Было дело, что и на деле было. Так-то оно и вышло. Прямиком в шип. Хрясть!
"Ай".
Укололся Гомняш на Стриканских болотах плющом дикозульным.
Морщась, передернулся во всю ступень.
Мурашек поскидал.
Помотылялся из конца в конец пальцем уколотым этим.
И хныкать вдруг.
Задул-обдул его, и так бедолагу и по этому.
И хоть бы солнце не жгло на ночь глядя.
А тут коза!
Беленькая такая, мягкая.
Как шпаклевочный мармелад, какой дядька Ефаний в ботву втирает, чтоб щели в клозеточной забить.
Стоит.
Жуёт травку.
Одна.
- Тюсь-тюсь, - позвал Гомняш козу то.
Та одурачилась. Удивилась так. Так застеснялась - прямо затрогалась немножко от слезучести.
- Потерялась родимая? Иди ко мне, тюсь-тюсь, - поманил пальцем уколотым Гомняш то.
Глядь, а палец раздулся. Как слоновий огурец запятнился. Лохматкой буро-синей покрылся.
Ишь - тишь.
Увидала козочка палец такой диковинный и заскакала к Гомняшу рыбкой.
Тот напучился сразу. Разъярённо обнял козочку в грудь и тереться: как бузина об кору пенька.
Мягкая ж.
Козочка то.
И тут хряп!
Хватанула козочка по пальцу уколотому.
ЖуЕм заЕла, водицей болотной запила, а Гомняш сделать ничего не может.
Ни шевельнуться, ни подергаться, как околдованный застыл и зырит в одну кочку.
А козочка не гуляет. Хрясть, уже руку доедает. И водичкой болотной запивает.
Испугался Гомняш, что коза сожрет его, и давай молитву от злых коз читать.
"Не водись коза, испужись коза, будешь бегать ты, на лугах коза,
Убеги коза, до реки коза, уплыви коза, занеси вода, не вари коза,
У козла кота, кот обрызгает, козы сдрыскают, рыскать грызками,
Брызно грызными, испужись коза, будешь прыгать ты, на лугах коза".