Купе курящее.
Я большой скромностью не отличалась. Так как никакой религиозности в наше воспитание в школе и дома не было привнесено, росли как дикари. Читали Хемингуэя и Ремарка. Не хранили девственность и курили. Помню, как провожали четырех второкурсниц на отдых в Крым, и одна из мам сделала знак: не курите. Говорить вслух об этом - было не принято. Поезд тронулся, мы закрыли купе, и каждая достала по пачке сигарет.
Предаваемая близкими и предающая любимых я не была доброй. После окончания института ушла в работу. Мне казалось, что жизнь принимаю такой, какая она есть. Без иллюзий. Не хотелось врать, поэтому ни о какой карьере, основанной на партийности, не было речи. Еще молодым специалистом произвела впечатление на начальника. И он решил, что мне надо идти в партию. Прямо отказаться было неловко, но я уже знала, что беременна и как нибуть откручусь. Но, чтобы не выглядеть странной, мне пришлось посещать хоть какие нибуть партийные курсы. Я выбрала философию в музее Ленина. С тех пор осталось очень угнетающее впечатление от этого места. Идеальная чистота и абсолютная пустота. В каждой комнате пожилая женщина смотритель. С таким выражением лица как будто работает в органах.
В те годы круг чтения плавно переходил от Кафки и Ницше к Блаватской и Е.Н.Рерих. И чем забористее, тем интереснее. Работала главным инженером и лихачила на авто. Как то хотела поменять место работы. Но случайно услышала будущих сотрудников: «женщина, беспартийная и - главный инженер; наверно очень блатная».
Но много было интересных встреч. Много путешествовала. Сначала одна, потом с дочерью. Отдыхали на море, обычно в Адлере. У Саши был хронический насморк, поэтому с пяти лет я возила ее на море. Летали на самолете, но один год – на машине. Машина у меня была простенькая – «Запорожец». Ехали два с половиной дня. Справа сидела подруга Ирка. Сзади Саша, а под ногами собака Динка. Все девочки. Дочь не очень мне доверяла, изучила правила вождения и, время от времени, делала замечания: «Нарушаешь». Ей было двенадцать. Она впервые узнала, что мама и ее подруга курят.
Дороги плохие, поэтому все ехали одинаково – 700 км в день. Перед отъездом закрыла 3 банки вареного мяса на всякий случай. Собиралась до рассвета и уронила эти самые банки. Жертвоприношение в дорогу. Первый день – наваждение. Сколько не смотрю на шиты справа от шоссе, - до Ростова на Дону все те же 900 с лишним километров. Ближе к вечеру вдоль дороги образуются палаточные лагери, можно выбрать ночлег. Ехали рано утром и поздно вечером. Днем шоссе переполнено, и можно отдохнуть, поплавать в Дону. Так как за рулем я была бессменно, то еду готовила подруга. И кофе. Спали в машине. В первую ночь собачку я выбросила на улицу с приказом: «сторожи». Всю ночь меня будило ее сопение. А утром оказалось, что она спит вовсе не на улице, а под сидением.
Мы хорошо загорели, а когда возвращались, на третий день к этому добавилась грязь на лице и на одежде. На заправке была очередь, и, чтобы скорее заправиться, подруга пошла к кассе платить за бензин, а я оставалась со шлангом. К нам подкатил интересный сосед. Очень, очень старый «Запорожец». Без номера. Кабина заполнена цыганками с детишками. На крыше сбитый из досок ящик с курами, а за рулем цыган с «фиксой». Он пытался выпросить у меня какие-то запчасти. Но смешней всего, что Ирку, под слоем грязи интелегентную, приняли за цыганку, и вся очередь убеждала: «иди, дура, там твой уже уехал».
Замечательные деловые поездки были с комиссией по качеству строительства при Госстрое СССР. Например, в Туркмении, где каждый день приходилось проводить несколько часов за столом гостеприимных туркменов. Заходите в дом и не видите ни женщин, ни детей. За столом прислуживают молодые люди. Комнаты без мебели, не считая буфетов с неизменным сервизом «Мадонна». Потолки окрашены в голубой цвет. Мы сидим на коврах и подушечках. Разносят пиалы с коньяком. Я схватила пиалу с чаем и притворяюсь, что тоже пью коньяк. Иначе – долгие уговоры. В комиссии из десяти человек я единственная женщина. Сменяется несколько блюд вперемежку соленых и сладких. Едим сидя на ковре, никаких столов. Хорошо, что на стройку я всегда одеваю брюки. Через некоторое время мужчины слабеют, самые слабые ложатся. Наши мужички спрашивают, как хозяева относятся к женщине за столом. Отвечают, что русская женщина вроде бы не совсем женщина. «Ну и хорошо» думаю я. Мы были зимой и любимые лакомства – свежий виноград и местные дыни.
Запомнилась инспекционная поездка на юг Красноярского края. Строили там много и хорошо. Но работали в основном «химики», отбывающие наказание на стройках Сибири. Так называли мелких жуликов, «химичивших» со сметами. Основой социалистического хозяйствования было стремление все пересчитать и запланировать. Заложенные в нормативы стоимости определялись на глазок и явно в сторону удешевления строительства. В разработке норм участвовало огромное количество специалистов, обязанных до невероятности удешевить затраты государства. Но в реальной жизни, на заложенные в нормах гроши, невозможно было ничего построить. В ходе строительства сметы общественных зданий несколько раз пересматривались в сторону удорожания. Все крупные тресты начинали гораздо больше объектов, чем могли освоить. Таким образом, воруя у себя же в будущем. Хуже всех доставалось простым прорабам, которые обеспечивали сносную зарплату рабочим, завышая объемы работ. Именно их звали «химиками». Впрочем, в Красноярском крае были тресты, где все сотрудники, включая управляющих, были сосланы в Сибирь за эту самую «химию». Это напоминало практику в ранние советские времена. Тогда если необходимо выполнить крупный проект, сначала возводили концлагеря. Потом издавали закон, по которому они заполнялись. И именно рабский труд заключенных использовали на таких стройках, как «Беломорканал». Последние советские времена были мягче. Строили несвободные поселенцы, жившие в обычных квартирах, с семьями. Получавшие обычную зарплату, но не имевшие возможности уволиться и уехать.
Поездка в Красноярский край потрясла невероятным обилием природных ресурсов и малой заселенностью. Самые красивые места – горная дорога Минусинск – Тува. Вдоль реки Оя - Оянский тракт.