Сны

                СНЫ
 
Спать еще не хотелось, но какая-то неведомая сила тянула голову к подушке. И это было странно. Даже в более утомленном состоянии Ибрагим так рано никогда не ложился. В борьбе с гипертонией с годами выработалась привычка засыпать после полуночи, чтобы, провалившись в сон, не просыпаться утром с головной болью.
После неожиданной и удачной поездки в Истру чувствовался необыкновенный прилив сил. Да и время было еще «детское», часов десять вечера. Сашенька только что отправилась спать, подготавливаясь к новому трудовому понедельнику. Недавно пробушевала июньская гроза, оставив вечер теплым и не душным. Все располагало к тому, чтобы поработать над новой книгой. Но, посидев над рукописью около пяти минут,  он  почувствовал, как слипаются глаза.

Последнее время вообще писалось с трудом. Приходилось прикладывать усилия, чтобы усадить себя за письменный стол, но и присев  за него, никак не удавалось сосредоточиться.  А, кроме того, постоянно возникали какие-то посторонние дела, которые так же не способствовали плодотворной работе.
Сегодня утром, наконец-то, появилось огромное желание поработать, но выбираться из дома все-таки пришлось.  В основном, из-за Нади. Она так вымоталась за последние месяцы, что не пожалеть и не посочувствовать ей было бы просто свинством. Помимо нелегкой работы и свалившегося на нее  шквала домашних забот, она каждый свободный день носилась по монастырям. Одна знакомая ясновидица насоветовала ей, что многие ее  проблемы, в том числе и самая основная – племянница Катя, отчасти решаются паломническими поездками в монастыри. Причем условия этих поездок были довольно жесткими - почему-то их должно было быть не менее девяти, а объехать их  необходимо было в течение одного месяца.
Бедная Надежда приняла эти рекомендации к действию и стала объезжать Божьи обители пешком и на перекладных. Если учесть ее больные ноги и не очень-то хорошее самочувствие, можно себе только представить, как она измучалась.
Понимая, что в это воскресенье она снова совершит очередное паломничество, Ибрагим предложил совершить его на автомобиле в компании Саши и Елены, превращая трудное,  утомительное путешествие в легкую, светскую прогулку. Надя с благодарностью согласилась, и ее с радостью поддержали подруги. Все они уже не раз совершали совместные поездки и всегда были рады поддержать компанию. Ибрагиму тоже было приятно такое общение с ними.
Ну, с Сашей все было понятно. Тридцать три года счастливой семейной жизни. Конечно, за столько лет бывало всякое, но все же любви и дружбы  было больше, а главное, не меньше еще и оставалось.
Надежду  он знал немногим меньше, чем Сашу. За эти годы их отношения стали настолько близкими и дружескими, что давно  считались почти  родственными. Он перезнакомился и передружился практически со всей ее родней, даже с личными друзьями ее отца. Это, как считал он,  давало ему несколько большие права, чем другим.  Например, позволять себе такие фривольности,  как считать ее младшей сестренкой, учить жизни и называть Надюхой.  Она не возражала,  была даже признательна.
Собственно говоря, других отношений с ней просто и быть не могло. Она была так мила, добра и  отзывчива, что не полюбить ее было просто невозможно. Все ее друзья и родные называли ее только Наденькой. Правда, несколько позже,  узнав ее еще и как  ответственного,  на редкость вдумчивого и продвинутого доктора,  он  несколько умерил свои «панибратские» чувства и без всяких шуток стал уважительно величать ее Надеждой Борисовной.
За  ее удивительное обаяние ей прощалось все, даже ее фантастическая несобранность. Она везде и всюду вечно опаздывала, растягивая свой рабочий день до самого позднего вечера, и решительно не желала с этим бороться. Больные, родственники и друзья  рвали ее на части, а она хотела помочь всем и сразу, ни в какую не соглашаясь откладывать  встречи.  Болезни своих пациентов и неприятности друзей она  воспринимала, как личных врагов, и не отступала, пока ни сдавалась болезнь, или ни решалась очередная проблема. Поэтому  друзья, знакомые и больные  ходили за ней огромными толпами, которые  постоянно увеличивалась в геометрической прогрессии уже за счет своих знакомых и родственников.
Этим она буквально изводила бывшего мужа - аккуратиста, быстро переставшего удивляться упадку домашнего хозяйства и постоянному отсутствию супруги дома. Учитывая, что место работы выбиралось в каких-нибудь двух- трех часах езды от дома, можно себе представить, каким было его негодование. Слава Богу, что она успела подарить ему сына, что на какое-то время его немного отвлекло и успокоило.
Не обращая особенного внимания на все домашние неурядицы, она продолжала жить уже не принадлежащей себе жизнью, разрываясь между друзьями, родителями, семьей сестры и работой. Она принадлежала к разряду людей, которые излучают и выливают на других такие потоки добра и теплоты, что их можно было черпать шагающими экскаваторами. Абсолютно все купались  в этих потоках, которые на протяжении всех этих лет не только не иссякали, но даже и пополнялись. Конечно же, за все это ей приходилось платить своим здоровьем, благополучием семьи и личным счастьем. Результатом этой суматошной жизни стал жуткий, скандальный развод.
Любая попытка  пожалеть ее, хоть как-то умерить, охладить ее пыл и сузить круг ее  потребителей, обычно заканчивалась тем,  что на ее хрупкие плечи взваливалась еще одна новая проблема.  И в этом она была абсолютно «железной».
Ибрагим очень дорожил такой  дружбой, а она отвечала ему тем же.
С Еленой Ибрагим познакомился сравнительно недавно, больше года тому назад, но и она тоже сразу стала ему очень близка. Отзывчивости и доброты в ней было не меньше, чем в Надежде,  с той только разницей, что в них присутствовало больше разума, чем эмоций. Она просто покоряла всех своей житейской мудростью, разумным спокойствием и удивительным умением подбирать ключи к каждому сердцу. Найти такого друга после пятидесяти – дорогого стоит, поэтому  Ибрагим вместе с Сашей и Надеждой считали, что это один из самых удивительных, дорогих подарков судьбы и Бога.
Несмотря  на то, что она была их  ровесницей, у него и Саши пока что язык не поворачивался назвать ее не иначе, как Елена Петровна.
Думается, что любую женщину, особенно, еще молодую и интересную, немного  обижает, когда ее, намекая на возраст, называют по имени и отчеству.  Особенно грустно, когда это делает ровесник-мужчина, с которым уже установились дружеские отношения. По крайней мере, Ибрагиму казалось, что они установились уже давно и как-то сразу. Он уже стал замечать, что ее начинает тяготить то, что он и Саша продолжают держать дистанцию и упорно не откликаются на ее неоднократный призыв перейти на «ты».
Правда, их немного оправдывало то, что она, как и Надежда, их целила.  При виде «белого халата» даже у Ибрагима, сугубо гражданского и совершенно «разболтанного» в понимании дисциплины  человека, появлялось желание по-военному «вытянуться в струночку». Ну, и не менее важной причиной являлась Сашина боязнь за «издержки довольно фривольного поведения» супруга, за долгую жизнь в Москве так и не усвоившего те манеры поведения, которыми, как ей казалось, должен обладать воспитанный человек. К примеру, он мог ляпнуть что-нибудь такое, от чего потом приходилось краснеть не только ей.
Когда  Саша, Лена и Надя собирались вместе, возникала такая симпатичная, дружная и необыкновенно теплая компания, что даже смотреть на них было уже удовольствием. Дочка Елены однажды в шутку назвала их: «три тетки, точка «ру», и в этом было что-то милое и трогательное. Совершенно разные по характеру и темпераменту, они прекрасно дополняли друг друга, создавая вокруг себя такую удивительную ауру, попадая в которую можно было вылечиться как без лекарств, так и любой другой медицинской помощи. Так что Ибрагим был даже рад предоставленному случаю приятно и полезно провести время в их окружении.
Утром все встретились у метро и после недолгих дебатов отправились в Истру.

 * * *
День на редкость оказался удачным за исключением незначительного, малюсенького курьеза, который  впечатления не испортил.
Воспользовавшись оплошностью Ибрагима и суматохой в огромной очереди за билетами в музеи монастыря, хитрая кассирша всучила ему в три раза больше билетов, чем нужно. Он удивился, но она отмахнулась от него, как от назойливой мухи, и  пробурчала, что  «там разберутся». Там и в самом деле разобрались. Женщина, пропустившая их в «Трапезные палаты», удивилась такому обилию билетов и посоветовала вернуть в кассу неиспользованные, чем воспользовались возмущенные женщины. И ворчащей кассирше с большой неохотой все-таки пришлось возвращать деньги.
Все остальное время им сопутствовала удача и хорошее настроение. Прежде всего, повезло с погодой. Всю дорогу к Истре Саша и Надя увлеченно вели теологические споры, не обращая внимания на реплики Елены и Ибрагима.  Тем  ничего не оставалось, как развлекаться самим.  Прогулка по монастырю всех  «примирила»  обворожила, взволновала и произвела благоприятное, неизгладимое впечатление. Поездка закончилась веселым пикником с шашлыками на берегу Истры и песнями под гитару.

Ибрагим уже неоднократно бывал в этом монастыре, и каждый раз поражался его величием и строгой красотой. Посещение таких мест всегда оставляет в памяти и душе неизгладимый след, но почему-то  сюда его тянуло больше, чем в другие.  Ему казалось, что именно здесь как-то особенно ощущается патриархальная, православная матушка  Русь, ее неподдельный,  неистребимый дух.
Идея организовать здесь подобие Палестины была поистине гениальной, благодаря которой практически каждый житель необъятной России мог совершить паломничество в Иерусалим, не покидая пределов отчизны. И место для этого было выбрано удачно. Неповторимая, живописная красота Подмосковья с ее девственной непорочностью и  даже какой-то неподкупной наивностью создавали впечатление,  что сам Господь облюбовал эти просторы и приказал отцу Никону построить монастырь на берегу спокойной и чистой за счет родников и ключей Истры, прозвав ее вторым Иорданом.
Идея и на самом деле оказалась удачной. Воскресенский мужской монастырь несколько столетий  привлекал и  радовал  огромное количество людей.
К сожалению, в России не слишком ценят щедрые дары великих предков. Вместо того  чтобы их бережно хранить, пользоваться ими и быть за это благодарными, они планомерно и бездумно уничтожались. Сначала по идейным соображениям, вернее, совершенно не ведая, что творят, монастырь пытались уничтожить коммунисты. Затем его разрушали и громили фашисты.
Когда  тех и других  видишь теперь браво марширующими по улицам  нашей   многострадальной отчизны,  начинаешь понимать, почему так туманно и непредсказуемо наше  прошлое, а настоящее так безрадостно и горько.
Мы уже начинаем привыкать к тому, что наша  история уже давно не имеет ничего общего с  действительностью. Историки не успевают переписывать учебники, как факты, даже самые свежие, искажаются настолько, что отыскать истину  не в состоянии даже самые опытные эксперты, а ложь настолько пропитала сознание людей, что они уже давно перестали различать, что является истинной духовной ценностью, а что - подделкой. Все это развращало и превращало нас, особенно нашу молодежь, в духовных калек и инвалидов.
Глядя на этих «Иванов, не помнящих родства»,  вспоминались слова одного мыслителя: «Не помнящий своего прошлого, обречен, пережить его вновь».  Горько и обидно, что мы упорно не желаем учиться  даже на собственных ошибках, продолжая упорно наступать на «одни и те же грабли». И сколь долго будут продолжаться эти танцы «с граблями», увы, не знает никто?
Однажды академик Ключевский сказал, что «в России нет средних талантов, простых мастеров, а есть одинокие гении и миллионы никуда не годных людей. Гении ничего не могут сделать, потому что не имеют подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров. Первые бесполезны, потому что их слишком мало; а вторые беспомощны, потому что их слишком много».
Здесь в монастыре слова великого русского мыслителя ощущались особенно остро. Ибрагим видел, как гениальная задумка  организаторов и строителей, воссоздать в России дом Господний, как и многие добрые начинания в этой несчастной стране, бесславно провалилась. И теперь в искупление своих грехов, вроде бы поумневшие потомки снова пытались воссоздать то, что когда-то верой и правдой служило людям и отчизне.
Безусловно, этот порыв  прекрасен, но, глядя на то, как это делается,  не очень-то верилось, что все будет осуществлено, как нужно, по-божески. Уж больно много дорогостоящих иномарок разъезжало по территории монастыря притом, что строительные и реставрационные работы упорно затягивались. А уж кому, как ни россиянам, знать, как  во время таких работ, как на дрожжах, вырастали особняки, дворцы и благосостояние чиновников и организаторов, участвующих и отвечающих за это. Что стоило Москве одно  восстановление храма Христа Спасителя?
И все же Ибрагима  радовало, что монастырь, несмотря ни на что стоял, действовал и приобщал людей к истинной духовности и великой славянской культуре. И он благодарил Бога за то, что в России сохранились еще эти островки доброты и света, благодаря которым еще теплилась надежда на то, что хотя бы  правнуки увидят эту землю счастливой и прекрасной.
 
Из-за реставрационных работ ему никак не удавалось попасть в центральный, самый большой храм, где, по мнению его создателей, должен был находиться гроб Господний.
И вот, наконец, он внутри храма. И  чувства вновь его не обманули.
Такого восхищенного удивления, трепетного волнения и радости он не испытывал ни в одном из многочисленных, посещенных ранее, православных храмов России. Здесь не было той помпезности и роскоши, как, например, в Лавре или Елоховском соборе. Величие и простота убранства этого грандиозного сооружения волновали и поражали как-то особо, по-своему.
Трудно выразить  чувства, когда  еще и сам до конца не понимаешь, что с тобой происходит. Во всяком случае,  ощущалось прикосновение к чему-то истинно духовному, величественному и божественному. И это переполняло  настолько, что перехватывало дыхание.
Как потом выяснилось, похожие чувства испытали и все его спутницы.
Похожее чувство  он неоднократно испытывал в Саввинской церкви, которую посещал уже около тридцати лет. Называть себя истинным и прилежным ее «прихожанином» он не мог. Это  было бы «слишком громко сказано». Просто в течение всех этих лет он хотя бы раза три-четыре в год  старался туда попасть, чтобы  поставить свечи перед иконами, мысленно поговорить  со Святыми, самим Господом, попросить помощи для близких, друзей и себя. К тому же он не был православным христианином, не знал молитв и не крестился,  тем не менее, со временем эти посещения стали его духовной потребностью.
Случилось так, что в церкви он не был уже около двух месяцев, поэтому очень обрадовался случаю, да еще какому. Приобщиться к Господу в храме, где Его присутствие  ощущается намного полнее, чем во многих других.
Отделившись от своих спутниц, он решил совершить своеобразный, сложившийся сам собой и устоявшийся  ритуал, который осуществлялся им  последние лет двадцать. Хотя он и не соответствовал предписаниям и традициям института церкви, Ибрагиму казалось, что именно так следует поступать, приобщаясь к Богу.
Вначале он подошел к иконе, где поминают усопших, и стал ставить зажженные свечи в следующем порядке. Первая – отцу и матери, вторую – дедам и прадедам, третью – всем умершим мусульманам, перечисляя каждого по имени. Четвертая свеча предназначалась для всех почивших христиан и иудеев. Отдав последний долг людям, которых помнил и любил, он направился к иконам, где полагалось просить за живых.
С годами сложилось так, что после поминания почивших он подходил к иконе Божьей Матери, затем к Святителю Николаю, а в конце к Спасителю. Стараясь не задерживаться, чтобы не мешать другим молящимся, он зажигал и ставил свечи, мысленно проговаривал просьбу, благодарил и уходил. Обычно верующие подолгу находятся в храме, а, выходя из него, несколько раз останавливаются, крестятся и благодарят Господа. Он же всего этого не делал и, уважая их чувства, старался пройти мимо быстро и незаметно, поэтому само посещение не занимало много времени.
То же самое он начал проделывать и на этот раз. Поставив две свечи у иконы Казанской Божьей Матери: одну за жену и сына, другую за всех остальных, уже не деля их на принадлежность к вероисповеданию, он подошел к иконе Николая Угодника, зажег две свечи и, вопреки заведенному правилу, задержался. У него вдруг появилось огромное желание поговорить и посоветоваться.  Ему давно казалось, что именно этот Святой может  помочь ему мудрым, необходимым советом.
Он стоял перед иконой и задавал вопросы. Как и чем он сам может помочь своим друзьям и близким, прежде всего, жене, сыну, Надежде и Валентину,  здоровье которого ухудшалось с каждым днем? Затем он спросил: что делать лично ему? Браться или не браться за организацию общества дружбы России с Таджикистаном? Совместит ли он несколько дел, включая творчество? Хватит ли у него на это здоровья, сил, принесет ли это  моральное и материальное удовлетворение?
От сильного волнения он не замечал, что, оказывается, уже давно говорит вслух, а, стоящие рядом люди, как-то странно на него смотрят. Он не видел никого и ничего, кроме лика Святого, и на какое-то мгновение ему показалось, что тот  внимательно его  слушает.
К реальности его вернул собственный громкий голос, почти что крик. Это его смутило, и он  замолчал. 
Наступившую тишину взорвал звонок его мобильника. Пряча взгляд и зажав в руке последнюю свечу, он выбежал на улицу.
Звонила Саша и спрашивала, куда он делся? Ответив, что ему нужно еще несколько минут, он  вернулся в храм, подошел к иконе Спасителя и поставил перед ней зажженную свечу.
Поблагодарив  Господа,  он неожиданно почувствовал, как сдавило горло, и уже  теряя сознание,  снова устремился к выходу.
На улице стало легче. Он отдышался,  немного успокоился и увидел своих спутниц. Это его обрадовало и  еще больше успокоило, но осматривать  достопримечательности монастыря уже не хотелось. Появилось огромное желание, уединиться и осмыслить то, что произошло.
 
* * *
Обычно свои сны Ибрагим не помнил и, как правило, забывал их уже утром, в крайнем случае, через день. Однако случалось, когда сновидение запоминалось ему  на всю жизнь. Один такой сон привел его однажды, еще лет тридцать назад в православную церковь.
 В  том тяжелом, повторяющемся около двух месяцев сне его преследовала окровавленная собака, которая  жалобно смотрела и просила помощи. Это наваждение его  совершенно измучило, и это стали замечать окружающие.
Одна  пожилая знакомая, которую звали Серафима Юрьевна, увидев его припухшие от бессонницы веки, посочувствовала ему, и он решил поведать ей о своей беде. Внимательно выслушав его грустный рассказ, она предположила, что Господь, таким образом,  дает понять, что у него сильно болен один из его близких друзей  или родственников, и  посоветовала сходить в церковь. 
Поблагодарив ее за совет, он улыбнулся и ответил, что вряд ли сможет ему последовать, поскольку -  неверующий, коммунист, да еще и мусульманин. Она немного покорила его за безбожие,  но продолжала настаивать на посещении Божьего храма, в его случае –  мечети.   
Видя, что он продолжает скептически улыбаться, она сказала, что Бог един для иноверцев и безбожников, и существует, несмотря на то, что в него не верят. А от посещения церкви или мечети хуже не будет, наоборот, может быть, это на самом деле поможет другу и прекратит мучить ночными кошмарами его самого.
Задумавшись над ее словами, он обзвонил, обошел и забросал срочными телеграммами всех своих родных, друзей и знакомых.  Среди них не оказалось никого, кто был бы болен даже незначительно, и это его немного успокоило.  Через некоторое время  сон повторился, а несчастная собака в нем смотрела на него еще жалостливее и уже выла от отчаяния. Подумав, что Серафима Юрьевна, вероятнее всего права, он решил воспользоваться ее советом.
Мечеть в Москве была единственной, но  зайти в нее он так и не решился. Очень уж  не хотелось просить помощи именно у этих  священнослужителей. Он им не верил, потому что не раз  был свидетелем их бессовестного и кощунственного обмана.  Православным священникам он верил еще меньше, однако решил пойти к ним.  Во всяком случае, и их, и православных  храмов было больше, значит, было из чего выбирать.

Маленькую, деревенскую церквушку в Саввино он увидел случайно, осенью 1976 года, и она ему как-то сразу приглянулась. Эта скромная, тихая Божья обитель с фарфоровым алтарем, подаренным еще Саввой Морозовым, очень давно не ремонтировалась. Поэтому ее стены в некоторых местах были огорожены невысоким ветхим, деревянным заборчиком, на котором красовались закрытые полиэтиленовой пленкой таблички с выведенными красной тушью надписями: «Не заходить! Осторожно!».
          Таблички и заборчик были не лишними, так как во многих местах строения виднелись следы обвалов стен и крыши. Не смотря на это,  церковь выглядела нарядной, ухоженной и весьма  посещаемой, о чем говорили отполированные людскими задами скамейки и бревнышки.
         Было видно, что скудность средств не помешало зодчим вложить в ее строительство все свое  мастерство, умение и  души, а настоятелям и прихожанам – любовь и бережное отношение. Двор был аккуратно прибран и так выметен от листвы, что ее практически не осталось на дорожках, которые обрамляли буйно разросшиеся кустарники цветники и деревья.
         Все это было так трогательно, что его потянуло войти во двор через  побеленную, кирпичную арку ворот. Кроме аромата октябрьской листвы запахло уютом и ладаном.
Покраснев от смущения и волнения, он вошел в церковь и приготовился совершить то, что посоветовала ему Серафима Юрьевна. 
В  те годы посещение такого рода заведений, да еще и с совершением обрядов, могло закончиться большими неприятностями, поэтому эта церковь, удаленная от Москвы в какой-то степени спасала  от лишних, ненужных глаз.   Поэтому, как об этом визите, так и обо всех последующих даже очень близкие ему люди узнали значительно позже.
Под побеленными сводами было немноголюдно, тихо и прохладно. Осторожно подойдя к очереди из восьми – десяти прихожан, в основном, старушек, он пристроился и стал внимательно наблюдать за всем, что происходило возле  небольшого прилавка,  где продавалась церковная утварь и свечи.
          Когда подошла его очередь, он протянул деньги и попросил отпустить одну восковую свечу. Пожилая, сухонькая продавщица подняла поверх очков удивленные, округлившиеся глаза и спросила:
- У вас мельче денег нет, а то сдачу придется сдавать одной медью? А вам, вообще-то, хватит одной свечи?
- Не знаю, а сколько нужно? - смущенно ответил он.
- Как это, сколько?..  Я тоже не знаю, - сказала она, округляя глаза еще больше.
Понизав голос до шепота, он признался, что в церкви первый раз и не знает, как себя вести?
- Да вы не смущайтесь и расскажите, что привело вас в храм Божий? – негромко сказала она, и, перехватив его взгляд на очередь, уже выстроившуюся  за ним, добавила. - Люди поймут и подождут, ведь вы пришли не ради праздного любопытства, а к Господу. И все мы будем только рады вам помочь.
Он посмотрел на очередь и удивился.  Люди  стояли спокойно и смотрели на него с соучастием. Это было так необычно. Как правило, люди в очередях нервничали, бранились и торопили впередистоящих и продавца. Он поблагодарил их за понимание и уже уверенней продолжил диалог с продавщицей.
-  Сам я неверующий, но мне нужно поставить свечу, чтобы исцелился мой друг. Как совершают этот обряд, не знаю.  Если вам не трудно, подскажите, пожалуйста, как правильно это сделать? Должен признаться, что я – мусульманин. У нас все происходит иначе, хотя и своих традиций я тоже толком не знаю. 
- То, что вы не верите в Господа, конечно же, очень плохо, ну, а то, что вы другой веры, совершенно не важно, - по-доброму улыбаясь, ответила она. - Важно одно, вы пришли к нам, а  Господь для всех един.  Он  - всепрощающий и милостивый  никому не отказывает в помощи. Я бы посоветовала вам обратиться к Святому Великомученику Пантелимону.  Именно он помогает больным и немощным. Если вы не знаете молитвы, просто попросите его и это обязательно поможет вашему другу.  Вы случайно не знаете, какое имя он получил при крещении? Может, надо обратиться к кому-нибудь другому Святому?
        – Нет,  не знаю, - задумался Ибрагим.
         -Не беда, а как его настоящее имя?
         - К сожалению, тоже не знаю.
 - Как, не знаете!? – воскликнула она, и в лице ее появилось недоумение.
 - Так получилось, не знаю. Кто он, как зовут, какой веры? Есть ли он вообще на свете? – вздохнув, ответил он и увидел, как у нее от ужаса расширяются от ужаса,  а очередь попятилась к выходу.
Понимая, что его принимают за умалишенного, он извинился за неудачное объяснение и успокоил всех своим  рассказом о тяжелом сне с собакой.
Внимательно выслушав его историю, продавщица глубоко вздохнула, перекрестилась, вытерла испарину со лба, попросила немного подождать и вышла.  Видимо ей надо было с кем-нибудь посоветоваться.   Через некоторое время она вернулась с высоким, стройным, молодым бородатым священнослужителем.
- Поведайте все нашему батюшке, отцу Никону,  он вам обязательно поможет, - сказала она, затем низко поклонилась священнику и попросила ее благословить. После того, как он перекрестил ее, смиренно стоящую перед ним со сложенными ладошками, и густым басом  произнес: «Благословен грядый во имя Господне, иди с миром!», она поцеловала его руку и  вернулась за прилавок.
Потом к отцу Никону с той те просьбой стали подходить другие прихожане, и тот с каждым из них совершил тот же ритуал.
Эта сцена невольно развеселила Ибрагима.  Молодой, почти его ровесник  с серьезным лицом важно и величественно перекрещивал женщин, которые годились ему в прабабки, а те целовали его руку и расплывались в блаженной улыбке. Чтобы скрыть улыбку на своем лице, Ибрагим сделал вид, что поправляет очки.
Когда от отца Никона отошла последняя, сияющая от счастья и еле передвигающая ноги старушка, тот, наконец-то, подошел к Ибрагиму, и, уколов  строгим взглядом, пробасил:
       - Не вижу ничего смешного. Люди пришли к Богу, и я – слуга Его, помогаю им с Ним общаться.
Понимая, что совершил бестактность, Ибрагим извинился и, думая, что на этом его визит окончен,  повернулся к выходу.  Отец Никон остановил его строгим басом.
- Негоже, вот так, не выполнив своей миссии, покидать храм Божий. Сам Господь послал вас сюда, и это стоит того, чтобы не обижаться на справедливое замечание. Впрочем, можете и уйти. Удерживать вас я не вправе, да и не буду!
Ибрагим извинился еще раз и попытался объяснить, что и в самом деле в первый раз в церкви и не знает, как себя вести.
- Господь простит, Он милостив, - сказал он, смягчая взгляд и бас. – А вести себя нужно так, как положено в  храме Божьем, уважительно и с достоинством. Сестра Софья рассказала мне о вашей беде. Вы поступили разумно, что решились прийти, и наш долг вам помочь. Вы и в самом деле не знаете, за кого просить? Значит, Господь хочет через вас  исцелить близкого вам человека, о болезни которого вы даже не догадываетесь. Это великая честь, и нужно понимать всю меру ответственности, которая на вас возложена.  Думаю, что нужно поступить следующим образом.   Для начала следует обратиться к целителю Святому  Пантелеимону. Затем попросите заступничества у Матери Божьей, а в конце поблагодарите самого Господа. А я, в свою очередь, за вас обращусь к  ним  с молитвами. Да, а  как  величать вас?
Ибрагим назвал свое имя.
- Очень рад. Так вот, Ибрагим, если же это не поможет, придется  прийти еще раз, и еще. До тех пор, пока ваш друг не исцелится. А может все обойдется и одним разом. На все воля Господа. Он обязательно вас направит.  И я бы настоятельно посоветовал вам задуматься, почему именно вы избраны для этого благородного дела? Это ведь неспроста. Уверен, что мы видимся не последний раз. Да не оставит Господь  всех нас своей милостью!
Закончив говорить, отец Никон поднял руку, чтобы благословить Ибрагима, но тот удивленно шарахнулся в сторону. Отец Никон улыбнулся и опустил руку. Это вызвало неодобрительное оживление прихожан и смутило Ибрагима. Пытаясь как-то исправить ситуацию, он схватил и крепко пожал руку  священнику, чем вызвал еще большее недоуменное оживление.  Отец Никон снова  улыбнулся, жестом успокоил свою паству и, наклонившись к Ибрагиму, тихо прошептал:
- Ничего страшного. Я и сам не знаю иногда, как поступать в тех или иных случаях. Не волнуйтесь и смелее! С Богом!
Затем он объяснил, как совершить ритуалы, показал иконы, к которым надо подойти и поставить свечи. Икону Божьей Матери он предложил выбрать самому Ибрагиму, объясняя, что так Господу будет легче подсказать, где та, которая необходима для этого случая.
Поблагодарив его, все остальное Ибрагим выполнил без осложнений, не считая того, что чуть не зажег свечу от лампады под иконой Казанской Божьей Матери. Его руку молча и уже дружелюбно остановила стоящая рядом женщина.
Было ли это простым совпадением, самовнушением или на самом деле, Божьей помощью, но в результате тяжелые, мучительные сны прекратились. Поблагодарив свою наставницу, Серафиму Юрьевну, Ибрагим задумался, и ему снова захотелось посетить эту церковь, отчасти, чтобы проверить свои ощущения, которые он испытал при первом визите.
Тогда, внутри Божьего храма, он неожиданно почувствовал какой-то необыкновенный душевный подъем, а, выйдя на улицу, - удивительное спокойствие  и легкость. Примерно что-то вроде этого испытываешь, когда заканчиваешь какое-то очень важное, трудное и ответственное дело.  Это ему понравилось, и он стал сюда наведываться.  Не сказать, что эти посещения стали частыми,  тем более регулярными, но раза три-четыре в год они все же случались.
Через некоторое время они подружились с отцом Никоном, в миру - Николаем,  не раз помогали друг другу и своей, ставшей родной им, церкви.   Конечно же, Ибрагим познакомился и подружился не только с ним.  Многие прихожане стали его хорошими знакомыми и приятелями. Они видели, что он совершает обряды не так, как положено по церковным канонам: не крестясь, не молясь и не прося благословения, но, уважая его чувства, не делали замечаний и не настаивали на том, чтобы он поменял вероисповедание. И это было удивительно, потому что они были старообрядцами, которые относятся к законам церкви строже и ответственней.
С годами посещение этого Божьего храма стало его духовной потребностью.  Сколько бы он потом ни старался найти другую церковь, поближе к дому, нигде ему не было так уютно и хорошо, как здесь.
А однажды, примерно через год после первого знакомства с ней, он узнал, что сон с собакой прекратился в то же самое время, когда начал выздоравливать после тяжелой и продолжительной болезни один из его хороших и добрых знакомых. Василий Васильевич, так его звали, был старше его на четырнадцать лет и работал в то время начальником отдела в Главке. Значительная разница в возрасте и служебном положении не позволяли Ибрагиму  тогда даже предположить, что Василий  впоследствии станет одним из самых его ближайших друзей.

* * *
Сон, приснившийся или привидевшийся Ибрагиму на этот раз, был спокойным и удивительным. Удивительно было еще  и то, что он ему хорошо запомнился.
Ему снилось, что он беседует с очень интересным и  умным собеседником.  Тот не представился, но Ибрагиму казалось, что они давно знакомы и где-то встречались, но вот  только вспомнить где, он не мог.  Ясно было только одно. Появление гостя было как-то связано с посещением Новоиерусалимского монастыря и вопросами, которые он задавал в Храме гроба Господнего, стоя, у иконы Николая Угодника.  Оставалось полагать, что это был именно он.
Появившись в окне небольшим облачком в небе, гость направился в его сторону, и Ибрагим увидел, как из облака стал вырастать силуэт высокого стройного старика в черном архиерейском облачении, величественно и степенно ступающий по воздуху, как по земле. Пройдя сквозь окно в комнату, где в одном из кресел сидел Ибрагим, гость остановился, как-то очень по-доброму и приветливо посмотрел на хозяина, затем бросил взгляд на кресло напротив, как бы спрашивая разрешения, присесть. После того, как Ибрагим привстал и немного растерянным взглядом  указал на кресло, гость неторопливо присел.
Завороженный и удивленный, Ибрагим с интересом наблюдал за стариком и его действиями, не испытывая  ни чувства тревоги и ни страха. Наоборот, на душе у него было спокойно и легко. У него было такое ощущение, что к нему в дом, наконец-то, заглянул старый, добрый знакомый,  встречи с которым он ждал и искал много лет. В какое-то момент ему  еще раз  показалось, что где-то он уже видел этот добрый, мудрый и внимательный взгляд.
- Мир этому дому, да не оставит Господь  всех живущих здесь своей милостью! Ну, здравствуй! – услышал Ибрагим тихий, проникновенный, старческий голос. -  Вижу, что мой приход тебя немного смутил. «Незваный гость хуже татарина», говаривали в свое время на Руси, но я-то тобой зван, так что не обессудь!  Может я не вовремя?
- Что вы, что вы, Святой отец, располагайтесь, - проговорил Ибрагим, начиная выходить из оцепенения. – Может быть, хотите чаю?
- Благодарствую, но от угощений отказываюсь! По крайней мере, пока. Старики, конечно же, очень охочи до чайку, да еще с чем-нибудь сладеньким, и я не исключение, но почаевничаем чуть позже. Поговорить не терпится.  Согласен?
- Пожелание гостя – закон. Потому согласен! – начиная осваиваться, ответил Ибрагим, и они улыбнулись друг другу.
- Ну, вот и ладно. Отрадно, что ты чтишь законы гостеприимства. Мы тоже их чтим и приходим только тогда, когда нас позовут. Поэтому  хочу поблагодарить тебя еще и за приглашение. В отличие от темных сил, мы вообще чтим законы и это дает нам право приходить к людям и говорить с ними со спокойной, открытой душой и  чистой совестью. Но это  и накладывает на нас особую ответственность. Поэтому не ко всем мы приходим даже по приглашению. Надеюсь, что ты все поймешь правильно, однако позволь старику дать тебе несколько советов. Не рекомендую рассказывать о моем визите и пересказывать наш разговор, пока не уверишься в том, что сделаешь это осознанно и ответственно. И уж тем более не советую возгордиться, что ты избран для него. Это не принесет тебе ничего кроме  пустого тщеславия и разочарования. А, кроме того, это может  серьезно навредить делу, которому служим мы, и, кажется, желаешь служить ты. И сие предупреждение нелишне, потому что ты частенько грешишь этим. Так что не обижайся, и попробуем договориться так. Я постараюсь объяснить то, что волнует тебя и твоих друзей, ответить на твои вопросы,  а может чему-то поучиться и у вас. А ты, в свою очередь, постараешься все серьезно осмыслить, сделать выводы и только после всего этого приступать к действиям. Договорились?
Ибрагим кивнул, и старик продолжал.
- Прежде, чем рассказать, почему я пришел именно к тебе, мне хотелось бы договориться еще вот о чем. Думаю, ты не будешь возражать, если наша беседа примет характер светской и дружеской. Мы не будем затрагивать вопросов, связанных с различием вероисповеданий и преимуществами одной мировой религии над другой. Я не буду читать тебе проповеди и совершать все то, что положено православному священнику, но и ты постарайся не вступать в теологические споры, оспаривая мои убеждения. Иначе наш разговор может превратиться в долгую, нудную и никому не нужную дискуссию. Короче, поговорим, как разумные люди. Ты же искал наставника в духовных вопросах? Вот я и попробую им стать. По крайней мере, на сегодня.
- Конечно, Святой отец! Я вам даже буду очень благодарен, – согласился Ибрагим.
- Что ж, поговорим откровенно, только уж, пожалуйста, без обид, если что! Начнем с твоего первого извечного вопроса русской интеллигенции: что делать? Я знаю, что ты считаешь себя сыном своего народа, и словом «русской» мне хотелось бы только подчеркнуть, что было бы разумным причислить тебя к российской культуре, так как ты давно живешь в России, мыслишь, говоришь и пишешь по-русски. Когда в начале нашей встречи я произнес  «татарин» в обидном для вашего народа смысле, ты отреагировал не однозначно.  Тебя это немного задело и даже обидело, а с другой стороны   ты воспринял это, как истинно русский человек, который даже подсознательно помнит, какое зло принесло татаро-монгольское иго России. Я не ошибаюсь? Если ошибаюсь, покорнейше прошу прощения! Во всяком случае, русская культура оказала на тебя не меньшее влияние, чем национальная культура твоих предков.   В каком-то смысле, ты уникален, потому что одновременно можешь мыслить и как православный, русский человек и как мусульманин. О том, почему это произошло, мы с тобой поразмышляем чуть позже, и может быть, для тебя откроется то, о чем ты даже не догадываешься. А сейчас мне хотелось бы поговорить о результатах этой двойственной уникальности. Ты стал обладателем удивительного дара: остро ощущать, понимать проблемы мусульман и христиан в равной степени, и, что самое ценное, находить пути их решения. В тебе одном сочетаются два совершенно разных мира с их различными мировоззрениями, менталитетами и традициями. По крайней мере, редко, кто может похвастаться тем, что знает оба эти мира с изнанки. И это дает тебе возможность понимать, чувствовать проблемы и других народов, как в России их называют, малых. Вот тебя и тянет то к армянам, то к евреям, то к узбекам. И получается, кому, как ни тебе, заниматься тем, что уже задумал и начал. Это дело сейчас, да и всегда было и будет нужным, как это сейчас говорят, актуальным. И самое главное, оно благородно. Что может быть благороднее, чем попытаться сдружить народы, которые из-за невежества, непонимания или нежелания понять, а порой и просто откровенной глупости, враждуют, сходят с ума от злобы и ненависти друг к другу. Дело это конечно нелегкое, в какой-то степени даже опасное, но заниматься им стоит. Во-первых, это необыкновенно интересно и увлекательно. А во-вторых, оно может принести такое удовлетворение и такие плоды, какие не получишь ни от какого другого дела. По крайней мере, потратив на него силы и время, можно извлечь величайшую пользу: оставить после себя дело, которое тебя переживет. К сожалению, и врагов, и злопыхателей у тебя появится немало, но еще больше будет тех, кто оценит твои усилия, благородные помыслы и пойдут за тобой. А главное, твой труд обязательно оценит сам Господь и не оставит тебя своей помощью. Мне думается, что я постарался ответить на твой вопрос, а выбор за тобой: продолжать начатое дело или нет? Откровенно говоря, нам бы хотелось, чтобы ты продолжал. Первые шаги сделаны не плохо. Это и раскопанный тобой факт единения славян и мусульман в истории России, усиливший, возвеличивший ее, сделавший Москву державной столицей и положивший конец татаро-монгольскому игу, и первая твоя проза. Еще раз повторюсь, чтобы заострить внимание на одном важном моменте. Отрадно и важно, что ты не только призываешь народы к единению и дружбе, а еще и подсказываешь, как это сделать, приводя яркие и доходчивые примеры, в том числе и свои. И нам нравится твоя убежденность в том, что настоящие друзья очень часто делаются из непримиримых врагов, а истинный патриотизм заключается в том, чтобы говорить правду даже своему народу и своей стране. И что еще отраднее, люди начинают тебя понимать и даже чему-то учиться. Вообще, многим народам есть, чему поучиться друг у друга. В частности у вашего народа, исповедующего Ислам и сумевшего сохранить много добрых и хороших традиций, не мешало бы, поучится уважительности, особенно к старикам, женщинам и детям. И кому, как ни тебе, рассказать об этих традициях и обычаях другим народам? В связи со всем этим, позволь дать тебе еще один совет. До тех пор, пока ты не примешь окончательного решения, тебя будут мучить сомнения и терзать мысль, что ты можешь повернуть назад. Это не даст тебе возможности трудиться плодотворно и эффективно. Но с того момента, когда ты решишься полностью посвятить себя делу, начнут происходить такие вещи, которые не могли бы случиться при иных обстоятельствах. Смелость придает человеку силу, даже магическую власть. Если же ты чувствуешь, что не хватает решимости и есть сомнения в успехе, лучше оставить это дело и заняться чем-нибудь другим. В любом деле самый важный фактор – вера в успех. Без нее успех просто невозможен. Об этом можно говорить много и долго, и я, кажется, немного увлекся и тебя утомил. Что поделаешь? Грешен, люблю поговорить. А, если еще и собеседник подходящий, совсем беда. А ведь и тебе это не чуждо, не правда ли?
И они снова улыбнулись друг другу.
- А теперь поговорим о самой главной и важной теме, - вере, - посерьезнел старик. – Пока ты на пути к Господу, все вопросы кажутся для тебя сложными. Придется и ответы давать не совсем простые и однозначные. Хотя, поверь мне, все окажется очень просто, если ты окончательно встанешь на ту дорогу, которую указал нам наш Создатель. Но не буду спешить, а тем более торопить тебя. Всему свое время, однако, стоит уже определиться, по крайней мере, задать вопрос Господу – Просвети меня! Покажи свою силу и власть!  Думаю, что Он не откажет, уверен, что и ты услышишь и поймешь Его. Иного и не будет, не должно быть, иначе твоя душа так и будет блуждать в потемках, оставаясь неприкаянной и раздираемой разными соблазнами, уготовленными для нее темными силами.   Чтобы не вступать в долгие, утомительные дискуссии и споры, которые могут и не принести желаемого результата, попробуем поступить следующим образом. По праву наставника и человека много старше тебя, я выскажу то, что считаю нужным, ты внимательно выслушаешь, обдумаешь и только после этого решишь: согласиться или нет. Согласен?
- Согласен, Святой отец! – кивнул Ибрагим.  Доводы были разумными, и он  с благодарностью подумал о Боге, пославшего ему такого прекрасного собеседника, которого все больше хотелось  слушать и слушать. О том, что это посланец Бога, он уже не сомневался.
И я благодарен Господу, -  улыбнулся  старик. – Мне тоже с тобой приятно беседовать, все больше хочется говорить и говорить.
Они понимающе улыбнулись друг другу, потом старик снова  посерьезнел и заговорил:
- Верить или не верить, - право каждого, на то человеку и дана возможность выбора. Осознать это трудно. Подчас из-за нежелания об этом думать, или в силу каких-то других обстоятельств, кто-то предпочитает вообще не затрагивать этого вопроса. Принуждать человека к вере – абсолютно бессмысленно. В своем стремлении обратить в веру силой, люди порой доходили до абсурда, и на радость темным силам даже самые истинно верующие неожиданно отворачивались от Создателя. Человека можно заставить сделать все, что угодно. За кусок хлеба или глоток воды он будет работать день и ночь, снимет с себя последнюю рубашку, а за своего ребенка отдаст жизнь. Но попробуй заставить человека полюбить или, например, стать богатым, щедрым? Без искреннего, сильного желания тут не обойтись. При этом важно, чтобы делалось это с душой и разумом. Поэтому и я не собираюсь никого, в том числе и тебя, принуждать верить, однако за мной остается право убеждать, доказывать преимущества веры над неверием, и этим правом хотелось бы воспользоваться. Огромный опыт развития человечества показывает, что человеку без веры плохо.  Чаще всего он  не в состоянии справиться со своими пороками, ошибками и заблуждениями. Человек, не верящий и  не подчиняющийся никаким законам, лишает себя самой спасительной защиты, так как они призваны защищать его не только от других, но и от самого себя. Жить по заповедям и законам, установленным нашим  Создателем, нелегко, но у того, кто их соблюдает, а значит, живет честно и по совести,  и дела благополучны, и душа спокойна. Не спит, не отдыхает, а пребывает в истинном великом спокойствии, с которым  можно быть даже одержимым идеей, творчеством,  делом, любовью, наконец. Это примерно, как с планкой, которую ставит перед собой спортсмен по прыжкам в высоту. Чем выше она поставлена, тем больше надо затратить усилий для ее преодоления. В жизни все то же самое. Чем  выше духовные и нравственные потребности,  тем духовно богаче становишься сам и твоя жизнь. И что может быть  выше  всех земных наград, как ни это? Эта истина, как и все заповеди Создателя до гениальности просты, а их соблюдение обязательно вознаграждается.  Казалось бы, украсть намного проще, чем заработать на то же самое своим честным трудом? Или, например, попробуй построить свое счастье на несчастье других. Но ведь за это рано или поздно придется расплачиваться, а  цена будет обязательно непомерно высокой. Все в жизни имеет свою цену и за все приходится платить. Вспомни, как ты, воспитывая сына, убеждал его быть хорошим, послушным и разумным. «Хорошим быть выгоднее, чем плохим, - говорил ты. – Никто тебя не ругает, наоборот, все только благодарят и хвалят». Вот и получается, что, будучи добродетельным, получаешь награду, а, ведя порочный образ жизни – платишь. Все родители одинаково любят своих детей и искренне желают им счастья, воспитывая в них честность, доброту, смелость, давая им возможность получить образование, передавая им свой жизненный опыт. А дальше дети уже сами выбирают свою дорогу и сами по ней идут. Разве у отца не болит и не разрывается сердце, когда он видит, как его ребенок оступается и совершает опрометчивые поступки, которые ведут к непоправимым последствиям? Да он жизнь свою отдаст, чтобы его дитя не ушиблось и не покалечилось. Но  вправе ли он вмешиваться в жизнь детей, менять ее по своему усмотрению? Ведь тогда может получиться так, что не они проживают ее, а он. А ведь Создатель наш тоже отец, с той только разницей, что дети Его – все мы. Создавая все сущее и не сущее на земле, Он наградил человека поистине бесценным даром, разумом, таким образом, сделав его царем природы. Благодаря этому, человек мог творить, радоваться, ощущать жизнь во всех ее проявлениях, созерцая всю палитру ее красок и их оттенков.  Казалось бы: радуйся этому удивительному миру, возлюби его и ближнего своего, трудись для своего же блага, созидай для блага общества, твори себе подобных и благодари Отца Небесного за все это! Не будем гадать, почему этого не происходит, и не ошибся ли сам Создатель, допуская на землю зло? Думается, что Он свершил это с умыслом и даже во благо. Без зла человек никогда бы не понял, что такое добро. Ведь вместе с разумом у человека появилась способность к обучению, соответственно и к совершенствованию. Что происходит с малышом, делающим свои первые шажки по земле? Он учится. Падая, набивая себе шишки, ошибаясь, через боль и слезы, он познает этот мир. Учиться, конечно же, нелегко, хлопотно, человек устает, и наступает момент, когда человек начинает думать, что пора уже применять свои знания и опыт. Пора обучения у всех людей различна по времени и по объему полученных знаний. Кто-то в силу разных обстоятельств, чаще по собственной лени и недомыслию так и остается недоучкой, а кто-то продолжает учиться всю жизнь, понимая, что познать все практически невозможно. Великий мыслитель Андре Жид, будучи убежденным, что Бога нет, считал главным назначением человека -  поиск дороги к Богу. И, по моему глубокому убеждению, безбожие – это отказ от дальнейшего познания мира. Чтобы как-то закрыть эти пробелы в образовании, Создатель и здесь приходит на помощь человеку.  Как  заботливый отец, своими заповедями он объясняет,  что можно делать, а что, не рекомендуется. Что, переступая эту грань, человек поступает себе во вред. Многие оценили подарок Создателя, в основном думающие, честные и благородные люди, а кто-то не только не оценил, но и посчитал это вымыслом. И этим воспользовались темные силы, решившие погубить любимое творение Создателя. Осознавая это, нам пришлось вступить в жестокую, непримиримую войну с ними ради самой жизни на земле. Мы не могли и не можем действовать тем же оружием и теми же методами, какими пользуются они. А ассортимент их соблазнов и их изобретательность не имеют пределов. Мы же можем предложить только то, что предписано Создателем, то есть, рассчитываем только на разум человека, его добрые и откровенные чувства, честь, совесть, любовь, смелость, а главное, на его желание оставаться человеком. Да, мой друг, приходится признаваться, что мы не так сильны, как хотелось бы, и как думают многие люди. Наша сила растет и множится только тогда, когда сам человек пожелает этого. И так пожелал Создатель, что при жизни на земле, последнее слово остается за человеком. Отступи мы хотя бы на шажок, и война была бы проиграна. К счастью, Создатель не оставил нас одних  и сам вступил в эту борьбу. Когда думаешь об этом, задаешься вопросом. До какой же степени велик Он, неиссякаемы Его милосердие, долготерпение, справедливость, мудрость и доброта? Какой сильной и нескончаемой должна быть его любовь, когда Он не оставил ничего и никого своим вниманием, милостью и заботой? К счастью, во многих людских сердцах все это нашло отклик, и люди с благодарностью и ответной любовью обратили свои лица к Нему, Творцу, Создателю, Отцу небесному. Недаром во славу Его совершались подвиги, появлялись проповедники его учения, их ученики и последователи. Сколько людей в его честь становились народными героями, Великомучениками и Святыми? А тем, кто не верует и говорит, что «сказки», мне хотелось бы задать такой вопрос. Есть ли на свете что-то другое, равное Ему по силе духа, мудрости, щедрости, великодушию, хотя бы приближенное к его возможностям? Ведь все, что творил и творит человек, пока еще очень далеко до совершенства. Большей частью наоборот. Сколько благородных замыслов бесславно проваливалось, оставляя в памяти человечества реки крови и слез, порождая мечты о мировом господстве, коммунизм, фашизм? Этот скорбный список  дел человеческих нескончаем. А что человек умудрился сделать с природой, культурой, историей, духовностью? К сожалению, и это не поддается учету. По мере того, как человек взрослеет, накапливая жизненный опыт и мудрость, он все больше и больше изумляется, а порой и ужасается, заглядывая в свое прошлое. Как слеп, глух и непонятлив он был? Сколько бы он мог сделать добра и сколько бы он не сделал зла? Как говорит народная мудрость: «мы все крепки задним умом». И наряду со всем, вернее, над всем этим остается незыблемой, великой и радостной одна только вера в Господа. Как ни пытался ее исказить, как ни уродовал ее своими измышлениями человек, она осталась светлой, чистой, доброй и предостерегающей от необдуманных поступков.  Поэтому, приближая нас к Творцу, наполняя любовью и благодарностью, пока что только она одна способна сделать нас хотя бы, немного похожими на Него, ибо Он создавал нас по подобию своему. И слава Ему, что это единодушно признают все мировые религии, как и то, что Он для всех един. И это еще раз подтверждает преимущества веры над неверием.
Старик умолк и опустил глаза. Было видно, как он утомлен и взволнован.
- Нелегко же даются ему эти беседы,  - подумал Ибрагим. – Они вызывают такие переживания и требуют столько душевных сил, что надо обладать поистине богатырским здоровьем и неимоверно крепкой душевной закалкой, чтобы все это выдержать Видно и вправду ему помогает сам Бог, раз он обладает такой силой ума и духа.
Старик внимательно  посмотрел на Ибрагима и решил прервать свое молчание.
- Извини, я немного задумался. Все ли мне удалось сказать, что хотел? Конечно же, не все, но я старался быть кратким, понятным, да и не хотелось утомлять тебя. Ну, да ладно, как сказано, так и сказано, остальное придется домысливать тебе. Пусть это будет для тебя что-то вроде домашнего задания.  Извини и за то, что наша беседа больше похожа на монолог, но я уверен, что для тебя это в данный момент важнее, чем диалог. А, кроме того, своей задачей считаю просветить тебя, потому что твой религиозный опыт пока еще очень мал. Ты совершенно прав, думая, что я утомился. Еще раз поражаюсь твоей наблюдательности.  Оказывается вести светский разговор о таких вещах совсем не просто. Мешают устаревшие догмы, постулаты и постоянно преследует соблазн заговорить языком церковного проповедника, привыкшего к тому, что прихожане редко задают вопросы. А сейчас редко, кто хочет слушать проповеди. Нужно живое, яркое и краткое слово, к которому бы прислушивались, как к хорошей, задушевной и мудрой песне. Этому стоило бы поучиться у вас, мастеров художественного слова. Ведь настоящий писатель – тот же священнослужитель, а религия и литература – союзницы, поскольку обе помогают лучше понять человека. Сила слова беспредельна, и нет магии сильнее, чем магия слова. Им можно убить, оживить, сделать человека счастливым или несчастным. Удачного слова иногда достаточно, чтобы обратить в бегство войско, превратить поражение в победу и спасти страну. Там, где не погибло слово, дело тоже можно считать не погибшим. Недаром многие мудрые правители приближали к себе поэтов и музыкантов. Слова хорошей песни быстрее доходит до души человеческой, а самое главное, находят там свой отклик. И нам бы очень хотелось, чтобы среди всеобщего безнравственного, блудливого и нескончаемого ора, издаваемого хором пошловатых кумиров нашего несчастного, одурманенного лжепророками, растерявшего многие духовные и культурные ценности народа, звучало больше честных и проникновенных голосов. Это в дополнение к твоему вопросу: «что делать тебе?». Думаю, что и это дело тебе стоило бы продолжать, тем более, твои песни нравятся людям. Я, конечно, не большой знаток, и уж тем паче, не специалист, но вижу, как к ним прислушиваются и даже поют. По крайней мере, они искренны и задушевны. А еще мне видится, что последнего, настоящего слова в литературе ты, кажется, еще не сказал. Не так ли?
- Не знаю, Святой отец, - ответил Ибрагим, глядя в умное лицо старика, освещенное доброй улыбкой.
- А мне думается, что знаешь потому, как жизни без этого уже не представляешь. Я ведь потому к тебе и пришел, что ты заболел этим самым «словом» и стал относиться к нему серьезно и ответственно. А к слову, сказанному мастером, да еще и напечатанному, прислушиваются особенно. История человечества последовательно оседала в книгах: люди, государства, империи исчезали, а книги оставались. Они обладают способностью, быть бессмертными и самыми  долговечными плодами человеческой деятельности. Порой иной умник напишет такое, что и читать-то совестно, в ведь читают,  печатают, а  что самое интересное, воспринимают как что-то выдающееся, даже гениальное.  Тебе же каким-то непонятным чутьем удается подмечать то, что другие, даже при всем желании, увидеть не могут. Так что, с тобой надо дружить и быть осторожным, не то пропечатаешь так, что не отмоешься. Ох, и не завидую я твоим приятелям – соотечественникам, не желающим замечать твои попытки расшевелить вашу общину. Они упорно приближаются к тому, что твое терпение иссякнет, и над ними будет потешаться весь белый свет, а собственный народ будет плевать в их сторону, а затем, как у вас принято, и бросать в них камни. Им бы приблизить тебя, приласкать, глядишь, и обошлось бы. Я, конечно, шучу, но доля истины в этом есть. Кажется, я опять увлекся и даже стал петь тебе дифирамбы. Не дай, Господь, еще испорчу! А, если серьезно, в тебе есть искра Божья. По крайней мере, желание писать у тебя появилось давно, и, вопреки твоему непостоянству в увлечениях, эта любовь, кажется, надолго и всерьез. Безусловно, тебе есть, за что благодарить Творца и твоих предков. Все они неплохо постарались и наградили тебя многими талантами. Другое дело, как ты ими распорядился? Поэтому, мне хотелось бы поговорить не только о твоих достоинствах, но и пожурить за некоторые недостатки, а за что-то, как говорится, и хорошенько взгреть. А раз уж представился такой случай, не взыщи!
Старик убрал с лица улыбку, и оно снова стало серьезным и задумчивым.
- Ты спрашиваешь, будешь ли ты обеспеченным, богатым человеком? В свою очередь хотелось бы спросить тебя: а сам-то ты, как думаешь? Жизнь неоднократно предлагала тебе  шанс, но ты им не воспользовался. А почему? Давай, попробуем разобраться. Родители и Господь, как я уже говорил, щедро наградили тебя талантами. Возьми любой из них, например, умение анализировать, хорошую память, неплохие организаторские способности, тягу к знаниям. Приложи к этому немного упорства, терпения, собранности и целеустремленности – и ты неплохой ученый. Другой пример. Необыкновенный музыкальный слух, любовь к музыке и творчеству. Приложи к этому все те же упорство и труд, и ты – прекрасный музыкант или  композитор.  Наконец, ты  мог бы стать неплохим бизнесменом, не очень люблю это слово, предпринимателем. И ведь  какое-то время ты им был, даже успешным. Снова не получилось. И таких примеров немало. Можно было бы оправдать все это тем, что все эти дела не были твоими, как бы «не пришлись по душе», ну, а как быть с любимой музыкой? Вот и получается, что упорства, трудолюбия и тому подобного ты просто не приложил или не захотел приложить. И теперь за леность, за нежелание довести дело до конца тебе приходится  иметь то, что имеешь. Хорошо еще, что от всех этих неудач ты не опустился, не разуверился в себе,  как это происходило, увы, со многими. Большинство бед в мире происходит оттого, что люди недостаточно точно понимают свои цели. А может, эти неудачи и не были неудачами в прямом смысле? И все эти дела и увлечения и на самом деле не были твоими? Ведь в результате, как мне кажется, ты подобрался к самому главному делу своей жизни, а все, что было прежде, только накопление опыта и знаний. Тебе никогда не приходила в голову мысль, что ты, в каком-то смысле, даже богаче многих? У тебя есть хорошая, настоящая семья, добрые друзья и приятели, которые тебя ценят и любят. Извини, что снова повторюсь, но добавлю, что еще немало важно, твое слово в последнее время стало по-настоящему трогать души людей,  и заставляет  их задумываться.  Вот о чем стоит задуматься, и вероятнее всего, именно на этом сосредоточить все свои усилия. Мне почему-то думается, что твое слово будет весьма весомым в том  хаосе и вакханалии, которые сейчас происходят с русской культурой, да и не только с ней. Вот потому-то я и пришел к тебе. Нам, светлым силам очень хочется, чтобы твой голос звучал громко и чисто, потому, что ты говоришь от души.  Потому-то и хочется, чтобы он окреп, стал правдивым и доступным.  И хотелось бы спросить, мы правильно думаем?
- Даже не знаю, что ответить? – немного растерялся Ибрагим. – Это уж слишком большое доверие и такая же огромная ответственность.
- А я пока и не тороплю с ответом, - улыбнулся старик. – Конечно же, нужно подумать и все взвесить. Да, это большое доверие и столь же великая ответственность. Ведь разговор идет о жизни на земле. И бой за это будет смертельным. Но и дело стоит того, чтобы за это побороться.  В связи с этим своим долгом считаю затронуть не очень приятную для тебя тему. Хочу  поговорить о качествах, которые очень даже тебе мешают, так сказать, портят общую картину. Ох, и всыпал бы я тебе за все твои «невинные шалости», да получается так, что ты уже сам себя наказал!  Прежде всего, желанием преувеличить свою значимость и покрасоваться,  проще говоря, враньем.  Правда, оно не наносило никому значительного  вреда, кроме, как тебе, и было неприятно для твоих близких и друзей.  Но оказалось, что это очень даже мешает и отражается на деле, которым ты решил заниматься. Тщеславие – страшная сила, которая действует внутри нас и против нас же самих. Следующее, не менее неприятное качество – это желание выдавать желаемое за действительность. Собственно говоря, это та же ложь, только уже наносящая делу непоправимый вред. К счастью, в последние годы в этом наметился значительный прогресс, и ты, наконец-то, понял, что единственное средство, быть успешным – стараться оставаться самим собой. Но отголоски прошлых грехов все равно частенько напоминают о себе. Вот и получается так, что даже многие близкие, знающие тебя давно люди не в состоянии разглядеть и понять тех перемен, которые произошли и происходят с тобой. И вместо того, чтобы прислушиваться к тебе и понимать глубину выстраданного и осознанного тобой, они продолжают считать тебя неисправимым фантазером, если не сказать большего, не становятся твоими единомышленниками, а самое грустное,  твои высказывания начинают их раздражать.   А тебе  не обидно, что именно они начинают осознавать и оценивать твои мысли только после того, как это сделают другие?
- Обидно, отче, но мне странно, что вы говорите,  я страдаю тщеславием. Привираю, умалчиваю, это есть, но тщеславием страдаю?..  Вы же, наверное,  знаете,  что  меня даже упрекали в излишней скромности, я многое никому и ничего не рассказывал о своих успехах, заслугах, даже самым близким, Саше. Да, я часто что-то преувеличивал, но главного никогда не раскрывал.  Меня так учили: не высовывайся, будь как все, даже ниже! 
- И превзошёл своих учителей, - улыбнулся старик, обескуражив собеседника. -  Да, ты многое умалчивал, скрывал свои заслуги, но для чего? Ты же в душе своей радовался и гордился, что можешь делать то, что другим не по силам, что ты обладаешь властью над многими, а они даже не догадывались, что от одного твоего телефонного звонка или слова могла решиться их судьба. Так что же это? Разве это не тщеславие?  В какой-то степени ты и твои воспитатели правы. Не все следует говорить даже своим близким и друзьям, но ведь так можно и перегнуть эту хрупкую палочку, что собственно говоря, с тобой и произошло.  Ты так и не нашел той золотой середины, которая тебя оставила бы честным во всем, как ты того желал.  Не договаривал, скрывал, плел о себе какие-то глупые небылицы, а теперь, вытаскивая на свет свои бывшие заслуги, сам ужасаешься от того, что никто тебе не верит, даже твоя любимая – твой верный и преданный друг.  Разве это не так?
        - Так, отче! – опустил взгляд Ибрагим.
        - Ну, вот, видишь, как вышло! – вздохнул старик.  -  К сожалению, мы очень часто поздно начинаем понимать, что честное имя – это самое большое богатство, которым обладает человек. Недаром народная мудрость гласит: «Береги честь смолоду!». Понимаю, как теперь тебе трудно, потому что ты прежде серьезно не задумывался, а уж тем более не предполагал, что когда-нибудь это может даже обернуться против тебя. Ты же видишь и чувствуешь, как твои невинные, как ты думал, грешки «обрадовали» тех, для кого твой талант представляет реальную угрозу. Как правило, это люди завистливые и ограниченные. Заняв какое-то положение в обществе, они очень боятся его потерять. А неожиданное появление таких непредсказуемых и лихих молодцев, как ты, может его серьезно пошатнуть. Поэтому за свое место под солнцем они готовы бороться до конца, а уж в умении плести козни и интриги у них может поучиться сам сатана. Так что не удивительно, что тебе оказали соответствующий прием в мире творчества, и теперь главное, не потеряться, не разочароваться и не опустить руки. Ничего не поделаешь. Сам же дал им в руки оружие против себя. Правда, могу тебя немного утешить. Не ты первый, не ты – последний, а компания, в которую ты умудрился попасть, состоит из весьма достойных и почитаемых людей. Многие из них, как и ты, сделали попытку жить ради того, чтобы ощущать жизнь во всей ее полноте,  и за это обречены,  быть непонятыми и постоянно терпеть разочарование в своих взаимоотношениях с другими людьми. И, если на этот раз у тебя хватит терпения, упорства, смелости и других необходимых качеств, для того дела, которому ты теперь служишь, несомненно, и материальные блага не заставят себя долго ждать. Надеюсь, я тебя не сильно разочаровал и обидел?
- Ни сколько, - ответил Ибрагим, понимая, что старик желает ему добра.
- Ну, если и обидел, как ты понимаешь, это не моя вина, - улыбнулся тот. – На  друзей не обижаются. И, если ты меня к таковым причисляешь, буду только рад, что не ошибся в тебе. У нас начинает складываться впечатление, что ты, как раз тот, кто может почувствовать, оценить и понять душу другого человека. А это в нашем деле одно из самых главных качеств. Мы часто замечали, что все твои начинания и дела были удачными потому, что ты, прежде всего, думал о других, как бы стараясь поставить себя на их место. И примером того, может послужить то, что свой автомобиль ты всегда стараешься поставить так, чтобы он меньше мешал другим. И это дает свои положительные результаты: и железный друг в какой-то мере защищен, и другие водители не ворчат и не посылают в твой адрес проклятий. А что? И похвально, и разумно. Вообще, многое из того, что ты делал и делаешь, заслуживает похвалы. Разумно, с душой, уважая свои и чужие принципы, в меру рискуя, понимая, что без риска не бывает прогресса. И все же за многое тебя опять же стоило бы пожурить, а за что-то и поругать. Мне же этого делать опять же не хочется. Человек ты разумный и все понимаешь сам, и своей ленью, легкомыслием и хитростью наказываешь себя сам. А, кроме того, тебе и так перепадает от твоих близких и друзей. Чего стоят одни упреки и слезы любимой супруги? Правда, она немного перебарщивает из-за недопонимания, что попытки изменить тебя могут привести к тому, что это уже будешь и не ты. Поэтому давай попробуем разобраться с тем, что ты, на наш взгляд, делаешь не правильно, порой сам того не осознавая. Наблюдая за тобой довольно долгое время, мы ждали, когда же ты прибьешься к какому-нибудь одному берегу. Твоя вера в единого Создателя похвальна, но существуют же определенные законы, которые предписано соблюдать. Ты же постоянно их нарушал. Захотелось, пошел к христианам католикам, захотелось – к протестантам, одновременно с этим посещая православную церковь или мечеть. Причем все эти шатания не были светскими прогулками с целью ознакомления. Ты сознательно проникался каждой религией и, внимательно изучая их, вбирал в себя их образ мышления и, что самое скверное, начинал совершать их обряды. Сначала мы списывали это на особенности твоего характера, излишнюю любознательность, непостоянство увлечений, потом нас все это стало тревожить. В чем-то есть и наша вина. Помнишь свою русскую бабушку Ирину Ивановну, которая стала приемной в вашем доме и воспитывала вас с братом? Так вот. Полюбив тебя, как родного сына, она втайне от всех, окрестила тебя в православной церкви. Ты был еще очень мал, чтобы помнить и понимать это. Твои родные, не зная этого, окрестили тебя по обычаям Ислама. В результате нам пришлось смириться и отпустить грехи, как тебе и твоей русской бабушке, так и твоим родным. Поэтому твои колебания между мусульманством и православием не случайны. Более того, как говорится, «нет, худа без добра», и у тебя оказалось даже два ангела - хранителя. Но тебя же тянуло дальше, а этого мы уже терпеть не могли.  Оказывается, ты, сам того не ведая, пытался создать какую-то свою, новую религию, отбирая из каждой сложившейся все лучшее, справедливое и разумное. В общем-то, это неплохое, даже благое дело. Ведь примерно так создавались все мировые религии. И может быть, когда-нибудь человечество придет к этому единению и оценит твои усилия и заслуги? В какой-то степени нас это порадовало, но еще больше испугало и, прежде всего, за тебя. Мы представили, что тебя может ожидать. К сожалению, человечество еще не готово к такому объединению и все концессии будут стоять насмерть, чтобы удержать свои позиции. Слава Создателю, что Он немного охладил твой пыл, и все же нам бы тоже очень хотелось предостеречь тебя от необдуманных поступков. Думать о единении народов разных вероисповеданий нужно и похвально, но действовать в этом направлении необходимо очень осторожно и вдумчиво. Главное в этом деле, как говорят у медиков, «не навреди!». Этому нужно долго и усердно учиться, чтобы хотя бы попытаться разобраться в том нагромождении традиций, законов, которые сложились по мере развития человечества. Даже самые близкие для тебя люди, в том числе опять же жена и сын, опасаются, что тебя опять начнет увлекать и заносить. Одержимость в деле, конечно же, необходима, но в том, что ты собираешься делать, нужна особенная осторожность, особенная мера ответственности и строжайшая самодисциплина. Этого–то, как раз тебе и недостает. И пока ты не научишься всему этому и не поймешь, что это тебе необходимо, за это дело даже браться не следует.
Старик внимательно посмотрел в глаза Ибрагиму и продолжал.
- А вообще-то, хотелось бы, чтобы ты продолжал думать в этом направлении. Начало, как я уже говорил, положено не плохо. Своими вопросами в Новоиерусалимском монастыре ты нас приятно удивил и  порадовал. Когда человек протягивает руку, чтобы помочь другому, он, как бы, прикасается к лику Божества.  Не знаю,  с чем обращаются сейчас к Всевышнему  мусульмане или иудеи, но православный люд в большинстве своем, чаще просит о заступничестве, помощи в делах, исцелении ….  К сожалению, даже такие просьбы, как: «Вразуми!» или «Дай совет!», в последние годы слышаться крайне редко, да и то не всегда искренны,  произносятся  по привычке, как заученные фразы. Ты же нас просто подкупил, когда спросил у нас только совета, оставляя за собой право, принимать его или нет. Но это нас и озадачило.  Скажи мы тебе, как поступить,  ты ведь и в самом деле  можешь не принять наш совет.  Ведь ты же до конца не веришь в нас, в наши силы и в нашу непогрешимость, о чем говорят твои бесконечные блуждания между верой отцов, православием и другими институтами церкви. Сотвори мы для тебя даже чудо, у тебя все равно останутся сомнения, а твоя душа так и будет блуждать в поисках истины. И мы поняли, что твои сомнения начнут рассеиваться только тогда, когда ты дойдешь до всего сам. Впрочем,  это и хорошо. Когда что-то выстрадаешь, прочувствуешь сам, это навсегда оставляет неизгладимый след в душе и сердце. Как видишь, и для нас такие встречи полезны, и мы многому учимся. И тогда мы согласились с тем, что сомневающийся человек может скорее отыскать дорогу к свету, и не важно, в каком храме он обращается к Богу, какие обряды при этом совершает. Важно лишь одно, чтобы его вера была искренней и разумной, а жизнь яркой, интересной и наполненной. Ведь всем хочется прожить ее ярко, полноценно и что-то оставить после себя. И у нас складывается убеждение, что уже и с твоей помощью обо всем этом начнут задумываться многие твои друзья и знакомые. Но прежде, чем поговорить о них, хотелось бы немного передохнуть. Теперь бы я не отказался от горячего чая, да и ты, вижу, измаялся без своего ядовитого зелья. Ладно, уж, потерплю, поскольку в гостях. Почаевничаем?
Ибрагим собрался вскочить и бежать на кухню, но его остановило то, что журнальный столик был уже накрыт и сервирован. На белой скатерке стояли две чашки с блюдцами из гостевого сервиза, вазочки с печеньем и конфетами, которые Саша прятала для гостей, чайник, из которого обычно поили гостей, неизвестно откуда взявшиеся творожники и баночка с малиновым вареньем. А рядом с чашкой Ибрагима, из которой струился пар от горячего крепкого чая, лежали сигареты, зажигалка и пепельница. Посмотрев на старика, который, с удовольствием причмокивая, пил горячий чай, Ибрагим с пониманием поблагодарил его за это чудо и закурил.  Тот поморщился, и он быстро потушил сигарету.
- Да, уж, дымил бы, а я как-нибудь потерпел, - сказал старик участливо.
- Что-то вдруг расхотелось, - ответил Ибрагим и подумал, что не стоит заставлять доброго старика терпеть это неприятное зрелище и вдыхать едкий табачный дым.
- Ну, тогда спасибо! И за угощение благодарствую. Хвала Создателю, что привел меня в этот дом. Видно, что здесь чтят не только законы гостеприимства, но и уважают ближнего. В  наши тяжелые времена это, увы, большая редкость. Ну, что ж продолжим? Как ты понял, мы не противники совместных обсуждений многих вопросов, особенно, если они касаются веры и теологии.  Совсем наоборот. Только общими усилиями мы можем помочь и себе, и самому Господу отстоять жизнь на земле,  сделать ее интересной, содержательной и доброй. В связи с этим хотелось бы поговорить об ошибках и заблуждениях, которые, к сожалению, часто бытуют среди людей. От ошибок никто не застрахован, да простит меня Господь, даже Он.  Многие жители России, в их числе ты и твои друзья, думают, что Господь отвернулся от нее. А ты к тому же полагаешь, что Он так же забыл родину  твоих предков. Позвольте, не согласиться с вами! Как может отец отвернуться от детей своих? Как я уже говорил, все они  Ему дороги одинаково. Твои отец и мать любили вас с братом и вкладывали свои души  в равной степени, но вы выросли с абсолютно противоположными мировоззрениями, а главное, вы  совершенно по-разному оцениваете жизнь. В том, что он вырос слабым, неблагодарным и неблагородным, несомненно, есть и их вина,  но окончательное решение принимал он и никто другой.  У него, как и у тебя, был выбор, и он его сделал так, как посчитал нужным. Так кто же виноват, что он выбрал дорогу  лжи, воровства, и бесчестия? Выходит, только он. Он и должен отвечать за это.  Заметь, не Господь его наказал и отвернулся от него, а он сам.  Что может быть на свете хуже, чем забвение живого человека, проклятого своими же близкими и друзьями? Родной бабушкой, которая за всю свою жизнь никому никогда не пожелала и не сделала зла. И, если он сегодня до конца не понял меру своего падения, то поймет это обязательно. Ведь ему дано время, чтобы одуматься. Господь никогда не наказывает тех, кто ошибается и заблуждается, даже сознательно и с умыслом. Как всякий отец, Он ждет, надеется, дает время даже самому неисправимому грешнику, чтобы тот покаялся и встал на путь исправления. Иногда даже приходится удивляться Его долготерпению. Увы, всякому терпению приходит конец, даже Божьему. И мы не вправе осуждать тебя за то, что ты вырвал его из своей жизни, оберегая  свой дом и близких тебе людей. Поступать так – твое право, но, к сожалению, и  за это тебе приходится расплачиваться. Потому-то и болит твое сердце. Порой хочется крикнуть тебе: «Отпусти свой гнев! Прости его и побереги свое сердце!».  Но, понимая, что сейчас ты еще не готов к этому, остается только надеяться, что Господь его вразумит и он покается.  Честно признаться, в таких ситуациях мы и сами часто теряемся,  не зная, что посоветовать, но в одном я уверен.   Господь его, конечно же, накажет уже своим судом. Все мы рано или поздно предстаем перед Ним и держим отчет за все свои поступки. И на этом суде нет ни адвокатов, ни лазеек в законах, за которые можно спрятаться. Только человек со своею душой или душонкой и  Он - Всемилосердный, Всесильный, любящий и грозный. И не приведи, Господи, ощутить и испытать на себе Его гнев.
Гость глубоко вздохнул, помолчал и продолжал.
- Зло, к сожалению, часто одерживает победу, действуя по принципу: «разделяй и властвуй!», разжигая в человеке низменные инстинкты. По этому принципу торжествуют кровавую победу многие тираны и завоеватели.  Удобен он  для многих руководителей и политиков. В борьбе за власть они разобщают людей, чтобы легче было ими управлять. Для того чтобы восторжествовало добро, всем светлым силам необходимо действовать по другому принципу: «объединяй и направляй!» и только так противостоять злу. И, прежде всего, зло нужно побеждать и искоренять в себе. Твоя подруга Надежда немного ошибается, утверждая, что мы создавали щит, возводя монастыри и Божьи дома. Это очень тонкий вопрос и в нем следовало бы разобраться. Прежде всего, никакого щита, а уж тем более, меча в руки верующих мы не давали, и давать не собирались. Защитой от темных сил может быть только сама вера в светлое и доброе,  вера истинная,  глубокая и разумная. Храмы, монастыри, наше учение и опыт лучших людей – это только подсказка, в каком направлении идти. Да и с этим не все в порядке. Сколько ошибок, а подчас и злого умысла нагромоздил человек, искажая  слова и помыслы Господа? Все ли монастыри и храмы России можно назвать истинно Божьими? Необходимо  овладевать особым, тонким  чутьем, чтобы отличать истинное от бесовского или созданного для светской услады. Вот вы же почувствовали, как  в храме Новоиерусалиского монастыря вам  было  благодатно и  даже невмоготу. А ведь это  происходит  потому, что каждый камень или кирпич, положенный зодчим, каждая капелька краски, нанесенная на стены или лики Святых богомазом, хранят теплоту их  рук и помнят их придирчивые, добрые взгляды. А самое главное, что каждый, кто принимал участие в возведение этого поистине чудесного дома Божьего, вложил в него свою душу и самоотверженную, бескорыстную   любовь к Господу. Во многих ли церковных постройках ты испытываешь такую же  благодать, какая радует твою душу в  маленькой церкви в Саввино?  Это, как с подлинником и копией художественного произведения. Только специалисты, да и то не каждый раз могут их различить. Если копия сделана мастерски, с душой, даже опытный специалист может ошибиться. Вот так же следует поступать с  Божьим храмом, истинным учением и истинной верой. Следует заметить, что для истинно верующего  их не может быть много, впрочем,  как и настоящих друзей. Как правило, Божий дом – один и наставник тоже – один.  Ведь у человека тоже только одни родители, одна отчизна.  И, если бездумно в каждом храме оставлять по частице души, может случиться так, что от нее ничего не останется. Поэтому человек в своих исканиях должен беречь свою душу от соблазнов и не растрачивать ее понапрасну.  В связи с этим, я бы поговорил о твоей подруге Надежде.  Она - очень добрый, отзывчивый и верующий человек, но идти к ней почему-то не захотелось. Как ты думаешь, почему? Во-первых, мне кажется, что она не готова к такой встрече, а во-вторых, я не уверен, что она поняла бы меня правильно. А кроме всего этого, своими необдуманными действиями она нас просто рассердила. Да, у нее присутствует огромное желание помогать людям, и она помогает им, и часто ее помощь необходима и неоценима. Но и добродетельность может принести вред, если она не освещена светом разума. Добро нужно делать, умеючи, учиться этому. А она не учится, даже на своих ошибках, хотя народная молва и гласит, что нет лучшего учителя, чем несчастье. Человек по-настоящему мыслящий, черпает из своих ошибок не меньше познания, чем из успехов. Взять, к примеру, ее последнюю неимоверно трудную проблему – племянницу Катю. Да, девочку жалко, и, безусловно, хотелось помочь. Когда Надежда, как врач, не раздумывая, бросилась ее спасать, - это понятно и заслуживает всякой похвалы. Когда же она стала искать пути спасения ее души, то чуть не наделала непоправимых, трагических ошибок. Хорошо еще, что все обошлось, и Господь уберег ее от необдуманных шагов. Нужно ведь хоть немного думать, что делаешь. Недаром народная молва гласит: «благими намерениями вымощена дорога в ад». Как можно выслушать и принять к исполнению рекомендации доморощенного ясновидца, даже если он в какой-то степени и окажется прав? Это ведь попахивает мракобесием. Согласен, что из-за несовершенства современной медицины, отсутствия культуры врачевания приходится часто обращаться к различного рода целителям душ и тел, и это во многих случаях приносит положительные плоды. Но ведь все это не дает морального права браться за дела, в которых ничего не смыслишь. И, если уж берешься, то, по крайней мере, спроси совета у сведущих людей, тысячу раз подумай и все взвесь прежде, чем приступать к действиям. Интересно узнать, почему ее провидица порекомендовала посетить ей именно девять монастырей, а не девяносто девять? Да еще в течение месяца, а не за один день. Кстати, все ясновидцы и прорицатели такого рода с делами церковными, а тем более, Божьими не имеют ничего общего. Ну, да ладно, «Бог с ними», как сказали бы мудрые люди, а вот как быть с человеком, который верует? А ведь Надежда, в отличие от тебя, считает себя верующей, значит с нее и спрос больше. Ведь у нее, в отличие от тебя, знаний и опыта в православном вероисповедании намного больше, и уж ей-то доподлинно известно, что так поступать нельзя ни в коем случае. Так что же тогда получается? Когда хочу – верю, когда хочу – не верю. Тебе это не кажется странным? Извини старика, что приходится говорить о ней в таком резком тоне. Ничего не могу с собой поделать, рассердила твоя подруга, ох рассердила. А не кажется странным то, что все, кому она помогала, желаемого результата не получили? Кому была нужна ее самоотверженность, когда она, ценой благополучия семьи, бросилась помогать первому сыну своего мужа, оставив собственного сына без крова? А неблагодарный мерзавец, как был мерзавцем, так им и остался. Примерно то же самое произошло и с собственным сыном, затем с сыном ее сестры, и таких примеров, увы, немало. А стоило ли им помогать вообще? Ну, сыну, еще понятно, приемному внуку, тоже, а остальным? Вот и получается, что прежде, чем браться за такие дела, а в ее случаях, бросаться, сломя голову, нужно думать, оценивать и действовать крайне осторожно, без эмоциональных всплесков. Так что я сделал правильно, что не пошел к ней. Иначе попала бы она мне «под горячую руку», я бы еще и не то высказал. А в горячке наделаешь дел, потом и сам не рад будешь. А что, и у нас такое случается. Вот тебе и разбираться с ней, раз считаешь себя ее другом. Ты не думай, что я перекладываю ответственность на тебя, просто мне кажется, у тебя это получится лучше. Поверь мне, что я тоже хочу ей помочь. А раз мы хотим одного, то, кажется, считаться не стоит, просто ты это можешь сделать мягче и дипломатичнее.  И еще немаловажный момент. У меня пока что помощи и совета не просили. Не правда ли, не хочется судить ее очень строго? Ведь, в сущности, она человек большой души, добрый и очень сердобольный. Не хочется, но необходимо. Ради ее же пользы. Как врач делает больно, чтобы исцелить, так и в этом случае необходимо вскрыть нарывы, чтобы они не болели и не распространялись дальше. Ведь ты же видишь, что все ее беды и проблемы созданы ею самой. Объясни ей это и это будет самой большой помощью. Понимаю, ты боишься, что она тебя не послушает, не поверит. А ты сделай так, чтобы послушалась, поверила. Прояви все свои способности, умение, хитрость, наконец! Да, это нелегко. Ломать стереотипы всегда трудно. А как ты хотел? При этом нужно, чтобы она дошла до всего этого сама, и умом, и душой, и сердцем. Говорить правду другому человеку  – вообще дело неприятное. Правда – это ведь, как горькое питье, очень неприятное на вкус. Выпивая ее, человек жмурится, отворачивается, приходит в ужас, но при этом выздоравливают его душа и разум. Надеюсь, что у нее хватит мудрости, чтобы на тебя не обижаться, а мудрый человек всегда на стороне тех, кто на него нападает, потому что больше их заинтересован в обнаружении своих слабостей. Объясни ей, наконец, что ее любимая Катя, наделавшая несусветных глупостей, не стоит ее душевных сил и благосклонности, что помочь ей можно только одним способом: как следует ее выпоров? Что и с ее собственным сыном следует поступить так же. Сможет она это сделать?   Не знаю, ответил ли я на твой вопрос, но большего пока сказать не могу? Истина, как правило, часто бывает горькой, тяжелой и неудобоваримой. Отыскать ее порой очень трудно, она находится в глубине и не каждый может ее отыскать. Намного легче найти, скажем, например, ошибку, которая, как правило, лежит на поверхности, и ее замечаешь сразу. И, задавая одни вопросы, получаешь другие, порой более сложные. Ты я вижу, задумался? Просил помощи, а вышло так, что тебя еще и озадачил.
Ибрагим задумался и молчаливо теребил незажженную сигарету. Гость понимающе грустно улыбнулся.
- Как видишь, помогать людям и даже что-то им советовать не очень-то легко. Это требует огромной ответственности. Поэтому, даже зная, как и чем помочь, спешить не следует. Необходимо определиться, нужна ли твоя помощь, примут ли ее, поймут ли тебя правильно? И я не знаю, что тебе ответить на вопрос: как помочь твоему другу Валентину? Мне бы очень не хотелось, чтобы мои слова были восприняты, как шантаж, но получается так, что у многих людей в их перевернутом, вернее сказать, поставленном «с ног на голову» сознании, это выглядит именно так. В начале беседы я не зря высказал свое мнение о вере и постарался объяснить, почему она так нужна человеку. И я предупреждал, что мы еще коснемся этого вопроса. И в случае с твоим другом Валентином он возник снова. Человек всегда вспоминает о Боге, когда ему трудно. Однако воспитание и мировоззрение твоего друга настолько изуродованы его родителями, коммунистической демагогией  и его собственными измышлениями, что он не в состоянии даже подумать о Боге. Случилось так, что он - умный, добрый и отзывчивый человек, оказался совершенно незащищенным от темных сил, которые теперь торжествуют свою победу, вселившись в его душу. Однако Господь не оставил его и помогает ему всем, чем может. А это и твоя помощь, и помощь любящей его женщины, и сострадание многих его близких, друзей, ну, и, конечно же, его  сына. Можно, я тебя спрошу, а как ты относишься к сыну Валентина?
- Неплохой парень, умный, заботливый, многого достиг сам.
- Да, согласен, заботлив, богат, всего достиг сам, а вот мне он почему-то не нравится, - внимательно посмотрел на Ибрагима старик. – И ведь это единственное творение Валентина, которое он оставит после себя. Не буду тебя в чем-то разубеждать, но мне почему-то видится, что скоро ты сам во всем разберешься и не будешь так по-доброму настроен к этому неплохому парню.   Вот поэтому и другу твоему  мы,  вероятнее всего, ничем помочь не сможем.  И что можем сделать все мы и сам Господь, если он не только не верит в Него, но и иронически посмеивается надо всем, что связано с Его именем?  К тому же Валентин  нас не призывает, и мы не знаем, а нужна ли ему наша помощь? И в его беде, скорее всего помощь может быть оказана опять же именно тобой.  Вероятно, так пожелал Господь, помочь ему через тебя. Ведь Валентин человек сильный, привыкший все решать сам, помогать другим и брать на себя всю полноту ответственности. Вряд ли он потерпит, что кто-то будет оказывать помощь ему?  Понимаю, что снова тебя озадачил, но ты же хотел получить ответ на свой вопрос, вот я на него и постарался ответить, как считал нужным. Отвечая на твой вопрос,  как помочь жене и сыну, я бы сказал примерно тоже, что и в случае  с Валентином.  Очень похвально, что твоя супруга  Саша  тверда в своих убеждениях, но иногда  благодаря этому дело  доходит даже до абсурда. Я ни в коем случае не умаляю ее достоинств. Вашей дружной и чудесной семье многие бы просто позавидовали. Вы не зря боролись друг за друга, добиваясь взаимопонимания, дружбы и любви.  Она и сын хорошие, умные и добрые люди, и ты по праву можешь гордиться ими. Они твои настоящие друзья, потому что только настоящий друг, зная о тебе все, не перестает тебя любить и уважать. И все же очень хочется, чтобы  у них, наконец-то, появились бы ангелы-хранители. В связи с этим  придется высказать  не очень приятные замечания. В том, что душа твоего умного, доброго и порядочного сына мается в безбожии, конечно же, виноваты вы, его родители, а  в том, что страдает и блуждает в безбожии  душа Саши, соответственно виноваты ее родители, прежде всего, ее мать.  Вижу, тебе неприятна эта тема, поэтому я бы на этом закончил нашу беседу. Но если тебя действительно волнуют их судьбы, придется затронуть эти малоприятные темы. Ну, так как поступим?
- Что же, Отче, я согласен – тихо произнес Ибрагим, понимая, что речь снова пойдет о теще и жене, о чем ему говорить не очень хотелось. Гость с сочувствием посмотрел на него и сказал:
- Я знаю, как ты  уважаешь свою тещу, так много сделавшую для вас, да и трудно винить женщину, попавшую в самое жерло коммунистического кошмара, изуродовавшего душу ее, твоему другу и еще многим советским людям. В какой-то степени таких людей жалко, потому что их жизнь прошла в осознанном, хотя и в принудительном, отрицании веры. И больше всего жалко тех, кто остался сильным, порядочным и достойным уважения человеком, но так до конца и не понявшим, что нет ничего страшнее, чем жить без веры, страдая от одиночества и леденящего страха перед настоящим и будущим. Конечно же, жалко, но это их выбор и они сами за него расплачиваются. Но когда они, основываясь на отживших свое догмах, пытаются влиять на выбор других людей даже из лучших побуждений, это уже непростительно. Ведь именно в этом кроятся истоки  упорства твоей супруги. И это просто вынуждает меня сказать, что только глупцы и покойники никогда не меняют своих мнений. Соглашусь, что менять принципы и убеждения, как перчатки, безнравственно, но как быть с тем, когда они отживают свое и уже начинают противоречить здравому смыслу? Жизнь постоянно вносит свои коррективы и только в математике две половины составляют одно целое. В жизни получается совсем не так. Попробуй сложить двух полоумных? В сложности они дадут только двух сумасшедших и никогда не составят одного умного. Думаю, что все это дает тебе моральное право побороться за их  души.  Тебе никогда не приходила в голову мысль: почему твоя супруга и ее мать всю свою жизнь были против того, чтобы обзавестись, например, дачным участком, собакой или кошкой? Да, все это можно объяснить нелюбовью к животным, нежеланием брать на себя ответственность за живое существо и страхом, что эта ответственность полностью падет на них. И все-таки? Существует и иная, более существенная причина, иначе бы животные так к ним не тянулись, и твоя любимая не обещала бы тебе перед тяжелой операцией на сердце, что позволит завести собаку, лишь бы ты выжил. Как бы вы с ней отнеслись, скажем, к такому объяснению, что сделать это ей не дают темные силы, в простонародье говорят, бесы?  Ладно, не буду «наступать на  больную мозоль», но советую подумать над тем, почему их любовь к природе и всему живому ограничивается редкими, светскими, легкими прогулками за город или, например, созерцанием ее на живописных полотнах? И остается только надеяться, что их души, наконец-то, прозреют, оттают и наполнятся искренней, бескорыстной любовью не только к тем материальным и духовным ценностям, которые они установили для себя сами, но и ко всему живому и сущему.  По крайней мере, хотелось бы увидеть их на пути к этому. И, если это произойдет, можно будет считать, что свой долг перед ними, своей совестью и Господом ты выполняешь. И я уверен, что после этого тебя и их никогда уже не будут преследовать тяжелые и кошмарные сны, вызывающие изнурительную бессонницу, ибо чистая и спокойная совесть – самая лучшая подушка. И я искренне рад, что в вашей жизни появился такой добрый и светлый человек, как Елена.  Мне кажется,  теперь вам вместе будет легче находить ответы на сложные вопросы, поставленные жизнью. Стоит заметить, что появление таких людей, как правило, не бывает случайным и вносит в нашу жизнь не только обоюдную радость общения, но и взаимопомощь, взаимопонимание и душевное успокоение. Не знаю, устроят ли тебя все мои разъяснения на твои вопросы, но мне пока больше добавить нечего. Да и засиделся я у тебя. Пора бы и честь знать. Еще раз извини, что наговорил много неприятного и наш разговор вылился в поучительную, слишком серьезную беседу, похожую на проповедь. Может, даст Бог, еще встретимся и тогда найдем время для шуток и юмора. Хотя, как сказал один мудрый человек: «старайтесь побольше прочитывать серьезных книг и вести умных разговоров, потому как несерьезным вас и так забросает сама жизнь!». Ну, что ж, будет время, заходи!
Увидев удивленное лицо Ибрагима, он улыбнулся и серьезно произнес:
- Господь укажет дорогу. Это не так далеко, как ты думаешь.  Приходи в любое время, двери для тебя откроют. И в завершении нашей встречи, хочу искренне пожелать тебе и всем твоим близким и друзьям всего самого доброго и светлого. На  этом  откланяться и еще раз поблагодарить за радушный прием.
Увидев, что гость встает и собирается уходить, Ибрагим попытался последовать за ним, но старик жестом остановил его, поклонился и величественно удалился. Ответив ему поклоном, Ибрагим задумчиво смотрел, как старик степенно шагает по воздуху, превращаясь в маленькое белое облачко на небе.

*  *  *
Очнувшись ранним утром, Ибрагим с удивлением обнаружил себя сидящим в кресле. Перед ним стоял накрытой для гостей скатертью журнальный столик, на котором стояли чайник, две чашки с блюдцами из гостевого сервиза с остывшим, недопитым чаем, баночка с вареньем, тарелочки с надломленными творожниками и две вазочки с печеньем и конфетами. Около его чашки стояла непривычно чистая после ночи пепельница, рядом с которой лежала  чуть прикуренная,  измятая сигарета.