(Черновик)
Об этом: http://proza.ru/2009/11/21/288
Солдатам и офицерам
Наш лексикон предельно прост: идет атака на блок - пост
Нам не до планов, нам бы головы сберечь…
/Александр Маршал/
С начала атаки 12 мин…
Тишина. Треск горящей резины, подул ветерок в сторону Савельева. Сильно пахнуло каучуковым дымом. Шорох слева, развернулся стволом:
– Кто?– а сердце рухнуло вниз: «Духи? Неужели?», – похолодели руки на АКМ.
– Свои Андрюхин!– голос, из за извилины траншеи.
– Минька, ты?– бухающее сердце сбавляет обороты: «Cсыканул!», – застыдился Андрей.
– Я! А кто еще, не духи же, готовятся падлы,– показался Алик Майоров, мариец, или как его звали во взводе, «Минька Удмурт». Почему Минька Андрей не помнил, а «Удмурт», ну мариец по нации, вот и «Удмурт».
– Жалко пацана! – наклонился, двумя руками приподнял и положил спиной к стенке траншее тело Митьки «связного». И согнувшись в поясе, придерживая автомат правой рукой, подошел к Андрею, присел и сразу же за сигарету. Глаза шальные, бронник, бушлат с разгрузкой грязные, через прорехи в штанах, виднелось бело-серое нательное белье. Невысокого роста, крепыш по сложению, весельчак по рождению, русский солдат Альберт Майоров нашарил зажигалку, прикурил приму и:
– Ну чё делать бум?
– Хрен его что? Наверное, кердык нам? Но в плен я не пойду, видел, что делают с нашими?
– Видал, но жить бля хочется!
– Воевать!- отрезал сержант, доставая сигарету: «Как теперь Лена?»,– на память пришло, как возле сельского клуба, отозвав её ухажера, дрался с ним. Хотя как таковой драки не было. Трусливый паренёк оказался. Потом было две недели счастья. Нет, ничего серьезного. Гуляния по вечерам, поцелуи под луной и, и обещание ждать: уже почти полтора года.
Зашевелился, застонал и опять в сознание взводный. Открыл глаза, посмотрел на лежащую, на бедре руку с «эфкой» и проясняющимся взглядом посмотрел на своих бойцов:
– Ну что парни держимся? А тебе Андрюхин, берет идет!– сквозь боль попытался улыбнуться, а в затуманенной голове:
«Моя вина! Погубил ребят! Как же больно».
– Да держимся,- оживился «Минька», обрадованный тем, что летеха очнулся.
– Андрей подай автомат Минакова,– замолчал, пока «Удмурт» ужом скользнул, ему было ближе, за оружием: «Молодец, сразу же проверил, есть патроны,– у взводного, увидевшего, что солдат отстегнув магазин, затвор полуоттянул.
– Патроны еще есть тов.р..щ ле .те.. нт,–подал автомат. Лейтенант взял левой рукой АКМ, благодарно кивнул головой при этом:
– Я так думаю, парни дуйте кА в блок, там АГэС, цинки с патронами, может еще не всё….
Достроить блок не успели, тыльная сторона от горы без стены, только из камней сложили до пояса стенку. Командир батальона обещал крупнокалиберный «Корд», но не ус…, боль застонал.
– Короче давайте в блок,– сознание померкло. «Удмурт» жадно затягиваясь сигаретой, вопросительно на сержанта.
– Минь, давай дуй в блок посмотри, что да как, а я за Лехой. Кстати Леха мочил сегодня, дай Бог,- оживился, вспомнив, как «Леший» лупил из винтовки. – Мы лейтенанта заберем и тоже туда. Да АГэСку наладь!– распорядился Андрей и в полуприсест за снайпером.
С начала атаки 16 мин…
Пробегая по траншеи, споткнулся о труп «Серого», вернее о пулемет, с расщепленным прикладом, сам хозяин Серега Бурматов, скрючившись, лежал в ячейке:
"Эх, ребята! Ребята!",– горестно. Поворот, притормозил:
– Леха,– не доходя к предполагаемому месту нахождения снайпера, крикнул.– Эт я!
– Давай Анрюхин, я тута,– выскочил из ячейки, Алексей, внешним видом ничем не отличавшийся от Миньки, грязный, чумазый, но еще страшнее. Он был в своем знаменитом костюме, костюме снайпера, который сам сделал.
–Порыли, заберем взводного и в блок там …
Хлопок, вой, взрыв, хлопок. Мины! Разрыв, хлоп- вой- разрыв, еще раз, и еще, и тишина. Оба приникли к брустверу. Из кустарника и лощины молчком вышли боевики, человек тридцать, рассыпаясь цепью. До них метров двести. Идут, разговаривают меж собой. «Как будто загоняют зверя на охоте»,– в голове.
– Эх, не успели! Леха ты здесь, а я к лейтенанту, – кинулся обратно. «Это есть наш последний и решительный…», – выплыли слова песни.
С начала атаки 18 мин…
Хлыстанула Лехина эСВэДуха и зачастила. Упал один, духи перешли на бег. И сразу же из леса ударили ПэКаэМы. Закашлял АГээС, но разрывы легли дальше цепи: «Мирона нет,– приникнув к прицелу, сержант, очередь, смена, очередь.
– Аллах Акбар!!! Аллах…Алалааа…!– крики:
«Подбадривают гады себя» Пулеметы били плотно и головы не высунешь, опять хлестанула эСэВДушка, один замолк. Шуршание гранатометных выстрелов, взрывы, стрельба. Андрей постоянно менял позиции стрелял, кричал, в бруствер пуля, поменял позицию, опять земля в глаза: «Снайпер «духовский пристреливается». «Минька» пристрелялся: мины легли в атакующей цепи, споткнулся один, раненным зверем заорал еще один.
Духи бежали, стреляя, они уже были в ста метрах. АГэС поперхнулся: «Минька?». Рядом рокотнула очередь: «Кто?»,– оглянулся, взводный привалившись левым боком к стенке окопа, дал очередь, но сил то мало, его аж качнуло отдачей: «Как сумел встать?»,– мелькнуло, очередь и смена поз…. Сзади взрыв, плетью удар в спину, онемение: «Что?»,– падая. И боль, страшная боль: «Ранен? Где автомат?», - а он лежал в полуметре, а чуть дальше лежал взводный, зацепленный этим взрывом. «Достать»,– потянулся, боль, нечеловеческая боль пронзила тело. Мрак, но ненадолго. Очнулся, лежит лицом вниз в траншее, правда траншеей её сложно назвать, так от полста, до восьмидесяти выкопана, остальное добавлено кладкой из камней, вот и Андрея ранило осколком камня. Сначала вернулся слух: «Духи разговаривают!!! Плен? Нет!»,– гортанно отрывистые. Пошевелился, левая рука не действует. Граната? Ковыряясь здоровой рукой, выскреб «эфку» из разгрузки: «Теперь усики, кольцо, есть»,– сознание опять помёркло…
С начала атаки 20 мин…
«Как же больно», – очнулся от рывка головы? Скосил глаза: «Нога в берце»,– гортанный крик: «Дух!»,– почувствовал, что его разворачивают: «Боль», – казалось, пронзила все тело: «Пелена в глазах»,– моргнул: «Дух! Молодой!»,– разжал руку.
– Всё! – щелк - отлетела скоба взрывателя гранаты...