В день с повышенной солнечной активностью в разных городах России от сердечных приступов скончалось 250 бомжей.
В Москве от сердечного приступа скончался Варсонофий Петрович Скоробогатов.
250 бомжей могли скончаться от сердечных приступов в других разных городах России. Но они скончались в этих.
Варсонофий Петрович Скоробогатов мог скончаться от сердечного приступа в Лондоне, Берлине, Чикаго или Торонто. Но он скончался в Москве.
250 бомжей раньше не были бомжами. Они были слесарями, токарями, столярами, инженерами. Они что-то такое слесарили, токарили, инженерили – словом, укрепляли обороноспособность. А потом им сказали, что обороноспособность и так уже крепкая, и дальше укреплять её не нужно. Тогда они вышли в задумчивости на улицы. Да так там и остались. Потому что возвращаться было уже некуда.
Варсонофий Петрович Скоробогатов раньше учил слесарей, токарей, столяров и инженеров, как надо правильно укреплять обороноспособность. А потом ему сказали, что уже не надо их учить, потому что они всё равно всегда укрепляли её неправильно. Вот их и расплодилось как … А чтобы покончить с этим, надо бороться за справедливость.
И стал Варсонофий Петрович бороться за справедливость.
Жильцы домов, в подвалах которых находились бомжи, позвонили 250-ти участковым и сообщили, что из подвалов сильно воняет. На что 250 участковых резонно отвечали, что от бомжей всегда воняет, и вешали трубки. Но жильцы снова набирали номера 250-ти участковых и говорили, что воняет сильнее, чем обычно. Тогда участковые кричали, что если их будут отрывать от важных дел, то они посажают всех на 15 суток, и снова вешали трубки. Жильцы погружались в раздумье. Идти на 15 суток не хотелось. Но вонь продолжала усиливаться и, когда она становилась страшнее 15-ти суток, жильцы снова звонили участковым. Дошло до того, что через неделю 250 участковых лично приехали на места и, убедившись в том, что жильцы не исказили фактов, вызвали врачей, чтобы те констатировали смерть. 250 врачей скептически потянули носами, подозревая какой-то подвох, но смерть всё-таки констатировали, после чего каждому из 250 бомжей без всяких проволочек был присвоен порядковый номер, под которым этого каждого и закопали.
Варсонофия Петровича коллеги уложили в лучший «мерседес» и привезли в лучшую московскую клинику. Приехав в клинику, стали требовать лучшего врача. Тот, который к ним вышел, оказался не лучшим, да ещё и замешкался на несколько минут. Возмущённые коллеги вызвали в клинику всё телевидение, которое, побросав подготовку разных там передач, мгновенно примчалось и стало показывать всей стране, насколько плохо работает лучшая клиника. Пока коллеги препирались с не лучшим врачом, требуя лучшего, Варсонофий Петрович подозрительно затих. Коллеги пригрозили лишить врача диплома, а клинику – аккредитации. Не лучший врач на виду у всей страны объяснял, что не обучался оживлять покойников, на что коллеги резонно отвечали, что это не может служить оправданием.
Вот такие события произошли в день повышенной солнечной активности. Об одном из них узнала вся страна. А о 250-ти остальных – несколько жильцов. И это правильно. Потому что Варсонофий Петрович боролся за справедливость. А бомжи не боролись.