<<Чтобы быть счастливым, в каждое мгновение жизни нужно помнить об
очаровании, которое мы в нем найдем, когда оно станет воспоминанием.>>
Анри Труайя.
<<Наверно, это самый верный рецепт счастья: помнить очарование прошедшего в данной
секунде. Ведь нет настоящего, оно длится мгновение и уже устремляешься к неизведанному. А прошлое - незыблемо. Но всё же, и оно в памяти может изменяться, может играть другими лучами, более яркими, свечение запросто можно добавить воображением. Особенно тому,
кто занимается описанием событий.>> Здесь Алина прервала ход мыслей и посмотрела в окно. Осень кинулась в глаза золотом и какой-то тающей прозрачностью. А там, там было лето, вольное, знойное и темпераментное.
Итак…
Ей, Алине, предстояло лететь на этом вот ненадежном транспорте, который и выглядел непрезентабельно, и был, мягко говоря, совершенно не новым.
<<Ха! Как приятно летать во сне! Удивительно, но в тоже время обыденно. Наверное, человек умел летать, но, видимо, утратил эту способность почему-то. Вот и напридумывал разное, чтобы лететь, хотя бы в машине>>,- успокаивала такими рассуждениями Алина себя, с опаской поднимаясь по ступенькам прямо навстречу услужливо улыбающейся стюардессе. Внутри самолет выглядел еще хуже. Тесный, слабо освещенный туннель. Но, вздернув подбородок, тряхнув при этом рыжей гривой, понесла свое справное тело по проходу, решив, что в середине будет безопаснее. Заняла крайнее кресло по совету близких, чтобы при необходимости спокойно пойти куда захочется. Вообще-то раньше Алине часто приходилось летать, но то было по-молодости. Сейчас, привыкшая к машине, на которой ездила постоянно, даже на Родину, в Россию, она просто трусила, боялась перелета. Будь ее воля, она и сейчас села за руль, да и махнула бы! Но вовремя вспомнила, как год назад они с мужем вылезли из машины буквально на карачках, проехав всего 1400 км без остановок. А эта дорога была длиннее. Угораздило же ненаглядную доченьку поселиться в центре Европы - на севере Испании! Ну, не совсем в центре, неважно, но теперь это место – центр; для нее, матери, - самое центральное! Алина подняла очи и уперлась взглядом в обшивку:
<<Господи, дай мне долететь до доченьки! Пусть это <<чудо-юдо>> не рассыплется в воздухе! Понимаю, только глупцы лезут в брюхо лётной машины, не имея ни единого шанса уцелеть! Но Ты, Господи, милосерден! Аминь!>> Других молитв путешественница и не знала, а все же Господь смилостивился над ней и послал попутчицу говорливую. Эстонку с
десятилетней девочкой Алина пропустила на сиденья рядом, судорожно зажав сумочку в руках. С этой дамочкой они так заговорились, что мало того, прозевали взлет, но и все то время, когда парили в воздухе, не заметив, почти проговорили и посадку. Самолет странно затрясся и, подпрыгнув пару раз, все же приземлился под аплодисменты пассажиров. Вот так-то, а Алина даже и в окошко не посмотрела толком, когда они парили над землей. <<Ничего, полечу оттуда, и посмотрю! А сейчас как бы выйти отсюда да побыстрее обнять ненаглядную>>,- устало подумала, срывая огромный чемодан с конвейера. Все потянулись к выходу. Двери мягко и приглашающе разъехались, и доченька уже ждала. Алина кинулась к ней, вдыхая горячий, пряный воздух.
Всю дорогу от аэропорта она не сводила взгляда от доченьки. Отметила, что та загорела, и выглядела свежей, юной. Несмотря на то, что матери хотелось обнять и вздохнуть, вобрать в себя родной запах ребенка, просто смотрела и не могла наглядеться.
Но вот и город! Который удивил своим желтым, солнечным тоном. Здания, все сплошь из красного кирпича или покрашенные в светло-песочный цвет, расступились и пропустили внутрь ошеломленную Алину. Она привыкла к серости Прибалтики, и такое изобилие светлости, яркости ее любимого желтого цвета, поразило сразу же. Все здания были неоднозначные, каждое имело незначительную, но индивидуальность. Какими-нибудь выступами или балконами отличались от соседнего. Алина отметила какую-то иноземность улиц. Вроде бы ничего необычного, но солнце вызолотило его, сделало похожим на карамель. И весь он был испанским, точнее, каталонским, вот и все!
Разочаровало только метро, куда они быстренько спустились, таща сумки и чемодан по ступенькам. Если Московский метрополитен встречал своим величием и помпезностью, то здесь - все обыкновенно и даже бедно, эскалаторов практически нет. И это неудобство преследовало Алину все счастливые дни. Отвыкла, напрочь отвыкла она ходить много. Чарующее удовольствие движения давно покинуло ее, теперь она несла себя, словно хрустальный графин, причем, боясь что-то расплескать. И когда они отворили двери, где проживала теперь ее доченька, Алина уже устала, слишком устала.
Порадовалась, что - четыре комнаты, что для нее - отдельная комната. Что везде - дух молодости и надежд. Вроде, всё временно, но основательно, и - свой заведенный ритм. И пожалела родную, доченьке все эти дни придется отдать ей, Алине, ухаживать за ней же. Но первый день, вернее уже вечер, Алина проспала. Поела вкусных королевских креветок, запивая вином, и бормоча, что, мол, сейчас поедем к морю, и упала как подрубленная, спала без cна, что совершенно необычно.
А утром моросил дождик. Так и говорят, что прилетевший привозит с собой погоду!
Но этот день Алина запомнит на всю жизнь, запомнит ярко, до мыслей, рожденных встречей. Снова метро, лестницы, которые укажут, что резервы сил всегда есть. Вышла на карамельные улицы со вздохом, немного еще мучений хождения ногами и вот...
Алина вскинула голову и застыла, не в состоянии охватить взором всю панораму, увидеть и вобрать в себя, даже мысли разбежались и порхали стрекозами, недоуменно пытаясь хоть где-то зацепиться. Доченька обыденно представила: <<Гауди!>> Стрекозы-мысли тут же уцепились за необычное слово, растащили его на буквы: <<Г-А-У-Д- И!>> И это слово забилось, многократно повторяясь. Алина читала, писала-кропала что-то сама, сочиняла стишки и верила в волшебные свойства Слова! Но здесь онемела, не могла подобрать правильных слов, чтобы описать впечатление от встречи с этим храмом. С ХРАМОМ... И не иначе! Наверное каждый, кто любит фантастику, которую она обожала, всегда представлял здания будущего, какие-то летящие, изящные по легкости конструкций. Каждый, кто любит историю или просто сказки, запросто представлял средневековые замки с башенками-шпилями, которые пронзают вечное небо. А это иноземное строение (которое строилось до сих пор), возникшее мечтой гениального разума, всего лишь на рубеже двадцатого столетия, после середины которого угораздило родиться и самой Алине, не вписывалось никуда. Этот Храм был нездешний, не из какой-то эпохи, просто из...из другого измерения что ли. Этот Храм был настолько гениален, что его, наверно, построили в далеком, в далеком будущем и
перенесли сюда. Все церкви на Руси строились на возвышенности, красивые, величественные, что снаружи, что изнутри. А <<Храм Святого Семейства>>, он так и назывался - Храм, стоял посреди карамельного города, но независимо и особенно, как чудо! Его круглые ребристые башни пронзали синее небо, пронзали любого, кто смотрел вверх, прямо сердце каждого, нанизывая на себя памятью увиденного. Взгляд тонул в обилии скульптур и резьбы. Шаг за шагом, очень долгое время Алина, задрав голову, обошла кругом это иноземное чудо, и оно снисходительно улыбаясь, гордо показывала всё, всё, что и разглядеть-то было нельзя. Может, потребовались бы годы и года, чтобы уделить внимание каждой извилине, придуманной Мастером…
Потом они с доченькой сели на улице в уютном кафе и заказали латте, Алина села спиной к Храму, но и спиной чуяла его величие. Она торопливо засунула в мундштук сигарету и жадно затянулась.
Надо успокоиться и подумать!
Если бы Алине пришлось, как и любому путешественнику, описать увиденное, то она, как положено, не стала бы описывать названия и историю увиденного. Зачем? Для этого есть путеводители, книги, которые они с дочкой и купили позже. Кстати, и о Гауди. Совершенно тонюсенькую книжицу. Нет, она попыталась бы, только попыталась бы описать ощущения от увиденного.
Те самые ощущения, что сейчас ошеломили.
Отдохнув, они, не уходя от этого места, пошли по кругу, заходили в различные лавочки. Надо было как-то уравновесить сладость удовольствия. Накупили различных сувениров, которые были отнюдь не дешевые. Здесь Алина оторвалась, она упрямо торговалась за каждую <<игрушку>> или сувенир. А вещички стоили, даже самые мелкие, каждая по пять евро. Пять евро - вроде недорого, но ежели перевезти на кроны, то семьдесят крон, а в рубли, то и того больше. Алина спорила с торговцем, обязательно беря только ту вещь, на которую скинула в цене, да хотя бы по пятьдесят центов. Доченька не участвовала в этой торговле, но была главным козырем Алины. Высокая, тонюсенькая, с длинными косами, юная, с настолько светлым лицом, что продавцы, сплошь мужчины, как сказали бы на Руси, с лицом «кавказкой национальности», не отводили восхищенных взглядов от нее. У них не было не единого шанса против этого, чем и пользовалась, усмехаясь, сама уже слишком взрослая, дамочка. Увидев то, что Алина так хотела купить…купить просто ради шутки и серьезно, она выторговала эту вещь почти в половину цены. Усталые, но довольные, они фотографировались напротив исполина, которого Гауди вынес из своих грёз, и Алина просила доченьку взять фокус снизу, заставляя её приседать, чтобы Храм был величественен, каким он и был. А шаль, которую купила маме, накинула на себя, прикупив еще две для подарков. Дождь все крапал, но было тепло.
День прошел незаметно. Гуляли они с доченькой, зять же пришел поздно домой, ему надо было зарекомендовать себя на работе, где заканчивали проект по фильму, директором которого был аж сам Спилберг, - а делали мультигру <<The Adventures of Tintin>> для смартфонов, айпадов (зять по профессии - аниматор!). Поэтому встретились втроем вечером, втроем поужинали, долго разговаривали. Разговаривали о книгах, в первую очередь о прочитанном, потом о фильмах, постепенно переходя к разговору о «просто жизни» и о философии этой самой жизни. Говорили, в общем, о разном – значительном и не очень. А Алина, страдая, болтала горевшими ногами в тазу с холодной водой, удивлялась, насколько близки их темы и понимание, радовалась втайне, какие начитанные дети! Рассматривая изящные картинки в компе, картинки её талантливой доченьки, от гордости просто <<раздувалась>> до больших размеров, взлетала, словно воздушный шарик!
И только в постели, глядя на мерцающие звезды, которые были на потолке комнаты - такого тоже нигде не видела - Алина привела ощущения в относительный порядок.
Успокоено она поняла: Гауди был верующий, но у него была - ВЕРА, вера в мечту. Мужчина! – но и ребёнок! В детстве он возводил свои замки из песка на берегу бирюзового моря. И сохранив их в своей душе, перенёс эти замки на улицы Барселоны. Такие они теперь и стояли, высились - песочные, огромные, словно облитые водой… И, словно б, вода, утренний бриз и морская соль уже чуть поработали над ними, и под рукой моря и ветра замки будто бы таяли, размывались, и башенки – летящие в небо –становились круглее.. Никому, нигде и никогда не удавалось сделать подобного – только Гауди!
Гауди был верующий. И он, как и тот, в кого он верил, был одинок, прожил жизнь холостяком. Он посвятил себя всего тому, что он любил.
Гений!
Алина успокоено улыбнулась: << Хм, гений! Гений параллельного мира! Параллельного? Д-ааа!>>
Что такое время?
<<Само время вечно в своем понятии, ибо оно не какое-то определенно время и также не настоящее, а время как время составляет его понятие.Но последнее, как и вообще всякое понятие, само есть вечное, а потому также и абсолютное настоящее. Вечности не будет. Вечности не было, а вечность есть.>>
Гегель Г.
Вечность есть! Значит, и существует все где-то, может, параллельно с нами. Алина представила Гауди в то время: вот он устало бредет, одетый почти нищенски, углубленный в свои думы, в свои мечты и попадает под трамвай. Она до слез пожалела мужчину, который жил почти... почти в одном веке с ней, пожалела, потому, что он был одинокий гений.
Вздохнула, повозилась, свернулась калачиком и...провалилась в свои <<замки>>, которые были красочны, порой настолько фантастичны, что можно было почувствовать свою соприкосновенность со <<снами>> Гауди.
Все остальные дни, проснувшись поутру, они с дочкой распределили правильно. Решили, что с утра - море, куда они сейчас и отправятся, потом, после сиесты, будет город. Разумеется, Гауди они навестят, другие его творения, ведь только в Барселоне 12 его <<полетов>> сознания, которые также необыкновенны и воздушны, словно пришедшие из другого мира. И останется на память фото возле дома Мила, который напоминает волны вечного моря или гору, слегка окутанную туманом. И будут еще впечатления и приключения!
Какие?
Например, дети поведут ее в китайский ресторанчик. Стоимость обеда всего девять евро. Но зато - какой обед! Помещение длинное, довольно-таки узкое, но столики стоят плотно вдоль двигающийся ленты с морепродуктами. Махонькие тарелочки, где всего по паре лакомств, но ешь, сколько хочешь. Официант не успевал убирать эти тарелочки, а они метали все
подряд, даже те продукты, которые до этого Алина не пробовала. И не только вторые блюда (супов не было!), но и десерт, и фрукты заморские, даже вкуснейшее мороженое. Из этого ресторанчика еле выползла жаднючая путешественница, но дети остались, несмотря на их худобу, в них влезло больше.
И ещё, например, они пойдут ночью к необычайному фонтану, разноцветному, с танцующими струями. Впечатляющее зрелище! Больше часа, пока они будут наслаждаться танцами хрустальных струй, которые постоянно меняли цвет, сам танец ни разу не повторится. Тут же они попадут на праздник, наполненный шумом темпераментного народа, и гроздьями, виснувшего в темно-синем небе, салюта. Здесь и отметит Алина, что каталонцы довольно-таки низкорослые, и не очень красивые люди. Об этом подумалось, когда дети,
оба высокие, встав не бордюрчик, запросто охватят взглядом всю огромную площадь поверх голов невысокой толпы.
Например, когда, уже поздно возвращаясь, доченька оставит курившую Алину в маленькой улочке, а сама пойдет в магазин. И тут та отхватит себе <<кавалера>> каталонца. Тот, одетый прилично, да и вообще симпатичный для возраста, что и соответствовал ее возрасту, сам присядет рядом. И они долго будут беседовать, каждый на своем языке, но отлично понимая друг друга. Хм, пригласит Алину в ресторан. Та бы пошла, но...но она не очень жалует ложь. Учтивый каталонец лепетал подошедшей дочери, что, мол, Алина - красивая, а сия красавица отродясь не была красивой, тем более сейчас - под вечер, усталая. И знала, что слегка нетрезвый мужчина искал приключения, и обратил внимание на янтарный мундштук в первую очередь.
Вообще-то, даже доченька удивилась, когда Алина рассказала ей, что напротив квартиры, где они вместе сейчас обитают, живет улыбчивая испанка, которая каждое утро махала курившей Алине рукой. А чуть дальше из окна ей махал черный (не «негр», так нельзя называть тех, у кого черный цвет кожи), молодой юноша, а из другого здания, с балкона пожилая дама тоже приветливо и понимающе кивала головой. Люди! Алинке почему-то везло на людей, и нисколько не мешало то, что говорят на разных языках. Ей даже в метро уступали постоянно место,отнюдь не по возрасту, хотя заметно было, что это правило там не очень приветствуется.
А больше всего поразило правило, скажем так, совсем уж удивительное. В тот день они с доченькой гуляли по бульвару Рамбла, центральная улица, широкая, посредине - парковая аллея, где вольготно расположились различные лавочки и маленькие кафешки.
Нагулявшись, они присели за столик, вмиг нарисовался официант.
Доченька уже могла сказать на испанском, заказали соки, а Алина попросила пепельницу. Удивилась, что простая просьба внезапно вызвала оживленную беседу между дочерью и, довольно-таки приятного вида, каталонцем-официантом. Без перевода стало понятно, что пепельницы не будет, посему Алина удивленно воззрилась в карие глаза стоявшего услужливо. Тот рукой показал, как надо стряхивать пепел на тротуар центральной улицы(!), а потом просто бросить окурок под ноги. Алине такого даже в голову не пришло бы! Она, обалдело повторив его жест, попыталась возразить, мол, так нельзя. Официант понял ее, но упрямо советовал загрязнить город-карамельку, мол, пепельницы воруют, показал, что потом подметут здесь. Вот те раз! Воруют. Ха! Заметно, что город был усиленно курящий, и грязен от окурков. Жаль. Странное правило - бросать под ноги, и тут же тщательно убирать. Но Алина всё же нашла куда стряхнуть пепел, пусть это был бумажный стаканчик. Потом им принесли очень вкусную штуку. Ну, очень вкусную! Замороженный, словно мороженое, йогурт, сверху обсыпанный фруктами. Они лакомились и наблюдали за живыми крашеными фигурами артистов. Крылатая Ника была вся золоченная, а устрашающий дракон - черен. Чуть позже, зайдя в лавку, доченька купила маме настоящие камни, по полсотни евро за браслет и перстень. Это было недорого.
Дома опять ждал таз с холодной водой и изумительный греческий салат, который готовил в основном зять. Дети вообще, забаловали Алину, все пытались ей приготовить что- то особенное, покупали заморские фрукты и мороженое, которое обожала всегда. Больше всего гостившей понравился именно салат и папайя, хотя рыбные блюда все были отменные. Вечерами они втроем под общие интересные разговоры и под бокал вкусного вина бордо, неторопливо беседовали, а Алина с удовольствием наблюдала за молодежью и таяла, млела, когда зять нежно обращался с её ненаглядной.
Наконец - море!
До моря ехали на поезде, дети обвешались вещами, куда входил зонт от солнца и принадлежности для ныряния. Специально поехали, а не пошли на центральные пляжи, где окурки вольготно втыканы в песок. Море, полное искрящейся бирюзы, открылось в окне быстро идущего поезда. Алина в нетерпение завозилась на сиденье, ей уже хотелось коснуться ступнями своевольной волны. Она ехала на свиданье, волнуясь, в предвкушении! Солнце желтое палило во всю, мелькали незнакомые деревья. Во всё время пребывания здесь, Алина не встретила знакомое дерево, были пальмы и другие - сплошь неизвестные. Вот и сейчас так странно смотрелись огромные <<пауки>> алое, которое росло по бокам дорожки. Эту узенькую дорожку, витиевато, но круто, тянувшуюся вниз, они втроем, покинув поезд, перейдя подземным переходом, быстро преодолели. И оказались перед морем.
Небольшая бухточка была великолепна! По краям её сторожили мощные скалы, на ближней из которых, высоко нависнув над морем, прилепилось строение ресторанчика. А дальняя скала была - заросшая кустарниками. Да и сзади, через рельсы поезда, тоже высилась стеной скала, где были домики, выглядевшие игрушечными.
А море…ох, море! Море занимало всё пространство впереди!
Ярко-бирюзовая даль по-живому лениво и медленно колыхалась, неся на
горизонте крошечный парус. Быстро побросав одежду, и не дожидаясь детей, которые не спеша ставили зонтик, обустраивали их место на золоченом песке, среди немногочисленного народа, Алина побежала... К любимому так бегут!
Но все же, помня обжигающие холодом волны, там, в Прибалтике, приблизилась осторожно. Удивилась. Теплая, ласковая волна, шурша, обмыла ступни и, усмехаясь, отпрянула. Алина засмеялась, засмеялась счастливо, громко и от души, так, как она не смеялась уже годы и годы, сломленная горем.
Она погрузилась в приглашающую теплоту, раскинула руки и ласково похлопала, мол, да, оправдала себя, тепла и чудесна! А волны резвились, легонько толкали ноги, а внизу, в необыкновенной прозрачности, шныряли рыбки разноцветные. Вот они, море и та, что его любила, застыли в такт, качаясь. Погрузившись до горла, и бездумно поглощая необыкновенного цвета безбрежность, стоявшая в теплых объятиях, задумалась.
Интересно, откуда эта любовь к воде? Наверное, с того родника, который
как драгоценность лежал под горой дома из детства. Ранним утром, под солнцем, уже побывавшем в роднике, умывшимся чистейшей и ледяной водой, совсем еще юной, она сбегала в овраг, окунаясь в запахи полыни. Присев на старенькие доски сруба родника, могла часами видеть его лукавые блики, скрывавшие дно, где камешки были, словно сокровище, оставленное кем-то сто лет назад. Могла часами слышать его негромкий говорливый напев, и вторивших ему, восторженных от утра, невидимых птичек. И даже осока, вольготно растущая вокруг, шуршала в такт.
Впервые увидев море Прибалтики, холодное, суровое, она также часами восседала на берегу, словно пытаясь понять что-то в просторе, в этой огромной, живой чаше воды...и до сих пор ходит к морю на свидание...подумать.
<<Ветер, ищущий покоя,
чайку легкую несет,
шумно дышит вдоль прибоя,
стон соленый издает.>>
Юхан Смуул <<Вечер на берегу.>>
Ходит с утра, когда золотые волны бесконечно несут бесконечность, днем, когда их зелень отливает платиной, ночью, когда волны лунные. Ходит и в шторм, всегда с уважением
наблюдая стихию, которая запросто может смыть с суши все живое. И море – живое!
Вот и сейчас, какое ритмичное, бирюзовое дыханье, но теплое, словно парное молоко или приготовленная ванна. Налетела шаловливая волна и сбила с ног задумывавшуюся, окунула, словно в купель. Алина, хлебнув соленой воды, настолько солёной, что все защипало на губах, вынырнула ошеломленно и поплыла. И плавать она научилась так давно, что и не помнит, может, родилась с этим умением. Дети все же надумали купаться, зять, нацепив маску и все принадлежности для ныряния, уплыл за скалу, а доченька, окунувшись, решила запечатлеть на фото игру волн и довольную Алину. Они пообедали потом в ресторанчике на скале, разумеется, морепродуктами, свежими и неплохо приготовленными. Потом нежились в щедром солнце и в золоте песка, слушая море, под синим-синим небосводом. Алине никак не хотелось смывать соленый налет на теле, хотелось унести частичку моря с собой. Одинокий выбеленный парус послал им прощальный привет, когда они, уже усталые, возвращались, и алое, топорщась, тянули игольчатые, сочно-зеленые <<руки>>. Они еще не раз приедут сюда наслаждаться морем, а также палящим желтым солнцем, необычайным по глубине и синеве небом, золотистым песком, и также будут исподтишка пялиться на обнаженных до пояса дам, причем любого возраста, пляж-то дикий.
Потом, дома - в прохладной Прибалтике, в любое время Алине не составит труда, даже не закрывая глаз, вызвать воображением картинку того пляжа и почти ощутимо почувствовать ласку прибоя. Картинка спокойно повиснет в пространстве, ярко, и даже с соленом запахом воды, которая несла, играла бликами бирюзы до самого горизонта. Не составляло труда
вызвать картинку далекой Барселоны, которая <<держала>> в плену ее доченьку, разглядеть всё сверху, как видела тогда - из большого здания на горе, где в кафе, на последнем этаже, они пили латте. Всё, всё видела она до самого горизонта, весь дивный город, что золотой короной – обрамлённый морем - раскинулся среди гор под небом невозможно синего цвета.
Алина вернется домой какая-то обновленная. Успокоенная тем, что зять холит и лелеет ее ненаглядную доченьку, которая была всем для нее - жизнью, воздухом и любовью. Бодрая тем, что силушки еще хватает, есть ее резервы, может просто ходить...может жить, восторгаясь от души и всем сердцем! Довольная, что побывала в городе-музее на улицах, в городе-карамельке, открыла для себя гения и вобрала в память навсегда!
А люди? Люди везде разные, те были потемпераментнее людей Прибалтики, более открытые и наивные, судя по их трепетному отношению, например, к футболу, ведь многие ходили в футболках с цветами клуба Барселоны или к корриде, которой больше никогда не будет в той же Барселоне.
Люди везде одинаковые!
Потому что, они - ЛЮДИ!