Идти недалеко.
Бар с милым названием «АйвэнOff» расположен прямо напротив родного Управления.
Это место любят все копы. Главным образом за возможность без помех выпить за глухой стальной дверью двойную дозу виски и зараз выкурить пачку сигарет, не опасаясь архангелов из Службы охраны здоровья. Владелец бара исповедует нехитрую философию правоверного республиканца, оставляющую за человеком право катиться в ад тем путём, который ему больше нравиться.
Я усаживаю офицера Стерлинг за стол и ещё разглядываю девушку повнимательнее. Волосы. Глаза. Наплечник. Меч.
Да ей же лет двадцать всего! Офицер?!
- Давно из стажёров вышли? – спрашиваю я, презрев всякую политкорректность. Если девушке не понравится моя манера общаться (а она ей не понравится, что я, себя не знаю, что ли?), пусть отчаливает сейчас.
Шефу всё равно деваться некуда – Стоун ему нужен, очевидно, позарез. Чёрта с два он бы меня вызвал иначе. Как знать, может я гораздо ближе к жетону и пистолету, чем полагаю? Н-да… или расследованию обстоятельств гибели шестерых человек в одном магазинчике дамского белья. Неожиданно я задумываюсь о том, что для Борова единственный способ избежать скользких вопросов относительно моей персоны – это переместить меня на следующий план существования. Мысль явно требует тщательного обдумывания на досуге.
- Я произведена в детективы три дня назад, - Стерлинг откидывает чёлку в сторону. – Я ещё очень молода.
Всё это, конечно, было чистейшей политикой – как и обученный имбецил у входа. Субраса эльфов, любимейшая игрушка Правительства, прочно удерживала первенство среди гражданских модификаций. Ещё бы, первая модификация с отключенным геном старения. И военлорды как первое поколение генетически изменённых, относилось к «детишкам» куда как ревниво. У них то всех преимуществ – способность не спать лет по десять – «Используй все двадцать четыре часа в сутки!», да верховная политическая власть. Но если слухи относительно «бессмертия» эльфов – не брехня (а сами эльфы распространение таких слухов по понятным причинам не поощряют), то скоро военлордам придётся потесниться.
А может, и раньше. Голосование в Конгрессе не зря затеяли…
Молчание затягивается, и я, наконец, беру быка за рога.
- Ну, в таком случае давайте знакомиться. Меня зовут Стоун, Джек Стоун, можете называть меня и так и эдак, – мои… опекуны, наградившие меня столь экзотическим именем, вовсе не были фанатичными почитателями (или полистателями?) комиксов; просто считали, что мне с ним будет легче натурализоваться. Расчёт, впрочем, не оправдался. Если ты иммигрант с «бледно-зелёной» картой, то никому нет дела до того, какое ты имя носишь.
- Полагаю, вас уже предупредили о моей персоне? Вы не выглядели слишком удивлённой там, у шефа.
Стерлинг чуть улыбается.
- Вас называют Бладстоун. – говорит она - Тяжко сходитесь с людьми, возможно потому, что их боитесь. Полгода назад вас отстранили, с тех пор ситуация осталась без изменений. Я ваш жетон и пистолет.
Я скриплю зубами. Так вот зачем Боров, свинья этакая, мудрил с селектором. Стерлинг всё слышала.
Понять бы ещё, зачем всё это понадобилось шефу. Впрочем – плевать.
Хотя девочка, к счастью, не самолюбива и не рвётся доказывать мне, какая она крутая.
Это пугает.
Я не люблю людей, чьё поведение не укладывается в стандарты.
Жаль только, что таких гораздо больше, чем ходячих стереотипов, вроде меня.
- Ещё! – требую я.
- Вы стреляете быстрее чем разговариваете, - Стерлинг смотрит на меня, вновь улыбается.
Улыбка – ослепительно мила.
Я ж сейчас на стенку полезу!
- А что можете сказать обо мне вы?
Я озираюсь по сторонам, проверяя сколько меня тут сидит. Выходит, что один. Похоже, пора завязывать с китайскими церемониями.
- Я рад, что тебя зовут не Альтариндиэль.
- Звучит красиво, - опять следует улыбка.
- Выговорить сложно, - бурчу я, - На «ты»?
- Разумеется.
Н-да. Люблю в девушках здравомыслие. И пристрастие к длинномерному рубящее-режущему вооружению тоже начинаю уважать.
- Можно взглянуть? – я с интересом посмотрел на меч.
Ни слова не говоря Айви одним движением обнажает меч и кладёт голубоватую полосу стали на стол передо мной. Я с облегчением выдыхаю застоявшийся в лёгких воздух – на какую-то секунду мне показалось, что увесистое лезвие вот-вот лишит меня такой несущественной для жизни части тела, как голова.
В последнее время холодное оружие становится всё более популярным. Не знаю в чём тут дело – я-то вырос с пистолетом в руке. Впрочем, человеческая психология допускает и не такие выверты – достаточно только вспомнить бум восточных единоборств в прошлом веке. Да и практического смысла это не лишено. Антикварные стволы доставать всё сложнее, современные же полуинтеллектуальные «огнестрельные системы безопасности», хоть и безотказны при всей своей сложности (а ещё бы им не быть сложными – при наличии собственного микропроцессора!), однако имеют один фатальный недостаток – не работают в обезоруженных зонах, коими покрыт весь Кэп-сити. Да и полицейские коды на отключение боеспособности гражданского оружия подозрительно широко распространены вне полицейского сообщества.
Ну и, конечно, сначала это поветрие распространилась в среде генемодов – хотя учитывая, какие названия дают модификациям наигравшиеся в компьютерные игрушки генные инженеры – тут уж сам Мендель велел.
Я приподнимаю меч и обращаю внимание на тонкие пальцы эльфки. Меч – тяжёлая зараза, весит он никак не менее четырёх фунтов.
- Пользоваться-то им умеешь?
- За мной двадцать поединков, - Айви сказала это очень спокойно и я понял, что допустил какую-то бестактность. В принципе верно – для бутафорского меч тяжеловат. Впрочем, ну их к Толкину, этих эльфов!
- Будешь что-нибудь? – мотнул я головой в сторону барной стойки. Меч, вновь описав угрожающую моей шее дугу, вернулся в ножны.
- Какой-нибудь сок.
Не доверяя своим ораторским способностям я ещё раз киваю головой и направляюсь к бару, усмехаясь про себя. Шеф, наверняка, был доволен, организовав нашу парочку: отстранённый смертник и действующий псих, причём оба притворяются копами.
Цирк, да и только.
Если уж говорить о цирке, то бармен Энди Спай в нашей клоунаде смотрелся бы очень уместно. Особенно когда начинал травить байки про сверхсекретные русские спецслужбы, круче чем пресловутое КГБ.
Его послушать, так и Третью мировую русские продули исключительно из соображений секретности. Странно только, как это Спай в живых остался? Не иначе как лично хвосты и подчищал, душегубец.
Телесистема бара – здоровенное, два на два ярда окно в мир, захлёбывалось от стремления дикторши передать свой ужас от новостей. Глаза по серебряному доллару её несколько портили, хотя в остальном виртуальная генерация была очень даже ничего себе – Энди, наплевав на потенциальное обвинение о харрасменте, смотрел частный канал, где в качестве дикторш выступали обнажённые красотки. И красавцы – в связи с победившей во всём мире политкорректностью.
- «Новое человечество» в очередной раз подтвердило свой курс на защиту специфических интересов генетически изменённых лиц, состоящих на действительной военной службе или уволенных в запас, - сообщила дикторша взахлёб, - Как известно, после трагической гибели лидера движения Томаса Кларка политические комментаторы предполагали, что ситуация в Конгрессе может измениться. Но, как заявил «Новостям САСШ» полковник Ван Даглер, шеф военной жандармерии, «Новое человечество» продолжит отстаивать преимущество военнослужащих при голосовании по вопросам внешней политики. «Очевидно», - продолжил он, что «наше движение понесло значительный урон, однако бой продолжается» - таковы были его слова. Предстоящее в Конгрессе голосование по отмене Апрельской поправки, по словам полковника, не оставляет сомнений в своём исходе. Вместе с тем, полковник Ван Даглер отметил, что «Новому человечеству» действительно пора уделять внимание вопросам внутренней жизни САСШ… Пожалуй, к этим словам следует отнестись со всем вниманием – шеф военной жандармерии, несомненно, наиболее вероятный кандидат для того, чтобы возглавить движение...
- Стоун, ты никак заинтересовался политикой? – Энди с интересом взглянул на меня.
- Ага, - я сунул кредитку в прорезь на стойке и бармен поморщился. Виртуальные деньги – удобная штука, но дюже облагаемая налогами. Впрочем, реалов Спай от меня не дождётся – наличными мою зарплату мне уже давно не выдавали, так что моей кармой ни один фининспектор не заинтересуется. Разве что досье о моём моральном облике будет составлять – электронный шлейф моих трат гуще всего в барах и заведениях, показывающих стриптиз. А свободно конвертируемые юани мне ещё пригодятся.
- Заинтересовался. До печёнок.
- Удивительно, - меланхолично заметил Энди.
- Полагаю, на улицах скоро начнут ездить танки и введут комендантский час. Несомненно, к торжеству демократии и в посрамление международному терроризму.
Спай тему не поддержал. Сказывалась закалка тоталитарной России. Что там ему комендантский час и танки – в его родной стране лет тридцать назад это было обычным делом, наверняка защищались от медведей, которые гуляли по Красной площади. А сейчас там всем всё pofig. Буркнул только.
- Расслабься, Джек. Тебя это точно не затронет. Опять военлорды конфликтуют с оппозицией.
- Фундаменталистами, что ли? – это была единственная известная мне политическая группировка, имевшая в парламенте целых два с половиной депутата. Половина – потому что военлорд Кэтлберри постоянно колебался, поддерживать ли ему однополчан, или бороться за права обычных граждан. Несмотря на столь «значимую» поддержку, фундамы были заметной силой - если учесть отряды сельского ополчения, периодически наведывающиеся в город с антикварными дробовиками. В бытность свою патрульным я таких навидался. Хлебом не корми, дай сжечь «богопротивного мутанта» на импровизированном костерке.
-Ты отстал от жизни, Джек. Лет на двадцать. Сейчас главная нелегальная оппозиция – это экоактивисты и «Ионный шторм». А с представителем легальной оппозиции ты сюда пришёл, - в собственные политические пристрастия бармен вдаваться не стал. – Что будешь пить?
- Апельсиновый сок и красное вино. Подавать лучше в пивных кружках.
- Потом напьёшься, - безошибочно определяет Энди, - Тебе сегодня ещё пригодится незамутнённое сознание.
Я пожимаю плечами. Не больно-то и хотелось.
- Как тебе моя новая напарница?
- Все были хиппи, но хиппи старше сорока – это извращение, - бормочет Спай загадочную фразу. – Тебя же вроде выперли?
- Приняли обратно. За примерное поведение. – пожимаю плечами я. Я смотрю в сторону эльфки. – Ты эту даму уже где-то видел?
- Только по телевизору… - Энди с интересом смотрит на меня. – Ты же не хочешь сказать…
Я самодовольно киваю.
- Эльф – полицейский, - Спай ошеломлён, - Не знаю… Небеса перевернулись. Но под ножик этого нежного созданьица попадать не советую. В поединках я её видел, разнесёт в клочья.
- В поединках? – я глубоко задумался. – Ты хочешь сказать, на подпольном тотализаторе?
- Даже эльфам нужно на жизнь зарабатывать. – бармен принимается полировать стойку. – Если помнишь, анклав Серых Заводей экстерриториален. Но пара ушлых ребят организовала телетрансляции. Так что всё вполне легально. Каждый уикэнд тут такая толпа собирается!...
У меня складывается ощущение, что Спай хочет спросить у меня что-то ещё, но он поворачивается к телесистеме и делает вид, что потерял интерес к разговору. Я беру в руки сок и вино и вновь подсаживаюсь к девушке.
Что ж, мечом пользоваться умеет – хоть и неясно, какой в нём прок. Рекомендации Энди я верю несколько больше, чем эльфийским славословиям в собственную честь.
А пока следовало бы провести воспитательную беседу. Выяснить, так сказать, на одной ли мы волне думаем. Глядишь, девушка сможет вылечить старика от его паранойи.
- Да, стажёр, мы с тобой, что называется, влипли.
Айви задумчиво крутит в руках бокал с апельсиновым соком.
- Почему же? – эльфку мои слова не удивляют, она спрашивает исключительно для поддержания разговора. – Из-за военлордов?
- Угу, - говорю я задумчиво, крутя заданную мне боссом головоломку среди извилин. – Из-за них тоже. Полагаю, этот Ван Даглер ещё попьёт из нас кровушки. Хуже то, что я не разбираюсь в нынешней политике. Это же комедия – поручить политическое расследование дилетанту.
- Или мудрость, - возражает Айви, - Будем искать убийцу, а не путаться с выяснением мотивов. Не забывай… Джек, мотивы сейчас ищут все остальные. И, думаю, не найдут.
- Я так не работаю, - угрюмо говорю я, - Мне нужна причина убийства. Иначе совершенно непонятно, кому задавать вопросы. Кому показывать «Конституцию САСШ» и взывать к гражданской совести, сославшись на авторитет мистера Кольта.
Конечно, я несколько лукавил. «Корни современной политической ситуации» - выражаясь словами учебника мне были хорошо известны, но ведь корням этим – уже как бы не полвека.
Начало всему положила Депрессия Тысячелетия, когда все новые технологии – ну, не то, чтобы вылетели в трубу, но заняли, наконец, присущее им в действительности место. Ибо какая-нибудь программа или плата, созданная специально для того, чтобы эта программа заработала – вовсе не тот продукт, чтобы его можно было есть, пить или от холода заворачиваться. Вот тогда пролетариат, то бишь страны Технозоны, куда было вынесено мировое промышленное производство и показал зубы.
В официальной историографии это называется Большая Резня, или, чуть более политкорректно – Великий Мятеж. Шутка ли, полторы тысячи терактов за один год. «Мировой терроризм стал решающей силой, определяющей мировые отношения» – это, опять же, говоря словами учебника.
На деле, конечно, этот терроризм только порадовал бы старика Маркса. Если заводы и промышленность находятся в одной части мира, а их собственники в другой, то как вы себе представляете забастовку или, бери выше, революцию на таком предприятии? Разделившись на морлоков и элоев по географическому признаку Запад сам обрёк себя на терроризм…
И оказался к нему готов.
Население Ковчега Свободы и Великой Демократии загнали под бдительное око полицейских систем слежения, подглядывающих за вами даже в туалете, в процессе отправления естественных потребностей. Кто-то заикнулся было о старике Оруэлле, но чрезвычайная ситуация оправдала чрезвычайные меры.
Но, сами понимаете, это был тупик, глухая оборона. А для атаки требовалось что-нибудь повесомее. Тут и подгадали все проекты генной модификации вида homo – все эти «Superhomo», «Аксьон ман», «Warlords» - что в условиях надвигающихся Паназиатских войн оказалось очень даже кстати.
Вдарили генемодами по мозгам человечеству.
Бархат облетел со стальной перчатки как труха.
Решительного перевеса, как это всегда бывает в том случае, если обе стороны используют стратегию непрямых действий, никто не достиг; но некий status quo между «золотым миллиардом» и прочими миллиардами был достигнут. В информационной реальности это записали как очередную победу над очередной империей очередного средоточия очередного мирового зла, а раз так – то победители-военлорды принялись устраивать жизнь сообразно своим – вне всяких сомнений, единственно верным - представлениям о ней.
Военная демократия – будущее человечества.
Передовое.
К сожалению, древняя история даёт мало представлений о том, что происходит в Конгрессе сейчас. И кому – и за каким чёртом – потребовалось пришить Кларка!
Последние слова я, кажется, произнёс вслух.
- Спокойней, Стоун, - сказала эльфка.
- Да, ты права, - согласился я, - В Конгресс нас, один чёрт, не пустят, с нашими то рожами. Но у меня всё равно складывается сильное ощущение, что мы влезаем в серьёзную семейную разборку политиков.
- Не знаю, Джек. Я бы действовала по учебнику – искала не мотивы, их в этом деле слишком много, - а свидетелей, подозреваемых, улики…
- Много нам улик предоставил Торндайк? – усмехнулся я. Меня колотило знакомое напряжение, все мышцы начинали дрожать мелкой дрожью. Откат от «черного вихря» – знакомая штука. – Я предпочитаю строить теории… потом проверять их. Десятая, двадцатая – но очередная теория оправдывается.
- И много ты дел раскрыл, пользуясь такими принципами? – спросила эльфка. Судя по улыбке, она была знакома с моим досье – на уровне доступа шефа. С чего бы такая честь?
- Как ты думаешь, почему я занимаюсь «призраками»? В таких делах настолько мало зацепок, что теория - не самый плохой компас для поисков. Мне обычно везёт. Политика же меня интересует исключительно с позиции самосохранения. Мы идеально подходим для того, чтобы раскрыть это дело.
- Отставной коп…
- Отстранённый! – вступаюсь за свой статус я.
- Хорошо, отстранённый…
- Давить на нас трудно, ресурсов Управления мы не отвлекаем… В таких делах ведь нет ничего таинственного. Просто слишком много больших людей, жаждущих столкнуться лбами друг с другом. Так что раскрыть – раскроем, по учебнику ли, или по моей методе… Правда не уверен, что этому факту обрадуемся.
- Кажется, начинаю понимать.
- Я полгода как отстранён, ты – стажёр. Причём, подозреваю, в офицеры тебя произвели именно ради роли стрелочницы. Стажёр, новичок, да ещё из лиц с нетрадиционным поведением – с тебя спрос ещё меньший, чем с меня.
Я залпом проглотил остатки вина и вновь посмотрел в распахнутый океан глаз эльфки.
- Хуже всего то, что нам предстоит работать в Тени.
- Тень? – вопросительно подняла бровь Айви.
Я отставил бокал.
- Идём! – резко сказал я и зашагал к выходу.
Эльфка помедлила, и двинулась за мной.
Колодец, на дне которого притулилось полицейское управление сегодня казался мне особенно мелким. Но я хорошо знал, какое впечатление производят нависающие громады небоскрёбов.
Я указал на них рукой.
- Это – Тень, девочка. Там, вверху, наверное ещё светло. Но тут, внизу, никогда не гаснут фонари. Здесь всегда темно, и мы обречены копошиться во мраке. Нам предстоит стучаться в дома больших боссов и драться с охраной частных свит насмерть только для того, чтобы задать пару безобидных вопросов, на которые мы всё равно не получим ответ. А результаты нашей работы нужны тем самым людям, с которыми мы сражаемся.
- Тень могущества, - на лице Айви появилась улыбка. Не ироничная – понимающая. Похоже, мы оба воспринимали мир одинаково. Смертельно серьёзно. Что до меня, меня тошнило от собственной патетичности.
Я прислонился к стене, пережидая накативший вдруг приступ слабости. Рука сама нащупала в кармане пачку леденцов, и я вытащил её из кармана. Потом взглянул на Айви.
Девушка стояла напротив меня, чуть развернувшись правым боком. В глазах таился благожелательный интерес, и я вздохнул.
Ох, девочка. А откуда мне знать, что ты – не подделка? И что старика Стоуна не поставили на это дело только по одной причине – Стоуну всё равно, когда умирать; и уж он-то постарается спеть свою лебединую песню как полагается. А тебя шеф – и кто там за ним, ведь не сам же, в самом деле! – не приставил ко мне лишь затем, чтобы Стоун не нарубил слишком много дров – больше, чем необходимо тому, кто хочет осветить тёмные закоулки, но и сам скрывается в тени собственного могущества.
- Тебе плохо, Джек? – Айви подошла ко мне.
Нет, мне хорошо, пытаюсь сказать я, но мир неожиданно меркнет, теряет краски, уши закладывает ватой и я сползаю вниз по стене.
Пальцы Айви, присевшей на колено рядом – почему-то только сейчас я замечаю, что эльфка не сняла с рук перчаток из тонкой кожи с серебряными накладками, - хороших, чёрт побери, перчаток! – пальцы Айви ложатся на мои виски, а глаза девушки приближаются неимоверно близко.
Почему-то мне кажется, что Айви хочет меня поцеловать.
А потом я тону в серо-зелёном пасмурном океане.
И только крик заблудившейся в тумане чайки слышен вдали.
В жилах вдруг начинает разбег жидкое кипящее пламя, обжигающее холодом, заставляющее меня резко почувствовать реальность отступившего было куда то мира вокруг меня.
Я открываю глаза. Эльфка сидит рядом, в глазах – туман. Редким прохожим, идущим мимо, явно всё равно, и на нас обращает внимание разве что стайка вампиров, но их интерес праздный – рядом с Управлением полиции вампиры охот не начинают.
Эльфка медленно, будто нехотя, убирает пальцы с моих висков. Туман в её глазах отступает, и она улыбается.
Улыбаться, вроде, нечему, но становится полегче.
- Что с тобой, Стоун? – спрашивает Айви из далёка. Я мотаю головой, пытаясь вытряхнуть вату, набившуюся в уши. Похоже, кое-каких пояснений всё же не избежать.
- Демографическая война. САСШ ударили по КНР вирусной стерилизацией, ну а китайцы ответили нейрофагом «Шива». Изящная месть. Шестидесяти процентам китайцев никогда не иметь детей. А прионовый нейрофаг выгрызает мозговые клетки лет за двадцать и передается детям. Достаточно одной молекулы. Одно хорошо – совершенно незаразно, чистая химия.
- Излечимо?
- Не на мои деньги, - я окончательно прихожу в себя.
На душе погано.