Наша с Соней скромная жизнь протекла вплотную к великим утесам цивилизации, лишь немножко касаясь их, хотя судьба предоставила нам щедрую возможность установить тесные, а то и дружеские контакты с теми, которые заняли ведущие места в новейшей истории. Объясняется это прежде всего тем, что лично нам хватает лишь немногих близких друзей, а в отношениях со всеми остальными людьми мы вполне удовлетворяемся чисто информационной составляющей. К тому же, к нашим тридцати годам потребность в бесспорных кумирах опустилась у нас на нет. Этому посодействовал один случай.
В 1965 году у нас восстановились отношения с бывшими Сониными однокурсниками, в частности с Сашей Островским. И однажды, во время довольно регулярных посиделок у нас в Пушкино, Саша рассказал, что ему приснилось, как он страстно спорил с Лениным. С САМИМ Лениным, который в то время был для нас еще кумиром!
Идея рассказа засела в сознании и начала необратимое разрушение идолопоклонничества. Тем более, что к этому времени мы уже вошли в диссидентский мир (Н.Боков, П.Старчик, «СМОГ»...). А «Технология власти» А.Авторханова и «Новый класс» М.Джиласа раскрыли нам глаза на истинную сущность тех, кого нас приучили считать безгрешными богами.
Да и новая информация, которые мы получали из запрещенных источников, уже не казалась разительно новой. После 1966 года меня поразили лишь две вещи: лекции Побиска Кузнецова о сути науки и «Социалистическое хозяйство» Бориса Бруцкуса. Так что к 1966 году мы считали себя людьми самодостаточными, а потому все новые возможности по установлению контактов с интересными людьми мы переуступали другим – тем, кто в этом нуждался гораздо более нас.
...Году в 1966-м Соня устроилась на работу в привилегированный Институт Африки АН СССР. И вот один из сотрудников этого Института поделился (думаю, совершенно бескорыстно) с Соней, что есть возможность покупать использованную на радио магнитофонную пленку по цене... 1 рубль за один километр пленки. Это, разумеется, на порядок дешевле, чем в магазине! И вот когда мы зарядили первую бобину пленкой и поставили ее на магнитофон, то на ней оказался большой цикл хулиганских и уголовных песен в соответствующем исполнении – ну не иначе как рецидивиста!
Зато в последующей записи зазвучали уже другие песни, причем тембр голоса певца постепенно, но узнаваемо стал меняться. А когда к нам в гости приехал Саша Островский, он назвал имя исполнителя: Владимир Высоцкий.
Песни Высоцкого прочно вошли в нашу жизнь, но одна песня сразу и надолго заняла особое место. Это «Парус».
Мы восприняли «Парус» как осознание ложности официальных идеалов. И вот что интересно: впоследствии мы многократно слушали эту песню в авторском исполнении, но НИ РАЗУ Высоцкий не спел ее так, как тогда, в первом исполнении! Конечно, этот факт говорит о величайшем мастерстве исполнителя, который в каждый миг вкладывает в песню интонацию, вызванную сиюминутной ситуацией и настроением.
Нам с Соней дважды повезло побывать на песенных концертах Высоцкого. Первый раз (году в 1967-м) в небольшой компании в Институте Африки – по приглашению кого-то из друзей Владимира. Второй раз (году в 1970-м) – в Пушкинском Доме культуры. Этот концерт мы даже записали...
В эпоху нашего правозащитного движения мы подружились с ребятами, которые работали в Театре на Таганке (С.Белановский и В.Гершуни), благодаря которым нам повезло несколько раз побывать на спектаклях с участием Владимира Высоцкого.
Смерть Высоцкого пришлась, как известно, на Олимпиаду, но в тот период, к сожалению, нам было запрещено покидать Пушкинский район. В эти дни мы обитали в заброшенном доме в деревне Онуфриево по Щелковскому шоссе. На проводы Высоцкого мы, естественно, не попали.
А в 1982 году под давление КГБ мы эмигрировали: я, Соня и младший сын Руслан – во Францию, старший сын Владимир с женой – в Америку. Кстати, в Нью-Йорке сын работал в фирме по производству магнитофонных записей советских бардов – в первую очередь, Высоцкого...
ПАРУС, ПОРВАЛИ ПАРУС!!!