В тот злополучный понедельник 29 августа, как раз накануне мусульманского праздника Ураза-Байрам, объявленный в республике нерабочим днем, Фатима Рамазановна Татуважева чувствовала себя тревожно всё утро. Обычно в канун Первого сентября, который для сельской учительницы с большим стажем всегда был настоящим праздником знаний, она ходила в приподнятом настроении. Она с удовольствием вспоминала, как в этот день местные ребятишки, достигшие школьного возраста, словно оперившиеся птенцы, переступали порог сельской школы, и становились первоклассниками. В торжественной обстановке в присутствии своих родителей они начинали совершенно новую жизнь в увлекательном мире знаний. И в предвкушении небывалых приключений они, стоя в рядок на праздничной линейке, восторженно смотрели на свою будущую Alma Mater и самозабвенно ловили каждое произнесенное слово учителя.
Конечно, со временем для неё День знаний потерял свою новизну и очарование, став обычным первым днем после летних каникул. Только однажды он показался ей особенным и неповторимым. В тот счастливый год она присутствовала на торжественной линейке не только как учительница, но и как мать первоклассника Тимерлана Татуважева. С тех пор прошло уже 16 лет. Тогда еще был жив Хазрет, он специально ездил в город, чтобы купить своему единственному сыну самый лучший портфель. Заботливая мать до сих пор помнила, как трогательно одна старшеклассница повязала ему красную ленту первоклассника и взяла за руку, чтобы отвести его первый раз в школу. В тот момент Тимерлан сразу же обернулся к своим родителям и, довольный, задорно им подмигнул.
Затем десять долгих лет Фатима Рамазановна прилагала усилия, чтобы её сын вырос образованным и воспитанным человеком, достойным членом общества и настоящим гражданином своей страны. Для неё истинной наградой стали и университетский диплом с отличием, и доходное место в Министерстве. Кто знает, думала женщина, какие еще значительные перспективы могли теперь открыться перед её умным и заботливым сыном.
В тот самый понедельник перед Ураза-Байрамом, проработав полдня, Фатима Рамазановна не переставала думать о сыне. Она с удовольствием представляла, как Тимерлан, ставший настоящим мужчиной, устраивается на работу, принимает дела у своих коллег, выполняет свое первое профессиональное поручение. И от этих приятных мыслей у заботливой матери на глазах проступали слезы радости. Хотя для её полного материнского счастья не хватало только ласковых внуков. Впрочем, теперь, Фатима Рамазановна была уверена, что за этим дело не станет. Она уже давно мечтала женить своего любимого сына на миловидной соседской девушке Мадине Дзуевой. Лучшей жены для Тимерлана и невестки для себя она и представить не могла.
После обеда, когда мать Тимерлана вернулась с работы домой, чувство тревоги снова стало её беспокоить. Еще утром она собиралась позвонить сыну и расспросить его обо всём. Но так и не решилась отрывать его от дел в первый же рабочий день в надежде, что он сам догадается ей позвонить.
Однако в течение дня Тимерлан так и не позвонил. Странное молчание сына постепенно стало тяготить и так встревоженную мать. Желая хоть как-то успокоиться, женщина включила телевизор, по которому как раз передавали республиканские новости.
- Сегодня 29 августа в 12:10 по московскому времени у въезда в Зельский район Кабардино-Балкарской Республики неизвестными была обстреляна машина «Жигули» 372, принадлежащая уроженцу села Сармаково Хасану Мосовичу Хазетукову, 1986 года рождения. Погибло 3 человек. Следственными органами Зельского района начато следствие. Рассматривается предположение о местных разборках между представителями разных радикальных группировок. Имена погибших не разглашаются в интересах следствия.
Неожиданная ужасающая новость остановило, казалось, на мгновение привычный ход времени. Потрясенная до глубины души, Фатима Рамазановна застыла, словно каменное изваяние, потеряв дар речи. «Уроженца села Сармаково» Хасана Хазетукова она знала лично, учила его в школе, помогала ему по просьбе сестры мужа, матери Юсуфа, даже сдавать экзамены по окончанию среднего образования. Конечно, за время учебы в школе никаких особых способностей он так и не проявил, поэтому и не стал поступать в ВУЗ. Как и Тимерлан, Хасан пошел в армию. Вернувшись через год в родное село, устроился на работу в одно из местных фермерских хозяйств водителем. Зарабатывал он немного, но большую часть своего заработка пропивал со своими друзьями, среди которых его наиболее закадычным другом был тот самый двоюродный брат Тимерлана – Юсуф. Правда, совсем недавно все эти сельские парни, раньше не знавшие толком, куда приложить свою силу, внезапно по какой-то причине перестали пить, наоборот, стали ходить в мечеть, всё больше и больше походя на истинных мусульман.
Как ни странно, несмотря на глубокие изменения в поведении этих парней, общественное мнение о них в селе нисколько не изменилось. Впрочем, образно говоря, встав под другой флаг, они так и не перестали наводить свои порядки в Сармаково. Хотя, конечно, раньше они больше дебоширили и нарушали покой своих односельчан. Никто из знакомых Фатимы Рамазановны не мог понять причин, из-за которых её заботливый и, главное, непьющий сын поддерживал отношения с Юсуфом и его товарищами.
Вдруг расстроенная женщина замерла, вспомнив слова сына о том, что больше недели назад он ходил с ними вместе в Соборную мечеть в Нальчике. Заботливое материнское сердце встревожилось еще больше и забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит наружу. Изо всех сил Фатима Рамазановна отказывалась от навязчивой мысли, что её Тимерлан с такими большими перспективами в карьере мог связаться с радикальной религиозной группировкой. И тут её поразило, словно ударом шаровой молнии: «Погибло трое человек. Имена погибших не разглашаются в интересах следствия».
Всё больше и больше погружаясь в тревожные мысли, обеспокоенная женщина вдруг предположила, что среди погибших могли оказаться и сам хозяин обстрелянного автомобиля, его закадычный друг Юсуф, что, в принципе, как ни было ужасно, очень походило на правду. Третьим среди них мог быть кто угодно, в том числе и её дорогой сын Тимерлан. Хотя на самом деле последнее выглядело маловероятным, если учесть, что она точно знала, где он находился в тот момент.
Однако странное предчувствие, тревожившее сердце женщины, вынудило её прийти в себя и проверить свое ужасное предположение лично. Встав с кресла, Фатима Рамазановна слегка пошатнулась, почувствовав легкое головокружение. Но, собравшись силами, она нашла свою сумку и достала оттуда мобильный телефон. Немного нервничая, женщина набрала номер телефона своего сына, как вдруг услышала знакомую кабардинскую мелодию, доносившуюся со второго этажа дома. Напуганная до полусмерти, она резко сбросила звонок, и в доме снова воцарилась полная тишина.
- О Аллах! Неужели Тимерлан вчера оставил свой сотовый дома? – тихо прошептала Фатима Рамазановна, хватаясь за свое больное сердце.
Выронив свою сумку на пол, женщина сперва медленно, затем более спешно направилась к лестнице, по которой поднялась в комнату сына, где, как она предполагала, должен был находиться мобильный телефон Тимерлана. Подходя ближе к двери, она снова набрала его номер. Та же задорная кабардинская мелодия зазвучала, но только громче. Определив, наконец, источник звонка, Фатима Рамазановна медленно открыла дверь и вошла в комнату сына. К своему непередаваемому ужасу, она увидела там не только мобильный телефон Тимерлана на столе, но и его самого, лежащим на кровати в одежде, уткнувшись лицом в подушку.
- Тимерлан?! – обомлела потрясенная женщина и, не выдержав столь сильного волнения, упала на пол, потеряв сознание.
Придя в себя спустя некоторое время, Фатима Рамазановна с трудом могла определить, сколько она пролежала на полу без чувств. Но, судя по тому, как комната сына, обычно светлая днем, начала погружаться в сумеречный туман, времени прошло немало, а дело шло к вечеру. Собравшись духом, женщина сразу вспомнила о своем сыне. Медленно, но уверенно она встала на ноги и, пошатываясь от очередного приступа головокружения, осторожно подошла к кровати. Тимерлан, бездыханный, лежал на ней лицом вниз.
- О Аллах! – причитала Фатима Рамазановна, боясь самого страшного. – А если он мертв?
Словно сумеречная тень, закралась горькая мысль в обеспокоенное сердце заботливой матери.
- Сынок! Вставай! Вставай же! – позвала она Тимерлана, не замечая, как по её бледным щекам текли слезы.
Но как ни звала Фатима Рамазановна сына, ей в ответ не последовало с его стороны ни слабого движения, ни малейшего шороха.
- Сыночек! Сынок! Вставай! – ласково гладила мать Тимерлана его спутавшиеся темные волосы.
Вдруг женщина остановилась, ощутив рукой что-то влажное на затылке сына. Затаив дыхание, она посмотрела затуманенным слезами взглядом на свою руку и вдруг поняла, что на ней кровь, алая кровь её мальчика.
- Сынок! Сыночек! Вставай! – закричала Фатима Рамазановна, словно сумасшедшая, теребя изо всех сил неподвижное тело молодого человека.
Наконец, набравшись смелости, она глубоко вздохнула и повернула Тимерлана к себе лицом.
- Ох! – выдохнула женщина, не веря своим глазам.
То, что пришлось увидеть несчастной матери, повергло её в такой неописуемый ужас и невыносимый холод, что на мгновение ей самой показалось, что она умерла. Совершенно бледное лицо Тимерлана, по правой щеке которого тонкой струйкой с затылка стекала кровь. Большие глаза молодого человека были широко открыты и выражали такое состояние шока, что только один их вид мог любого напугать до смерти. На своей груди Тимерлан крепко сжимал обеими руками большую толстую книгу, на обложке которой было напечатано «Толкователь Корана». В самом центре книги зияло несколько одинаковых дыр, словно её всю прострелили.
- Сынок! – и Фатима Рамазановна, не выдержав, разрыдалась, невольно проводя рукой по следам от пуль на Толкователе.
- Ма-а-ам! – словно в полузабытьи ответил ей вдруг Тимерлан, при этом оставаясь совершенно неподвижным. – Ма-а-ам! Их…их всех уби-и-или!
- Живой! Ох, живой! Сынок! Слава Аллаху! – рыдая, всхлипывала обезумевшая от горя мать, упав лицом на прострелянную книгу.
Только спустя пару часов Фатима Рамазановна нашла в себе силу, чтобы успокоиться, и привела в чувства сына, потрясенного ужасной гибелью своих близких друзей.
- Что ж ты будешь теперь делать, сынок? – печально спросила мать Тимерлана, когда кормила его холодным ужином в полутьме, опасаясь привлечь светом на кухне внимание любопытных односельчан.
- Не знаю, мам! – с чувством горечи ответил ей молодой человек, стараясь хоть ненадолго забыть окровавленные лица товарищей. – В Нальчик поехать я не смогу. Отец Мурата Каошаова на меня всех собак спустил.
- Да с чего бы, сынок, такому уважаемому всеми человеку тебя преследовать? – удивлялась Фатима Рамазановна, высоко оценившая помощь Аслана Астемировича после злополучной драки на выпускном.
- Это длинная история, мам! Нет времени её рассказывать, - не стал вдаваться в подробности Тимерлан, в полной мере осознавая бремя своей вины. – Но только это из-за него меня так и не взяли в Министерство на работу.
- О Аллах! Надо же! Зачем ему это, сынок? А с виду такой почтенный человек! – терялась в догадках его обеспокоенная мать. – Может, ты его сам как-то словом обидел?
- Может, и обидел! Это уже неважно! – искренне сожалел обо всём молодой человек.
- Да, как же ты, сынок, в машине Хасана оказался? Что, расстроился и хотел скорее домой приехать? – не сводила Фатима Рамазановна с сына своих припухших от слез глаз.
- Можно сказать и так, мам! Правда, в Сармаково мы собирались заскочить только на минутку. В доме, где я с Магомедом жил, сегодня утром началась облава ОМОНа. С трудом успели свои ноги унести, - с горечью вспоминал Тимерлан, вновь переживая тяжелые минуты своей жизни. – Только слышали за спиной начавшийся обстрел….
«- Слава Аллаху! – вознес свои руки Магомед, поднимая голову и благодаря Всевышнего за спасение. – Пронесло!
- Нам бы, брат, еще до дому добраться, - сетовал в сердцах Юсуф, поняв, наконец, в какую непростую ситуацию они все попали. – Ты бы, Мага, нам сразу сказал, что такие деньжищи платят в обмен на жизнь.
- Какие еще деньжищи? – переспросил я в замешательстве.
- А ты, Тимерлан, своего соседа спроси, какому Аллаху он молится. Да нас приучает! – искренне негодовал Хасан, нервно давя на газ своей машины.
- Да ладно! Силком никого не заставлял! – сухо отрезал Магомед, бросая презрительный взгляд на водителя. – Сами же просили помочь. Денег, мол, не хватает. Да и жизнь такая опротивела…
- Хм! Помог, называется! Ничего не скажешь, - злобно прошипел Юсуф. – Ну, мы, ладно, спивались уже. А Тимерлан-то зачем тебе понадобился?
- Да, о чем вы? – терялся я в догадках, не понимая, что происходит.
- Свой человек в министерстве – плохо, что ли? – честно признался Магомед, две недели скрывавший под неприметной тенью праведного мусульманина, как выяснилось, свои радикальные убеждения и непростительную корысть.
- Хм! Стратег чертов! – выругался Хасан, резко поворачивая с улицы города на трассу.
- К тому же он сам попал в такую переделку, что если бы ни я, то сидел бы он уже в нальчинском СИЗО, - холодно продолжил Магомед. – Кто его знает, мог лишнего взболтнуть.
- Это правда! – согласились с ним одновременно Хасан и Юсуф.
- Слушайте! – вдруг до меня, наконец, дошло. – Что? Вся эта бадья с квартирой, Кораном и мечетью? Всё это вами подстроено?
- Да, ладно, брат! – виновато бросил Хасан, глядя на него в переднее зеркало. – Никто тебя не заставляя в мечеть переться.
- А потом, Тимерлан, ты и сам был рад нас видеть, - оправдывался Юсуф.
- Это точно! – поддержал друга Хасан.
- И вспомни! Ты сам попросил у меня Толкователь Священного писания. Разве не так? – осадил меня Мага.
- Всё так! Но вы же всё это предвидели, - не сдавался я, возмущаясь своей наивности и неосторожности.
- Но никто не мог предвидеть твоего дурацкого конфликта с Асланом Астемировичем, - хладнокровно резал по живому Магомед. – Вспомни! Ты сам накинулся на него в доме Темировых и принялся требовать от него справедливости почти голыми руками. Разве не так?
- Хорошо! Согласен! – осознал я, наконец, всю тяжесть своего глупого проступка. – Но как же все эти разговоры о вере и Аллахе?
- О! Это уже святая правда! Я и сейчас скажу: справедливость в вере, и она когда-нибудь восторжествует, - повернулся ко мне Магомед и пристально посмотрел мне в глаза.
- Так, что, вы все – радикалы, боевики? – спросил я своих спутников, с трудом представляя Юсуфа в качестве настоящего террориста.
- Эй, брат! Чего я тебе такого сделал, что ты так обзываешься? – искренне обиделся на меня Хасан, выруливая на повороте.
- Ты, Тимерлан, всё не так понял, - начал мне объяснять Юсуф.
- Стой! – перебил его Магомед. – Рано еще его в круг вводить. Вот до лесов Баксанских доберемся, а там ему всё подробно разъяснят.
- Хм! Ты чего, Тимерлан, Толкователь Корана так к себе крепко прижал? – вдруг ухмыльнулся Хасан, заметив в переднем зеркале книгу у меня в руках. – Смотри, как вцепился. Думаешь, жизнь тебе спасет? Да еще сумку сзади за головой своей положил. Не хрена же не видно!
- Не болтай тут, Хасан! – рассерженно прикрикнул на него Юсуф, следивший за дорогой. – Смотри лучше вперед! Скоро в Зольский район въезжать.
- Ладно! Ладно! Понял я! – буркнул ему Хасан и оставил меня в покое.
- Ё моё! Вот влипли! – внезапно громко воскликнул обычно невозмутимый Магомед. – Дави
на газ, Хасан! «Черные ястребы!» Их еще нам не хватало!
Не успел мой сосед предупредить водителя об опасности, а тот, в свою очередь, нажать на газ и увеличить скорость, как вдруг по машине, в которой мы все ехали, начали стрелять. Почувствовав, как кусок разбитого стекла ранил меня в голову, я спрятал Толкователь Корана за пазуху и быстро пригнулся. Машину стало резко заносить и вскоре, сделав в воздухе пируэт, она свалилась в обочину. На моё счастье, дверца с моей стороны легко открылась и я, прихватив свою спортивную сумку, упавшую прямо на мою раненную голову, вывалился на землю.
- Мага! Хасан! Юсуф! – тихо позвал я своих товарищей в надежде, что хоть кто-то из них остался в живых. Но никто мне не ответил. Так и лежали мои братья бездыханные, все в крови, в прострелянной машине.
Сперва я собирался подползти обратно, чтобы проверить самому, живы ли они. Но вдруг я услышал, как рядом на дороге резко остановился какой-то автомобиль. Не дожидаясь, пока кто-то меня увидит, и не зная, будет ли он другом или врагом, я быстро вскочил на ноги и, взвалив на плечи сумку с вещами, бросился бежать в лесополосу, примыкавшую к дороге. Правда, я сгорал от любопытства, желая увидеть, кто именно подъехал. Невольно повернувшись назад, я тут же услышал оглушительную очередь выстрелов, мишенью которых стал я сам. Через мгновение я почувствовал сильные удары в области груди, там, где как раз лежал Толкователь Корана».
- Вот, мам, когда мне пригодилась моя армейская подготовка. Не раздумывая, я упал на землю, словно подкошенный, и бесшумно пополз в сторону лесополосы. Но, едва её достигнув, вскочил на ноги и бросился бежать по лесу в сторону нашего села, стараясь оставаться незамеченным. Только дома я уже увидел прострелянную книгу и изрешеченную дорожную сумку. Понимаешь, мам! А Хасан-то оказался прав, когда говорил, что Коран мне жизнь спасет, - устало выдохнул Тимерлан и закрыл своё лицо руками. Молодой человек еле сдерживался, чтобы не расплакаться, как ребенок.
- Но, сынок мой! – утирала слезы платком Фатима Рамазановна. – Как же теперь? Что теперь? Никто ведь не знает, что ты был в той машине.
- А нападавшие? – Я же не видел, кто они, - трезво рассудил Тимерлан. – А вдруг это полиция?
- О Аллах! – встревожилась еще больше его мать. – Может, к тете Аминат в Адыгею съездишь?
- Хм! Ну да! А они меня на первом посту и схватят! – горько усмехнулся молодой человек, сразу отметая предложение матери, и безнадежно добавил: – Остается только в Баксанские леса идти. И то через горы пробираться.
- Да, ты совсем, Тимерлан, с ума сошел! - негодовала Фатима Рамазановна. - Хочешь в леса уйти, а меня несмываемым позором покрыть, на старости лет-то?
- Никто ничего не узнает, мам! Если сама не скажешь, - попытался успокоить мать расстроенный молодой человек.
Вдруг в коридоре громко зазвенел входной звонок. От неожиданности сын и мать одновременно вздрогнули, переглянулись и сразу же притихли, насторожившись.
- Ты кого-то ждешь, мам? – шепотом спросил Тимерлан, не зная, как лучше поступить: спрятаться в своей комнате либо дождаться ухода нежданного гостя.
- Нет! – тихо ответила ему взволнованная Фатима Рамазановна. – Может, Мадиночка пришла узнать, как я тут?
- Ладно, мам! Ты с ней поговори, только быстро. Но про меня ничего не рассказывай! А я пока к себе пойду.
- Хорошо, сынок! Иди! – уступила женщина, глубоко вздыхая и невольно вспоминая рассказы своего отца о суровых временах партизанской войны, как вдруг она заметила в коридоре темную тень от спортивной сумки сына. – Только сумку свою не забудь!
Молодой человек, ничего не отвечая матери, кивнул ей головой. Затем, подхватив мимоходом свою сумку, он поспешил укрыться от лишних глаз в своей комнате. Тем временем, его мать, быстро утирая слезы, отправилась открывать дверь нежданному гостю.
- Кто там? – настороженно спросила она, хотя раньше никогда не спрашивала, а просто открывала входную дверь: её дом всегда был открыт для односельчан.
- Это я, тетя Фатима, Мадина! – услышала она звонкий голос соседки и успокоилась.
- А! Мадиночка! Сейчас! – обрадовано откликнулась Фатима Рамазановна, неторопливо открывая входную дверь соседке.
- А я смотрю, у вас калитка открыта, - удивленно заметила миловидная девушка с широким веснушчатым лицом и с красивыми зелеными глазами, заходя в полутемный дом.
- Забыла, наверно, закрыть, - рассеяно ответила ей женщина, стараясь скрывать от заботливой девушки свое припухшее от слез лицо.
Сумеречный полумрак, в который была погружена гостиная, навевал тревожное предчувствие и обдавал неприятным холодом. Следуя за своей приветливой и радушной хозяйкой дома, Мадина Дзуева впервые почувствовала себя в доме Татуважевых неуютно. А от навязчивой мысли, что пришла она не вовремя, девушка съежилась, не ожидая столь холодного приема.
- Проходи, Мадиночка! Вообще-то гостей я сегодня не ждала, - словно невзначай заметила Фатима Рамазановна, отводя взгляд от смутившейся девушки.
- Я, тетя Фатима, так на минутку забежала. Вы новости уже видели? – сразу перешла к сути дела Мадина, машинально поворачиваясь к стене с явным намерением включить свет.
- Нет! Не включай! – внезапно остановила её мать Тимерлана, заметившая краем глаза руку соседки на выключателе. – Ты о машине Хасане? Да, я слышала.
- Да Вы, тетя Фатима, не знаете последних новостей, - огорченно выдохнула Мадина, неосознанно убирая руку с выключателя. – Личности погибших уже установили. Сам Хасан Хазетуков, Юсуф и Магомед Хатажуков убиты.
- Да, что ты? – разыграла удивление от неожиданной новости Фатима Рамазановна, чувствуя, что еще слово, и она снова разрыдается. – О Аллах! Бедные их матери!
- Их имена только что по телеку сообщили, - продолжала девушка, пытаясь разглядеть лицо женщины в полумраке комнаты. – Мама так плакала, что чуть сознание не потеряла. Вот пришла к Вам, тетя Фатима, валидол попросить.
- Бедные, бедные ребята! Несчастные их матери! – искренне сочувствовала Фатима Рамазановна матерям погибших товарищей своего сына. – Валидол, говоришь? Сейчас! Он у меня где-то здесь в сумке.
- Может, лучше включим свет, а? Ничего же не видно! – предложила Мадина, задумчиво следуя за тенью своей соседки, искавшей сумку по всей гостиной.
- Нет, Мадиночка! Не надо! Глаза у меня болят, опухли. А от света будет только хуже, - наотрез отказалась мать Тимерлана, опасаясь, что её опухшее от слез лицо выдаст её секрет. – Да, я так найду.
- Ладно! – уступила девушка, стараясь угодить женщине. – А как там дела у Тимерлана? Вышел он сегодня на работу?
- Ты знаешь, Мадиночка, он сам пока мне не звонил. Первый день, видимо, занят. А я его не хочу беспокоить, - впервые соврала Фатима Рамазановна, продолжая искать сумку. – А тут еще такое: двоюродный брат и друзья погибли.
- Это точно! Ужас! – согласилась Мадина, глубоко вздохнув, и направилась к окну, где, как ей казалось, было намного светлее. – А я слышала, что Тимерлан с Магомедом квартиру вместе снимали.
- Вот как? – вновь разыграла удивление женщина. – А я и не знала. Какими же скрытными становятся мальчишки, когда вырастают.
- Как, тетя Фатима, он Вам ничего не сказал? – поразилась Мадина, ей всегда казалось, что её бывший одноклассник обычно всем делится со своей заботливой матерью.
Задумавшись, девушка собиралась что-то еще сказать, как вдруг наткнулась на какое-то странное препятствие, приближаясь к окну.
- Ой, что это? – смутилась она и наклонилась, чтобы нащупать рукой то, что преградило ей путь. – Тетя Фатима, вот Ваша сумка! Она здесь на полу.
- Ох! Вспомнила! – воскликнула Фатима Рамазановна, поворачиваясь в сторону своей молодой соседки. – Я её выронила как раз, когда в новостях про машину Хасана передавали.
Не задавая больше лишних вопросов, Мадина Дзуева подняла сумку с пола и подошла к растерянной женщине, протягивая ей её потерю. Внезапную забывчивость матери Тимерлана она объясняла себе страшным потрясением, свалившемся, словно гром средь бела дня, на всё селение Сармаково. Не осмеливаясь смотреть в глаза сочувствующей ей соседки, Фатима Рамазановна поспешно забрала свою сумку и в полутьме принялась искать в ней коробочку с валидолом, без которого она сама уже не обходилась.
Вдруг из дальней комнаты донеслась знакомая кабардинская мелодия звонка мобильного телефона Тимерлана. От неожиданности и внезапного страха разоблачения, женщина напугано охнула и тут же выронила свою сумку из своих трясущихся рук на пол. Догадавшись, наконец, об истинных причинах странного поведения обычно радушной хозяйки, Мадина бросилась к выключателю и, осознанно включив свет в гостиной, спросила её:
- Вы не одна?