Кузя, ты опять просишь сказку перед сном?
Да с радостью.
Только пообещай мне, что сразу после сказки ты будешь хорошо спать, ладно?
В общем, слушай.
В некотором трисемнадцатом царстве, в тривосемнадцатом государстве, жил да был царь.
И было у него три сына – старший умный, средний статный, а третий, как и положено, дурак.
И сказал им как-то царь: «Пойдите туда, не знаю куда, и принесите то, не знаю что».
И отправились сыновья известно куда – за тридевятнадцать земель на полуостров Буян, где стоит чёрный камень бел-горюч, а возле него еловый дуб стовековой, а на дубе том ларец кованый со стразами, а в ларце том как раз и лежит то, не знаю что.
И стали они думу думать, как бы тот ларец с дуба снять. Никак придумать не могли; старший со средним перессорились – кому из них двоих на дуб за ларцом лезть, а младшему и вовсе всё было по фигу.
И вернулись они обратно, не солоно хлебавши, то есть ни с чем и без не знаю чего в ларце.
Крепко тогда осерчал царь. И решил он тогда всех троих братьев в назидание друг другу заживо женить...
Ой, стоп!.. Что-то я не туда заехал, потому что это совсем другая сказка, а наша сказка – про царскую дочь.
Да-да! Потому что, кроме сыновей, была у царя ещё и дочь – царевна Смеяна, красавица писаная.
Смеяна – это потому что она круглосуточно смеялась над всем, что видит: и над царскими боярами-советниками, и над няньками своими, и над попугаем заморским в плетёной клетке, и даже над самим царём. Царский шут в те времена уже который срок подряд в темнице мотал, а она всё смеялась и смеялась. Смеялась за завтраком, смеялась за обедом и ужином, радостно веселилась по поводу и без, хохотала во сне, хихикала на проповедях, прыскала в кулачок при виде погребальных процессий, а уж как ржала на царских пирах и девичьих посиделках – так то ни в сказке сказать, ни пером описать.
И никто не знал, что делать. Никто её вылечить не мог. Придворные лекари с ног сбились, знахари и колдуны уж все волшебные травы в царстве повыдергали и с чем только их не смешивали, а она всё смеётся и смеётся. Заморские маги-гипнотизёры лишь руками растерянно разводили. Чего ей только не показывали – а про то и сказывать-то неудобно – да всё без толку. Смеяна знай себе хохочет – спасу нет, и все за ней туда же, так что не царство уже получается, а форменный сумасшедший дом.
И сказал тогда царь: «Кто царевну Смеяну от хвори неведомой исцелит хотя бы на час, тому в жёны её отдам, да ещё и полцарства впридачу».
На час – это чтобы успеть свадьбу сыграть, пока она, царевна, более-менее серьёзная и не гогочет, аки Сивка-бурка при виде лошака.
И повезли царские гонцы указ во все края царства, и всему честному люду его зачитали.
Однако время шло, а никто так и не сумел Смеяну излечить, хотя многие пытались. Гонцы сто коней буланых загнали, сто сапог железных стоптали, сто хлебов каменных сглотали, сто глоток лужёных сорвали, исходили-изъездили всё царство-государство, а лекаря умелого так и не сыскали.
А гулял в то время печальное (хотя – как сказать...) по белу свету весёлый бард-менестрель. Был он не под стать сыновьям царским: хоть не шибко умён и не столь статен, но и не дурак. Пел людям песенки, всякие прибаутки да притчи рассказывал… как тут увидали его царские гонцы, схватили и привели к царю во дворец.
И сказал царь барду-менестрелю:
– Всё ходишь по царству, воду мутишь, песенки распеваешь, байки травишь, да? А крайний мой указ тебе что, не указ? Вслух не зачитывали?! А? Чего молчишь? Вот только попробуй не исцели сию минуту. Время пошло.
Пригорюнился бард-менестрель. А тут и царевну Смеяну под белы рученьки вводят. Под рученьки – это потому, что она от смеха на ногах не стоит, а как увидала менестреля, так вообще на такой ржач прибило, что аж полати трясутся.
Вот тут-то и встретились их взгляды. Точнее, взгляд барда-менестреля встретился с зажмуренными от хохота глазами красавицы-царевны. И он тут же влюбился в неё, и понял, что другого такого шанса у него просто не будет.
– А что, – пожал плечами бард-менестрель. – Есть такая песенка у Розенбаума: «Лечить так лечить». И полцарства мне твоего не надо. Что может быть лучше всегда весёлой жены?
– Ты меня тут при всех боярах-то не парафинь, трепач несчастный, – говорит царь, – а то я тебе гусли-самогуды твои шестиструнные живо велю засунуть сам знаешь куда. Отвечай, вылечишь царевну Смеяну али нет? Не вылечишь – таки засуну вместе с футляром, а потом ещё и голову с плеч; а коли вылечишь, то слово моё верное.
А сам на секундомер песочный поглядывает. Такой с гирьками и кукушкой.
– Ну, извини, царь-батюшка, – отвечает бард-менестрель, – я тебя за язык не тянул. Повели сей же час DVD-плейер принести, да чтоб с экраном цветным и плазменным. И сажай вот сюда свою Смеяну, излечим в один миг. Махом исцелим, тут делов-то...
И достал он из своей бардовско-менестрельской сумы дорожной флэшку заветную.
А когда видеоплейер принесли, да к цветному-то экрану плазменному подключили, да усадили перед ним царевну Смеяну – бард-менестрель на флэшке той один волшебный файл нашёл в формате AVI, да и запустил Смеяне на воспроизведение. И звук через заморские чудо-наушники «Мадэ ин Тайвань».
И сразу перестала хохотать Смеяна, трёх минут не прошло. Стала серьёзная такая, хоть и по-прежнему красивая; и тут все к экрану было ринулись посмотреть, что же там за магия такая, но бард-менестрель на пути их встал, нахмурившись:
– Нельзя вам такое смотреть! Опасно для жизни!
И выключил плейер. Царевна снова засмеялась весело, а слово-то не воробей: вылетит – не поймаешь. Тем более слово царское, на всё царство вслух и письменно сказанное...
Так что тут же свадьбу сыграли весёлую – пир на весь мир – и полцарства барду-менестрелю торжественно вручили; и я там был, мёд-пиво пил до упаду, и по усам текло, но всё равно в рот вполне достаточно попало.
И живут они теперь счастливо-весело в зелёном лесу у синей речки, живут в любви и согласии, песни распевая, радуясь жизни и, конечно же, смеясь-хохоча. Те полцарства бард-менестрель царю обратно вернул через год на день рождения, потому что оно им и на фиг не сдалось.
А плейер с экраном в углу выключенные стоят. Не нужные. Как и та заветная флэшка, на которой в числе прочего и тот самый волшебный видеофайлик с Петросяном.
Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок: даже страшные и жуткие вещи могут быть использованы во благо, ежели с умом. В том числе и монологи Петросяна.
И хорошо, Кузя, что ты не знаешь, кто это такой – Петросян. Ни к чему тебе это. Так что выполняй своё обещание и спи, а завтра будет весёлый добрый день.
Спокойной тебе ночи и сладких снов! :)
2011, ноябрь