Треугольник вторичностей - 6

 
читайте с первой главы - всё яснее будет ...


                6

                ЕЩЁ ОДНА КРАСКА ВОЙНЫ В
                КАДЕТСКОЙ МОЗАИКЕ …

          … – Шведков!
          … – Я!
          – Продолжалась перекличка старшего лейтенанта Борькиной в лёвкином взводе …
          … – Шутов!
          … – Я!
          … – А скажи, Шутов, весной один, с твоей фамилией уже выпустился из училища … Это что? ...
          … – Да это его брат, Степан, – взорвался темперамент вскочившего Курбана Джалил-Заде, соседа Шутова по парте – он Cерёжку, пока учился в училище, шесть лет искал, и вот - нашёл в Самаркандском детдоме … Степан, он такой, если что надо, из-под земли достанет! Это он добился у генерала, чтобы Серёгу в училище приняли … силком сюда привезли и заставили учиться – подзатыльник Курбана Серёжке, подтверждает истинность слов азербайджанчика – что забыл? ... Как тебя три дня старшина Чемерис караулил, даже в сортир под конвоем водил – покрасневшему соседу в красноречивой жестикуляции выпалил будущий Чары.
         
        Старшего Шутова Елена Васильевна помнит слишком хорошо. Это был уже мужчина в облике подростка, и иногда не в лучшем смысле этого слова. Львиная доля конфликтов в училище были связаны с его именем. Наверно потому, что к нему подходили с обычной подростковой меркой, забывая, что это фронтовик ... сын полка ... хлебнувший лиха не по макушку, а в десять раз больше. На гимнастёрке Степана красовалась колодка из трёх медалей, из них одна – «За боевые заслуги», это когда Степку, на всякий случай переодетого в нищего, старший разведгруппы отправил из поиска к своим через линию фронта с координатами немецкого дивизиона тяжёлой артиллерии ...
         
        ... "Накрыло", кстати, забегая вперёд … и тех, кто искал, и тех, кого искали. Степкина группа из полковой разведки погибла вся – виноваты тактические ошибки лейтенанта – новичка, впервые ушедшего старшим в тыл к немцам, а тяжёлая артиллерия – ценная штука, её, при военных действиях, охраняют по высшему разряду. Лейтенант хоть молодец, что нашёл её, на этом его счастье и закончилось – немцы дорого взяли за секрет нахождения дивизиона – по максимуму …

        ... Степка ушёл уже далеко, когда окружённая группа приняла бой. В бою бойцы оттягивали время, чтобы дать пацану уйти подальше, а немцы, обнаружив разведчиков и разумея своё, были спокойны, зная, что в эфир она не выходила, а значит и взяв или уничтожив лазутчиков, инцидент будет исчерпан – не надо будет менять позиции дивизиона, уводя его из-под удара русской авиации. Но они не учли тайного варианта с «нищенкой», и этот вариант из запасного всплыл в основной, поскольку рация вышла из строя до первого сеанса в эфире … и когда стихли выстрелы со стороны разведчиков, фашисты на поле боя насчитали шесть трупов – сдаваться никто не хотел …

      ... Шесть … но был ещё седьмой, который ушёл из группы до окружения – и, обнаруженный разведгруппой искомый дивизион фашистов разметало весь с потрохами, когда Степан принёс клочок лейтенантовой карты с пометками трёх батарей тяжёлых пушек в штаб к своим.

        В возвращении из рейда Степку спасли везенье, быстрые ноги и жалость немцев, когда патруль фрицев встретился с нищим и грязным пацаном, нёсшем в онуче правого лаптя замызганную бумажку с драгоценными сведениями. Встреча, на счастье пацана, произошла уже на самом мосту, который и спас его, когда неожиданное «Хальт!!!» остановило Степана.

        Оказывается немцы заметили его намного раньше, и устроили засаду на мосту, где русского лазутчика легче всего можно было повязать, но … выскочив на мост, патрули были обескуражены видом противника – это был грязный беспризорник, а не лазутчик – в предутреннем тумане много не разберёшь, к тому же пацанёнок как бы оправдываясь, но смело (даже игриво) на команду «Хенде Хох!» развёл руками и ляпнул – «Штанен!» Секунды три ... патрульные думали, что это за слово такое он им сказал, и самый сообразительный хохоча над ошибкой пацана, уже в спину развернувшегося Стёпки, крикнул, видимо поправляя его – «Брюкен!!!» … над головой удирающего засвистели пули, сопровождаемые смехом патрулей, пощадивших нищенку и пустивших вдогон поверху короткими очередями ... Конечно, Степка знал, что по-немецки мост будет «Брюкен», но с испугу выпалил «Штанен», и это его спасло – целых три секунды немецкого замешательства … – иногда и ошибки бывают во благо …

        ... Конечно, за уничтожение целого дивизиона тяжёлой артиллерии фашистов, который очень уж досаждал и  бойцам, и начальству, полагался бы орден, но мальчишке и такая ... "За боевые заслуги" - в радость. Кстати, тот клочок карты, с координатами немецкого дивизиона, Степка выкрал и носил с собой, в память о войне, обёрнутым в тряпочку и приколотым булавкой к гимнастёрке изнутри, как делали все суворовцы, вступившие в комсомол и таким образом носившие свои комсомольские билеты – да потому что карманы на гимнастёрках не были предусмотрены …

        ... Комсомол был, а карманов для комсомольских билетов не было. Кстати вопрос о карманах и комсомоле, вертевшийся всё время на языке суворовца Шутова, однажды был озвучен в разговоре со старшиной Чемерис, на который гренадёр ответил приблизительно так: «Ты, салага, жив и здоров – это и хорошо, но знай, что иногда за неправильно понятый вопрос любопытные могут лишиться и жизни, и свободы!» Это Стёпка знал – не дурак, и если покопаться в его бестолковке, можно было много незадаваемых вопросов встретить ...

        ... Да хотя бы о танковом батальоне смертников, про который ему шёпотом рассказали разведчики. Фронтовое начальство делало всё, что бы уничтожить этот батальон силами немцев, и видимо добились этого, поскольку на башне каждой машины, идеологическим бельмом, вместо красной звезды, красовался двуглавый орёл – герб Российской империи, и надпись – «Деникин – за Русь!». Да ... это, оказывается, была помощь легендарного белого генерала из  эмиграции, не Советскому Союзу, а российскому народу в его борьбе с супостатом. Этот батальон был соринкой в глазу советских военных комиссаров, и чем быстрее он уничтожится, тем быстрее очевидцы забудут о русском патриоте, белом генерале Антоне Ивановиче Деникине, давшим громадные деньги на постройку боевых машин, с таким неизменяемым условием – "двуглавый орёл, Русь, Деникин". Комиссары же добились своего – уничтожили-таки батальон, но и открыли глаза очевидцам, и Степке в том числе, на фальшивую трактовку современной русской истории ...   
         
        ... Учёба Шутова в Сг СВУ – Сталинградском Суворовском Военном Училище – это калейдоскоп ЧП и недоразумений, обязательно задевающих каким-то краем Стёпку Шутова – то он из увольнительной придёт в милицейской фуражке, а на утро генерал заискивающе, один на один, разговаривает с участковым милиционером, а потом, битых два часа, выпытывает у Степана, как он «поменялся» с ментом …

       ... То на голову своего командира роты с третьего этажа спустит кота на парашютике, сшитом из четырёх кадетских носовых платков ...

       ... То в день французского языка (раз в неделю, по средам, когда поголовно всему училищу надлежало изъясняться только на иностранном языке) умыкнёт у старшины Чемерис шпаргалку со строевыми командами на французском ... и аккуратненько заменит её на точно такую же, с отборной матершиной, но переведённой на французский язык (звучит красиво, особенно если грассировать)...

       ... То кратко по-суворовски, но аморально по-советски, ответит на вопрос преподавателя, или невинно задаст свой политически шокирующий и каверзный вопросик …
         
        … В своём дерзком поведении Шутов ничем не рисковал – своим взрослым умом он отлично понимал, что попал в такую систему, из которой его могут вышибить только за пьянку с Гитлером в генеральском кабинете начальника училища, да и то, наверное, замнут. Его - фронтовика, невзирая ни на что, должны были по окончании училища выпустить во что бы то ни стало в курсанты. И это он иногда эксплуатировал …
         
        … А что до милицейской фуражки, так его же случай заставил с ментом перефуражиться. Он же не виноват, что в промтоварном магазине оказался случайным свидетелем задержания кадета – бедолаги из самой младшей, седьмой роты при воровстве электрического фонарика с прилавка. Он же должен был вмешаться!!! – он же на пять лет старше этого худорукого (такую маленькую вещицу не может стырить у тётки!!!) …

        ... Он же враз понял, чем закончится приключение для этого салаги, если мусоряга с вещественным доказательством заберёт его в ментовку. Интуиция позвала к действию и он мгновенно очутился на улице справа от дверей магазина по ходу движения этой пары. Зная, что имея с правой стороны только кобуру с малосольным огурцом вместо нагана, поганый мент левой рукой поведёт пацана из магазина, а значит его челюсть справа будет любезно предоставлена Степану для серьёзного контакта … Для таких особых случаев в степкиных карманах всегда было полно махорки …

       ... – Attention!!! (Внимание!!! - по французски ... в кураже)– командует сам себе Степан, сжимая боевую махру в кулаках, услышав приближающиеся злые вопли вырывающегося десятилетнего кадетика из профессиональных рук советского опричника, отъевшегося на государственных харчах, а сейчас садистски-ласково певшего в уши визжавшего пацанчика – чего орать-то, доставят в отделение, составят протокол, бить не будут, а на машине отправят в училище, всего-то и делов … и не надо визжать – … И вдруг ...

        ... И вдруг ... при выходе из дверей, он мгновенно, с придыхом икает, поскольку челюсть справа мощно встречается со степановским кулаком, но не падая, а всем корпусом, выпуская пацана из рук, поворачивается к противнику, желая его разглядеть, но Степан, как путёвый не дурак, резко бросает ему в глаза едкой махрой, отчего мент, сгибаясь пополам, с воплем хватается за свои гляделки. Степан тут же усугубляет его ударом обеих рук по жирному ментовскому затылку (уроки фронтовых разведчиков упали в благодатную почву!!!) … Понятно, что опричнику некуда деваться, как валиться в нокауте на захарканный тротуар … фуражки с обоих слетают, Шутов подхватывает вроде бы свою, а этот  идиотик, которого судьба приготовилась уже отчислять из училища и вышвыривать на улицу, этот, только что верещавший за жизнь, нагло лезет в карман опричнику, выхватывает уже «свой фонарик», и только после этого имеет хамство кратко командовать Степке – Канай  отсюда! Чего остолбенел!!!... Обосрался?! - это ему так, только что верещавший за жизнь, сопляк выпалил ...
         
        ... – Посудите сами, что мог сказать Шутов … в генеральском кабинете, когда на следующий день на шапочном уровне произошёл обмен любезностями между армией и милицией …
         
        … Через час, после возвращения из самоволки, оба кадета сходятся в гальюне степкиной роты, для обсуждения случившегося …
          – … Зачем тебе нужен был прожектор?... Боишься в сортирное очко промахнуться?... Или хотел, чтобы приключения не ошиблись, а наверняка выбрали именно твою жопу – допытывался Стёпка у счастливого воришки …
          – … И ни то, и ни другое … – мне Никитишна через два дня обещала дать Есенина почитать, а я что, буду его читать под одеялом ... после отбоя ... без света? …
          – … Да у нас пол-училища для таких дел под одеялом имеют свои фонарики … попросил бы у кого-нибудь – выручили бы для такого случая, чтоб очередь не нарушать …
          – … Да?... Что-то не хочется клянчить - меня ещё на гражданке блатные на кровянке выучили – «Не верь! … Не бойся! … Не проси! …» …
         
        … Никитишна – старушка из библиотеки, старорежимная – благородная и храбрая дама, снабжая кадетов втихаря запрещённой художественной литературой, рисковала «за растление молодёжи» не только своей работой, но и своей свободой. Кадеты её уважали, ни у кого и в мыслях не было заложить её, а если дежурный по роте офицер и ловил кого с фонариком, то только отбирал книжку, не вдаваясь в подробности, но дня через два тайно отдавал назад, предупреждая «проколовшегося», что он у него ничего не брал … Так кадетство знакомилось с Ильфом и Петровым, Булгаковым, Есениным и другими вредными буржуазными писателями …

        ... И, когда Никитишна умерла, всё училище (можно смело сказать – «всё поголовно») ушло в самоволку, без последующих санкций начальства – а что оно может поделать против семисот рыл, при разбирательстве стоящих на своём жёстко, как пуговицы на гимнастёрке. Но многих своих офицеров в гражданской одежде кадеты-таки видели на кладбище – наверно, далеко не для контроля своих подопечных …
         
        … Сильно обидела её, видно, советская власть, сослав с берегов Невы в далёкий Чкалов, но в своих тайных беседах с пацанами, она её не хаяла, но уж если что касалось какой скользкой темы, жёстко и правдиво расставляла точки над «И». Через неё пацанва узнала, что мировой приоритет в сожжении крамольных книг принадлежит не Геббельсу – Церберу фашистской идеологии, а нашей истой революционерке – Надежде Константиновне Крупской ...  самозванно поделившей всю мировую литературу на передовую пролетарскую и вредную буржуазную, придав последнюю грандиозному костру в Кремле, с керосином и радостными воплями.

        Кстати, первым помощником в таком издевательстве над литературой – проворным расстановщиком точек над «И», был придворный «её революционного величества» поэт, слюняво отрабатывающий кремлёвскую квартиру, Демьян Бедный. А уж у него был приличный опыт дворцового кострового - это он добровольно помогал  сожжению трупа террористки Фаины Каплан в бочке из-под бензина  на территории Кремля.

        Что нужно было Каплан в покушении на Ленина, так это качественное зрение, профессиональные навыки владения коротким стволом и быстрые ноги, всё остальное лишнее – ни того, ни другого, ни третьего у неё и в помине не было. Вот чахотка была, это точно, а без очков она не видела кончика  собственного носа, револьвер не знала с какого края заряжается, а когда её повязали, в ожидании автомобиля, она попросила начальника конвоя, забить гвоздь в её туфле, иначе ей тяжело идти …               
         
        … Ох! Далеко автор ушёл, но хоть этим надо отдать дань уважения простой библиотекарше, по-своему вмешивавшейся в просвещение кадетских душ …
         
        … А что касается исцарапанной рожи командира роты котом-десантником, так этого «Гвоздя» никто не уважал, а Шутов, нюхом понявший, что этот майор свои военные три года отсиживавшийся в тылу на тёплой должности начальника Мобпункта одного из районных военкоматов Москвы и, имея какую-то волосатую руку там, на верху, в сорок третьем … был благополучно откомандирован в Сг CВУ сразу на должность командира роты …

        ... Выправка у него только была заправского вояки (потому и кликуха такая - "Гвоздь"), но как он сам проговорился, флиртуя с учительницей танцев (и такой ненавидимый предмет был в кадетке – не путайте в ненависти к преподавательнице!), так вот ей он и проговорился, что до войны ему родители нанимали частного учителя танцев, отсюда, читатель и знакомься, с адресом его кликухи. Понятно, что отношение к нему у кадетов было враждебно-чуждое. А уж когда он был поцарапан котом с неба, на двери ротной канцелярии появился листок бумаги, в котором Гвоздь поздравлялся с боевым крещением … После кошачьего случая ротного перевели служить в другое место – не попадайся кадетам на зубок, сожрут с гавном !!!...
         
        … Не будет автор комментировать подмену старшине Чемерис шпаргалок со строевыми командами по-французски на матершину – это просто милые шуточки суворовца Шутова, он же должен как-то оправдать свою фамилию! А вот его рисковые ответы на уроках и политинформациях невинными ой как не выглядели!!! Так он, засранец, вовлекал в полемику и офицера, который отмахивался от его напористых слов, как барышня от шмеля в знойный день.
         
        Вот, что запало в память Елене Васильевне, так это его шутовской ответ на выпускном государственном экзамене по истории СССР, где старший лейтенант Елена Борькина была ассистентом. А картина выписывалась такая. В кабинет истории, где и проходил экзамен, входит генерал, все разом встают, а преподаватель – майор Погребной (фамилия не искажена) докладывает о том, что происходит в кабинете – понятно, что сдача экзамена. Генерал разрешает продолжать, а сам садится рядом с Погребным и тихо, на ухо спрашивает, как, мол, дела, на что майор ему в ухо же и отвечает, что он в пиковом положении, поскольку Шутов берёт уже пятый билет, на который, как и на предыдущие, вероятнее всего ничего не сможет ответить. Генерал досадливо крякает и начинает разыгрывать спектакль, зная, что расторопный Стёпка обязательно клюнет на генеральскую наводку и выкрутится. Майору с Борькиной тоже хотелось, чтобы Шутов выплыл, но они вели себя уж больно официально – всё-таки госэкзамен...
         
        – Шутов! – начинает генерал свою игру и, красноречиво шаря по плакатам, стендам, картам, своими озорными глазами, пытается вовлечь кадета в авантюру, – плюнь ты на эти билеты, там ликбезовские вопросы, они не для тебя – фронтовика … разведчика … а скажи-ка лучше нам – останавливаясь красноречивым взглядом на цитате Ленина – ... скажи нам … что такое коммунизм?! Я думаю, майор, – обращается генерал к преподавателю – это один из основных вопросов, над которым ломают головы и политики, и учёные, да и простые люди – и уже к Степану – смелее, Шутов, смелость города берёт и иногда на экзаменах помогает, или тебе на фронте жизнь трусость спасала? - ...
          – Никак нет, не трусость! – провожая генеральский взгляд и натыкаясь на гениальное высказывание вождя пролетариата, игриво принимает условия игры кадет.   
          ... - Коммунизм, по определению Владимира Ильича Ленина, есть советская власть плюс электрификация всей нашей страны!!! – залихватски, почти поёт Шутов.
          – Майор, вы слышали ответ? Ставьте соответствующую ... (на этом слове было сделано ударение) оценку, если вы согласны с Лениным и Шутовым! ...
         
        Майор Погребной, уважая свой предмет и заразившись азартом рисковой игры, возражает – за ответ на один вопрос мы можем поставить только тройку, в билетах же два вопроса. Да и аттестат зрелости не хочется портить плохой оценкой, требуется ещё один ответ ... ещё на один вопрос – Елена Васильевна, толкая майора под столом ногой, говорит ему в ухо – Николай Петрович, шутка хороша один раз – но сказанного уже не вернёшь и генерал с кадетом вынуждены были продолжить этот экспромт.
          – Майор прав, и ты, суворовец Шутов извернёшься и ответишь на второй мой вопрос: «Что такое советская власть?» … И Шутов извернулся – сделал хорошую мину при плохой игре и выпалил прямо в генеральскую физиономию: «Советская власть, по определению Владимира Ильича Ленина, это коммунизм минус электрификация всей нашей страны!!!» …

        ... В кабинете повисла свинцовая тишина, но генерал не был бы генералом, если бы не разрядил обстановку: «Я что-то не расслышал и вы, майор, тоже … вроде бы … оказались туговаты на ухо, но ручаюсь, это было очень вразумительно, думаю – суворовец показал своё самобытное мышление и умение будущего командира выкручиваться из самых тупиковых ситуаций … Хороший экзаменатор оценивает не знания, которых у суворовцев всегда хватает, а умение ими пользоваться … то есть, мышление … и хватит демагогии – как будто майор её разводил – ставьте скорее ему оценку, да приглашайте следующего, посмотрите, сколько время!!!» …
         
        … Через десятки лет, уже далеко на пенсии, Елена Васильевна, вспоминая годы службы в Сг СВУ, наталкивалась на лёгкость в поведении и мышлении суворовцев, и даже не это, а то, что их, в отличии от гражданского населения и настоящей, взрослой армии, не наказывали. Везде стены имели уши, но только не в кадетке … Везде свирепствовали СекСоты, но только не в кадетке … Везде пропадали люди, но только не в кадетке … Это было государство в государстве. Скорее всего, ведомству НКВД был не по зубам этот контингент, туда тяжело было внедрить своего человека … нет в офицерскую среду – пожалуйста, но в суворовскую – к пацанам от десяти до шестнадцати лет – это запредельно, вот и резвилось кадетство не зная страха … А это в педагогике высший пилотаж – воспитание без вывихов и отторжений …
         
        … Нет! Всё-таки был один случай, когда пропал суворовец … Вечером на отбое, он, Славка Ремезов, присутствовал – не зная, что это в последний раз, как и все, раздевался, умывался, готовился ко сну, но к подъёму уже исчез …

        ... Ночью, всех трёх дневальных – бодрствующего ... на посту ... и даже разбуженного отдыхающего ... в три часа, появившийся дежурный по училищу (а дежурил Гвоздь) завёл в ротную канцелярию (это ночью-то) и, минут сорок пять свирепо «гоняя» по уставу внутренней службы, нервно выглядывал в коридор через щелку слегка приоткрытой двери … Ох! Не спроста это было …
         
        ... Исчез Славка, испарился! Кадеты народ предприимчивый – сунулись в ремезовскую тумбочку – нет его зубной щётки, порошка, мыльницы – значит надолго сбежал кадет в самоволку … Да, вот ... - и в шинельной нет его шапки с шинелью!... Но, стоп! Нет личной бирки на спинке койки … А это беглецу зачем, в какую жопу он её будет засовывать на гражданке?... Ох! Не спроста приходил Гвоздь в роту!...

        ... Самые дотошные пробрались в ротную канцелярию (и это всё между подъёмом и физзарядкой – времени мизер), а там, в столе дежурного по роте, наткнувшись на ротный список личного состава, не нашли в нём фамилии Ремезова под порядковым номером «27». После Валерки Пантелеева под «26» номером сразу же, нахально сметая всю арифметическую логику, шёл Роман Розовский под номером «28» … Да и список был новый – беленький и чистенький … Кадетский коллективный анализ моментально сработал – не побег, а видимо куда-то забрали (язык не поворачивается) … Тогда кто и зачем??? ...   
         
        ... Этот же анализ логично предложил кадетам уточнить ЧП у офицеров, но те только многозначительно вращали глазами, желая выразить предполагаемое и нежелаемое говорить … Генерал же, на офицерские вопросы, морщась как от зубной боли, отвечал одной и той же фразой: «Ждём особого распоряжения ... я, мужики, сам не знаю …».
         
        … И распоряжение пришло … Через неделю после этого случая всё училище построили на плацу в каре … Вышел генерал и после соответствующего доклада и приветствия, оттолкнувшись кашлем от смущения, произнёс такую речь, что кадеты от удивления чуть не попадали. В ней много чего говорилось: и о происках империализма ... и о бдительности советских людей ... и о злопыхательстве врага ... и о вражеских корнях, давших поросль даже в среде суворовских училищ …

        ... – пока кадеты ещё не понимали о чём речь, но когда генерал, совершив променад по всем злачным позициям злобного империализма, остановился на его секретном агенте в Сталинградском Суворовском Военном Училище, у кадетов под шапками зашевелились стриженые волосы ... И проявил себя нечаянно этот агент от злобы на товарища Сталина тем, что в письме деду, в обратном адресе на конверте намеренно, от  великой ненависти к Иосифу Виссарионовичу, сознательно пропустил одну единственную букву в дорогом каждому советскому человеку слове … Всё встало на свои места – фарс превратился в трагедию ...
         
        … Оказывается на самоподготовке Славка Ремезов писал письмо деду … Таким делом многие занимались вместо подготовки к завтрашним занятиям, но Славка в это же время препирался ещё и с соседом по парте, гадая что дадут на ужин – то ли компот, то ли кисель ... Ремезов занимался двумя делами сразу, а психология рекомендует уделять внимание только одному … Ну-ка спойте одновременно две мелодии сразу – то-то! А Славка попытался, вот и пропустил от невнимания в слове «Сталинградское» одну единственную буковку, исказив смысл этого великого тогда слова для всего прогрессивного человечества – в душу человечеству плюнул … Славка тогда был за кисель, он же и выиграл спор – за ужином выпил свой и выигранный … а проигравший получил от него ещё и два шелбана. Празднуя кисельную победу, Ремезов и не предполагал, какой жестокий буквенный шелбан готовит ему судьба …
         
        … Письмо ушло на почту … Письмо ушло за пределы кадетского государства, а там, за его границами, свирепствуют свои законы. В данном случае против славкиной ошибки моментально восстала слепая цензура … Шёл тяжёлый предпоследний год жизни Сталина …
         
       … Но опять я отвлекаю читателя от урока русского языка в четвёртом взводе
          … А урок, кстати, проходит без эксцессов – Елена Васильевна раскрывала тему, а суворовцы её внимательно слушали, но этого ни как не могло быть … Нет, тему-то старший лейтенант раскрывала может быть даже и интересно (вы этому верите? – ну-ну!!!), но кадеты не её внимательно слушали, а с любопытством просто глазели на неё, поскольку не часто видели женщин в офицерской форме …

        ... Но чаще всего на этом уроке, и далее все три года, до знаменательного события – читатель, потерпи и через пару страниц узнаешь о нём в первую очередь, – чаще всего ей встречались вопросительные глаза Лёвки Парамонова, а ему – тревожные, как будто от них что-то скрывают, но что она и пытается понять, глаза Елены Васильевны …
         
        … Лёвку-то тянуло к русичке как к матери, но он, не разрешая себе  тревожить память о настоящей мамке …, всё-таки держал себя на определённой дистанции с этой женщиной, не желая смешивать божий дар с яичницей. Что касается Борькиной, то она тоже, встречаясь с Лёвкой, тут же вспоминала о Борьке, и тоже пыталась как-то заслонить свою память о сыне от навязчивого кадетского образа …
         
        … Вот и встретились, сами того не ведая, два родственных существа. Одна всё чаще и чаще вспоминала цыганку, чьи слова: «… война отнимет твоего сына, золотая …» постепенно замещали уверенность в существовании Борьки. Другой уже всё забыл из старой жизни, забрав с собой в новую только воспоминания о пухлых губах Милки Петлёвой, когда они, резвясь, напару, кусали кусок хлеба, намазанный патокой, а потом слизывали сладкие остатки с измазанных патокой губ и щёк друг у дружки …
         
        … Автор чувствует на кончике читательского языка некоторых укор – он-де выхватил кровавые да неудобоваримые эпизоды из кадетской житухи, где надо поперчил, где надо подсластил, украсил деталями, выложил всё это на поднос своего чтива и, пожалуйста, нате вам: «Кушать подано …!!!» … Нет, граждане, если я пойду у вас на поводу, то весь мой опус уместится на половине глянцевого листка – «Сто милых мордочек в десятилетнем возрасте приняли в некое училище и девяносто пять рыл, прокалённых военным бытом, через семь лет закончили его с золотыми и серебряными медалями, благополучно поступив дальше в военные курсантские училища и академии» – по статистике-то так оно и было. И кто удовлетворился предыдущими пятью строчками, может с удовлетворением закрыть это произведение для чтения под микроскопом …
         
        ... Да если бы мы поклонялись статистике, то до сих пор сидели бы в центре плоской планеты, а солнце вращалось бы вокруг нас, глубоко  уважаемых Пупов Земли. И заметьте, кто не согласен с ней … убогой (статистикой), того уничтожают физически или морально … – статисты запаляют костры, а ярко горят неудобные и неугодные … иногда горят вечно … В конце концов, автор же старается описать шлею под хвостом у судьбы … И давайте, если Вы согласны, продолжим … тем более, что наши герои не стоят на месте, а постепенно взрослеют …
         
        … Пока мы препирались на счёт статистики и костров, промелькнуло два года, в которых Лёвка Парамонов и уже капитан Борькина постепенно сошлись. Кадет, всё-таки, тянулся к капитанше за её доброту, ненавязчивость на уроках и короткую память на обиды. А что касается Елены Васильевны, то она часто, не умея объяснить как, отгадывала парамоновские мысли, и что ещё удивляло учительницу, так это её давление, которое услужливо подскакивало при входе в класс лёвкиного взвода или при встречах с этим мальчишкой в погонах отдельно …