Должен же кто-нибудь

Виктор Санин
Эти гости приходят, хотя их никто не зовет. Старость и одиночество рано или поздно постучат в твою дверь. Настойчиво и неотвратимо. Десятилетия радостного труда превращают юношу со взором горящим в сморщенного сморчка-старичка. И глаза у него выцветут. Лимон красив, сочен и ароматен, пока его не выжали. А кому нужна мятая желтая кожура? Диалектика.

За смену каменщик укладывает в стену от трёх до пяти тонн кирпича и раствора*. Труд монотонный, тяжелый и не особенно радостный. И всё же хорошо, когда есть работа. Она даёт человеку всё: кому возможность самореализоваться, кому средства на существование, кому радость общения. Работа дарит нам иллюзию нужности. Она держит на плаву. Она придаёт смысл муравьиной суете.

Нет ничего вечного. Радость тоже не бывает вечной. Вот, например, дети – это же большая радость. Особенно, пока они маленькие. Но они вырастают и покидают гнездо. Природа не терпит пустоты. В осиротевший дом на место радости вползает грусть и получает прописку. Старики живут по инерции. Живут в ожидании приезда детей и — ещё больше — внуков. Недолгая радость встреч сменяется обыденным и привычным бегом по кругу с вешками смен времени года и мелкими флажками пенсий...

В России, так уж повелось, женщины в одном из случаев пропускают мужчин вперед. В дверь на тот свет. А каменщик пережил жену. Он не плакал на могиле. Просто резкий холодный ветер выбил слёзы из усталых глаз. Натруженные пальцы с плохо работающими шариками суставов поправили чёрную ленточку с дежурной надписью: «Помним, лю..... ...бим». Но очередной порыв вывернул креп. Снова, спрятал «...бим скор...».
- Сразу памятник не ставь, дай земле осесть, - посоветовал друг, по пути к автобусу.

Помянули. Квартира опустела. Все разошлись. Соседки-хлопотуньи перемыли посуду, с очевидной бесполезностью рассказали, что и где сохранено в холодильнике. Старик рассеянно поблагодарил, проводил до двери, которая двое суток не запиралась. В коридоре поправил простыню на трюмо, потоптался на опустевшей кухне, довернул кран, чтобы не капала вода из крана. Старик посмотрел, как неспешно сохнут капельки на отмытых стеклянных крышках кастрюль, и понуро висит маятник настенных часов, перевесил полотенце на свое место. В зале поправил кусочек хлеба на стопке с водкой. В спальню ноги не шли. Сел на диван и уставился в стену. Он остался один на один с тишиной. В городе родственников нет. Дети не смогли приехать. Сын с семьёй отдыхал за границей, дочь застряла в аэропорту. Смерть ни с кем не согласовывает свой срок.

Годы пролетают, а дни тянутся. Старик поднимался по привычке рано. Неловко наливал стакан воды в стеклянную кастрюльку из кувшина-фильтра с картриджем-пенсионером. Сыпал в кипяток две ложки хлопьев. Доводил до кипения, помешивая стальной ложкой. Прямо из кастрюльки съедал в тишине овсянку — завтрак аристократа. Выпивал стакан черного чая, забелив молоком. Исповедуя правило самого быстрого мытья посуды - «мыть сразу» - громыхал в мойке ложкой и кастрюлькой, ополаскивал желтоватый граненый стакан. Кряхтя, расталкивал все по местам. Протирал столешницу влажной салфеткой в бледную ромашку — сам разрезал отслужившую срок наволочку, прополаскивал её и, чтобы не закисла, аккуратно пристраивал сушиться над раковиной на носике смесителя.
Перелистывание каналов телевизора или книжка завершали утренний отрезок дневного круга дел и забот. Послеобеденный мало чем отличался от него. Разве что продукты были другие.
Неумолимый бег времени на пенсии похож на жалкие потуги спортсмена, вышедшего в тираж. Не бег, а трусца пескоструйного аппарата. Однако неизменно наступали сумерки. Старик смотрел телевизор, не включая свет. Часто переходил с канала на канал в попытке избавиться от рекламы.
После программы «Время» он привычно одевался и в любую погоду выходил из квартиры, чтобы спуститься по лестнице с седьмого этажа, а затем восемь раз обойти дом. По подсчетам старика это соответствовало какой-то норме, которую установил известный в прошлом ученый. Его статью старик прочитал в научно-популярном журнале. Имя ученого, название статьи старик давно забыл, а норму выполнял упорно, как когда-то задание бригадира.

Ходил не спеша, иногда останавливался поговорить с соседями, случалось просто стоял в одиночестве, дышал. Иногда наблюдал за спортивными баталиями пацанов: летом в хоккейной коробке они играли в футбол, а зимой гоняли шайбу.
На последнем круге он обязательно бросал взгляд на окна своей квартиры. Они выделялись отсутствием кондиционера и материалом: у всех пластиковые, а эти деревянные. Смотрел так, словно ожидал, что кто-то включит свет или позовет, отодвинув занавеску. Поднимался по истертым ступенькам к двери в подъезд, неуверенно попадал магнитным ключом в домофон, очищал почтовый ящик от назойливых рекламных листовок, но просматривая каждую. Боялся ненароком выбросить в коробку жировку или квитанцию на оплату телефона. Писем он не получал. Кто их сейчас пишет? Наверх старик поднимался на лифте. Это в молодости он мог на одном дыхании взбежать на девятый этаж. Теперь и вниз нелегко, но спуск пешком — шутил старик — на пятьдесят процентов снижает риск разбиться или застрять в лифте.

В одну из прогулок старик едва не наступил на пушистый комочек. Серый в полоску маленький котенок сливался в сумерках с асфальтом. Кроха прижал уши и зашипел. Скорее жалобно, чем грозно
- Ты что один бегаешь? - поинтересовался старик. - Маловат еще для самостоятельной жизни.
Котенок не ответил.
Старик посмотрел по сторонам. Ни души. Ни человеческой, ни кошачьей.
- Бомжуешь, значит, - сделал вывод старик. - Рановато начал, тебе не кажется?
Котёнок встал боком, выгнул спинку и снова зашипел. Так же ведут себя пацаны, когда их пытаются проработать. Нападение — хороший способ защиты. Оказалось, вызверился не на старика. За спиной зашлась в лае мелкая собачонка в нарядном розовом комбинезоне. Неизвестно кто кого победил бы, но длинный поводок ограничивал охотничий порыв собаки.
- Придержи волкодава, - попросил старик девочку-хозяйку, - а то мой котофейка порвет его в клочья. А ты не шипи, не змея...
Старик ловко подхватил котенка под впалый животик. Поднял к лицу.
- До горшка полвершка, шкурка да кишка, а бродишь по ночам. В драку с собаками лезешь... что с тобой делать?
Котенок извернулся и попытался царапнуть руку.
- Да ты и на меня лапу поднимаешь? - удивился старик. - Этот номер тебе не пройдет. Он расстегнул молнию на куртке и сунул котенка в уютное тепло.

Подходя к подъезду, он привычно посмотрел на свои окна и удовлетворённо хмыкнул: «Теперь я не один. Надо ведь, чтобы каждого кто-нибудь ждал!»

Старость и одиночество рано или поздно настойчиво и неумолимо постучат в твою дверь. Эти гости приходят, хотя их никто и не зовет. Но сначала, авансом, посетит страх перед ними...


* В обыкновенном кирпиче около четырех килограммов. Каменщик, чтобы заработать на жизнь (не на всю, разумеется, на всю жизнь трудно украсть – не то что заработать), должен за смену уложить в стену несколько кубометров. Два – три, но лучше – больше. В кубометре 408 кирпичей. Каждый надо взять и пристроить к месту на заранее подготовленную постель из раствора.