ПЁС ШУРИК
С этой собакой я познакомился год назад. Это была обыкновенная бездомная дворняжка. Она часто появлялась возле нашего подъезда, и когда я вечером выходил из дома, она прижимала уши, заглядывала мне в глаза и помахивала хвостом.
Была ранняя весна. Днём всё таяло, последний снег, покрытый грязью, лежал на обочинах дорог. Утром перед работой я шёл на озеро, чтобы прокатиться на лыжах по свежему, морозному воздуху. На озере снег был девственно чист и ровной белой скатертью покрывал лёд до самого горизонта.
До озера меня провожал Шурик. Он ковылял сзади на трёх лапах, задрав чётвёртую лапу вверх, но, завидев сидящих на снегу ворон, преображался. С громким лаем он устремлялся на них. Вороны лениво поднимались перед самым его носом и долго кружились над бегающим под ними глупым псом. Для них он был редким развлечением среди однообразных дней, заполненных поисками пропитания.
Устав от бессмысленной беготни, Шурик останавливался и вспоминал обо мне. Догнав меня, он некоторое время бежал рядом, изредка останавливаясь и нюхая снег. Чем дальше мы удалялись от города, тем чаще лыжню пересекали ровные пунктиры волчьих следов. Шурик с тревогой заглядывал мне в глаза и, наконец, забегал вперёд и преграждал мне путь. С лаем он прыгал ко мне на лыжи и кусал загнутые вверх концы. Это означало, что прогулку пора заканчивать, и поворачивать назад.
Проводив меня до дверей квартиры, Шурик терпеливо ждал, когда я вынесу ему миску супа из куринных лап, и после этого мы прощались до следующего утра.
Летом лыжи сменил велосипед и я обнаружил у Шурика странную черту характера. Он ненавидел автомобили. Стоило ему услышать шум мотора, как он замирал на мгновение. Одно ухо у него поднималось вверх, другое прижималось к макушке, и он стремительно срывался с места. Если машина шла навстречу, он мчался на неё, и водителю стоило немалого труда, чтобы объехать взбесившегося пса. Если машина была сзади, он бежал впереди её, крутя хвостом и вызывая изумление прохожих. Много раз мне казалось, что Шурик должен неминуемо погибнуть под колёсами, и я отворачивался, но судьба оставалась благосклонной к нему, если не считать отдавленных колёсами кровоточащих лап.
Однажды осенью мы шли с ним по улице Горького и нам повстречалась незнакомая старуха с палкой и с сумкой в руке. Завидев нас, она остановилась, поставила сумку на землю и стала нас разглядывать.
-Куда ты ведёшь этого пса? Ты что не видишь, что он скоро подохнет? Оставь его, - сказала неодобрительно старуха, покачав головой.
Я посмотрел на неё с недоумением и молча прошёл мимо. Но её слова оказались пророческими...
На следующий день я поехал на велосипеде в лес. Уже поспела брусника, появились грибы, и я проводил в лесу целые дни, делая запасы на зиму. Шурик как будто караулил меня у подъезда и радостно бросался мне навстречу.
На перекрёстке он убежал вслед за проезжающими машинами, и мне показалось, что я смогу спрятаться от него. Мне не хотелось появляться с ним на автотрассе. Но как назло в этот день Шурик не упускал меня из виду.
На трассе он с лаем бегал за машинами, также как и в городе. Но здесь риск угодить под колёса был неизмеримо больше. Автомобили шли с высокой скоростью и не притормаживали, завидев несущегося на них пса.
Тем не менее всё как-то обходилось и мы приближались к цели нашего путешествия. Подъезжая к нему, я увидел лежащее на асфальте тело молодой собаки, сбитой машиной. Ошейника на ней не было и было непонятно, как она могла здесь оказаться в такой ранний час. Я смотрел на мёртвую собаку и мне казалось, что эта встреча — дурное предзнаменование и лучше вернуться домой, не испытывая судьбу. Но желание побродить по осеннему лесу пересилило возникшее опасение, и я поехал дальше.
В лес Шурик не пошёл. Он продолжал самозабвенно бегать за машинами, оглашая окрестности лаем, и не обращая внимания на мои призывы. Забираясь всё дальше в лес, я звал его, досадуя на своего неверного друга.
Незаметно для меня стих шум автотрассы, я зашёл в какую-то незнакомую мне местность. Ничего подобного я раньше не видел. Передо мной расстилалось бескрайнее, идеально ровное болото, поросшее густой зелёной травой, на котором росли редкие деревья. Трава во всех направлениях была истоптана. Казалось здесь паслось стадо лосей или кабанов, но вокруг было пустынно, и я продолжал идти вперёд, надеясь, что рано или поздно болото закончится. Трава между тем становилась всё выше и выше и я пробирался через неё по какой-то тропе, проложенной дикими животными. Между тем мне встретилась, лежащая посредине тропинки, свежая медвежья лепёшка. Вот так-так... Мне стало не по себе, и я повернул, не разбирая дороги, в сторону.
Наконец я увидел впереди себя лес и направился к нему. На опушке леса моим глазами предстала картина, заставившая меня остановиться. На площади величиной с комнату был содран дёрн и посредине возвышался холм, из которого торчали в разные стороны ветки и палки. Я долго смотрел на это сооружение, пытаясь понять, что бы это значило. И наконец меня осенило. По-видимому, медведь закопал здесь свою добычу. Я понял, что находиться рядом с этим захоронением опасно и торопливо осмотрелся. На востоке, там, куда мне следовало идти, я увидел просветы между деревьями и поспешил туда.
Я вышел на берег длинного, узкого озера. Обходя его, я наткнулся на гигантский муравейник, каких мне не приходилось видеть прежде. Я подошёл к нему и мой взгляд привлекло углубление в нём, как будто какое-то животное ткнулось в него носом. Переведя взгляд себе под ноги, я увидел в основании муравейника огромный след величиной с шапку, с чётко отпечатавшимися подушечками когтей. Я поспешно отошёл в сторону и, подгоняемый страхом, продолжил свой путь. Ни грибы , ни ягоды уже не интересовали меня. Мне хотелось поскорее выбраться из этого леса. Звуков автотрассы по-прежнему не было слышно, тени от деревьев становились всё длиннее., и на душе становилось всё тревожнее.
Через некоторое время я вышел на берег ещё одного озера. Оно как две капли воды было похоже на предыдущее. Обходя его, я остановился перед высокой кочкой, у подножья которой были видны две глубокие ямы от лап крупного животного. Ближняя сторона кочки была вся объедена, а дальняя вся усеена ягодами брусники. Это было каким-то наваждением. Весь сегодняшний день я иду по следам медведя. Глаза мои заливал едкий пот, я начинал чувствовать усталость и голод, но по-прежнему не представлял, где я нахожусь. Странное ощущение нереальности происходящего не отпускало меня. Оно ещё больше усилилось, когда я в третий раз вышел на берег узкого, длинного озера. Я остановился в растерянности, не понимая, что происходит вокруг, и в этот момент раздался оглушительный удар по воде.
«Это медведь», - обречённо подумал я, не в силах сдвинуться с места. Ещё один удар вывел меня из оцепенения. Превозмогая страх, я подошёл ближе и сквозь ветки деревьев увидел торчащий из воды нос животного, плывущего к берегу. Рябь от него медленно приближалась к моей кромке озера. Ноги у меня стали ватными и я почувствовал как одеревенела кожа на моём лице.
«Господи, помилуй!» - прошептал я и перекрестился. И в этот момент раздался очередной удар и из воды на мгновение показался короткий хвост. Это был бобр! Он выбрался на берег и, сгорбившись, уселся перед зелёными побегами, торопливо запихивая их себе в рот короткими лапами.
Уже в сумерках я выбрался на трассу. Прежде чем уехать я оглядел шоссе. Шурика нигде не было видно... Около дома его тоже не оказалось.
Не увидел его я и утром, выйдя из подъезда. Недобрые предчувствия охватили меня. Я быстро собрался и поехал туда, где расстался с собакой.
Он лежал на обочине дороги в том месте, где я вчера вышел из леса. В двух шагах от него на песке темнел сгусток крови. Я с болью в душе смотрел на распростёртое тело собаки, на его широко раскрытые, немигающие глаза...
На краю дороги были видны следы от протекторов машины, сбившей Шурика, и картина произошедшей трагедии постепенно вырисовалась в моём сознании... Он бегал вчера до поздней ночи по лесу и искал меня. Не найдя - улёгся на обочине дороги. Под утро его разбудила машина. Водителю в свете фар померещилось, что на дорогу выбежала лиса или волк, и он, свернув с асфальта, на полном ходу протаранил бедного Шурика.
С поздним раскаянием я укорял себя за то, что усомнился в преданности своего друга и не догадался покричать его перед отъездом из леса.
На следующий день я привязал к раме велосипеда лопату и поехал на трассу, чтобы предать земле останки двух несчастных животных. Я приехал вовремя. Уже вороны сидели на высоких елях через дорогу, карауля свою добычу.
На небольшой холмик у дороги, где я закопал Шурика, я положил лежавшую поблизости автомобильную покрышку.
Когда пришло время уезжать, на мокрый асфальт лёг плотный туман. Я сел на велосипед и стал разворачиваться поперёк дороги. И тут на середине её я услышал отчаянные автомобильные гудки и боковым зрением увидел стремительно несущуюся на меня легковушку. Деваться было некуда и я съёжился в ожидании неминуемого удара. Но машина успела притормозить. Она выскочила на обочину дороги, и когда объезжала меня, я увидел разъярённое лицо женщины, сидевшей за рулём. Она что-то кричала через боковое стекло и крутила пальцем у виска.
«Был бы за рулём мужчина, лежал бы я сейчас недалеко от Шурика», - подумал я, удаляясь от злополучного места.
( примечание: автор Алешъ не бывает в сети. Он живёт в другом городе и не пользуется компьютером )