Эта история, имела место быть на самом деле и случилась в одном из провинциальных городишек бывшего СССР.
Школьники тогда сидели за двухместными партами зелёного цвета с откидывающимися крышками. Которую нужно было поднимать при посадке, без этого никак.
В школу пускали только в школьной форме.
Девочки носили коричневые платья с чёрным передником, а мальчики суконные пиджаки и брюки противного, сине-зелёного цвета.
Как обычно за партой сидели однополые пары, за редким исключением.
Смешанные пары создавались учителем, как карательная мера за грубые нарушения дисциплины - разговоры во время уроков.
Я тогда учился в третьем классе средней школы, которых в нашем местечке насчитывалось аж шестнадцать.
Был среднего роста. Неприметной внешности. Без каких либо особенных способностей и дарований.
Как и все мальчишки играл в футбол, обносил соседские сады и часто дрался.
Этим тоже похвастаться не мог. Потому как почти всегда, за редким исключением, били меня.
Но я придерживался олимпийского принципа. Главное не победа, а участие, и вполне был собой доволен.
Это было вступление.
Чтобы читатель имел представление об атмосфере того времени.
Теперь можно переходить к главному, с чего, собственно, всё и началось…
Как то солнечным, осенним утром бабьего лета, совсем неожиданно к нам в гости приехал мой дядя, Гарик, младший брат отца.
Он служил мичманом на подводной лодке, а жил в Эстонии, городе Палдиски. Там дислоцировалась их база.
Перед погружением он всегда заезжал попрощаться со своей мамой, моей бабушкой. Потому, что когда лодка вернётся не знал, даже, их капитан.
А бабушка была уже старенькой и в последнее время часто болела.
Гарик был очень весёлый, знал много интересных историй и всегда дарил мне дорогие подарки.
Но на этот раз он превзошёл все мои ожидания.
Привёз из Эстонии велосипед “орлёнок”!!!
В то время, велосипедов в свободной продаже, как и автомобилей, не было. Только по талонам, по очереди, по блату или по двойной цене. А он у в гарнизонном военторге купил.
Новенький, чёрный, блестящий, с фарой и ручным тормозом.
А по тем временам, это всё равно, что сейчас Харлей Девидсон.
И ещё настоящую рубашку офицера подводника в комплекте с тельняшкой.
Когда бабушка подогнала обновки, я надел всю эту красоту и побежал смотреться к большому зеркалу в зале.
От увиденного потерял дар речи…
Тёмно синяя рубашка на выпуск с нагрудными карманами, золотыми пуговицами и серебряными якорями в петлицах воротника.
А от полосатой тельняшки, которая выглядывала из под расстегнутой верхней пуговицы, можно было вообще сойти с ума.
Мой детский лексикон и бедный словарный запас не позволяли выразить всё это словами.
Теперь, когда закончил институт, прочёл целую кучу умных книг,.. - конечно могу.
Это был полный пи****.
А тогда от восхищения у меня просто в зобу дыханье спёрло…
Я расстегнул ещё одну верхнюю пуговицу, оседлал свой новенький “харлей” и погнал в школу(хотя в честь дядиного приезда, родители разрешили прогулять этот день).
Когда я на новеньком велосипеде, в морской форме, заехал на школьный двор и начал нарезать круги вокруг памятника пионеру герою Павлику Морозову все просто ох****.
Подъехав к крыльцу, где на переменке тусовались третьеклашки я остановился облокотившись одной ногой на ступеньку.
Школьники, знакомые и не очень, обступили меня плотным кольцом с вопросами и советами.
Но отвечать я не мог.
Нет, не подумайте, не из-за тщеславия, просто в зобу спёрло.
Поэтом я только кивал и мычал.
А особо приближённым, жестами разрешал понажимать ручной тормоз или подёргать рычажок звонка.
И тут, глядя на всё это. Что покатила такая пруха и морская форма мне так к лицу, твёрдо решил стать моряком подводником.
Из фильмов про войну я знал, какие это мужественные люди, как героически они погибали от удушья на дне холодных морей в подбитых подводных лодках.
Я представил себя на полузатопленной подлодке, которая лежала на грунте, под двухсотметровым слоем воды…
На теле ожоги от пожара, на голове окровавленная повязка, а грудь тяжело вздымается от нехватки кислорода.
Слабым, но решительным голосом, я приказываю последнему, оставшемуся в живых члену экипажа, надеть мой командирский респиратор и покинуть лодку.
- Как же я жить буду после этого? – спрашивает он.
- Хорошо жить будешь – отвечаю, и хлопаю его по плечу.
А сам, задраив за матросом люк торпедного аппарата, по колено в холодной воде, сажусь писать предсмертную записку(“комсомольцы – добровольцы…”).
От такого, трогательно – патриотического видения…
От жалости к себе, а ещё больше к своей маме…
Когда представил её за чтением этой записки – на мои глаза навернулись слёзы.
И кто бы мог подумать, что именно в этот самый момент, находясь на пике торжества духа, я получу фамильярный толчок в плечо.
Здесь нужно будет сделать ещё одно небольшое отступление, для вброса необходимой информации. Без этого никак.
Месяц назад, первого сентября, к нам в класс пришла новенькая
Она была на пол головы выше меня. В меру упитанная. С волосами, цвета выгоревшей на солнце соломы, собранными в толстый хвост на макушке и хорошенькая как кукла.
Но не эти, теперешние, глистоподобные барби, А настоящая, гэдээровская кукла моего
детства.
С толстыми ножками, смешным животиком, пухленькими, розовыми щёчками, голубыми глазами и огромными ресницами.
Когда наши классные мачо принялись её замолаживать, то особо в этом не преуспели.
Она лишь снисходительно позволяла угощать себя пирожными, на которые указывала пальчиком в школьном буфете или подежурить вместо себя в классе – помыть полы.
Я первое время тоже начал на неё пялиться.
Но будучи прагматиком с рождения, быстро сообразил, что мне и подавно там ничего не светит.
Так чего зря тратить деньги и время, и перестал обращать на нее внимание. Хоть и сидела она прямо передо мной...
Но она на меня обратила.
Это случилось на одном из уроков русской литературыы, когда учительница повернулась спиной к классу, чтобы написать да доске тему урока.
Андрюха Михайлов, наш классный донжуан, пригнувшись, на корточках, прокрался со своего места и дёрнул её за хвост.
Она тут же схватила учебник по русской литературе, кстати, самый толстый из всех, и со всего размаху треснула меня по башке.
И вот теперь, в тот самый момент, когда я ещё парил в небесах, купаясь в лучах славы, снова ощутил на себе её тяжёлую руку.
- Не прокатишь?
У меня ёкнуло сердце от неожиданности, и я убрал правую руку с руля, давая ей место для посадки.
Она тут же проворно запрыгнула на раму.
Видимо она была опытная девочка, и с ней такое не впервой.
Ничего не соображая, как кролик, сам лезущий в пасть к удаву, я оттолкнулся ногой от ступеньки и мы покатили.
Из-за её большой головы с пышным хвостом я почти ничего не видел куда еду.
Волосы развивались на ветру, щекотали мне лицо, забивались в глаза, рот, нос…
От запаха её волос я словно опьянел.
Это был удивительный запах.
Не шампунь, не духи не одеколон…
Я не знаю, что это было.
Наверно так пахнет первая любовь.
Сколько времени мы катались? И где?
Мне казалось, что она нарочно вертит головой, чтобы щекотать меня своими волосами, а я никак не мог надышаться её запахом.
Когда наконец вернулись на школьный двор, там не было ни души. Давно прозвенел звонок, и все разбежались по классам.
Она спрыгнула с рамы и поправила юбку школьной формы.
Я тоже слез с велосипеда и поставил его на подножку.
- Ты прости меня за тот случай – попросила она.
- Это был не я.
- Я знаю.
- Я не дёргал тебя за хвост…
- А хочешь?..
- Очень хочу – прошептал я, опустив глаза.
Она повернула шею и правой рукой достала хвост из-за спины.
- На.
Ни чего нежнее в своих руках я не держал по сей день…
- Ну, дёргай… Чего же ты?
И тут, не соображая, что делаю, я признался ей в любви и предложил выйти за меня замуж.
В этот момент мне показалось что земля уходит из-под ног.
Но это разверзлись небеса.
Мы стояли возле крыльца, прямо под школьным звонком, возвещавшем об окончании урока.
Не успел он отзвонить, как волна школьников хлынула из дверей и смыла её с моих глаз.
После бессонной ночи на следующий день я приехал в школу пораньше, сел на своё место и уткнулся в какой-то учебник, чтобы не встречаться с ней глазами.
Когда начался первый урок я взглянул на неё и не поверил своим глазам.
Хвоста не было. Волосы были заплетены в косу.
Весь урок я сидел на измене. А после звонка не тронулся с места.
Она тоже осталась на месте и мы остались одни в классе.
Наконец она повернулась и посмотрела прямо мне в глаза.
- Я согласна….
- Правда?!
- Но ты должен мне пообещать.
- Что?
- Брак, это не только права, но и обязанности.
- Какие права? Какие обязанности?
- Ты не будешь иметь права катать других девочек на велосипеде. И будешь обязан возить меня домой после уроков.
- Я согласен.
- Поклянись, держа руки перед собой.
- Зачем?
- Чтоб я видела, что ты не переплёл пальцы.
- Хорошо. Вот, пожалуйста. Клянусь.
Так я стал женатым человеком, а сразу после уроков приступил к исполнению супружеских обязанностей.
И, наверное, всё бы у нас получилось. И жили бы мы долго и счастливо. И, может, даже умерли в один день, если бы не…
Если бы она не сказала.
- А вот здесь направо. Я живу на Холме Славы.
Кто разбирается в велосипедах, знает, что значит ехать в гору на велосипеде. Да ещё с пассажиром, на пол головы выше его самого.
После первых ста метров подъёма я дышал как паровоз...
После двухсот ноги налились свинцом, пот заливал и резал глаза...
После трёхсот, на фоне удушья от кислородной недостаточности, у меня вместо галлюцинаций, наступило прозрение и необычайная ясность ума.
Я вдруг твёрдо осознал, что ни существует в мире такой силы, которая заставила бы меня залезть в подводную лодку.
И с женитьбой я тоже поторопился... Это что ж за любовь такая, если я вот-вот сдохну.
Подводники хотя бы один раз умирают - семи смертям не бывать, а одной не миновать.
А мне, по условиям брачного контракта, шесть раз в неделю придётся.
На зубах я доехал до её дома и на парализованных судорогами ногах слез с велосипеда...
Голова кружилась, сердце кувалдой колотило по вискам . Я хватал воздух широко открытым ртом, как рыба выброшенная на берег.
Она, ещё ничего не подозревая, весело спрыгнула на землю.
Видимо решив, что оргазм у меня был бурным и продолжительным.
- Ну что, пойдём с родителями знакомиться… – улыбнулась она, когда я наконец отдышался.
- Жаль, что ты сегодня в школьной форме, а не в военной.
Жаль, что ты живёшь на Холме Славы - подумал я.
Проклятая гора лишила меня счастливой семейной жизни и героической профессии одновременно.