Загадочное исчезновение

            
Даврон Нематович Набиев человек известный: профессор, доктор экономических наук. Его научные труды знают и изучают не только у себя в республике, но  и  в Союзе. Он - большая величина экономической мысли в мире. В университете Набиев заведует кафедрой.
 
Первый раз Набиев женился на своей однокурснице после окончания университета. Потом вместе учились в аспирантуре, вместе писали кандидатские диссертации, вместе защищали и вместе работали в своем же вузе. Все с завистью смотрели на подающих надежды молодых ученых, обаятельную семейную пару.

Пока учились - о детях не думали, даже радовались, что они еще не появились. Потом супруг стал писать докторскую. Жена помогала в сборе материала, в печатании, в подборе оппонентов. Сама она решила, что ей хватит и того, чего добилась, о своем росте в науке не думала. А вот о детях… Их пора иметь. Ей далеко за тридцать, мужу - больше сорока.

Он ведь после школы работал, потом в армии служил, опять работал, так что в университет пришел не юношей. Он был не только красив, но и умен, очень прост в общении и не был похож на всех окружающих мужчин. Набиев словно магнит притягивал к себе людей. Многие однокурсницы сохли по нему. Но Даврон выбрал Елену.

Елене каждую ночь снились будущие дети. Их все не было. Проснувшись ночью, она смотрела на мужа и думала, что у такого человека детей должно быть много. Она плакала в подушку, а утром отправлялась в новые лечебные учреждения или к народным целителям. Но Бог детей им так и не дал.

Сидя за ужином, Елена спокойно, будто это не ее касается, сообщила мужу, что уходит от него. Даже уезжает. В Ленинабаде открыли филиал университета, и она будет преподавать там. Набиев уговаривал жену хорошо подумать над этим решением, ведь они вместе прожили 15 лет. Но Елена была непреклонна. Так они и расстались, не врагами, а добрыми друзьями.
 
Второй раз Набиев женился уже зрелым мужчиной. Он окружил жену, Лолу Норматову, такой защитой, заботой и любовью, о которой мечтает каждая женщина. Они были словно прикованы друг к другу. Даже находясь в разных уголках земного шара (Набиев часто бывал в загранкомандировках), знали, что между ними есть постоянный контакт. Лола, родила ему, как по заказу, сына и дочь.

Два дня назад вечер в семье Набиевых проходил как всегда: ужинали, просматривали прессу, обсуждали проблемы предстоящего симпозиума. Затем профессор ушел работать к себе в кабинет. Жена прочитала детям сказку, уложила спать и зашла к мужу. Он отложил в сторону работу, сел с ней на диван и Лола рассказала ему о дочери, которая наотрез отказывается спать днем в детском саду. Неожиданно вдруг вспомнила, что закончился батон, утром не с чем будет делать бутерброды и побежала в магазин, что в пяти минутах от дома. Больше он ее не видел. Не видели и в магазине, где ее хорошо знали все продавцы. Лола каждый день покупала у них продукты для семьи.

Уже истекли две ночи и день, жена не появилась. Профессор мучился в догадках: куда ушла, с кем сбежала, кто заманил… Не хотел лишнего шума вокруг своего имени, поэтому сразу никуда не заявил, терпеливо ждал Лолу домой. Тревога нарастала с каждым часом, что могло случиться с женой? Решил все-таки обратиться не в отдел внутренних дел по месту жительства, а сразу в Управление уголовного розыска, зная, что ему никто в помощи не откажет.

2

Мать Лолы, Парвина, выбитая из колеи случившимся, не находила себе места. Куда могла исчезнуть дочь, которая в тот день была у нее в гостях, после чего проводила её до остановки и посадила в троллейбус? Парвина подходила к телефону, гладила аппарат, приговаривая: "Ну, позвони же, позвони…". Потом стояла у входной двери, прислушиваясь к шагам по лестнице и на площадке. Ей все казалось, что сейчас услышит неторопливые шаги дочери и ее условный звонок в дверь: два коротких и один длинный.
 
Мать села за стол и, глядя на фотографию мужа, долго ему рассказывала, что случилось с Лолой. Она всегда с ним общалась как с живым, хотя похоронила его, когда старшей дочери было 7, а Лоле 5 лет.

Беда в их дом пришла нежданно-негаданно. Утром вместе собирали детей в детский сад, муж их отвел, затем уехал на работу. Работал он слесарем в автопарке. После смены, по дороге домой, подошел к воротам предприятия. Одна половина ворот была закрыта. Он слышал, как машина с противоположной стороны въезжала в парк. То ли от лени, то ли от желания показать себя "крутым", водитель решил ворота открыть на скорости. бампером Ворота с петель соскочили и придавили подходившего к ним слесаря. Так на всю жизнь остался в памяти жены молодым и жизнерадостным.

Квартиру дали мужу, когда девочки были совсем маленькие. На первом этаже жил Тахир, такого же возраста, что и Лола. Вместе играли во дворе, вместе пошли в детский сад, школу. Тахир очень любил Лолу. У нее на коврике у входной двери всегда лежали охапки живых цветов. История умалчивает, где мальчик брал в таком количестве. Соседи только приговаривали: "Это надо, наверное, безумно любить". Весной, когда в горах расцветали дикие тюльпаны и ирисы, цветы у Лолы стояли ведрами.

Тахир собирался поступать в институт физической культуры. Но когда узнал, что Лола идет на экономический факультет, без раздумывания пошел с ней сдавать документы, а потом и на экзамены. Оба стали студентами с первой попытки. Все шло тихо и безоблачно, они были неразлучны, сидели в аудитории за одним столом, занимались в библиотеке, сдавали экзамены, выезжали с однокурсниками на природу.

Обе дочери Парвины росли послушными, прилежными, проблем в воспитании не было, хорошо учились. Старшая - стала врачом, вышла замуж и уехала по направлению в другой город.
Лола с Тахиром, конечно бы, поженились, если бы не пришел на третьем курсе читать лекции светило экономической мысли - Даврон Нематович Набиев. Он сразу, как говорят, положил глаз на Лолу, кроткую тихую студентку, но подающую большие надежды в экономике. Профессор предложил писать у него дипломную работу. Под предлогом дополнительных занятий стал часто приглашать Лолу к себе домой, дарить дорогие подарки из золота, дорогих камней и хрусталя. А на 20-летие подарил серьги с бриллиантами.
 
Отношения с Тахиром сами собой разладились. Летом, после окончания третьего курса, Лола и профессор поженились. Для Тахира это была трагедия. Но он никому даже не обмолвился словом. Он желал только одного: чтобы его любимая девочка из детства была счастлива.

Тахир рвался в армию. Военком сказал: "Приходи, когда получишь диплом". Наконец-то осенью призвали. Напросился на Север, подальше от того города, где его предали. А пока служил, заставил мать обменять квартиру на другой район города, чтобы ничего ему не напоминало о Лоле.

3

Я могла бы направить Тахиру повестку. Могла бы позвонить по телефону и назначить встречу. Но я решила в неформальной обстановке поговорить о Лоле у него на работе.
Тахир работал в научно-исследовательском институте. После обеда поспешила к нему.

Институт располагался в большом 10-этажном здании из стекла и бетона. Судя по многочисленным вывескам у входа, здесь находились многие учреждения. Я поднялась на четвертый этаж и сразу увидела кабинет, на табличке которого значилась его фамилия - начальника экономического отдела.

Постучавшись и приоткрыв дверь, увидела сидящую в кабинете женщину. Но Тахир уже приветливо обращался ко мне: "Входите, входите, мы закончили разговор".

Мне почему-то не хотелось представляться, что я из уголовного розыска. Обстановка была какая-то теплая, хозяин кабинета - радушным и внимательным. И мне казалось, что своими официальными словами я все разрушу. Начала разговор об их прекрасном, современном здании, поинтересовалась, кто его проектировал, кто строил, о работе экономиста, какой вуз он окончил. Я все ждала, что Тахир спросит, кто я и зачем у него. Но он вдруг сделал неожиданное заключение:

- Вы по объявлению?
Уловив мое секундное замешательство, продолжал:
По замещению вакантной должности у меня в отделе?

Тут я и спросила о Лоле Норматовой. Он оживился, вероятно,
представил, что именно она направила меня к нему. И стал рассказывать то, что я уже знала из уст её мамы.

Тахир увлеченно вспоминал, что знает Лолу столько же, сколько себя помнит, как учились в школе, в университете, как она вышла замуж за преподавателя, с которым ему тягаться было не под силу: он и опытнее и богаче. Слушая его, я все решала: либо он так искусно притворяется, либо не знает, что Лола без вести пропала.

А он все рассказывал и рассказывал… И мне казалось, что я давно знаю его и история короткой жизни Тахира мне известна с детства.
 
…Письма из армии Тахир писал Лоле ежедневно. Но ни одного не отправил. Отслужив, не хотел возвращаться в Душанбе. Да к тому же командование предложило в части место экономиста, однако желание увидеть Лолу было выше разума.

По возвращении, прихватив с собой более семисот писем, отправился на факультет, который они окончили, и где теперь преподавала Лола. По счастливой случайности сразу встретил ее в коридоре. Тахир мечтал отдать эти двухгодичные излияния его непомерных чувств. Но Лола тихо поздоровалась, будто вчера его видела, и проследовала в аудиторию на лекции.

Кровь стучала в висках. Сердце колотилось и в пятках, и в горле, не хватало воздуха. Ему стало плохо. Тахир выбежал на улицу, присел на лавочку в скверике факультета, поджог одно письмо и стал к нему по одному бросать все письма. Вчерашний солдат окончательно понял, что у Лолы к нему уже давно нет никаких чувств. И он сжигал мосты, соединяющие его с прошлым…

Тахир по привычке пользовался библиотекой факультета. Но это вероятнее всего была причина видеть Лолу, так как республиканская библиотека, где можно взять любую книгу, располагалась прямо напротив места его работы.

А дня четыре назад, когда Лола возвращалась домой после работы, он случайно (?) встретил ее в чинаровой аллее. Лола даже не остановилась. На ходу кивнула ему и последовала в сторону детского сада. Но в это время в машине проехал профессор, муж Лолы, который как-то странно смотрел то на Лолу, то на Тахира.

Мне хотелось сказать Тахиру, что раздумала устраиваться на работу с тем и уйти. Но мысли, что он может помочь в установлении места нахождения Лолы, взяли верх. Ведь действительно, откуда мог он знать, что Лола исчезла. Профессор настаивал, чтобы мы не обращались в средства массовой информации о без вести пропавшей жене, не хотел огласки и широкого резонанса по этому факту. Безусловно, ему пошли навстречу.

Моему сообщению Тахир неподдельно удивился. Лола никогда и ни на что не жаловалась. Она вообще после замужества ни с кем не общалась, даже с подругами, однокурсницами. Посещала только маму. Всегда в хорошем настроении. Вообще всем казалось, что она безмерно счастлива. Профессора характеризовал только с положительной стороны. Несмотря на то, что Тахир ему вроде бы враг или соперник, всегда на экзамене ставил отличные оценки, давал литературу, помог в написании дипломной работы.

4

Нас удивляло, с кем бы мы ни говорили о Лоле, ни у кого не складывалось четкого представления об этом человеке: какая она, высокомерная, простая, общительная, с кем дружила, с кем общалась, на какие поступки способна… Одни неизвестные. Её характеристика складывалась из нескольких слов: кроткая и тихая, любящая жена и мама.

Придя на кафедру, где работала Лола, мы пообщались со всеми ее коллегами - кандидатами и докторами наук, профессорами и доцентами, и с теми, кто первый год работал, у них-то восприятие свежее и объективнее. Но сделать каких-то других выводов по-прежнему было не возможно.

Лола хорошо знала свой предмет, интересно доносила знания до студентов. В перерывах между лекциями всегда что-то читала. Ни с кем на кафедре не общалась, отвечала на все вопросы одним словом или просто загадочно улыбалась. Но при этом была очень милой молодой женщиной, с хорошим эстетическим вкусом. Одевалась так, будто только что сошла с подиума.

Одна коллега вспомнила, что в последний год Лола часто болела. Обычно брала больничные листы не более чем на неделю. Хорошо это помнит, так как всегда ее замещала: они читают один предмет. Услышанное уже кое-что…Пока шел оживленный разговор с преподавателями, я решила в бухгалтерии факультета поинтересоваться вопросом больничных.

Миловидная девушка искала нужное мне дело, а женский коллектив бухгалтерии тем временем активно включился в разговор о случившемся с Лолой. Было видно, что все поражены загадочным исчезновением. Обычно, на их взгляд, такие скромные женщины не имеют ни друзей, ни врагов.

Как ни странно, сотрудники кафедры, где преподавала Лола, не болели. В деле - только больничные листы Лолы. Примерно за полтора года перед исчезновением она с завидной периодичностью болела.

Вооружившись письменным запросом о выдаче больничной карты Лолы, Алик Нигматов отправился в поликлинику № 9. Её изучение оперативников насторожило. Судя по записям, Лола страдала хронической ангиной. Больничные листы выписывал родной брат мужа, Садык Набиев, хотя по распределению участков ее должен был обслуживать другой врач.

5

Мы сидели на совещании у полковника Рубана, когда милиционер, дежуривший у входа в Управление уголовного розыска, сообщил о приходе Набиева. Александр Пантелеевич решил выслушать его при всем личном составе, и за одно проинформировать, как идет розыск Лолы.

Видно было, что профессор человек публичный. Он, не смущаясь, прошел в кабинет, сел на стул у стены и неспешно первым начал разговор. Голос у него спокойный, хорошо поставленный, как у диктора. Весь его внешний вид располагал к себе. В одежде сочеталось всё: дорогой костюм, рубашка, галстук, туфли. Настоящий профессор, только без очков, как принято их представлять.

- Я к вам с хорошей вестью. Вчера вечером мне звонила Лолочка.

Сказала, что находится в Ташкенте. Просила не беспокоиться. У нее всё хорошо. Я спросил, что она там делает, не скучает ли по детям. Жена сообщила о скором приезде и тогда обо всем расскажет сама. Просила поцеловать сына и дочь.

В воздухе повисла гробовая тишина. Каждый анализировал поведение Лолы. Не вязалось то, что только поведал ее муж, с рассказами коллег и знакомых о ней, как об отличном преподавателе, кандидате экономических наук, порядочной женщине, внимательной маме и жене. Нормальному человеку, вроде бы, такое поведение не к лицу. А может быть, у неё что-то с головой, а не с горлом…

Тут же Боймирзо Шокиров, сотрудник нашего управления, отправился на АТС, обслуживающую район проживания Набиева. Действительно, в 21 час ему звонили из Ташкента. Работники станции помогли оперативнику связаться со столицей Узбекистана и установить, откуда звонили. Нас ожидало разочарование: звонили по коду из автомата. Так что установить личность абонента не удалось.

6

Дня через два, пообедав в министерской столовой, я решила сбегать в газетный киоск купить "Собеседник". Прямо на выходе столкнулась с профессором. Он весь светился от радости. Увидав меня, поинтересовался, на месте ли наш начальник, Александр Пантелеевич. Но даже когда я разочарованно сказала, что сейчас обед, его это нисколько не расстроило. Он достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги и протянул мне.
- Читайте! Утром получил.

Это была телеграмма. Я бегло прочитала текст: "Все хорошо скоро буду пока не ищи целую детей тебя Лола". Телеграмма отправлена из Москвы. Я смотрела то на профессора, то на телеграмму, не зная, что сказать. У меня окончательно сложилось мнение, что Лола - человек весьма странный.

Передо мной стоял уже другой профессор, жалкий и потерянный. Видно, выходки жены его измотали.

- У меня лекции, нет времени ждать полковника. Вы ему передайте телеграмму. Пожалуйста, найдите мою жену. Она нужна мне и в первую очередь - детям. Не может же она постоянно для них находиться в командировке…

И в глазах у него сверкнули слезы. Он тут же оправился от минутной слабости и попросил прощение, что отнял у меня обеденное время.

- Я на машине. Вы куда-то торопились. Вас подвезти?

Нет, я уже отказалась от своего плана. Возвратившись в кабинет, думала только о Лоле. Заглянул Витя Дзампаев, предложил в оставшееся время сыграть в нарды. Мы бросали кубики, и я рассказывала ему о визите профессора. Витя, как все мужчины, воспринял это спокойно, без эмоций, резюмируя: "У богатых и умных свои причуды".

У Рубана при знакомстве с текстом телеграммы брови взлетели вверх.Но он не стал ничего комментировать, вызвал Витю Дзампаева с Рустамом Назаровым и сказал, чтобы готовились в командировку в столицу нашей Родины. Самолет улетал поздно ночью, так что они все еще успеют: составить план, купить билеты и попрощаться с родными.

7

Профессор жил в частном доме в районе, примыкающем к центру города. Дом, с большой стеклянной верандой, весь утопал в зелени. Тропинки в виде печатной буквы "Ж" чередовались усыпанными желтым песком и покрытыми бетоном. Вероятно, совсем недавно их обновляли или вновь заливали. Огромные кусты роз возвышались на красивых подпорках. Кругом, куда глаз не кинь, яркие цветы. Среди них стояли витиеватые скамейки.

Чувствовалась рука хозяйки с хорошим вкусом. Но куда сбежала она из этого рая?
Навстречу нам вышли два молодых человека, лет 18-19-ти. Представились племянниками профессора, студенты и тоже экономического факультета. Сели, разговорились. Парни оказались общительными. Пока, как они выразились, загуляла хозяйка, они выполняют обязанности нянь: отправляют и приводят домой из детского сада детей, гуляют с ними, готовят. Дети, мальчик лет 6, и девочка, чуть помладше, играли в песочнице. Увидав своих родственников, бросили игрушки и прибежали к нам. Бойко знакомились, всем повторяя: "А я Далер, а я Диля". Мы невольно ими залюбовались: красивые, как куклы. Наверное, похожи на маму.

Кем бы ни работала женщина, какие бы не занимала должности - все равно она имеет свои женские слабости и любопытна, как кошка. Мне не терпелось побродить по этому чудо-парку. Я удалилась в глубь двора поближе рассмотреть природную красоту. Дети увязались за мной. Что-то постоянно щебетали, показывали, спрашивали, объясняли. Сердце просто сжималось до боли, как могла мать бросить таких замечательных детишек.

Весь забор домовладения по периметру увит плетущимися цветущими растениями. Прямо у стены - люк, закрытый металлической крышкой. Далер привлек меня к себе за руку и стал шептать на ухо: "А папа сюда мою маму закрывает, когда она его не слушает". Я резко остановилась. Попросила ребенка еще раз повторить мне то, что только сказал. Он вновь слово в слово повторил то же самое. Я не отрываясь, смотрела на люк. Попыталась сдвинуть крышку. Но тщетно. Вес не для меня. Я мысленно сопоставляла, как профессор, известный доктор наук, может закрывать сюда любимую жену, которая ни в чем никогда ему не перечила. За что? Может, так отец стращал своих детей за непослушание? А может, все это детская фантазия?

Под предлогом, что Лола могла провалиться в люк, о котором мы ничего не знали, Витя Дзампаев с одним из племянников сдвинули крышку. Там оказались какие-то городские коммуникации. Человек в нем мог спокойно стоять в рост. Но он был пуст.

8

Слова сына Лолы не выходили из головы. Все опрошенные обращали внимание на трепетное, нежное обращение профессора к молодой жене. И сам говорил о ней словами с уменьшительно-ласкательными суффиксами. И вдруг "А папа сюда мою маму закрывает, когда она его не слушает".

Мать Лолы мало общалась с зятем, он постоянно занят, у него ежедневные конференции, коллоквиумы, семинары, заседания ученого совета… Поэтому рассказывала о Набиеве со слов дочери. Лола никогда о нем не сказала ни одного плохого или настораживающего слова. Да и сама убеждалась в том, что профессор очень любит ее дочь: она ни в чем не нуждалась, постоянно помогала матери и другим близким родственникам.

Нет, надо вновь возвратиться в поликлинику по месту жительства. В регистратуре охотно включилась помогать нам молоденькая девушка, недавно окончившая медицинское училище. Когда узнала, что ее собеседники из уголовного розыска, очень обрадовалась: всю жизнь мечтала работать в милиции. Чувствовалось, как сейчас представляет себя опером, высказывала свои версии, неоднократно перелистывала журналы вызовов, пытаясь найти хоть одно приглашение врача домой к больной Лоле. За год, что она работает в поликлинике, вызовов не было, Норматову - ни разу не видела.

Медицинская сестра, сидящая на приеме с Садыком Набиевым, тоже не видела Лолу и с ней не знакома. Она всего полгода работает с врачом, сменила прежнюю медсестру, Надежду Павловну, которая ушла на заслуженный отдых. Набиева очень нахваливала: красив, остроумен, к больным относится с полным вниманием, пользуется всеобщим уважением. Сердце подсказывало, встреча с Надеждой Павловной неизбежна. Но когда к ней лучше поехать? Решено часов в 16, чтобы не нарушить дневной отдых старого человека.
После звонка дверь сразу распахнулась. На пороге стояла приятная женщина в спортивном костюме.

- Входите, я только что из сквера, пробежкой занималась.

"Неужели это пенсионерка?" - мелькнуло в голове. Представились.

- Чем могу быть полезной славной милиции? Вроде бы такие тихие пенсионеры, как я, не должны вас интересовать.

Так. Сомнений нет, это она. Провожая в гостиную, Надежда Павловна на  минуту зашла на кухню и включила чайник. Обратно вышла с вазой, где красовались конфеты, уложенные веером, как на выставке кондитерских изделий.

Медсестра оказалась очень словоохотливой. За пять минут рассказала всю свою личную жизнь, включая 38 лет работы в поликлинике № 9. У нас оставался к ней только один вопрос: "Знает ли она Лолу Норматову".

Этого было достаточно. Она также быстро и подробно изложила все, что нас интересовало.

9

Рабочий день начался со страшного напряжения. На десять утра полковник Рубан вызвал к себе тех, кто задействован по делу Норматовой. За пять минут до десяти, когда оперативники уже сидели за столом, Александру Пантелеевичу позвонил Набиев. Сообщил, что есть новости, но о них он расскажет часа через два, сегодня у него лекции во вторую смену.

Потом зазвонил прямой телефон с министром. Рубан напряженно слушал руководителя нашего ведомства. "Нас не одобрили", - стучало в голове полковника. - "Нам не верят".

Он взглядом окинул каждого сидящего в его кабинете. За столом сидят его подчиненные, его ученики, почти всем меньше 30-ти, с интересом смотрят на телефонную трубку. Они, конечно, в общих чертах уже знают, по какому поводу собрались здесь, догадываются, о чем идет сейчас разговор с министром. И верят, что последнее слово будет за полковником.

- В твои годы надо быть не только умным, но и мудрым, - наставлял министр Рубана. Но начальник УУР непреклонен:

- Или мне дадут работать, или … - он запнулся, обдумывая, как помягче выразиться.

Пошли короткие гудки. Рубан не сразу расстался с трубкой, не сразу осмыслил услышанное. Потом вздохнул, то ли обречено, то ли с облегчением и сказал вслух, обращаясь к нам:
- Я пригласил вас обсудить еще раз детали нашей предстоящей работы.

Рубан долго и обстоятельно инструктировал поименно, приговаривая: "У нас нет права на ошибку". Каждый оперативник в уме прокручивал отведенные ему действия. В уголовном розыске не может быть скидок на молодость и поблажек опытным. Здесь требования равны и едины. И Рубан дал добро на операцию, повторяя, "Не подведите, мальчики, не подведите". Все необходимые, согласно Уголовно-процессуальному кодексу, документы были заранее получены.

Подъехав к дому профессора, оперативники увидели, что один племянник открывает ворота, а второй с дядей выезжает в машине. Заметив, подъехавшие к дому машины и знакомых оперативников, профессор с медовой улыбкой вышел из кабины, за ним последовал племянник. Набиев, поздоровавшись с каждым за руку, спросил:

- Есть приятные новости?

- Есть, да еще какие… - сказал Дзампаев, он сегодня  назначен старшим группы.
- Тогда пройдемте в дом, - уверенно парировал профессор
.
Все расположились в большой гостиной. Профессор, с нескрываемым интересом, смотрел на Витю. Тот спокойно расстегивал молнию своей папки, что-то, не торопясь, молча читал. Также молча протянул профессору листы. Набиев положил их на ноги, продолжая разговор с Витей:

- Она точно в Москве, у своей подруги детства. Вчера звонила.

- Возможно, возможно, - спокойно, глядя в глаза профессору, ответил Дзампаев.
-
Ознакомьтесь, - и глазами показал на документы, что покоились на коленях профессора.
Набиев, не спеша, достал из кармана пиджака очки, медленно протер их носовым платком и углубился в чтение. Оперативники, не отрываясь, наблюдали за дядей и племянниками. Ни у кого из них не дрогнул ни один мускул, но, прочитав первую строчку, у профессора в тот же миг улыбка стерлась с лица. Злое оно стало. Злое и раздражительное. Оглядывая всех сотрудников УУР по очереди, снисходительно и иронично заметил:

- Вы что с ума там сошли. Завтра вас всех разжалуют и уволят из министерства. Вы что забыли, кто я?

Эту фразу за время службы каждый сотрудник милиции слышит не один раз. Но 99,9 процента из них благополучно дорабатывают до пенсии и уходят с почетом, потому что правда оказывается на их стороне.

- Ордер на обыск и арест, - небрежно сказал профессор, обращаясь к племянникам. Но те никак не прореагировали. Сидели безучастные, будто это их вовсе не касалось.

Пригласили понятых, они неуверенно прижимались к стенке и жалобно смотрели на своих соседей. Дом осмотрели быстро. Потом перешли в подвал, он был под домом, а лаз находился в самой последней комнате. Там было всё, как в знаменитом московском магазине "Елисеевский": на полках стояла черная, красная икра и множество других разноцветных импортных банок, в ящиках растворимый кофе, апельсины, дорогие вина. В углу - свернутый в рулон ковер. Из-за большого размера его еле достали из укрытия.
 
Развернули. Осмотрели. Видно было, что кровь умело застирали, но это, конечно, подтвердит экспертиза.

Дзампаев сел в кресло напротив профессора и медленно повел с ним разговор.

10

Профессор, несмотря на огромную любовь к Лоле, часто ее избивал. Причиной такого странного обращения с женой являлась неудержимая ревность. Ревновал ко всем и всему. Лола не имела права ни с кем разговаривать, общаться, ходить в гости, и приглашать кого-то к себе.
 
Надежда Павловна, медсестра, с которой вел прием брат Набиева, Садык, рассказала, что только однажды Лола прибегала к нему в кабинет вся в слезах и, не обращая внимания на медсестру, показывала синяки и кровоподтеки по всему телу. В таком виде она просто не могла пойти на кафедру, к студентам в аудиторию. Садык, как мог, успокоил Лолу и в очередной раз выписал больничный лист.

 Когда та ушла, доктор в сердцах рассказал Надежде Павловне о своем брате-деспоте, который издевается над женой самыми изощренными методами, зачастую прямо на глазах у собственных детей. Садыку было стыдно за брата, и он попросил медсестру об этом никогда и никому не рассказывать. Медсестра свято хранила обет молчания, пока не посчитала необходимым рассказать об этом оперативным сотрудникам.
 
Чтобы запутать уголовный розыск и создать видимость, что Лола жива - здорова, профессор не пожалел денег и отправил одного из племянников в Москву дать телеграмму. Тот оказал услугу дяде в первом попавшемся отделении связи, расположенном недалеко от аэропорта, и этим же рейсом возвратился к Набиеву.

Прибывшие в столицу Рустам Назаров и Виктор Дзампаев, оперативники из Душанбе, благодаря коллегам Московского уголовного розыска, быстро установили адрес телеграфа, откуда отправлена телеграмма, и все вместе проехали к его месту нахождения.

К огромному удовлетворению Назарова и Дзампаева, сотрудники телеграфа, едва взглянув на бланк, сразу вспомнили странный текст телеграммы, особенно автора. Ведь телеграмма была от имени женщины, а давал ее юноша, с явным обликом человека с Востока. Да и вел он себя как-то настороженно и нервно.

Проверка документов вылета самолета по маршруту Душанбе-Москва рассеяла все сомнения: именно племянник Набиева посетил Москву в день подачи телеграммы.

…Тот вечер не обещал быть драматичным. Профессор работал у себя в кабинете, когда вошла Лола. Жена весело стала рассказывать о дочери, как на Набиева вдруг неожиданно для него самого нашло чувство злости, что она вечно не вовремя отвлекает от важной мысли. Слово за словом. Профессор стал припоминать Лоле все подряд: как на нее смотрят преподаватели на кафедре; как оглядываются на неё студенты; что до сих пор не может забыть ее Тахир, то и дело крутится на факультете… Он хотел ударить ее по лицу, но Лола ловко выскользнула из рук и попыталась выбежать из кабинета. От этого он просто еще больше озверел. Схватил тяжелый подсвечник, привезенный из Ирана, догнал ее, сбил с ног и стал наносить удары по затылку жены. Лужа крови залила дорогой персидский ковер. Но он продолжал бить до тех пор, пока понял, что Лола мертва.

Профессора охватил ужас. Он хотел покончить жизнь самоубийством. Но потом проанализировал и решил, что никто никогда не догадается, что он мог убить жену. Надеялся на свою изворотливость и изобретательность, что ему на какой-то период успешно удавалось делать.

В тяжелых думах прошла ночь. Он вновь и вновь вспоминал жизнь с Лолой. Сколько раз предупреждал: "Ни шагу без разрешения, ни с кем не общайся." Не слушалась. За это непослушание ей приходилось часто дорого платить. "Самоуправство ли это с моей стороны или любовь? Раз я сказал, то мой приказ надо выполнять, а не обсуждать, как она постоянно стремилась делать. Это не только армейский закон, это закон любой жизнеспособной структуры, в том числе и семьи". Профессор усвоил это на практике.

Набиев вышел во двор. Ночь была лунная и тихая. Долго бродил по тенистым аллеям, прикидывая, что делать с трупом и ковром. Дошел до конца сада. Прохлада чуть-чуть успокоила его. И тут осенила мысль. Племянники недавно заливали дорожки бетоном. Остался отсев, цемент и двухсотлитровая бочка воды… Он не раз читал в детективах, как прячет трупы мафия Италии. Уничтожать ковер стало жалко, лучше спрятать его в подвале до хороших времен, потом выстирать в химчистке.

Перенес труп из кабинета на улицу. Быстро сделал раствор. Поместил труп в бочку и залил бетоном. Дело сделано. Но что он скажет племянникам? Где жена? Пожалуется этим юнцам, что сбежала с любовником. Да вряд ли будут с ними проблемы.

И действительно, у студентов сработала старая привычка доверять слову старшего, да еще дяди, да еще профессора, доктора наук. Профессор столько приманок набросал. По сути, они уже давно попались Набиеву на самую надежную наживку: он их устроил на престижный факультет.

Наступило утро субботы. Он дал обоим племянникам по неслыханной сумме денег и попросил нанять грузовую машину для вывоза бочки и остатков стройматериалов: они портят художественный вид сада. Племянники управились быстро. Бочку вывезли к горной реке и сбросили в самый крутой водоворот, как просил их дядя.

11

Утром работники УУР вместе с племянниками выехали к этому месту. Студенты сразу определили нужный им квадрат. Места здесь были великолепны. Если, конечно, смотреть на них, как на пейзажи. Но взгляд работников уголовного розыска воспринимать их вот так не может. Целая лавина специальной информации изменяет отношение оперативников к природной картине, где погребена Лола.

Надо мысленно воспроизвести в памяти место, куда брошена бочка. Горная река.  Километров на 50 - ни одной живой души.  Грузовик племянники подогнали задом к отвесной скале, потом по доскам спустили бочку и толкнули ее в водоворот. Трудно просчитать траекторию полета, так как она на высокой скорости неслась вниз, огибая валуны и кустарники. В течение дня подобраться к воде оперативникам не удалось. Эксперт-криминалист сделал несколько фотографий, и группа вернулась в министерство.

На следующий день полковнику Рубану удалось договориться о привлечении к работе по установлению места нахождения бочки альпинистов, скалолазов и водолазов. Работа проводилась опасная, с риском для жизни. Сердце замирало, когда оперативники наблюдали за их усилиями подобраться к руслу взбешенной дикой реки. Команды руководителя группы за гулом падающей воды было не слышно. Первый водолаз появился на поверхности воды минуты через две. Знаком показал, что работать не смог: быстрое течение. К воде отправился второй, Игорь. Прошло пять, десять минут, - он не появлялся. Игорь вообще не вышел из воды. Случилась трагедия: он погиб, пытаясь обнаружить бочку.

Всех сковало оцепенение: мало одного трупа Лолы, к нему прибавился еще один. К указанной работе на помощь пригласили сотрудников спасательных станций, и всех, кто имеет опыт работы в воде. На 8-й день операции удалось из воды извлечь бочку. Тело Игоря, которое зацепилось за огромные корни поваленного дерева, обнаружили только к исходу второй недели.

…Прошло года три. Находясь по служебным делам в исправительно-трудовой колонии строгого режима, в сопровождении начальника этого учреждения мы направлялись в цех. Навстречу нам, улыбаясь, как старым знакомым, шел человек в арестантской робе. Заключенного я не узнала. Начальник тихо шепнул мне: "Это же профессор".

Осеннее солнце окрасило его седину, сгладило морщины. Он, видно, давно уже перестал ощущать свою значимость и важность. На лице светилась лукавая улыбка. Профессор, как ни в чем не бывало, подал мне руку:

- Я тут библиотекарем работаю. В свободное время труды по экономике пишу. Они хорошо печатаются за границей. За 12 оставшихся лет я еще многое для науки сделаю. Торопиться-то некуда…

Я не нашла, что ему ответить и заторопилась к нужному объекту. А сама целый день думала, что Лолы нет, нет и в живых и Игоря. И если через много-много лет дети дождутся Набиева, то маму свою - никогда. Никогда не увидит своего единственного сына и мать водолаза, Игоря, погибшего при исполнении служебного долга.

На фото: Я с коллегами, слева - Рустам Назаров, справа - Боймирзо Шакиров, герои этого рассказа.