- У-у, как нынче метёт… Смотри, Тим, свету белого не видно, - раздвигая ситцевую занавеску на подслеповатом окне, удивлялся Степан.
Холодный ветер жалобно шевелил ненадёжную кровлю, выл в печной трубе, проникал во все щели. Окончательно выстудив избу, он по-хозяйски раскачивал полог у кровати, звенел стеклянной посудой в шкафу, сметал многослойную пыль с висящего в простенке зеркала.
Пёс дворянского происхождения послушно поставил лапы на подоконник и, не заметив за окном ничего интересного, вопросительно посмотрел на хозяина.
- Что не нравится? Нет у тебя, дурашка, воображения. Ты что видишь? Снежную муть? А я, дорогой мой, своё прошлое. Такое же мутное и непонятное…
Степан шмыгнул носом, прикрыв глаза руками, попытался скрыть выкатившуюся слезу, и , собрав во рту тёплый воздух, изо всех сил задышал на замёрзшее стекло. Сочувствуя ему, оно заплакало тоже. Слёзные ручейки образовали проталинки, через которые виден соседский двор.
Каждое утро на крыльце дома появлялась соседка Дарья. С этого момента, какой бы погода ни была, для Степана и петухи начинали петь, и солнце всходило.
- Лопату взяла - сейчас начнёт дорожку чистить… Теперь пойдёт в дровяник… Угадал… Дрова несёт – печку топить будет… Ну вот, из трубы – дым столбом… Сейчас на колодец за водой отправится… Вёдра в руках, коромысло… Тепло оделась: овчинный тулупчик, вязаная шаль, валенки… Правильно… Простудиться легко…
Степан выпрямился, расправил плечи, прищурил слезящиеся глаза и не сводил их с ладной фигуры Дарьи. Годы пощадили соседку: шаг лёгкий, не идёт - по воздуху плывёт.
- Лебёдушка ты моя… - заметался он от окна к окну , пытаясь проводить Дарью через немного оттаявшие окна хотя бы взглядом.
Вслед за ним от окна к окну заметался и любопытный Тим.
Возвращается Дарья с полными вёдрами. Идёт, как пишет: ни одной капельки не расплещет. Вдруг покачнулась - чуть не упала… Степан бросился к двери, но в последнюю минуту что-то остановило этот искренний порыв. Он сел на лавку, опустил голову на руки и затих.
Так день за днём катилась с горы жизнь Степана. Помотался он по Северам, хлебнул горького через край , блеск золота увидал - ослепило - в руках и не удержал. Не женился – и без женщин не был, ни детей, ни кола, ни двора. Всё искал на Дарью похожую и внешностью, и душой. В мыслях по ночам дом семье строил… Только не получалось – архитектор он никакой… Да и что за дом без хозяйки?
- Во жил… Ни богу - свечка, ни чёрту - кочерга! Помереть бы - да Бог смерти не даёт… Боится, знает, что работы много: мои-то грехи пока отпустишь - очередь соберётся, – подвёл Степан итог жизни, плюнул в сердцах и пнул ногой недовольно заскрипевшую дверь.
Он взял в руки деревянную лопату, поглядывая на Дарьин двор, расчистил дорожку от крыльца к калитке, протянул руку за метлой. Желание работать неожиданно куда-то пропало, зато появилась одышка.
- Эх, не надо бы курить… - не в первый раз подумал он, закуривая. – Да, не забыть бы письмо отправить…
Это письмо в Службу знакомств он писал несколько дней: обдумывал каждую фразу, зачёркивал, рвал написанное на мелкие клочки, бросал в печку и снова брал чистый лист. Это был крик души отчаявшегося человека, потерявшего надежду обрести счастье рядом с любимой женщиной. Писал, а перед глазами – Дарья.
- Женщины! Одиночество достало меня, – начал он и, подперев рукой щеку, задумался. Следующая фраза родилась с трудом. – Не думайте, что я ненормальный. Я понимаю, что ни тот век назад не вернётся, ни прежние нравы. Я, видимо, ищу даже не прошлогодний снег, а позапрошлогодний. Всё понимаю, но иногда хочется верить в чудо. Ищу для создания семьи женщину скромную, порядочную, домашнюю, бережливую, желающую жить с надёжным другом… - резким движением руки он неожиданно смял почти законченное письмо.
- Надёжный… Надёжный… Как же?
Жениться он решил после армии по большой любви. С невестой Дарьей с малых лет вместе: по соседству жили, в школе за одной партой сидели. Из армии она его дождалась.
Родные к свадьбе готовились: заплескалась в бутылях самогонка, густой холодец застывал в деревянных корытцах, под густым слоем деревенской сметаны нежились пироги, ждали своей очереди ощипанные куры. Невеста в город за платьем съездила. Степан кольца купил.
Накануне свадьбы решил жених с холостой жизнью попрощаться – друзей пригласил. Выпили, потолковали, подурачились. Кто-то его выбор одобрял, кто-то не очень. Напились – разошлись… Только Васька Кудрин остался. Он на три дня домой с прииска, где золото мыл, приехал. Деньги большие привёз. Васька был категорически против свадьбы.
– Ё-моё, - взрывался он, возбуждённый самогонными парами, - и зачем тебе это ярмо? Каждый день одно и то же: пелёнки, распашонки, работы нет, жена пилит… Бабы только до свадьбы - голубки нежные. А когда им крылья потреплешь, они, правда, летать всё равно продолжают, только на метле. Другое дело - свобода, деньги… Заработал – получи… Вот что я скажу: пока не поздно, давай сегодня же и слиняем. Устроиться я тебе помогу.
Васька долго рисовал молочные реки с кисельными берегами и такие радужные перспективы, что не смог Степан устоять и ранним утром отправился с другом навстречу судьбе. Думал, уехал ненадолго, а оказалось, почти на всю жизнь, потому что написать домой – стыдно, приехать – тем паче. Невеста Дарья – особая боль. От Васьки Степан узнал, что она на следующий день тоже из деревни исчезла. И никто не знает, куда. Оставалось только мучить неизвестностью родных, страдать самому и заливать горе водкой.
Родители померли – в родной дом Степан вернулся век доживать. А через полгода в свой дом, пустующий по той же причине, вернулась и Дарья. Степана не замечала. В первую очередь по её просьбе построили деревенские мужики высокий дощатый забор, отделяющий одну усадьбу от другой. Попытался он подглядывать за ней через проделанную в заборе дыру, так она, застав его за этим занятием, плеснула кипятком из чайника. Не обожгла, но разозлила. Правда, ненадолго.
- Сумей понять и пережить, - успокаивал себя Степан. – Любовь – это всегда боль. Дарья не коварна. Она просто женщина. Женщине нужно всё или ничего. А что я могу ей дать?
Дать он, действительно, ничего не мог, но, чем больше Дарья укрепляла границы, их разделявшие, тем сильнее его тянуло к ней. Как-то Степан попытался в очередной раз с Дашей заговорить, предложил дружить по-соседски, но услышал в ответ:
- Многим бы я пригодилась… Но жду интеллигента с Кавказа. Забудь…
Степан спать перестал. Днём - сам на часах, а ночью - во двор сторожить Дарьиного жениха посылает Тимку. Он почует чужого – обязательно тявкать начнёт.
Время шло. Жених с визитом не торопился.
А снегу в этом году намело – Боже, ты мой! Между соседскими домами огромный сугроб образовался и забор в нём похоронил. Степан времени зря не терял: прорыл в сугробе туннель, чтобы в случае появления гостя с Кавказа неожиданно перекрыть ему дорогу к счастью.
Проснулся он как-то утром и по привычке - к окошку. А Дарья дорожку не разметает, печь не топит, за водой не идёт.
- Прокараулил! Жениха принимает! - заволновался Степан, на улицу выскочил, в чём был, в туннель нырнул и по ту сторону забора вынырнул.
В дверь стучит – не открывают. Русский мужик в гневе страшен. Выбил дверь. Ворвался…
Из смежной комнаты Дарья вышла. Посмотрела приветливо,улыбнулась, руки к нему протянула.
- И всё-таки, до чего коварная женщина! - про себя подумал Степан.
Но тут же мнение изменил:
- Нет, она удивительная женщина!