться и взять под контроль тело, для этого у него не хватало понимания мира, не хватало для осознания себя, не хватало для осознания самого этого мира. Он чувствовал на лице какую-то непривычную вибрацию, члены тела преодолевали сопротивление среды, но когда он попытался открыть глаза, то ничего не увидел, только ощутил неприятное, чуждое прикосновение к роговице и резь. Низкие, бухающие, клокочущие звуки доносящиеся со всех сторон барабанили по перепонкам и вибрировали во всем теле.
Северьян понял что задыхается, понял инстинктом, спазмом легких, он открыл рот чтобы вдохнуть и в него хлынула жидкость. Это был конец. Северьян испытал дикий испуг, он знал точно, что погибает.
И в этот момент его выбросило на поверхность. Бултыхаясь в кипящей, холодной воде он закашлялся и начал судорожно хватал ртом воздух. В это время сверкнула ослепительная молния и всё пространство озарилось долгой, синеватой вспышкой. Северьян почувствовал, как неведомая сила поднимает его тело вместе с окружающей, бурлящей водой на огромную высоту, и дух у него захватило от увиденного. Во все стороны, сколько можно видеть в мерцающем свете, катились серые вспененные валы. Их основания проваливались в угольные, черные пропасти, с верхушек ветер срывал хлопья пены, и серые бледные шапки нахлобучивались на валы вновь и вновь.
Такая же шапка налетела на Северьяна, в ней он завертелся малюсенькой крупинкой и полетел с высоты многоэтажного дома вниз в твердую черную воду. Но не разбился, лишь почувствовал, как хрустнули ребра. Его завертело словно в сумасшедшей стиральной машине, всё опять погрузилось во тьму и ватную тишину, где только булькающие звуки наполняли пространство.
Кое-как Северьян остановил вращение и попытался определить верх и низ. Схваченный в последний момент посреди буруна глоток воздуха уже кончался и легкие судорожно сжимались. Он медленно выпустил воздух изо рта, чтобы немного обмануть организм, что вот, мол, сейчас за этим выдохом, последует долгожданный вдох, но на самом деле сделать этого он никак не мог. Он не понимал даже куда грести, чтобы искать живительный кислород. Но организму были безразличны его проблемы, он требовал воздух с такой беспощадной силой, клеткам так нужен был кислород, что сознание выключалось. Северьян понял, что ещё немного и он вдохнет воду полной грудью, сделает самый счастливый, самый глубокий вдох за всю свою жизнь. В этот момент новая вспышка пробила серую толщу и Северьян, осознав где спасение, бросился что есть сил грести наверх почти уже теряя сознание.
Стоило только ему вынырнуть и сделать больными, перекореженными спазмом легкими вдох, как его опять потащило наверх. И снова кувырки, падение в бездну, истеричное возвращение к жизни, и опять кувырки, беспомощный полет в бездну, истеричное полное страха возвращение к жизни, и снова кувырки, падение в бездну, возвращение к жизни, и опять кувырки, падение в бездну, истеричное возвращение к жизни….
Когда очередной раз молния врезалась в толщу океана совсем близко, так что грохот раската даже не отделился от вспышки, Северьян взмолился: – «Ближе! Ближе! Черт бы тебя побрал! Давай прямо в меня!» Выкарабкиваться к спасительному глотку теперь получалось ловчее, но сил не осталось ни каких, ни моральных, ни физических. И очередной раз оказавшись на вершине мира, он уже без ужаса и восторга наблюдал в призрачном свете безумную стихию, начинающуюся во мраке и уходящую в него же. В следующий миг падения Северьян понял, что сознание выключается… теперь навсегда…
Он грохнулся на что-то твердое так сильно, что стон вырвался из груди. Северьян не шевелился, он только чувствовал, что лежит на твердой поверхности и в плечо упирается что-то железное, какая-то палка. Осторожно, боясь совершить резкое движение, он прикоснулся к вызывающему боль предмету и почувствовал холод металла. Он приподнял голову и рассмотрел бледное окно, печь, ощутил мокрые деревянные доски пола. Северьян облизнул губы и его неприятно поразил солёный до горечи, резкий вкус океанской воды. Всё было пропитано ею, волосы, одежда, лицо. «Продолжаю спасть?» - подумал Северьян, но боль в легких и в ушибленном, измятом теле, не могла так отчётливо сниться.
- Костя! – слабо позвал Северьян, - Кость, ты спишь?
Он хотел попросить помощи, самому ему было никак не встать.
Ответа не последовало. Северьян приподнялся на полу и посмотрел на кровать Костяна, та была пуста. Он не успел что-либо подумать, как вдруг раздался грохот, свист и шум, откуда-то, из пространства комнаты. Из самого центра ударил поток воды и швырнул безжизненное тело в дальний угол. Океанская вода растеклась по полу, затопив его на вершок. Северьян не сомневался, что тело принадлежало его товарищу. Он кое-как добрался до Костяна и потряс бездыханное тело за плечи:
- Э! Э, дружище! Ты чего?! – в ответ была тишина.
Северьян начал трясти Костяна как плюшевую игрушку, так, что чуть не отрывалась голова, но тот молчал.
- Завязывай! – Северьян крикнул так громко и резко, что его самого скрючило от непереносимой боли. Он очнулся лежа щекой в холодной воде прижимаясь к половице, и тихо шептал: - Завязывай, завязывай.
И Костян ожил. Сначала судорога пробежала по его худому длинному телу, потом он надсадно закашлялся, выплевывая с каждым звуком «Кхе» порцию воды из себя, наконец, приоткрыл глаза. Он попытался что-то сказать и не смог, изо рта доносилось невнятное булькание и из носа выдувались и лопались огромные пузыри.
- Ну, вот, - шептал Северьян, ему удалось приподняться, боль отступила, - вот, вот. Другое дело, А то, ишь ты, хитрец, сдохнуть решил. Нет уж! Тут это тебе не здесь, будешь доставлен домой в целости, сохранности и в прежней упаковке. Так что не дури.
В ответ опять раздалось нечленораздельное мычание.
- Молчи, молчи, – остановил потуги Костяна выбулькнуть из себя слова Северьян, - утонул так утонул. Теперь будешь нем как рыба, только слушай и исполняй. С твоей будущей жены мне ящик водки.
Северьян с трудом поднялся на ноги и попробовал зажечь свет. Одновременно со щелчком выключателя где-то в коридоре раздался оглушительный треск - «Ба-бах»! И свет не зажегся.
- Фу-ты ну-ты, - цензурно выругался Северьян, - этого ещё не доставало. Он снял с подоконника керосиновую лампу и зажег её, выкрутив фитиль как можно сильнее.
- Костяныч, держи полотенце, скидавай мокрое, оботрись и ползи на кровать. Слышь, а ты тоже что ли на волнах покатался? – он нервно хихикнул, – и я. Вот пруха!
Костян даже не пытался что-либо сказать, он молча сосредоточенно переодевался. Северьян покосился на деревенского:
Господи, боже мой! Всё же оно случилось - Костяныч двинулся рассудком? Ну и не мудрено. Вчера без памяти влюбился в «принцессу» эту дурацкую, ночью «отдых на море». А вот интересно, вылетела ли из башки его девка эта? Северьян не мог не заниматься своим любимым делом – исследованием окружающей среды, флоры и фауны.
- Кость, ложись-ка спать. Завтра трудный день. Пойдем обыкновенную принцессу искать. Или как? Может ну её к лешему? Без очков твоих выбираться будем? А то ещё один-два таких «сна» и у меня энурез начнется, каждую ночь в солёной воде просыпаться буду.
Сказал, а сам украдкой наблюдал реакцию объекта. «Объект» уселся на кровати и блаженная улыбка проплыла по его физиономии. Он заметил, что за ним наблюдают, сделал серьёзную рожу и отвернулся к стенке, натянул одеяло на голову и притих.
Северьян хотел подначить приятеля ещё, но вовремя сдержался. Только отметил про себя – надо же, клин клином не вышибся.
Вода на полу тем временем куда-то просочилась, и более того, она быстро высыхала. Ещё чуть-чуть и можно было забыть о случившемся. И легкие уже не болели и кости-ребра вроде в порядке. Северьян начал сомневаться, а не сон ли это был? Такой страшно реалистичный супер сон? Ещё бы несколько минут и он, скорее всего, утвердился в этом мнении, если бы… взгляд не упал на пол в высыхающую лужу. Посреди неё билась серебристая рыбка, рядом безвольно лежала небольшая медуза и похожий на веточку ели небольшой кустик водоросли. Вот это было потрясающе! «Сон продолжается?» - поёжился Северьян, от такой сверх реалистичности веяло холодком. Он нашел в столе трехлитровую банку, налил в неё воды из ведра и опустил туда все три океанские «артефакта». Впрочем, в пресной воде у них не было ни малейшего шанса выжить, но и просто смотреть, как погибают эти приснившиеся существа из другой стихии, Север не мог. Он аккуратно поставил банку на стол и улегся в постель сам.
(вырвано)
Я рассеянно скормил прочитанные страницы Матильде и задумался. Вот возьмем этого автора, если вчитаться в описание, то ведь наверняка и моря-то не видел. Ну, что это? «валы», «буруны», «барашки» - сплошные штампы, и уж тем более навряд он попадал в какой-то маломальский интересный шторм, может где рябь на озере видал, а вот берет и смело пишет. Из последних силёнок напрягает фантазию, и выдумывает, воображает. Нет, определенно молодец. А вовсе не молодец тот, кто видел этот шторм, кто знает море, кто проник в его душу и впустил его в свою и при всём при том не пишет про море! Вот кто по моему разумению не молодец. А этот молодой автор(почему-то я уверен в его молодости) ещё поймет насколько неказисто слепил своё описание. Жизнь безобразно длинна, и случится у него ещё и океан, и идеальный шторм, и рыбки с медузами на ладони.