Летом здесь кипела работа: скрипела драга и рычал бульдозер, сгребая золотоносный грунт в бункер. Когда приходила осень и сопки покрывались темно-багряной листвой, жизнь на прииске замирала. Жилые вагончики заколачивали неструганой доской, и люди разъезжались по домам до следующей весны.
Николай оставался один.
Уже в октябре проходили снегопады, наглухо заваливая таежную дорогу, и начинались настоящие морозы. Изредка заезжали по пути в свои зимовья охотники, растворяясь утром в бесконечных снежных просторах, и опять наступала тишина.
Можно было часами стоять под громадными лиственницами, не услышав ни одного звука. От этого в ушах начинался равномерный гул, и Николай решил про себя, что это и есть голос тайги.
Три года назад судьба занесла его на этот прииск, где мало и не вовремя платили, но зато был свой угол. Так и прижился, утеплив вагончик и поставив буржуйку: летом ловил горбушу, зимой сторожил технику.
Однажды ярким морозным утром, спускаясь за водой к проруби, увидел он на противоположном крутом берегу молодого лиса. Зверек, настороженно вытянув шею, с интересом наблюдал за ним. Это повторилось и в последующие дни. На четвертый день Николай высыпал на расколотое полено полбанки тушенки и вяленую горбушу. Утром угощение исчезло, и только лисьи следы были вокруг. Так и повелось: каждый день они встречались у реки, находясь на разных берегах.
Вскоре даже человеческий голос перестал отпугивать Рыжего, как про себя назвал его Николай. Поэтому, стараясь продлить время общения с живым существом, что почему-то стало для него необходимым, Николай одевался потеплее, садился на поваленный сушняк и долго рассказывал лису про свою судьбу. Тот внимательно слушал: черная мордочка становилась то грустной и серьезной, то веселой в зависимости от интонации голоса рассказчика.
В декабре разыгралась метель. Через неделю, когда ветер унес за перевал рваные облака и солнечный свет вновь залил тайгу, Николай пошел к месту их встречи.
Он еще издалека, с трудом пробираясь через сугробы, с облегчением заметил на привычном месте пушистое пятно…
В конце зимы закончился сезон охоты на соболя, и стали возвращаться в село промысловики. Одна такая бригада неожиданно подъехала утром к прииску.
Услышав звонкий лай собак, Николай понял, что его друг попал в беду. Выбежав на мороз, он увидел, как Рыжий безуспешно пытается уйти по склону сопки от двух матерых лаек. И все-таки он успел его спасти, уговорив охотников отстегнуть нарты и развернуть снегоход.
Когда они их настигли, те уже рвали лиса. Отогнав собак, Николай принес полумертвого зверя в вагончик. Неделю он ухаживал за ним: перевязывал, поливал йодом. Только на седьмой день лис смог встать. Поджимая лапу, проковылял к двери и лег у порога.
В апреле, на прииск приехала подготовительная бригада. Начальник, увидев Рыжего, удивленно сказал Николаю: «Ну ты, брат, в настоящего лешего здесь превратился, зверей даже приручаешь!». С тех пор и закрепилось это прозвище – Леший.
Рыжий ушел ранней весной, но с первым снегом вернулся опять. Так они и зимуют вдвоем: один слушает, другой говорит. Только тайга знает, о чем…