Островитяне

(Глава из романа «Чужое лицо» – второй книги фантастической трилогии «Последний прыжок»)

…Еще раньше, когда пленники только оказались на острове, их поразили здешние сооружения.
Теперь же особенно, «Робинзонам» казалось очевидным, что строители здешних подземных лабораторий продумали вроде бы все:
 — Что могло уберечь от возможной угрозы их обитателей.
Обезопасили от любого зла, исходящего извне:
 — Оттуда, где оставался иной мир, которому дон Луис объявил войну не на жизнь, а на смерть.
И Бьенол с Аликом вовсе не ошибались:
 — Так, как все именно подобным образом, и было на самом деле.
Мало того, что реакторы, рабочие и бытовые помещения секретного исследовательского центра и главной перевалочной базы были укрыты толстым слоем земли.
 — Так еще поверх ее проект, — разработанный еще военными хозяевами острова. —  Предусматривал мощную бетонную защиту.
Эта широкая, двухметровая полоса была одновременно и аэродромом для прилетавших сюда самолетов.
Но если раньше остров посещали исключительно транспортники ВВС, использованные по заявкам секретных служб, то в последнее время на острове гнездилась одна только специальная эскадрилья:
 — Транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».
Правда тогда, когда еще только возводился военными этот их секретнейший объект, никто не мог предугадать, что появится и на них управа.
Много позже «стали на крыло» самолеты-невидимки «Стелтсы», оснащенные ракетами, способными взрываться глубоко под землей, предварительно пробив любую защиту.
Ну а бессильная перед ними система противовоздушной обороны, окончательно обрекла обитателей острова.
Только и сумел сумер-компьютер штаба обороны острова , что отомстить за свою гибель «Летучей мыши» полковника Сэма Донована.
Да и то лишь потому, что атаковал он воздушный объект днем и без обязательного соблюдения «Стелтсом» полной маскировки от наземного врага.
Все же Донован полагал, что это место - просто рядовой полигон, каких много. И проводит он учебную атаку.
Иначе не поймал бы его в электронные клещи своих самонаводящихся ракет главный компьютер воздушной защиты частной собственности дона Луиса.
 — Бомбардировщик уже падал в океан полыхающей кометой, а в глубине островной толщи все рвались и рвались выпущенные им сверхточные бомбы и, наведенные лазерным лучом, ракеты.
Так предполагал Бьенол, оценивая последствия атаки с воздуха.
Понимал и то, что можно лишь в кошмарном сне воссоздать полную картину вспучившейся ленты взлетной полосы, под которой бушевала всепожирающан стихия тротиловой начинки гостинцев «Стелтса».
Обходя свои, так внезапно доставшиеся им владения, робинзоны поневоле — Бьенол и Алик то и дело были вынуждены преодолевать вздыбившиеся из-под грунта «на попа» целые  глыбы бетона.
Вывороченного страшной силой авиабомб.
В одном месте Бьенол, что называется, нутром почувствовавший неладное, даже предостерег своего спутника:
— Давай-ка, Алик, уйдем отсюда поскорее. Мне здесь явно не нравится.
Указанное им пространство внушительной плешиной выделялось в зарослях.
Желтела песком в зелени растений, опутавших остров за минувший год.
 — Да и кто мог помешать буйной растительности? — полагал пришелец.
Ведь на острове, до их появления, теперь не было никого, кроме мутировавших обезьян из питомника покойного, видно, доктора Лериха.
А уж они-то довольствовались лишь яркими, сочными, и лакомыми на обезьяний вкус, плодами переродившихся деревьев.
Не то, что было здесь:
 — Где неведомая сила помешала разрастись тропической растительности.
Бьенол и без дозиметра догадался:
 — Какая цель досталась в этом месте наводчику бомбардировщика?
Именно здесь песок, нанесенный ветрами, засыпал страшное жерло взорвавшегося реактора.
Жесткая радиация, выйдя из развалин атомной станции, на сотни лет выжгла из пятачка земли способность рожать любое подобие живой клетки.
Да и на границах мертвой зоны тропическая растительность окончательно потеряла привычные очертания.
К путникам хищно тянулись кривые стебли.
Ядовито-зеленая окраска мясистых листьев отпугивала резким ароматом. А необычно зазывные на вид, имеющие однако терпко-зловонный сладковатый запах, соцветия не прельщали даже вездесущих рыжих обезьян.
Беспокойные создания, до этого неотступно следовавшие за путниками, они теперь остались далеко позади, не решаясь следовать за людьми.
Приматы озабоченно выглядывали из зарослей.
Следя за тем, как Бьенол и Алик шагали по открытому пространству, залитому полуденными лучами жгучего солнца.
Путешествуя без дополнительной защиты, Бьенол, впрочем, особо не опасался за себя и за Алика:
 — Им сила необычных возможностей кровеносной системы подарила надежный иммунитет.
В том числе и от радиации.
 — Можно было не опасаться даже столь мощного фона, исходившего от выкинутых на поверхность кусков графитовых блоков и пакетов ядерного горючего.
Да и животные, судя по всему, могли бы не бояться, как и их «братья по крови».
Только в силу инстинктов, требовавших поостеречься, они панически избегали того места, где когда-то под землей был атомный реактор.
Но и люди, видя опасения обезьян, сочли за лучшее:
 — В будущем эту песчаную плешину в зарослях тоже обходить стороной.
Обосновав это здравым смыслом.
 — Сунемся сюда лишь в том случае, если мошкара совсем одолеет или обезьяны, а так — ни ногой!
Грустно улыбнулся над их положением, не утративший и теперь своей обычной самоиронии, Алик.
Но дни, между тем, шли за днями и островитянам пора было подумать и о том:
 — Как выбраться с этого проклятого места к людям?
Пожар, возникший с подземном центре после той, как оказалось, спасительной лично для них, бомбежки, изрядно проредил и пальмовую рощу, прежде маскировавшую вытяжные конструкции.
Бьенол уже успел убедиться:
 — Нынешняя растительность оказалась, хоть и густой, но совсем не годилась для сооружения плота.
Пусть даже самого простого, а не только способного выдержать двух пассажиров и запас продовольствия и воды:
 — Необходимый в долгом пути через океан к ближайшему населенному берегу.
Но еще оставалась надежда, отыскать что-либо стоящее.
 — Вот из этой пальмы что-то и получилось бы!
Кивнул Бьенол, наткнувшись как-то на обгоревший пень:
 — Вздумай мы плыть отсюда еще год назад. А теперь...
Он махнул рукой.
— Да, горело здесь все и впрямь хорошо! — поддерживая его, рассудил Алик. — Только вот одного не могу понять — как в таком аду удалось выжить макакам?
— Как и нам.
Сетелянин напомнил о недавнем прошлом:
 — Ты что, забыл, что теперь все мы — братья, раз в жилах течет одна кровь.
Он еще и засмеялся.
Пораженный наивностью своего юного спутника:
 — Все же средство из моей, да и твоей крови доктор Лерих отыскал могучее.
Пока ему было трудно судить о всех результатах научного поиска приспешника мафии, но они и без того впечатляли.
 — Не знаю, что бы было, окажись он и теперь во власти над открытием.
Спорить здесь было невозможно.
— Действительно, такую армию как мы с тобой, да вот эти «рыжики», ничем не одолеть! — вынужден был признать и Алик Колен.
Когда все вокруг было ими исхожено и внимательно изучено, Бьенол отважился еще на один шаг:
— Знаешь, Алик, пора бы заглянуть и в преисполню.
Увидев, вдруг мелькнувший, былой страх в глазах ребенка, попытался его по-другому заинтересовать свои предложением:
 — Вдруг, там тоже что-то осталось полезное?
Еще один довод превысил предыдущий:
 — Найдется, наверняка, годное нам на то, чтобы сбежать с этого острова!
Однако, собираясь осуществить задуманное, Бьенол сообразил и другое:
 — Не мешало бы подумать и о том, как быть в полной темноте?
Скорее всего царящей теперь в разветвленном лабиринте разрушенного подземелья.
Пришлось им вернуться к своему шалашу.
Подводное снаряжение друзья, наученные настырностью обезьян, предусмотрительно прятали в герметичном мешке — прямо на дне лагуны.
Убежище для этого выбрали не в далеке:
 — В десятке шагов от берега.
И теперь, вытащив мокрый прорезиненный тюк с аквалангами, Бьенол выбрал из снаряжения фонарь с питанием от, надолго заряженных, батарей.
Затем надел на спину баллон с кислородом, откуда к застекленной маске вел гофрированный шланг.
При этом, до того как надеть маску, не приминул пояснить:
 — Кто знает, какая газовая среда там в спертых помещениях после пожара? Лучше предусмотреть защиту.
Вскоре оба снова стояли у бывшего входа в подземный центр доктора Лериха.
Оставив мальчишку ждать на поверхности, Бьенол совершил прыжок в подземный лабиринт.
Оказавшись там, еще и подивился собственной предусмотрительности:
 — Были, как раз кстати, не только фонарь, но и кислородный прибор.
Лишь кое-где разломы в перекрытиях создали свою принудительную вентиляцию и дышать там можно было относительно свободно.
Бродя по уцелевшим коридорам и лабораториям, и обшаривая все вокруг лучом ярко горящего фонаря, Бьенол досконально изучил то, что досталось им после прошлогодней бомбардировки.
Конечно, взрывы понаделали колоссальные разрушения, однако, не везде:
 — Кое-что из хозяйства доктора Лериха уцелело.
И к досаде Бьенола:
— В основном, те самые лаборатории, где ученый готовил главное оружие Транснациональной корпорации «Грузовые перевозки Грасса».
Маркировка на ампулах, стоящих в держателях над лабораторными столами, говорила, что в них запаян тот самый препарат:
 — Которым Лерих во время показательной демонстрации умертвил любимую мартышку дона Луиса.
То же самое собирался проделать он и с обитателями электромагнитной клетки —  Бьенолом и.Аликом, но помешала бомбардировка.
И еще одно вселяло брезгливость в душу Бьенола.
Куда ни глянь — всюду, из углов бункера сверкали глаза, расплодившихся в подземелье крыс.
Назойливо и дерзко доносился их писк.
— А ну-ка, побыстрее вон отсюда! —сам себе велел Бьенол и выпрыгнул из подземелья на поверхность.
Туда, где ждал его Алик Колен.
— Так что там интересного? — спросил тот, у вернувшегося из лабиринта, друга.
 — Ничего особенногою
Словно бы беспечно, отмахнулся сетелянин, чтобы лишний раз не пугать Алика подробностями увиденного:
 — Но ты должен дать мне слово, что в дальнейшем ни ты, ни кто-либо другой из нас туда ни шагу не сделает.
— Хорошо!— хоть и удивился, но не стал все-таки спорить Алик.
Так, в окружении вездесущих рыжих обезьян, они и вернулись к своему шалашу на берегу лагуны.
...Дни снова потянулись за днями монотонной чередой.
Чтобы не терять понапрасну времени, Бьенол, зачем и сам того не ведая, взялся за обучение Алика.
Отвечая как-то на один, а потом и на другой вопрос, заданный мальчишкой, он вдруг решился:
— Что прыгать галопом и собирать одни вершки!
 – Давай-ка лучше запоминай, что я тебе расскажу.
Начал все по порядку.
Не раз за время учебы вспомнили они добрым словом умницу-компьютер междухода, который передал Бьенолу всю собранную на Земле информацию.
Теперь ее обладателем становился другой пассажир последнего исследовательского корабля Терраты.
Алик, как губка воду, впитывал все, о чем слышал от Бьенола, в том числе и родной язык сетелянина.
Тут пришла пора удивляться и самому пришельцу:
 — Настолько хорошо усваивал новые знания Алик!
Потому что сама по себе пришла к Бьенолу мысль:
 — Соотнести это с известными изменениями в организме мальчишки.
Теми самыми, что стали происходить с Коленом-младшим после того, как Бьенол применил для его излечения снадобье, найденное в пещере Концифика.
Все чаще и чаще бывшему пилоту междухода доводилось поражаться способностям Алика.
Да и было от чего:
 — Едва уяснив что-то новое, он тут же, следуя логике, мог проследить все дальнейшие варианты.
Так вышло и когда, делясь всем, что он знает о земной технике, Бьенол остановился на изложении информации о средствах исследования подводного мира.
— Так у нас в лагуне настоящая боевая субмарина? — переспросил вдруг Алик после одного из уроков.
— Судя по всему, да, — ответил Бьенол. — Правда, оружие с нее снято, а в остальном все – один к одному.
Было и понятно обоим:
 — Ведь купил-то ее дон Луис у кого-то из здешних латиноамериканских диктаторов.
Перегнали прямо из военно-морских сил, оснащавшихся серьезными союзниками.
— Но ведь тогда...
Бьенолу не нужно было подсказывать. И его уже осенила догадка, так и не высказанная Аликом.
— Ты хочешь сказать, что субмарина должна быть оснащена средствами спасения? — выдохнул сетелянин.
— Вот именно! Аквалангами, плотом, резиновой лодкой на худой конец.
Тут же оба решили проверить это свое предположение.
Вдвоем еще и еще раз, гораздо более целеноправленно обследовали затонувший подводный корабль.
И результат не заставил себя долго ждать. Они отыскали на его обломках все, что им было нужно.
На верхней палубе, прямо перед боевой рубкой, находилась спасательная капсула.
Стальная сфера, войдя в которую во время аварии субмарины, экипаж мог всплыть на поверхность и продержаться там до появления спасателей.
Одно было плохо даже на взгляд, технически достаточно подкованного, сетелянина :
 — Покореженный металл обшивки корпуса подводной лодки заклинил капсулу слишком обстоятельно.
И это не оставляло ни малейшего шанса на то, чтобы поднять ее из глубины и использовать по назначению.
...Смена сезонов, как и везде, конечно происходила и на острове, ставшем естественной клеткой для экипажа погибшего междухода.
Но — чисто условно.
Месяц за месяцем, как по графику, затяжные дожди сменялись жарой, а штиль — штормами и тайфунами.
 — Причем, — к немалой досаде людей. — Кое-какие из них были достаточно серьезными.
И уже первый по былинкам развеял утлое жилище Робинзонов.
Как ни переживали его бывшие обитатели, но пришлось им вновь оказаться перед преспективой:
 — Спасительный шалаш возводить заново.
Только теперь, готовясь сооружать его из прежнего материала, также добытого в пальмовой роще, робинзоны понимали:
 — Вряд ли долго и он сможет выдержать, в случае повторения, подобного уже случившемуся, буйства стихии.
Потому Бьенол отыскал взамен шалаша жилище понадежнее.
Вооружившись, как лопатой — стальным подносом, найденным в камбузе затонувшей подводной лодки, они, попеременно с Аликом целую неделю откапывали от заносов песка разрушенный дот.
По самый броневой колпак засыпанное песком, это сооружение, некогда, с ракетной установкой внутри, теперь представляло собой жалкое зрелище.
Начинка дота, после удара ракеты «Стелтса», была вынесена наружу через пролом в одной из стен.
Из бетонного пола теперь лишь торчало несколько обломков арматуры крепления.
Так что очистив сооружение от песка и закрыв пролом куском брезента, вполне можно было его обживать.
Да только теперь смущала сырость.
Нагреваясь на солнце за день, бетонные стены боевого сооружения ночью аккумулировали влагу.
И все, что было внутри к утру нужно было вытаскивать на просушку.
 — Нет, Бьенол, так не пойдет!
После очередной, обставленной этими явными неудобствами ночевки, решил раздосадованный Алик.
— А как по-твоему будем обходиться? — сиронизировал тот. — Пойдем гостить к макакам или кормить обедом мошкару?
— Да нет. Ты бывал, когда-нибудь в походах?
— Что-что?
Алик рассмеялся:
 — Ну конечно, же нет. Ведь у вас на Сетелене не было такого движения скаутов, как у вас.
Говорилось это не ради сочувствия.
Просто Алик отыскал выход из ситуации, которым поделился, далее продолжив свою мысль:
 — Мы всем классом как-то выезжали на природу. И у нас там были палатки.
Даже легкого намека могло хватить, чтобы пробудить v Бьенола исчерпывающие знания по любому говоду.
А тут — целая лекция!
Не теряя времени, они принялись кроить палатку.
 — Благо что материала для этого было вдосталь.
Каждый раз, наведываясь на дно лагуны, где покоилась неисчислимая, казалось бы, кладовая субмарины, они с лихвой обеспечили себя прочными упаковками.
 — Теми, что прежде шли у моряков-контрабандистов на доставляемые тюки с консервами.
Саму оболочку раньше они просто бросали прямо на берегу. Теперь же, собрав вместе все куски прорезиненной ткани, Бьенол взялся портняжить.
Пользуясь как шилом острым концом ножа, а нитки заменяя капроновым шпагатом, найденным на той же подводной лодке, он всего за один какой-то день изготовил сравнительно неплохое жилище на двоих.
Тут же поставленное на капроновые растяжки из морского буксировочного троса, оно могло выдержать теперь напор любого урагана.
 — И теперь условия обитания стали вполне сносными.
Тем более, что хотя экипаж субмарины дона Луиса и не был большим по численности, все же то, что уцелело в отсеках, не тронутых пожаром, помогло новым обитателям острова навести у себя к палатке даже относительный уют.
О провианте же пока и разговора не шло:
 — Различных банок конснрвированных продуктов и воды было вдостатке.
Еще проще оказалось с посудой, утварью.
— Только вот одеяла и матрацы из синтетики пришлось изрядно сушить, — зато теперь, на радость островитянам, они имели все “как у людей».
Видя деловитость, проявленную Аликом, Бьенол окон чательно поручил ему заботы о быте.
Сам в основном занялся делом не менее важным — принялся сооружать пирогу.
Куски труб, как оставшиеся после разбитых ракетных установок, так и поднятые со дна лагуны, где покоилась субмарина, вполне сошли за дуги каркаса.
Обтягивать их Бьенол решил той же прорезиненной мешковиной, что так здорово пригодилась им при изготовления палатки.
— Места соединения кусков ткани пропитаем смолой, — пояснил портняжа своему зрителю. — Я тут одну пальму приметил, вроде гивеи, так и сочится чистым каучуком.
Объяснения Бъенола были вполне разумными. Не вмешайся в его планы одно непредвиденное обстоятельство.
Когда пирога была уже почти готова, и дно ее, повернув наверх, они оставили сохнуть, предварительно покрыв смолой, к утру нашли свое средство спасения совершенно растерзанным.
— Постарались обезьяны, — зло посмотрел Бьенол в сторону рыжих соседей, резвящихся в пальмовой роще. — На всем видны их следы.
Алик, в подтверждении его обвинения, поднял из-под ног кусок растерзанной обшивки, где четко отпечатались зубы и когти супер-мартышек:
— Вредят как нарочно. Ну я им!
Он бросил ткань на песок, хотел схватить камень.
Но тут заметил, приставший к руке, вязкий состав так и не высохшей как следует пальмовой смолы.
Непроизвольно поднес ладонь ко рту, и ему все стало ясно:
— Так она же сладкая, эта смола. Вот они и устроили из нашей лодки десерт.
Затруднение, в котором оказались островитяне, было довольно серьезным.
Так как, более ничто другое, кроме липкого пальмового «нектара» на роль клея не годилось.
 — Его же обезьяны пожирали с завидным постоянством.
Однако и в этом случае выход нашли быстро.
Бьенол принес с проплешины на мосте взорванного атомного реактора несколько радиоактивных кусков графита:
— Теперь к нам эти макаки близко не подойдут!
Действительно, инстинкт самосохранения у мартышек оказался сильнее их природного любопытства и чревоугодничества.
Визиты рыжих воровок за сладким нектаром прекратились.
— Теперь пирогу, к удовольствию людей. — Можно было строить без помех.
Когда, практически все приготовили к отплытию, Бьенол решил-таки нарушить собственный зарок.
— Знаешь, Алик, все-таки обидно, что невредимым останется этот Кооуфорд, — заявил он мальчишке.
Тот имел свое мнение на этот счет:
 — Так это он, вне всякого сомнения — приказал уничтожить дона Луиса, прямо здесь на остоове.
Бьенол не возражал:
 — Утопил, что называется, в воду концы своих преступлений.
Только этим оправдывать губернатора не пожелал:
 — Все же на нем слишком много и других злодеяний, чтобы забыть про этого мерзавца  и оставить его в покое!
Доводы были близки и юному спутнику сетелянина.
— Да, не пожалел, гад, даже родную сестру. И еще через любого переступит,— согласился Алик. — Но до него ведь не доберешься.
 — А мы попробуем! — высказал свое заветное желание Бьенол:
После чего обрисовал совершенно конкретную задачу, на последние дни перед отплытием с острова:
 — Схожу еще раз в подземелье. Может, найду какие серьезные улики и против губернатора?
Не откладывая задуманное в долгий ящик, уже назавтра он наметил осуществление задуманного.
Вот так — на день отложив отплытие с острова, сетелянин решился переступить через собственный запрет на посещение опасного подземелья.
...На этот раз, уходя в преисподнюю, Бьенол не стал брать с собой кислородную маску и тяжелые баллоны со сжатым воздухом.
Уже во время первого посещения разрушенного подземелья убедился:
 — Там, где был главный подземный офис дона Луиса, теперь, по прошествии столь долгого времени после бомбардировки, можно обойтись без этих предосторожностей.
Было к тому же и еще одно обстоятельство:
 — Не брать с собой тяжелую ношу.
Вместо акваланга сетелянин прихватил с собой прочную заплечную сумку.
Ее он тоже лично скроил.
Из прежнего, ставшего весьма популярным здесь, на острове, материала из-под герметичных продуктовых упаковок с затонувшей подводной лодки.
— Тут без меня не скучай, — на прощание Бьенол провел ладонью по вихрам Алика. — Да и есть с кем занятно время провести. Друзья то, небось, заждались!
Он кивнул на рыжих обезьян, словно ждавших в отдалении, когда же к их играм присоединится Алик.
Миновало уже ни день-два, а несколько недель, как прошли у паренька былые обиды на мартышек.
Более того, они даже сменились в душе увлекающегося и веселого Альберта Колена доброжелательным отношением к приматам.
Как-то от скуки затеял он играть с ними в догонялки — те присоеденились.
Потом, к всеобщему восторгу, научил «рыжиков» играть и в мяч, сшитый для них все теми же умелыми руками Бьенола.
На набивку пошел поролон, куски которого Алик сам надергал из кресел в затонувшей субмарине.
 — Конечно, это похуже футбола с настоящим мячом, — сравнил мальчишка. — Но лучше так, чем никак!
Вскоре забава страшно радовала всех обитателей острова.
Вот и с уходом Бьенола возобновился бесконечный матч за первенство острова.
 — Время за игрой пролетело так стремительно, — что Алик даже и не заметил, как наступил вечер.
Красно-багровый круг солнца уже докатился по безоблачному небу до самой черты горизонта, где нырнул за дымчатую кромку.
И теперь весь океан сверкал золотой чешуей бликов, покрывавших его ровную бескрайнюю гладь.
— Ого, как поздно! —удивился Алик, когда к нему вернулось ощущение времени.
Тут на его ощущениях сказалась и какая-то странная духота, теперь, вдруг, окутавшая все вокруг.
 — Обычно-то на закате наступала прохлада, — уже привык мальчуган. — А вот сегодня и поздним вечером продолжало парить как в бане.
— Где же Бьенол? — еще раз задал себе вопрос Алик.
Ему стало не до прежней, теперь уже просто надоевшей тренировки «обезьяней футбольной команды».
В сердце закралась тревога...
Тем временем бывший пилот междухода тоже потерял чувство реальности.
Почти не представляя того:
 — Сколько же, на самом деле, в реальности бродит по, подвергнутом разрушению, бункеру?
Все потому, что внизу — в лабиринте разбомбленного научного центра, ему удалось найти даже больше улик в отношении организаторов преступных исследований, чем того желал.
Гулкое эхо шагов, долго гуляя по мрачным закоулкам коридоров.сопровождало его бесконечное путешествие по лестницам и кабинетам.
Заваленные битым бетоном, металлоконструкциями и скелетами несчастных лаборантов, не сумевших выбраться из собственного капкана, они так и манили туда:
 — Где могли поджидать все новые тайны бывших владельцев острова.
Но вот Бьенол оказался перед долгожданной дверью, ведущей непосредственно в кабинет дона Луиса.
Его особенно влекло именно это помещение.
 — Оснащенное, — как помнил сетелянин по своему первому посещению. — Самой современной техникой и телеаппаратурой.
Войдя туда, Бьенол перестал слышать даже свои шаги.
Так как весь пол кабинета был устлан мягкой синтетической тканью, скрадывающей любые звуки.
Проведя по полу ярким лучем фонаря, Бьенол вдруг отпрянул в сторону.
Прямо под ногами сверкнули кости очередного, дочиста обглоданного крысами, человеческого скелета.
— Это даже хорошо, что крысы замурованы здесь в подземелье, а то наверху житья бы от них не было, —отрешенно подумал Бьенол.
Сам же хотел услышать совсем другое:
 — Чьи останки оказалисъ у него под ногами?
Но поведать об этом было просто некому:
 — Потому следовало все выяснять лично.
Хотя потом, несколько прошел такой острый интерес:
 — Когда на своем пути путешественник стал встречать все больше уцелевших от взрыва жилых помещений с костяками бывших обитателей подземелья.
Судя по всему, участь сотрудников тайного научного центра решилась, в основном, во время пожара.
Одних погубил дым, заполнивший все вокруг ядовитым смогом сгоревшей синтетики, других — жесткое радиоактивное излучение от разрушенного реактора.
Тех же, кто сумел уцелеть и от этих напастей—доконала банальная жажда.
Ведь теперь людям, начисто замурованным здесь, под землей, влагу взять было просто не от куда.
Правда, потом Бьенол заметил:
—На нижних горизонтах сооружения, и в других помещениях бункера черепа многих скелетов имели еще и пулевые пробоины.
 — Этот же — в кабинете дона Луиса был совершенно целехонек, без повреждений, — что, само по себе заслуживало внимания визитера.
Да еще рядом с человеческими останками, на посеревшем от пыли ковровом покрытии, лежал вороненый автомат.
Судя по тому, что противоположная дверь была косо прострочена очередью, оружие пускали в ход.
 — Видно, от кого-то отстреливался?
Бьенол перешагнул через загремевшие под ногами кости, и распугивая на своем пути, пока еще боязливых крыс, подошел к письменному столу.
Он еще раз пристально глянул на останки, сохранившиеся в глубоком кожаном кресле, тоже проточеном крысиными зубами.
И удовлетворен но хмыкнул, увидя на ключицах скелета клочки яркой рубашки Мануэля Грилана.
В которой тот, прежде, так любил выходить на связь со своими пленниками — обитателями электромагнитной клетки.
Все в ящиках — документы, пачки денег, коробки сигар — тоже оказалось источеными прожорливыми тварями.
Но, как и надеялся Бьенол, главная добыча ждала его впереди нетронутой.
 — Потайное бюро на стене, где, — еще раньше он заметил, дон Луис хранил ключи от сейфа. — Было нетронуто.
Тогда, оказавшись невольным свидетелем заключения, по телевизионной сети, сделки между шефом «Грузовых перевозок Грасса» и бородачами, он случайно обратил внимание на секрет дона Луиса.
И вот теперь это оказалось на руку сетелянину.
 — Конечно, будь сейф повместительнее, возможно, он бы сам в два счета оказался внутри.
А так, чтобы попасть в небольшую стальную коробку, вделанную в стену кабинета, пришлось воспользоваться ключами.
Ящик, где они хранились, был открыт.
Сбоку торчали из стенки, уже сработавшие как капкан, острые зубья охранного устройства.
Аккуратно, чтобы не коснуться их отравленных, поржавевших от крови, пик, сетелянин взял ключи.
Выпотрошив все содержимое сейфа, тут же перекочевавшее в его заплечную сумку, Бьенол пошел в соседний блок.
 — Там, — как он тоже помнил. — Находился главный вычислительный центр.
Сетелянину вновь пришлось подивиться своей памяти:
 — Он и в этом случае не ошибся.
В хаосе застывших навсегда компьютеров, Бьенол деловито, будто всегда только этим и занимался, собрал с электронных машин жесткие диски с записью программ, заложенных в память ЭВМ.
Лишь у одной растерялся:
 — Не зная как поступить.
Прямо перед ней, на месте оператора сидел скелет, облаченный в лохмотья, некогда бывшие белым халатом.
Бьенолу, хоть и было противно, касаться праха, но он не отступил от своего. Потянул на себя кресло, с которого тут же посыпались на пол кости.
Потом сетелянин наклонился к компьютеру и вытащил оттуда, последнюю на сегодня, находку:
 — Компакт-диск.
Закончив манипуляции, Бьенол вдруг почувствовал:
 — За что-то зацепился ногой.
Посветив туда фонарем, даже присви стнул от удивления.
Там, на полу, соединенные с компьютером проводами грудились несколько сухих гальванических батарей.
Видимо, тот, кто последним работал за машиной, умер гораздо позже других обитателей подземелья.
Если перед смертью нашел способ рассказать о себе будущим исследователям.
— Ну уж эту штуку нужно пометить особо!
Тут же решил Бьенол, перепрятывая получше в своей заплечной сумке блестящий кружок диска.
Принимая меры, чтобы не спутать, еще и подумал:
 — Сдается мне, что я знаю имя этого оператора.
Бьенол помнил, что лишь у одного человека в персонале центра фамилия начиналась именно так:
«Доктор Лер...»
Часть витиеватой вышивки каким-то чудом уцелела на, изодранном крысами, белом халате.
Когда-то прикрывавшем плечи покойника.
И тут, разом отгоняя мстительное удовлетворение, в сердце проник страх.
За спиной раздался лязг металла...
...Шквал ветра ударил внезапно.
Всякого повидал Алик за долгие месяцы, проведенные на берегу лагуны острова. Но такого тайфуна какой начался в эту ночь:
 — Еще не встречал!
По сравнению с ним тот ветер, что унес, как охапку соломы их первый шалаш, был простым шалунишкой.
 — Сейчас же завертело, понесло целые клубы песка.
Как огородник — за ботву редьки со своей грядки, рвануло вверх крону густых пальм, переплетенных лианами.
Подняло и ударило оземь и самого Алика.
 — Неизвестно куда бы унесло его дальше?
Если бы испугавшись, он не захотел очутиться под спасительным бетонным колпаком, ранее расчищенного от песка, ракетного дота.
Но и там, после мальчишецкого прыжка в пространстве, не очень-то было уютно обитателю убежища.
 — Даже под надежной крышей не куда было спастись от секущих лицо и тело пригоршней песка.
С каждым порывом ветра влетающих через амбразуру, и разрушенную стену бывшего боевого укрепления.
Спасаясь от непогоды, Алик забился в дальний от пролома угол и там, свернувшись клубком, собрался переждать:
 — Когда же уйдет подальше центр тайфуна.
Но и потом, когда стихли шквальные порывы ветра, пришлось еще долго ждать полного прекращения, внезапно грянувшего тропическиого ливня.
 — Так что появления Бьенола! — Алик Колен не дождался.
Заснул, пригревшись в своем убежище.
Сморили его журчание тугих дождевых струй, с силой пожарного бранспойта бивших в песчаный пляж острова, омывавших от сажи шероховатый бетон дота.
Усыпил еще и успокоившийся шелест листвы.
Растерзанной ураганом близкой пальмовой рощи с сильно поредевшим ковром прочей растительности.
Так что, сладко посапывающим нашел его Бьенол, лишь с рассветом выбравшийся из подземелья.
 — Не зная, какому испытанию подвергся его питомец, — наверху он оказался сразу после того, как стихия уже миновала остров.
...Бывший пилот междухода всегда был не нз трусливого десятка. Однако и он почувствовал как похолодела спина.
Когда, разглядывая обрывок метки на лохмотьях, прикрыгавших останки доктора Лериха, услышал за собой чье-то осторожное движение.
Резко обернувшись, Бьенол полоснул слепящим лучом водолазного фонаря туда, где только что звякнул металл.
 — Вот окаянные и здесь достали!
С облегченным смехом ругнулся исследователь, глядя на то, как с испуганным визгом растаяла в воздухе рыжая мартышка.
Он понял:
 — Каким-то сверхестественным чутьсм обезьяны пошли за ним следом.
Таким образом, впервые для себя научившись ловко проникать даже сквозь земную толщу.
До сей поры скрывавшую от приматов начинку острова.
 — Вот ведь чутье! — продолжал удивляться Бьенол.
Когда, в своих поисках стал то и дело натыкался на снующих по этажам обезьян — бывших подопытных ученого, ставшего жертвой собственной сделки с дьяволом в лице дона Луиса.
Наверх он выбрался с, уже изрядно потяжелевшей, плотно набитой бумагами и компьютерными дисками, сумкой.
И кляня себя за то, что так надолго задержался в подземелье, быстрым шагом пошел к палатке.
Все по пути говорило:
 — О тайфуне, нагрянувшем на остров в его отсутствие.
Тут и там встречались поломанные пальмы.
Изрядно прореженный кустарник позволял уже идти свободнее через былые заросли, лишь перешагивая через вырванные с корнем длинные жгуты лиан.
Еще хуже было на берегу, где ничто не препятствовало буйству ветра.
Там зрелище было действительно:
 — Не для слабонервных..
Глядя на изогнутые стальные колья, державшие когда-то растяжки палатки, Бьенол не мог не испугаться за Алика.
Все остальное унесло ураганом прочь — и палатку, и готовую к отплытию лодку.
 — На строительство которой ушло столько сил.
Жаль было и пропавших теперь тюков с провиантом, собранным в дальнюю дорогу через океан.
На острове оставалось одно единственное место, где можно было схорониться от свирепой стихии:
 — Бывшей ракетный дот.
Каких было много, но этот единственный они сумели раньше  расчистить от прежних песчанах заносов.
 — Вот и молодец, что догадался здесь отсидеться, пока пройдет тайфун! — похвалил Бьенол.
Встретив там, уже проснувшегося, к его возаращению, юного друга.
Скинув на землю там же, в сухом углу укрытия свою нелегкую поклажу, он улегся рядом, чувствуя как уходит усталость из натруженного тела.
— А что мы здесь? — обратился к нему Алик. — Пойдем-ка лучше в палатку.
— Ты опоздал, брат. Унесло ее ветром в неизвестные дали.
— Ну, а лодка как? — всполошился Колен.
 — И ее тоже, — невозмутимо констатировал Бьенол.
Видя как обиженно вытянулось у мальчугана лицо, он примирительно улыбнулся:
— Не расстраивайся, не в первый раз.Новую построим!
За дело хотели взяться сразу же, едва Бьенол отдохнул после напряженных поисков в недрах подземного лабиринта.
Однако стало не до отдыха, когда Алик, отправившись умываться, на берег лагуны, встретил там своих друзей — обезьян.
— Глянь, Бьенол, что у меня есть!— похвастался он, вернувшись в бетонный дот к сетелянину.
Протянутое требовало скорейшего к себе внимания.
— Какая отличная вещь, — в дороге неприменно пригодится.
Холодея от догадки, Вьенол увидел в его руках резиновую кислородную подушку.
— С такой-то штукой не потонешь. Будет у нас вместо спасательного круга, —не скрывал своей удачи Алик.
— Где взял? — не разделил его радости Вьенол.
— Обезьяны сюда притащили, где еще?! — удивился хмурому виду друга подросток. — А что?
— Да ничего, — не стал тот расстраивать его раньше времени.
Только спросил:
— Нет ли у них еще, чего-нибудь подобного?
— Полно. Да сам глянь чем они играют.
Бьенол вышел из-под бетонного укрытия и непосредственно убедился в своих худших предположениях:
— Мартышки играли блестящими медицинскими инструментами.
Видно, уже успели добраться до лаборатории доктора Лериха.
— А ведь там наша общая смерть! — болью дурного предчувствия рвануло душу бывшего пилота междухода.
Тут же на память пришла картина увиденного в первое посещение лаборатории:
 — Все кругом там было заставлено хрупкими стеллажами с пробирками.
За тонким стеклом которых было запаяно средство, специально разработанное доктором Лерихом для уничтожения мутантов.
Как он назвал:
 — Яд для будущего сверхчеловека!
И в первую очередь — для Бьенола с Аликом.
Тут же сетелянину представилась и еще одна картина прошлого:
 — Как в агонии корчилась на столе, уставленном явствами, любимая мартышка дона Луиса.
Получившая мизерную дозу препарата из аэрозольного баллончика.
— Теперь отрава выйдет наружу, вот с такими игрушками.— Бьенол сделал вывод, легко напрашивающийся после всего, только что увиденного увиденного..
И сам себе задал вопрос, касающийся теперь жизни и смерти:
 — Вот только, как знать, успеем ли мы убраться отсюда до того, как обезьяны разнесут яд по всему острову?