Не знаю, насколько правдива эта история... Её, сугубо техническую или, как модно
сейчас говорить, в стиле «хай-тек», с поправкой на советскую ещё действительность,
рассказал мне на вокзале случайный попутчик, пожилой уже мужик, почти дед. Дедом и
назову его при пересказе.
В семидесятых годах прошлого века работал он механиком в колхозе, был холост, недурён
собой и – дело молодое – гулял напропалую. Едва ли не половина колхозных мужей, того не
ведая, носила «рога», благодаря Деду. И всё бы ничего, но однажды июльским вечером
его и ослабевшую на «передок» молоденькую совсем, но уже замужнюю, учителку местной
школы застукал в бытовке мехмастерской председатель колхоза, который по-отечески
тоже заглядывался на паву...
В общем, впаял он Деду аморалку на рабочем месте, но по-тихому, с глазу-на-глаз и, от
греха подальше, сослал его на время с центральной усадьбы сторожить дальнюю бахчу. Что
там сторожить, ведомо было лишь председателю. Арбузы зелень-зеленью, на них и воробей
сдуру не сядет. Однако Дед подчинился, не ропща, прикидывая на ходу: за что же
милость ему такая – почти курорт?..
На бахчу он прихватил единственную свою ценность – портативный магнитофон «Весна-306»
с изрядным запасом батареек – и поневоле, в одиночестве, повёл жизнь умеренную, трезвую. По
ночам чутко дремал в вагончике на краю поля, а днём рыбачил в ближнем пруду, варил
уху, кулеш и слушал песни Высоцкого, которого уважал, как человека – по слухам – бывалого
и даже посидевшего...
Колхоз не забывал его. Дружок, председателев шофёр Колька наведывался, привозил воды,
сала, хлеба и приветы «с воли». Колька был парень взрывной, туповатый, но положительный,
семейный. И, как истинное государево око, в отчетах своих об этих поездках перед председателем,
судя по всему, прилежен. Вот Дед и задумал, скуки ради, при очередном свидании шофёра разыграть.
Эта светлая идея постучалась ему в голову, когда уже в сотый раз он слушал песню «Письмо
из деревни», которую проникновенно, бабьим голосом Владимир Семёнович пел от лица жены
колхозника, уехавшего с Борькой, быком-производителем, в Москву на ВДНХ.
Кумекал Дед недолго. Выбрал незрелый, с кулак, арбуз, умостил его в ямке просёлочной
колеи, а рядом, на обочине у вагончика, магнитофон пристроил. У случайно подвернувшегося,
гибкого двужильного электропровода оголил четыре конца. Два конца с одной стороны подключил
к батарейкам магнитофона, бумажкой между проводами разомкнув цепь питания. А с другой, примотав
к концам по гвоздю, воткнул их в зелёный плод крест-на-крест, миллиметруя. Сверху травкой
притрусил и, когда в условленный час вдали запылил Колькин «УАЗик», вставил кассету, нажал
на клавишу воспроизведения и залёг неподалёку в посадке. Замаскировался. Будто и нет его,
и ни при чём он, значит...
«УАЗ» подъехал, чихнул мотором, остановился, раздавив арбуз. Контакт замкнулся, и
откуда-то, вроде как из-под колёс, водила услышал вкрадчивый, до боли родной голос:
«Здравствуй, Коля!.. Милый мой! Друг мой ненаглядный!..» От неожиданности, в башке
у Коли что-то там переклинило. Автоматом он тотчас завёлся, выкрутил баранку,
газанул и – на развороте – раздавил к чертям, вслед за арбузом, и магнитофон.
А вскоре председатель Деда простил. В колхозе грянула битва за урожай, умелые
руки стали нужны до зареза!
13.08.2004 г.