Бог хлестнул Люсю своим бичом прямо в момент зачатия. Одарил папашей по имени Григорий Пердушко. Конечно, ребенку можно было дать другую фамилию, например, материнскую. Но та оказалась еще круче. Сракова Людмила, ну куда это годится?
Проблемы у Люси Пердушко начались, едва она переступила порог детского сада. Сами посудите, иметь такую фамилию и не стать предметом насмешек, невозможно. Вот Люся и стала. Размазывала сопли и слезы по удачно вылепленной Богом мордашке и чуть ли не с младенчества мечтала о другой фамилии.
Однажды девочка выяснила, что для смены её необходимо выйти замуж. И уже в старшей группе начала присматривать кандидата. На горшках рядком сидели Вася Писькин, Антон Хрюкин, Саша Дуракин, Юра Дрыщ и Володя Синяк. Люсе нравился последний, но мама грустно посмотрела на папу и отказала в благословении.
Тогда малышка выбрала новенького, с самой безобидной фамилией - Горшков. Тот с радостью согласился. Но пожениться не удалось. Горшков скоропостижно заболел ветрянкой, а потом подошло время идти в школу, и свадебные хлопоты пришлось отложить.
Тут уж бич Божий поплясал на бедной девочке по полной школьной программе. Уж сколько ей пришлось размазать по физиономии соплей и слез, ведрами выноси. Только к выпускному как-то подустали одноклассники дразниться, поистерлись шуточки, поиссякла фантазия. Кроме того, в школьной форме Люси Пердушко вполне определенно не помещалась теперь аппетитная грудь. А также попка и прочие соблазнительные округлости, созерцание которых кому угодно из пацанов затыкало поганый рот. Дружно выстроившись в очередь за «приложиться к телу» и одурев от бродивших внутри гормонов, парни волочились за Люсей хвостами, роняли слюни. А кое-кто даже опрометчиво готовился подарить ей свою фамилию в случае бракосочетания.
Впрочем, разнообразием этимологии собственных инициалов похвастать не могли. Те же Чмырюк, Забабашкин, Пидорашко, Хрюкин и Тупикин.
Люся выбрала Петю Задирайко. И бич доли вновь безжалостно опустился на плечи хрупкой Люси (теперь уже Задирайко). Задирать подол приходилось так часто, что она, боялась проходить мимо мужа. Все равно не удавалось скрыться. Он хотел и имел её непрерывно, как только она появлялась в поле его видимости. И даже когда не появлялась, активно имел по памяти. Как только успевал созревать в желании? Люся диву давалась.
В жизни Владимир Задирайко оказался раздолбаем, который кроме совокупления не овладел ни одной приличной профессией. Он удачно устроился на шее жены, попердывал, лежа на диване, попивал пивко и исправно приходовал женушку. Доходя до нужного градуса и не видя её задницы, сам ходил от телевизора до кухни. Трусы спустит – потрясет: "Хочешь, покажу?!" И так весь вечер. Туда-сюда, в туалет – в комнату, пивко-то давит... И каждый раз показывает. На утро: "Ой, болею с похмелья!!! Я писю тебе вчера показывал? Да?! Значит, пережрал опять!» Бич Божий!
Люся развелась с ним через год.
Второй «бич» попался с фамилией Тихушкин. Бухгалтер. Не орал, писю почти не показывал, юбку не задирал. Спал в носках и шапке. И тихо так подкрадывался ночью, молча овладевая Люсей и смешно похрюкивая во время оргазма. Но это еще что. Он ногти грыз! Откусывал их и ел по кусочкам с урчащее-чавкающим звуком. Люся Тихушкина тихо смывалась в туалет и громко рыгала от отвращения. Слава Богу не от беременности.
От второго мужа сбежала через полгода.
Не желая долго оставаться Тихушкиной, она поспешила вновь сменить фамилию. И вскоре стала Люсей Дурнопейко. Засим с горечью выяснила, наконец, почему мама была против фамилии Синяк и почему пьянство – бич нормальной семьи.
С этим поистине Божьим бичом расставание затянулось. Только через два года удалось избавиться. Присосался, как клещ, давя на жалость и чувство вины. В чем могла быть виновата перед ним ангельски терпеливая Людмила? Долго ли придумать? Сколько раз он от отчаяния жизни с ней резал себе вены, сигал со второго этажа, бросался под поезд. Жаль, так и не отрубило ему башку ни разу. Умело бросался, видать, всякий раз выживал, сволочь, и вновь портил кровь сожительнице, давно оформившей развод и дуревшей от такого подарка судьбы.
Но, однажды подарок допился и замерз в подъезде, не дойдя до квартиры. Сжалился, видать, Господь, во всем доме отопление отключил в ту морозную январскую ночь.
Так Люся вновь стала Пердушко…
Шли годы, расставание за разочарованием, потеря за потерей. Фамилии перебирались ею как карты в пасьянсе. Но все оказывались краплеными. Спесивцев, Кругложопов, Ряшенцев, Тугоухов, ****кин…
Все не то. Однажды её непосредственный начальник, очень интеллигентный бывший гэбист с фамилией Базукин, которому она деликатно отказала в оральном сексе в обмен на подписание сметы, раздраженно застегивая гульфик, сказал:
- Попробуйте искать не фамилию, а человека.
- Как это?
- Настоящую фамилию может позволить себе только очень смелый и кристально честный человек. Такой, как я. Видела, какая у меня базука? – он подмахнул бумаги и с новой надеждой посмотрел в глубину разреза её платья.
- Простите, можно я уже пойду? – прикрывая грудь, робко спросила Люся.
- В конце концов, чем вас не устраивает ваша собственная фамилия? – вдогонку крикнул Базукин.
Пердушко подумала и согласилась. Её вдруг осенило, что Бог недаром размахивает перед её носом своим кнутом. Что-то же он хочет донести до неразумной дщери?
В раздумьях, она ослабила накал непрерывной охоты.
Занялась собственной карьерой, стала ведущим специалистом на студии, где работала декоратором развлекательного канала и даже больше не смущалась, замечая свою фамилию в титрах. Стала к ней привыкать.
А как-то раз, готовя павильон для съемок реалити-шоу «Как я стал бичом», познакомилась с художником Артуром Малевичем, оказавшимся на улице по семейным обстоятельствам и творческой безалаберности. Неприкаянный, никем не обласканный художник не рисовал квадраты, не работал чертежником на железной дороге и на дух не переносил матизма. Но благодаря своей фамилии, нес крест непрерывных параллелей и ассоциаций, мешавших ему творить и быть собой.
Между Артуром и Люсей вспыхнуло чувство, которое грешит продолжением рода и созданием неформальной ячейки под названием семья. Люся ликовала. Совпадение вкусов, симпатий, душевной тяги и знаменитой фамилии сулило ей долгое и настоящее счастье.
В загсе Артур, на которого давил черный квадрат существования, с надеждой спросил:
- Может, возьмем твою фамилию?
Люся опешила. Мысленно выкрикнула: «Только не это!» Но увидев умоляющий взгляд мужа, промолвила:
- Я и сама хотела тебе предложить…