На следующее утро я проснулась с томительными мыслями об Истване, несмотря на ласки Норвина накануне вечером. Проблема с его ласками, как мне казалось, заключалась в том, что они предназначались не совсем мне. Впрочем, я могла и убедить себя в этом, чтобы не мучиться совестью, думая об Истване.
А мысли эти возникали сами по себе совершенно естественно. В них не было ничего странного или принудительного. Мне хотелось прийти к нему, рассказать о лесе, услышать, что он скажет в ответ. Хотелось, чтобы он снова обнял меня с той же тоской и страстью. Дальше в своих мыслях я не заходила, потому, что зачем думать, когда можно это сделать?
Внизу зазвенел дверной колокольчик. Раздался хлопок двери и голоса, но я не пошла смотреть, кто пришел. Через некоторое время до меня стали доноситься звуки клавиш бедняги-рояля. Госпожа Алиса вызвала настройщика, и он пробыл у нас пол дня. Ближе к вечеру, почти перед приходом Норвина я сказала ей, что ухожу к Ночным родственникам.
-Ты же была там совсем недавно? – удивилась госпожа Алиса.
-Герцог потрясен смертью друзей. Мне кажется, что я должна побыть с ним дольше, - ответила я, мысленно назвав саму себя врушкой. Госпожа Алиса кивнула с пониманием. – Кстати, если рояль настроен, вы позволите Джило поиграть на нем? Совсем немного?
-Ну, разумеется! Ты можешь приводить сюда этого молодого человека, когда хочешь. Только пусть это будет не очень поздно.
Я соврала не так уж и сильно, ведь сначала собиралась зайти домой к матери, чтобы переодеться и захватить с собой две бутылки вина из запасов герцога и бутылку шампанского из тайника Джило и кое-какую вкусную еду. Орудуя на кухне, мне пришло в голову, что штопор тоже не будет лишним. Не ногтями же барон станет открывать бутылки?К тому же я намеревалась позаимствовать один из экипажей герцога, чтобы съездить в тюрьму и вернуться на нем же обратно.
Я ехала в нем, держа на коленях корзину и вспоминала слова Джило о распутстве Иствана. Они беспокоили меня, но не сильно. В моей власти было не заходить в этом приключении далеко, а в том, что Истван не сделает мне ничего дурного, я была уверена. Это было не в его интересах.
Еще я думала, что совершаю сейчас совершенно безумный поступок, но он был для меня проявлением какой-то новой жизни, о которой я не мечтала и даже боялась. И все же это приключение дарило чувство головокружительной свободы. Это было только мое решение, принятое осознанно, а не под гнетом обстоятельств.
Охранник в будке узнал меня и пропустил во двор, вместе с экипажем, попутно вызвав во двор коменданта. Пока я шла через двор ему навстречу, заметила, что в комнате башни горит слабый огонек. Комендант если и удивился требованию провести меня к барону, но вида не подал. Снова он вел меня по серым коридорам с их то усиливающимся, то глохнувшим шумом, затем вверх по крутым ступенькам башни в караульную, где сидела стража барона. Трое в серой форме, такой же, как у охраны дворца лорда Протектора. Я улыбнулась, поняв, что отец выбрал двойных, чтобы избежать всей этой Дневной-Ночной неразберихи.
Комендант передал мое требование охране. Один загремел ключами, открывая тяжелую дверь, а второй встал за моей спиной. Дверь открылась, и все трое мы вошли в комнату, где содержался узник. Истван сидел на кровати. Он был одет, но неряшливо. Это можно было понять, ведь Ночные в это время только пробуждались ото сна. При виде меня в его глазах зажглись радость и удивление, но он позволил себе только подняться с кровати, не желая проявлять чувства в присутствии охраны.
-Оставьте нас, - приказала я им.
-Вы уверены, миледи?
-Да, со мной ничего не случится. Когда надо, я позову, - стараясь вести себя как можно увереннее, я поставила корзину на стол в центре комнаты и стала расстегивать пуговицы пальто.
-Вот звонок, - один из двойных подергал за кисточку шнурка, висящего у двери. Истван в это время подошел к тазу на тумбочке у стены, плеснул в него воду из кувшина и наспех вымыл лицо и руки. Я выжидающе взглянула на охрану, и они с некоторым сомнением покинули комнату. Замок за моей спиной грохнул один раз. Истван тут же подошел ко мне и обнял. Я сразу же почувствовала ту же страсть, но теперь она сочеталась с пронзительной нежностью утопающего к соломинке. Все сомнения покинули меня. Я почувствовала, что пойду до конца.
Взглянув на Иствана, я ласково, как делала это Диана, убрала влажную прядь с его лица. Он улыбнулся и прищурил глаза, как кот. Я почувствовала даже сквозь платье, как его ногти впились мне в спину. Он обнял меня крепче и стал целовать.
Я получала от него то, что хотела получить, отвечая ему со всей страстью. Любить его было совсем не то, что любить Норвина. От того я зависела, а Истван нуждался во мне сам. Я просто хотела его любить и любила без причин и условий. Это был только мой выбор, пусть и глупый.
В сумбуре чувств мелькнуло ощущение власти. Истван не мог понукать и приказывать мне, наоборот, в его интересах делать все, чтобы я была довольна. И тут же возникло болезненно-знакомое ощущение присутствия, а в голове прозвучал, словно ночной шепот, голос Людо:
-Лила…
Я сразу же поняла, какой любовью любила его она. И конец вышел печальный. Так пусть это будет страсть, приключение, иллюзия равенства без попыток удержать контроль над другим.
Истван поднял меня на руки и отнес к кровати. Последним писком здравого смысла было, что Норвин будет очень недоволен, если увидит на мне следы его длинных ногтей.
-Там есть вино, - я махнула рукой в сторону корзины.
-Да? Замечательно, - Истван выбрался из кровати, накинул на себя одно из одеял, в которых утопала его кровать, и подошел к столу. Он выбрал вино себе, изучив этикетку, а мне достал шампанское, повинуясь жестам. Штопор весьма пригодился. Я уселась на кровати и, последовав примеру Иствана, закуталась в одеяло. Истван вернулся с бутылками к кровати и устроился рядом.
-Иди сюда, замерзнешь, - он притянул меня ближе и накинул поверх моего еще и свое одеяло. Я послушно прижалась к нему. Мы пили из горлышек и молчали. Я разглядывала его комнату, которая меньше чем за час стала родной. Она была почти круглой с четырьмя большими окнами, забранными толстыми стеклами. Одно из них показалось мне чище и новее остальных, хотя в свете печурки и одной лампы, стоящей на лавке у кровати, это нельзя было утверждать с уверенностью.
-Ты из этого окна выкинул Ночного убийцу? – я показала на чистое окно. Истван кивнул и почесал ногтями щеку. Затем вытащил из-под одеяла руку и показал на крышу основного здания тюрьмы, видневшуюся из ближайшего окна.
-Он упал сначала на крышу, вон туда, где вторая печная труба, а потом скатился вниз и рухнул во двор.
Я проследила полет бедняги и подумала, какой же должна была быть сила изначального толчка, чтобы пробить толстое стекло.
-Они смертельно боятся тебя, раз подослали убийцу.
-Боятся! – фыркнул Истван.
-А разве нет? – я завозилась в одеялах, устраиваясь так, чтобы было видно его лицо.
-Они хотят получить мой лес! – бросил Истван, зло глядя перед собой.
-Лес?! – от удивления я даже заговорила громко. – Да зачем кому-то нужно такое место? Дело в алтаре?
Истван брезгливо и раздраженно поморщился. Я подумала, что зря подняла эту тему. Улыбающийся и спокойный он нравился мне больше.
-Многим нужно место, где пара лишних трупов не бросается в глаза. Среди всех этих самоубийц и старых могил легко спрятать тех, кого не хочешь, чтобы нашли. И для этого не надо ехать далеко загород. И есть идиот, который встречает всех с распростертыми объятиями и позволяет все это! – в его голосе звучала горечь и злость на самого себя.
-О чем ты? – осторожно спросила я.
-О том, что я был сыт по горло теми трупами, которыми все они загрязняли мой лес. После свадьбы я сказал им всем, и Хьюго с папочкой, чтобы больше не смели соваться ко мне с такими предложениями. Я сказал, что если увижу кого-нибудь с мешком и лопатой – убью на месте. И своим людям прикажу делать то же. Они все были недовольны этим, и вскоре я встретился на охоте с теми двумя с лопатами. Я поступил с ними, как и обещал. Дьявол! Они собирались похоронить меня в моем же собственном лесу! Да еще и коня убить!
-Ты считаешь, они поэтому…?
-Не знаю, - с задержкой ответил Истван. – Я знал всех тех, кто лежит в моем лесу. Знал, почему их убили и как. Если я не сообщник, значит, могу выдать. А после моей смерти, они смогут делать в лесу, что хотят. Баронесса просто не сможет, да и не станет мешать им.
-О ком ты? – еще более осторожно спросила я.
-В первую очередь о клане старика Магнуса. Ты же не думаешь, что их влияние держалось только на мифическом происхождении от королевской фамилии?
-Я не задумывалась об этом, - призналась я.
-Как и все прочие. Есть еще несколько семей, которые упрочивали свое положение подобным образом, но главным был Магнус. Я ни за что не сказал бы об этом раньше, но теперь мне все равно. Передай отцу, что я готов говорить обо всем, о чем он меня спросит.
-Прибереги это, если придется торговаться, - вздохнула я.
-Зачем беречь? Надо говорить тогда, когда тебя хотят выслушать. А позже все эти знания могут не спасти меня.
-Думаю, тебя не казнят, но заключение может быть долгим. Ты согласен на это?
Истван кивнул и приложился к бутылке.
-Да, если у меня будет возможность покончить с собой, когда я сочту это нужным.
Я снова вздохнула, чувствуя, какими кругами ходят его мысли.
-Зачем ты вообще позволял им использовать твой лес?
-Я думал, они мои друзья, - снова горечь в голосе. Я поняла, что здесь больше не о чем говорить.
-Вчера я была в твоем лесу.
-И? – Истван повернулся ко мне с оживлением и улыбкой. Брезгливая ожесточенность ушла, и даже боль в глазах отступила.
-Жуткое место, даже не глядя на все эти свежие могилы и трупы, висящие на деревьях.
-Свежие? – Истван снова ощерился. Я слегка испугалась холодного гнева в его лице.
-Может, не слишком. Я в них не копалась. Людей с лопатами я не видела в любом случае. Но все эти черные старые деревья на фоне холодного снега угнетали.
-Ты была там не с теми людьми, - тихо сказал Истван. Его лицо приобрело отсутствующее выражение. – Разве все эти бедняги, которые приходят туда, чтобы убить себя, выбрали бы его, будь он так ужасен? Он красив, спокоен и тих, там хорошо умереть. Даже зимой он прекрасен. Ты видела ручьи в чаще? Они такие быстрые, что не замерзают в холода. Они змеятся черными лентами сквозь нетронутый снег. Камни снизу темные, а сверху накрыты вот такими снежными шапками, - Истван показал мне на пальцах их высоту. – А сосульки у самой воды ловят редкие лучи солнца или луны и бросают блики на темную воду. Стволы черны, в этом ты права, но на ветвях тоже лежит снег. Он смягчает очертания, и я иногда путаю дерево с фигурой человека, а переплетенные кусты с фасадом часовни. Летом стволы окрашиваются разноцветным мхом и лишайником, и едва ли можно найти хоть одно сплошное черное пятно. Кусты папоротника как актеры на фоне декораций темных обломков скал. Листья разных видов переплетаются и создают узоры причудливые, никогда не повторяющиеся и не надоедающие. В детстве я мог часами сидеть и смотреть на них. Они рассказали мне тысячи историй. Их герои стали героями моих фантазий позже. В лесу столько разных цветов, что я мог бы подарить по одному каждой своей возлюбленной и не разу не повториться.
Я тихонько рассмеялась, наблюдая за его лицом. Он мечтательно улыбнулся, глядя перед собой, затем повернулся ко мне.
-Ты видела мой дом?
-Да. Такой же темный и холодный, как и лес, - честно ответила я. Истван не рассердился на прямоту.
-Потому что там не было меня, - он вытащил руку из-под пледа и погладил меня по волосам. У него была тяжелая рука, и я, разомлев от шампанского, склонилась на его плечо. – Я бы развел огонь во всех каминах, и дом сразу же стал тем местом, куда так хорошо прийти после прогулки по зимнему лесу. И сколько бы мы не танцевали с тенями на их могилах, они растают, как только мы переступим порог. Потому что они тают всегда, не смея войти в мой дом. Летом в самую жару там прохладно. Шелковый ночной ветер середины лета гуляет по комнатам и хлопает дверями. В этом доме никогда не бывает одиноко, скучно или страшно. Когда я жил там в детстве, то компанию в моем одиночестве составляли молчаливые воспоминания минувших жильцов. Некоторых я мог узнать по портретам, но большинство остались неузнанными. Теперь же призраками этого дома стали мечты детства, в которых впереди меня ждало только счастье, и которым так и не суждено было сбыться. Они навещают меня, сияя жизнью, часто когда я не могу уснуть. И моя жизнь начинает казаться старинной историей, которую я когда-то случайно прочитал в книге, где между страниц вложены засушенные эмоции и чувства.
Я подумала, что он продолжает носить цветные очки даже сейчас, раз ему все видится в таком свете. От шампанского и тихого голоса Иствана в сон стало клонить очень сильно. Я уже не могла сидеть, но в попытке лечь запуталась в одеялах, окутавших нас, как кокон, и утянула Иствана за собой. Мы рухнули на кровать, но вниз не свалились. После минуты смеха, я устроилась на боку, а Истван положил на меня тяжелую руку и продолжил говорить.
-Теперь все изменилось, но я никогда и не хотел, чтобы моя жизнь стояла неподвижно. Мне только жаль, что настоящими после меня останутся лишь легкие детские мечты, и что я больше не увижу мой старый дом. И не смогу провести тебя по его комнатам, по скрипящим лестницам и укромным переходам за панелями прямо на крышу, где так хорошо сидеть ночами, пить вино и смотреть на звезды, либо в замок старого Магнуса. Телескоп, прикрепленный под навесом вполне способен показать расцветку его штор. Мой кабинет станет скучать по мне, и портреты семьи…
-С одним из которых пил Джило, - еле ворочая языком, заметила я.
-Он вечно все путает. Это был генерал Умберто, с которым он пил. Отчетливо помню, как он наливал себе и портрету, а потом за раз пил из двух стаканов.
-Хотя и сам был так пьян, чтобы что-то запомнить, - еле слышно пробормотала я, погружаясь в сон. Истван еще говорил что-то, но мне мерещились лишь мышки в церемонных одеждах, важно шествующие в темном лесу и поющие свои мышиные песни, позвякивая стальными колокольчиками, привязанными к их крошечным посохам. «Ах, вот откуда тот звук», - в бреду сна поняла я и успокоилась. Это была моя последняя мысль перед благословенным забвением.
Мне было тепло и спокойно, так спокойно, как никогда не было в жизни. Даже в детстве. Истван зашевелился рядом со мной и попытался встать, не беспокоя. Его движения нарушили мой сон, но не покой. Он перебрался через меня и прошлепал к печке. Приоткрыв глаза, я наблюдала, как он отошел к стене, взял из маленького ящика пару поленец и стал укладывать их в печку. Всполохи пламени освещали его лицо. Я зевнула и подумала, что из всех мест, где я жила в последнее время, эта комната больше всех подходит на роль дома. Хоть и являлась темницей. Истван услышал, как я зеваю, и с улыбкой повернулся ко мне. Плед соскользнул с его плеча, и он поправил его со словами:
-Разбудил? Прости.
-А можно мне воды? – после шампанского во рту отвратительно пересохло. Истван поднялся с корточек и подошел к тумбочке, на которой стоял кувшин. Внутри тумбочки обнаружились стаканы. В один из них он осторожно налил воды и принес стакан мне.
-Спасибо, - я приподнялась на локте и отпила несколько глотков. - Как же хорошо я спала! Что ни говори, а сны носят отпечаток нашей жизни, а сейчас я спала без осознания, будто вообще рождалась. Кажется, я открыла глаза в первый раз и ничего не знаю о мире, в котором оказалась.
Истван ответил лишь мягкой улыбкой, взял бутылку вина, стоящую на лавке у кровати и стал устраиваться позади меня. Я поджала под себя ноги, чтобы пропустить его. Кроме его бутылки, теперь перекочевавшей в его руки, на лавке стояло мое недопитое шампанское и стопка книг.
-Их прислали из дома?
-Да.
Я протянула руку и взяла одну из них, затем вторую и третью. Не знаю, что я ожидала увидеть, но первые две были мемуарами, написанными какими-то Ночными главнокомандующими войск, а третья была посвящена истории архитектурных памятников города. Листая ее, я подумала, что Истван охотно бы послушал рассказы отца.
-Не предполагала даже, что ты интересуешься архитектурой, - заметила я.
-Мне нравятся дома, - расплывчато ответил Истван. Он лежал, подперев голову рукой и попивал вино мелкими глотками. Я отложила архитектуру и стала листать мемуары. Я попыталась прочитать пару абзацев из середины и поняла, что с трудом продираюсь сквозь жесткий стиль и ритм написанного. Казалось, человек, который все это писал, пропускал слова, уверенный, что читатель и так его поймет. Возможно, такая лаконичность была характерна для Ночной литературы подобного типа, но я, к сожалению, не имела опыта чтения. В доме Норвина в основном были Дневные книги, а в герцогской библиотеке я читала романы и листала книги с картинками. Привычно поймав себя на необразованности, я спросила Иствана:
-Ты читаешь сейчас эту книгу?
Он отрицательно покачал головой, с явным любопытством наблюдая за мной.
-Можно взять?
-Бери, конечно. В любом случае, она твоя. Я же позаимствовал ее когда-то из библиотеки герцога Мнишек. Он любил иногда посидеть с нами и рассказать какую-нибудь историю из жизни его деда или прадеда. Или дяди. Джило рисовал и пропускал все мимо ушей, а я слушал. Как-то герцог дал мне эту книгу, сказав, что это другой взгляд на те события. Она понравилась мне даже больше рассказов.
-В воспитании меня герцог еще не продвинулся дальше азов генеалогии, – улыбнулась я, найдя на первой странице экслибрис с гербом Мнишеков.
-Я не хотел воровать книгу, просто не мог с ней расстаться. Пожалуй, пришло время ее вернуть. Все равно мне пора платить по счетам.
-Тогда не забудь, что ты должен ему еще и штопор, - весело заметила я, не обращая особого внимания на тихий голос и драматичность содержания. В глубине души я была уверена, что Иствана не казнят. Он же думал иначе.
-Накануне казни я собираюсь составить список людей, кому надо раздать оставшиеся после меня вещи, - все так же тихо, но с нотками ехидства ответил он, глотнув вина. – В нем-то я и назначу штопор герцогу.
-А что ты оставишь мне? – я повернула к нему голову, оторвавшись от книги. Истван поцеловал меня в шею.
-Карандаш и исчерканные мною листки, - его голос был ласков, а длинная прядь его волос легла мне на плечо, слегка щекоча. Я рассмеялась и вдруг испугалась собственного смеха. Он звучал, как чужой. Будто смеялась не я, а какая-то незнакомая женщина, которой очень хорошо в этой комнате с этим человеком. Я поняла, что если побуду еще немного с Истваном, то уходить от него уже не будет никакого смысла. Ни Норвин, ни Ночные родственники просто не узнают меня, ведь я вернусь совсем другой.
Я так резко села на кровати, что книги с одеяла полетели на пол.
-Что? - спросил Истван. Его лицо было почти целиком скрыто волосами. Я видела только рот, полу приоткрытый и полу улыбающийся.
-Не надо давать охране повод для сплетен больший, чем они уже имеют, - сказала я, пытаясь говорить нормальным голосом. Улыбка Иствана сначала стала брезгливой гримасой, затем исчезла совсем. Я подняла с пола книги, отложила нужную, затем нашла белье и платье в ворохе одежды и одеял.
Покинув кровать, я подошла к тазу с водой, чтобы сполоснуть лицо и плечи, но остановилась протереть запотевшее окно. Снаружи шел снег. Мой экипаж послушно ждал меня. Тонкий слой снега уже лежал на его крыше.
Холодная вода умывания и платье понемногу вернули прежнюю меня назад. Просто было немного грустно смотреть на Иствана, молча застегивающего рубаху, на листки, исписанные и исчерканные, заполонившие весь стол и в будущем обещанные мне. Но это в будущем, а сейчас я собиралась унести отсюда лишь одну книгу. Я сделала шаг к кровати, а Истван в этот момент поднялся на ноги. Он застыл в печальной позе. Голова, плечи, руки бессильно опущены. Волосы снова скрывают лицо. Я подошла к нему и отвела пряди. Истван не шевельнулся, лишь на губах играла спокойная и коварная улыбка. Я подумала, что именно с таким лицом и глазами, скрытыми цветными очками, он стоял на вершине лестницы. Возможно, мне следовало обеспокоиться, но я твердо помнила слова отца о том, что Истван уже сделал уже самое страшное. Словно почувствовав, о чем я думаю, Истван ласково, как кот, улыбнулся и притянул меня к себе.
-Придешь еще?
-Да. Возможно.
-Когда?
-Через пару дней.
-Меня могут казнить раньше.
-Не посмеют, - тихо рассмеялась я и поцеловала его. Меня снова обожгла его страсть, и радость пронеслась в крови, как пузырьки шампанского.