...Даже не предполагал, что моя дорога в ленинградский профилакторий, когда пришлось коснуться этого факта, окажется такой извилистой. Неисповедимы пути человеческих мыслей, причудливо разветвляющихся и врассыпную шарахающихся в самые неожиданные стороны. Они заставляют совершать экскурсы во времени или постоянно перепрыгивать с одной темы на другую. Быть может, это особенность моей натуры или неумение удержаться в нужном «русле». Но как-то так выходит, что когда берусь говорить об одном и конкретном, непокорные и строптивые «скакуны» тут же цепляются за что-нибудь, размывая контуры главного... Мгновенно приоткрываются потаённые закоулки и лазейки памяти. Словно молнией, прошивают прожитое, вытаскивая из недр сознания самые яркие и неожиданные моменты. А а я совершенно не в силах удержаться, чтобы не упомянуть подробнее. Плохо, конечно. Это читателя уводит в сторону и не даёт возможности проследить за канвой. Но слишком уж много накопилось впечатлений за прошедшие годы. А заняться систематизацией получается не очень здорово. Знать бы наверняка – что всё-таки главное? Извините и простите великодушно!
...На самом деле, путь в профилакторий занял, от силы, семь-десять минут ленивого пешкодрала, так было недалеко... Всё уже продумано. Нужно было не терять времени, а быстренько переговорить с ребятами из якутского экипажа и возвращаться, чтобы собрать нехитрый багаж, управиться с упаковкой тёщиных подарков, выпить перед отъездом объёмистую рюмаху-другую с тестем, успеть проспаться и морально подготовиться к рейсу. Признаться, я сильно соскучился по семье, одновременно, успел слегка облениться, не занимаясь никакими домашними делами долгие три месяца. Занятия, конспекты, экзамены, полёты. Отвык... Это беспокоило в достаточно сильной мере. Долгая зима была не за горами, а никаких обычных заготовок капусты, картошки и прочих разносолов пока не подготовлено. Новый статус рядового штурмана Ту-154 представлялся довольно туманным и непривычным. Успею ли вовремя подготовить личные «закрома» – большой и очень насущный вопрос!
Короче говоря, наступал период какой-то новой жизни с определённого «нуля». Оставаться же «нулём» профессиональным вовсе не хотелось. Хотелось поскорее приступить к полётам, ввестись в строй, отлетав необходимую программу со штурманом-инструктором, но лично от меня, кроме возможности поднапрячься и успешно завершить программу ввода, мало что зависело. Желание присутствовало! И – огромное. Я просто рвался в бой..., но надо было прежде узнать, что по этому поводу думает неизвестное пока новое начальство в лице командования лётного отряда и авиаэскадрильи. Сроки ввода в строй для самостоятельных полётов в качестве штурмана Ту-154 по разным причинам могли и подзатянуться.
Войдя в профилакторий, поинтересовался у дежурной, где найти якутский экипаж. Раньше пропускной системы (с вахтёром-охранником и турникетом) не существовало. Почти каждый желающий мог, сравнительно свободно, войти внутрь. Дежурная номинально выполняла обязанности вахтёра, но миновать её не составляло никакого труда, особенно, если посетитель был облачён в аэрофлотовскую форму. Упомнить в лицо всех членов отдыхающих экипажей невозможно, однако, тех, кто прибывал на три-четыре дня, знали даже по именам и фамилиям. Случалось, что один и тот же экипаж примелькивался, прилетая не по одному разу в месяц. Так что ситуация иногда значительно упрощалась, ограничиваясь приветственным кивком и упоминанием имени. А эстафеты существовали самые разнообразные – от одиночной ночёвки до недельной «отсидки». Всё зависело от составленного расписания, которое ориентировалось на сезонный пассажиропоток.
Как оказалось, якутскому экипажу, равно как и лётчикам из других городов, выполняющим регулярные рейсы в Ленинград, выделялись «закреплённые» комнаты. Это значительно облегчало задачу размещения: пилотам и бортпроводникам мужского пола – одни номера, а стюардессам – другие, но всё-таки постоянные. Прилетал экипаж и спокойно вселялся в знакомые номера, сменив улетевших в обратный рейс. Администрации было очень удобно. А экипажам позже позволили за счёт предприятий дооборудовать комнаты по своему усмотрению и разумению. Таким образом, в каждом номере были установлены цветной телевизор и холодильник, а кое-где даже простенькая кассетная магнитола. Жить-то предстояло по три-четыре дня, поэтому приходилось, волей-неволей, чем-то разнообразить досуг, питание и хранить продукты, которые приобретались для себя и «заказчиков». Подобная практика применялась и в профилакториях других аэропортов, если позволяли местные условия.
Узнав, в какой комнате располагается командир, я прошёл по лестнице на третий этаж, невольно примеряя на себя то, что теперь и самому на полных правах можно рассчитывать на проживание в профилактории, если доведётся. А в том, что теперь-то уж точно доведётся, никаких сомнений не возникало: почти все рейсы Ту-154, выполняющиеся из Якутска, за очень редким исключением, были «эстафетными». Это тебе не перегонщиком мыкаться по гостиницам. Всё по-настоящему! Но главное, на тот момент – убедиться, на месте ли лётчики, и не нарушить сон или отдых. Не то пришлось бы ожидать или приходить позже... Однако, опасения оказались напрасными. Лётчики находились в приподнятом состоянии духа, предвкушая скорое возвращение домой, а также все, как специально к моему визиту, собрались для чаепития, одновременно что-то обсуждая. Познакомились, а я вкратце рассказал, что именно вынудило побеспокоить и слегка нарушить покой экипажа.
Честно говоря, сначала возникло некоторое напряжение, причину которого я понял потом, когда начал летать эстафетами. Дело в том, что просто так никто к экипажу не приходит. Обязательно посетитель обременяет какими-нибудь просьбами – то посылочку передать, то подписать билетик, если он с открытой датой, а то и вовсе пытается договориться о перелёте на «птичьих» правах, то есть, зайцем... Наверное, не всем понятно про билетик с открытой датой и зачем его нужно подписывать командиру? Поясню. Когда возникают проблемы со свободным местами, то автограф служит гарантией для службы перевозок, что командир знает о пассажире. И совершенно не против того, чтобы податель завизированного билета улетел на полных правах: на свободном или приставном кресле, оборудованном привязными ремнями.
Билет с открытой датой раньше выписывался, как правило, служебным пассажирам. Вроде меня. На переучивание улетал в конкретное число месяца, а когда назад – заранее знать сложно. И система бронирования могла не заглядывать так далеко. Или, скажем, убывая в почти полугодовой отпуск за пару отработанных годиков, невозможно было предугадать, когда именно вернёшься. Решил лететь — бегом в кассу и проставляй рейс и дату. Но если мест нет, то надо искать командира. Где отыскать – твои проблемы. Но профилакторий – самое надёжное местечко!... Как бы то ни было, если встреча с визитёром не оговаривалась заранее, то любой неожиданный гость воспринимался, поначалу, настороженно и с некоторым неудовольствием. Жизнь!
К моему сожалению, никого из знакомых в экипаже не было. Даже в лицо раньше никого не видел. Но ребята отнеслись довольно дружелюбно, когда рассказал о том, что только что закончил переучивание, завтра полечу обычным пассажиром и очень хотел бы провести всё время в кабине. Не терпелось! Я надеялся что-то важное подсмотреть, по возможности, запомнить, перенять, а также и прочувствовать атмосферу в экипаже, наблюдая слаженную и технологичную работу в течение довольно длительного полёта с двумя промежуточными посадками. Правда, выслушав мои доводы, один из пилотов скептически хмыкнул: «Что там смотреть-то? Всё равно, сразу ничего толком не поймёшь. Да и насмотришься ещё до чёртиков... Отдыхал бы лучше, как белый человек.» – Однако, у меня по этому поводу было собственное мнение. Как вы понимаете, в корне отличающееся от высказанного лётчиком.
Отступать и менять принятое решение не согласился бы ни за какие коврижки. Да никто и не заставлял. «Добро» на нахождение в кабине было получено, а это являлось самым главным. Не обошлось, правда, без некоторых непоняток и двусмысленности. Моя фамилия уже однажды послужила причиной недоразумения в период производственной практики в Чимкенте, если помните. И здесь, в Якутском Управлении ГА, также нашёлся однофамилец-инспектор, гроза всех лётчиков. И я его неплохо знал. Странновато, конечно, но это факт, от которого не отвертишься. Пришлось отметать всякие подозрения в семейственности и родственных связях, рассказав немного о трудовой биографии. По лицам и реакции экипажа понял, что обо мне ничего не слышали. Ни хорошего, ни плохого. Хорошее бы не помешало для дальнейшего взаимопонимания, но от отсутствия неблагоприятных слухов и любого компромата на душе как-то полегчало. В любом случае, на новом месте работы придётся заслуживать уважение проявленными деловыми качествами и профессиональной сноровкой, а не дутым или бывшим авторитетом и налаженными знакомствами. Получится ли – зависело от меня.
Распрощавшись до завтра, я отбыл восвояси, чтобы не гневить тестя с тёщей и добросовестно провести «отвальную»... Тесть снова находился в приподнятом настроении, строил далеко идущие планы, провозглашал пространные и витиеватые тосты за новоиспечённого штурмана Ту-154, хотя, в реальности, до этого было далековато. Тесть сильно надеялся, что теперь уж я зачащу с посещениями, как будто бы из Якутска все дороги и маршруты прокладывались только через Ленинград... Я поддакивал, делал подобие алаверды, намекая что и ему с тёщей путь в гости не заказан... Ничего не отрицал, кивал и мысленно прикидывал, всё ли взято и уложено.
Взять хотелось бы многое, а основным грузом, конечно же, были продукты и тёщины «подарунки»-разносолы. Если честно, то веса набралось, вроде бы, чересчур много. А по факту, когда разложишь дома, оказывается, что надолго никак не хватит. Лишь побаловать жену и сына, позабывших на северах вкус кое-чего. И сколько тех деликатесов? Каждой твари по паре. Так, на один зубок. Или придётся растягивать удовольствие. Только тогда вообще ничего не поймёшь – видимость одна и умственное расстройство. Но с пустыми руками, сами понимаете, не прилетишь. Никто не поймёт, да и самому стыдно...
Так или иначе, но наступил день возвращения в Якутск. Проводов до аэропорта я не любил никогда, не находя в этом процессе ничего приятного, кроме суеты, хлопот и определённого неудобства для провожающих и себя. Вообще, перелёты и всё, связанное с самолётами и авиацией, давно стало настолько привычным, что никакого культа из этого не следовало делать. Рутина, как всякая любая обыденная работа. Даже полёт пассажиром не выходил за эти рамки. Поэтому, когда подоспело время отправляться, я тихонечко взял пожитки с продуктовыми коробками и поехал на служебном автобусе в аэропорт, благо остановка - через дорогу. Тёща находилась на работе, а тесть отдыхал, так как должен был заступать в ночную смену, исполняя обязанности диспетчера АДП. Он пообещал всю ночь бдить, отслеживать и контролировать передвижение самолёта до Якутска, чтобы быть в полной уверенности и спокойствии, что всё соответствует расписанию. Автобус подъехал, я вошёл и отбыл в Пулково-1.
...Служебный автобус. К тому же, абсолютно бесплатный... Не такая уж важная деталь, чтобы на ней останавливаться, но придётся снова «притормозить», чтобы рассказать об этом « винтике» в сложном механизме авиационных перевозок. Элементарная и удобная вещь, казалось бы. Но как со временем всё изменилось. К сожалению, к худшему, как ни странно! Пока ехал в аэропорт привычным и давно знакомым маршрутом, то, невольно, вспоминал многое, даже не предполагая, что обнаружится столько впечатлений, связанных со служебным автобусом. На нём, будучи слушателями Академии, мы мотались в аэропорт, когда приходилось срочно связываться по телефону с родными. Сейчас всё настолько легко и просто, что многие даже не представляют, что всего-то лет тридцать – тридцать пять назад дело выглядело почти по-неандертальски.
Тогда о сотовом телефоне не приходилось мечтать и всерьёз думать, что он станет таким же доступным и привычным, как носовой платок. Междугородние телефонные переговоры (международных попросту не обеспечивали в обычных пунктах: для этого надо было ехать на центральный переговорный пункт, где, сами понимаете, факт и суть разговора обязательно фиксировалась заинтересованными службами) имели определённую сложность. И переговорные пункты были далеко не на каждом углу. Какие проблемы ныне? Разговаривай, хоть с Африкой, хоть с Антарктидой. Были бы денежки на счёте и оговорена соответствующая услуга роуминга. Раньше обстояло значительно мудрёнее. Если кто не в курсе или потерял память, то слегка проясню.
Бывало, приходишь с занятий в общагу, а на тумбочке ожидает телеграмма, в которой сообщается, что такой-то вызывается на переговоры с... Ну, скажем, с родителями, хотя конкретности не указывалось, кроме города. Просто обозначен день и час, в которые надобно прибыть на переговорный пункт. Категория срочности и важности значения не имели, ротный просто обязан был отпустить «переговорщика». Мало ли что случилось!? А ближайший такой пункт находился в аэропорту Пулково-1. Приезжаешь на служебном автобусе и тупо ждёшь, когда тётенька вызовет в какую-нибудь из трёх-четырёх кабинок, оборудованных междугородним телефоном.
Иногда что-то не срабатывало, а то и вовремя звонка не происходило... Или в процессе разговора предательски и внезапно прерывалась связь, которую можно сравнить с военно-полевой. Тогда приходилось терпеливо высиживать у кабинок долго-долго, пока не наладится. Или вовсе отказаться от разговора после нескольких безуспешных попыток. Кроме радости общения с родственниками, имелись и побочные приятности. Например, возможность устроить мини-увольнение, побродив по аэропорту вне казарменной обстановки. Потаращиться на суету пассажиров и удивлённо разглядывать витрины ларьков с сувенирами. При этом, довольно цинично, но невероятно практично, выглядит и заметное удовлетворение от того, что переговоры оплачиваются тем, кто их заказывал.
Ну, это касается такого случая, когда тебя вызывают для разговора. Ежели самому, вдруг, приспичило потарахтеть по междугороднему телефону, то приходилось сильно поднапрячь воображение, изощриться и доказать ротному майору всю неотложность и сверхважность мероприятия. При благоприятном исходе, высочайше дозволялось убыть, оговорив срок возвращения... Снова служебный автобус, тётенька, кабинки, приглашение или отказ, если, вдруг, визави на другой стороне провода отсутствовал. Тут хоть «Сосну» ори, хоть «Ольху», называясь «Дубом» – всё в твоих руках... И денежки, но уже из собственного кармана. Надо было сто раз подумать, чтобы решиться на подобную поездку, а ещё больше задуматься, когда голос тётеньки встревал в разговор и радостно сообщал, что оговоренное время истекло. Продлевать или, может быть, не стоит?
Чуть позже, появились и кабинки-автоматы, в которых можно было набирать код города и номер, но автомат настолько алчно и прожорливо глотал пятнадцатикопеечные монеты или специальные жетоны, что казалось, находишься у конвейера, где их непрерывно штампуют. Но совсем не в твою пользу, а прямиком из кармана. Кстати, монетами надо было запастись загодя или разменять у той же тётеньки. Иногда их не хватало в наличии... Не тётенек! Они-то были вечными. А монеток или жетонов...
Тарифы существовали, мягко говоря, абсолютно не гуманные и не щадящие ни самолюбие, ни кошельковую наличность. Ещё припоминаю, что не все переговорные пункты обеспечивали телефонную связь с некоторыми регионами необъятной страны. Даже на центральном переговорном пункте имелись строго «районированные» автоматы, где, например, строго ограничивались города и союзные республики. С Алма-Атой можно было переговорить лишь с пары-тройки таких аппаратов. Ну, очереди вполне можно представить, учитывая огромное количество приезжающих в Ленинград.
...На служебном автобусе нас возили в Пулково-1, когда довелось обучаться штурманским премудростям на академических самолётах-лабораториях Ил-18. Если же летали на Ан-24, то это происходило в аэропорту Ржевка, который нынче благополучно «скончался» после многочисленных и мучительных конвульсий. Туда возили на автобусе, принадлежащем Академии. Я уже отмечал сей факт. Но служебный автобус из авиагородка в Пулково-1 в те времена перевозил не только экипажи, которым надо было добраться к рейсу или после него в профилакторий, а ещё и смены авиатехников, диспетчеров, а также работников штаба и многочисленных аэропортовых служб, обеспечивающих полёты.
Расписанием движения служебного автобуса было предусмотрено практически всё: от доставки экипажей согласно расписания, до пересменок техсостава и обеспечения развозки на обеденный перерыв. При штабе авиаотряда здравствовала и процветала очень приличная столовая с демократическими расценками, вкусными блюдами и разнообразным меню. Другой приятностью являлось наличие круглосуточного буфета, куда «академики» тоже любили сбегать и перекусить, уже будучи старшекурсниками, пользуясь такой привилегией и предпочитая откушать стаканчик топлёного молочка со сдобной булочкой именно после всеобщего отбоя. Класс! Белые ночи, влажная прохлада, соловьиные трели и полное умиротворение... Однокашники не дадут соврать, что было именно так!
(продолжение следует)