Осенним вечером промозглым,
когда въедается под кожу
тоска с дождем... и подорожный,
что мимо проходил меня,
спросил так тихо, осторожно:
— Не ты ль сын Божий?
Вокруг тогда разлился сумрак,
желанья отражая в лужах,
и все дела всех дней досужих
в ветвях обглоданных храня...
— Ты сам сказал, — ему ответил,
цитаты даже не приметив,
но ведь не я завел те речи,
а тот, кто в темноте стоял.
А он молчал, молчал до дрожи,
и холод проникал под код кожу,
когда спросил меня прохожий:
— А кто же я тогда?