Среди призывников зашуганного вида и обескураженных армейскими реалиями подростков он явно выделялся независимостью и брызжущим оптимизмом. Квадратно-гнездовая фигура, без явного, геометрического перехода тела в голову, коротко стриженый ёжик, узко-пристальные глаза, нос, явно стремящийся выйти за пределы обозначенные господом и губы, африканских страстей и зависти тогда ещё не родившегося силикона. Тёмная личность московских подворотен, тайных жизненных коллизий и запуганности публики так и несостоявшейся теорией внешней предопределённости старика Ламброзо.
- Миша! – Жесткое рукопожатие, китайский прищур и бездна обаяния человека, лишенного внешнего благополучия.
-Я из Москвы!!! – Хохмач, прошу любить и жаловать!
Старослужащие, нервно реагирующие на любое проявление независимости и отторжения от параграфа, косо глядели на часть столицы, так невыгодно оттенявшую в их представлении всё, что касалось первопрестольной и её культурного наследия. Никак Станиславский, вкупе с Поленовым и Гиляровским не могли иметь родства с этим живчиком эпохи позднего социализма.
А Миша, в последствии названный Мойшей, по невесть какой аналогии и представлениям подспудного антисемитизма уже кому - то впаривал анекдот, попутно жестикулируя, как итальянец и лучась такой жаждой к жизни, что любого суицидника можно было без лекарств и психоаналитика лечить его флюидами. Цеплял застывших на былых воспоминаниях и выдернутых из цивильной жизни ребят, суетился и вздрагивал плотной мощью от собственного трубного гласа.
- А вы знаете как готовить гуся с яблоками? Да откуда вы, плесень молочная это знаете? Я готовил фуршет для политбюро! Я в лучших ресторанах Москвы имел практику. Я делал такие котлеты по-Киевски, что меня рвали на части, предлагая взамен царство небесное.
Замполит, недокоханная славой личность, скукоженая недостаточностью таких же проявлений внешнего внимания,( ибо имелся ещё и командир), с каких-то соображений выбрал Мойшу главным поваром, взамен ушедшего на дембель, видимо полагаясь на чутьё и русское авось. Но хохмач Мойша, имея языковую практику столичного трепача, оказался полностью неправомочным в варке простой каши для завтрака ротного состава. Комковатая ,пригорелая каша лишь на сутки отдалила упадок Византии и командир, полковник Гайк Адамович, урождённый житель Еревана, так и не научившийся русскому проносу в скороговорках, милостиво поволил Мойше ещё потренироваться на вкусах строителей социализма.
Но когда утром, во время ежедневного и обязательного обхода территории, как истинному Бате и положено, он услышал гулкий, своеобразный голос москвича, тупо певшего песню БИТЛЗ на английском ,впрочем его не знавшем, и месившему тесто при открытых окнах кухни, то терпению антиполиглота пришел конец и Мойша,под багровый приступ командира, так и не понявшего, что английский язык мало имеет сходство с русским матом, отправился на Губу на пару недель, ибо – « Тут дети в школю ходят, а оно, слюши так ругаицци,мамой клянус!
Одухотворённый личной жертвой и началом жизни нового периода, Мойша прибыл спустя какое-то время сияющий, как полтинник и полный вдохновенных планов, и по воспоминаниям современников его китайской формации правый глаз, принимал всегда форму базедового наследия, когда хохма посещала его довольно-таки нетребовательный, но изощрённый ум.
Стараниями замполита, так и не утратившего веры в столичную штучку, а скорее всего супротив мнения командира, Мойша, с его беспрестанным оптимизмом очутился на артиллерийской директрисе нашего полигона, с правами толи подсобника, толи зама по хохмам.
Не прошло и пару суток, как пожарный расчёт части вызывали на арт.директрису. Москвич, видевший тол и взрыватели лишь в кино и находящиеся здесь же в изобилии, решил произвести взрыв в рамках эксперимента, правда не отойдя от трёхэтажной башни строения на расстояние позволяющее оперировать со взрывчаткой.
Результат превзошел все ожидания и очередную неделю, Хохмач стеклил окна башни вися на верёвках и проклиная кухню части, доставляющую ему обед холодным и в усечённом виде. Замполит, сумрачно глядящий на квадратную фигуру, орудущую на высоте пятнадцати метров впервые произнёс- « Кажется я ошибся! Опять село попалось!
Но Михаила это не могло уже остановить. Он был в стихии собственного творчества и лишь уровень международного скандала вывел его в резерв части.
На ту беду, Министерство обороны СССР решило провести учения « Щит -75» одно не учло это уважаемое подразделение бога войны Марса, что Мойша был нейтральным в идеологическом споре супердержав, а иначе бы не сдобровать стратегам и тактикам развитого социализма.
При виде иностранного контингента, наводнившем полигон , наш хохмач потерял покой. Патриотизм жёг душу пеплом Клааса,а выход на чехов и немцев был до того простой, что до сих пор возникают сомнения, почему Варшавский договор не сгинул ещё тогда? Долго не думая, Мойша взял взрыватели производства одного уральского завода и жестами объяснил этим недоучкам в танках, что чешская имитационная техника слишком легковесна, чтобы быть действенной.
Европейцы, люди конечно азартные и повелись на Хохмача, как первоклашки на леденец. При стечении публики трёх государств, правда без наличия офицеров, что и дало повод в дальнейшем говорить о проблематике воспитательного процесса в армии, они зарядили деревянный, снарядный ящик, довольно крепкого строения, имитационным взрывпакетом чешского производства.
Балагуря и попивая пивко, что было разрешено в личное время армиям соратников ,но ни в коем случае нашим воинам, хотя делится то никто не запрещал во время братания, иностранцы лишь вздрогнули при взрыве, когда ящик, подскочив на метр, изошёл густым дымом и неимоверной вонью.
Жалко конечно, что после взрыва нашего патрона, было столько потеряно пива, колбас и хорошего настроения, не говоря об обгаженных портках западных воинов, которые видимо и до сих пор, сидя в уютных креслах возле каминов и пробуя Рокфор с коньяком, с содроганием вспоминают момент соревнования. Взрыв разнёс ящик на молекулы, попутно посёк молодеческие лики, нанеся урон одежде, технике, психике и чувству превосходства, так и не состоявшихся освободителей Европы.
Сидел Мойша на губе месяц, ибо нефиг злоупотреблять доверием низших.
После этого, выйдя на свободу с опустошенным взглядом отца Сергия он почти неделю терпеливо сносил обыденность , пасторальность и скучность бытия, и в последнюю командировку, отделяющую его от дисбата, он был отправлен на самый конец арт.директрисы, в его бетонный бункер, где рокочущий двигатель с ЗИЛа , под аккомпанемент пролетающих над головой снарядов поднимал мишени для учащихся стрелять пушечников. Но и тут судьба его не пожалела.
Придя, как-то к художнику части и слегка всунув взрывпакет в топящуюся печь, он потом долго собирал чугунные осколки печи, невнятно молил о недонесении по вертикали, клялся удовлетворить любое желание и на предоставление партии взрывателей, так интересующих творческих личностей, обязался быть праведником, правда попутно выбив бонус в написании картин, ибо его директриса была девственно чиста стенами, что пагубно отражалось на психике столичной штучки.
Ему и было написано пять картин, быстро и по простому, с разворота журнала «Огонёк»,где герцог Альба Веласкеса чередовался с графиней Помпадур и маркизой Дэ Конти
Но Мойша, не тот товарищ, чтобы наслаждаться великолепием графических откровений единолично и на следующий же день нарвался на проверку Политотдела ГСВГ, где под разувеситстый мат его членов, клятвенное обещание Магадана и поминок евойной матери, творения мирового искусства, пусть и в его дешевой интерпретации, подверглись физической обструкции и ломанию блестящим хромом сапог этой неприходящей ценности мировой культуры. Обоснование шмона было простым, как репа: Нефиг пропагандировать каких-то буржуев в брульянтах, когда у нас советских, масса доярок и хороших токарей.
Ниточка, обуславливающая присутствие Мойши в пенатах была столь хлипкой, что даже Гайк Адамович, привыкший к атакам фрицев на редуты, уже вынашивал планы сохранить это БОЖЕСТВО в части. Ведь и в каждой великой вещи, должен быть маленький изьян, чтобы она приобрела действительно вид эксклюзива.
На дембель Мойша уходил последним, ибо прегрешения накопились таким образом, что трудно было даже архангелу Гавриилу что-то сказать вразумительное перед Господом, не говоря уж об опрометчивом решении командира.
Уворованная клубника с грядок комсостава, гитарный рок.концерт на политзанятиях, разбитые стёкла близлежащего гаштета из соображений патриотизма и непереносимости этих швабов. Ну и как апогей деяний испорченный Новогодний обед, для прибывших делегаций промышленных предприятий Магдебурга, так неудачно выстроенный оплошавшим политруком.
Правда немцы так и не поняли, что это было, ибо масляная, пьяная рожа шеф-повара Миши, восстановленная замполитом в правах на праздники и объяснявшая все прелести китайской кухни, была стремительно удалена и заменена с дежурной улыбкой на печенье и лимонад.
Через пару лет, я встретился с ним в Москве. Крупная физия, ещё больше приросшая необузданным носом и фактурными губами была строга ,печальна и так искренне правдива, что даже пара бумажек, прилепленных на порезы неаккуратного бритья, не лишали образа одухотворённости и веры в ближнего.
- Что, опять проблемы?
-Да нет, зуб даю, начинаю новую жизнь. Сегодня, с понедельника!!!
Светящийся фанатизм в узких глазках и истовость заявления проняли меня окончательно и я понял, что почти неделю Москве ничего не грозит..