Столкновение или в очередной раз об интеллигентности и неинтеллигентности
Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно.
В.И.Ленин
«Сказать или не сказать?» – думала Валя. Вот уже 5 минут она смотрела в одну точку, и её мОзги терзала лишь одна, но очень навязчивая мысль.
От этой неотступно преследовавшей её мысли очень сильно разболелась голова.
Она представила себя на месте своей новой подруги Ляли:
«Захотела бы я узнать это про себя?» – сама мысль была ужасной для интеллигентной или псевдоинтеллигентной дамы, получившей в своё время прокоммунистическое псевдовоспитание.
Она прекрасно понимала, что, как в своё время Чехов выдавливал по капле из себя раба, её удел был в выжимании из себя, как из мокрой, только что использованной для мытья санузла тряпки, всего впитавшегося в неё или тряпку вонючего коммуно-интеллигентского тухлого мировоззрения и мировосприятия.
Пикантность её размышлениям придавало место-время, где возникли размышления. Всё это происходило, когда Валя вместе и под воздействием Ляли отправились в паломничество по монастырям русского севера.
Ляля была женщиной очень набожной, хотя, возможно, и неверующей. Валя была женщиной совершенно не набожной, хотя, возможно, и очень верующей. На этот вопрос она не могла ответить даже самой себе.
Одно из самых ярко-отвратительных её воспоминаний, связанных с церковью, было воспоминание о причастии. В совершенно, мягко говоря, зрелом возрасте знакомый батюшка уговорил её покреститься. Обряд прошёл кулуарно, без свидетелей, что её совершенно устроило. Вслед за крещением она заодно и обвенчалась со своим мужем. На следующее утро батюшка попросил её посетить причастие, но забыл предупредить, что ночью, отделяющей крещение от причастия, не положено трахаться, а утром не положено завтракать и, что совсем странно, мыться и чистить зубы.
Поэтому за замечательным трахом двух уже крещённых и венчанных к этому моменту людей последовал плотный завтрак и все необходимые гигиенические процедуры.
Причастие проходило уже отнюдь не кулуарно. Валя, совсем не желая того, оказалась в длиннющей очереди за халявной ложкой кагора. Ей очень хотелось испариться из этой очереди и оказаться подальше от церкви и попов, но какая-то, видимо, «божественная» сила гнала её к попу с кагором. Когда поп вставил ей в рот ложку с дармовщинкой, её передёрнуло от непередаваемо-немыслимого отвращения. Как Валю не вывернуло на изнанку, как она не выблевала ранее употреблённый плотный завтрак, она так и не смогла понять. Видимо, тут действительно не обошлось без влияния Бога.
Только поп заметил её волнения и терзания. Позже он объяснил, что с точки зрения религиозной философии, химии и медицины, хотя ложку из-под кагора никогда не моют, а сосут её ежедневно своими больными губами и ядовитыми языками сотни или даже тысячи людей, от этой ложки и от этого кагора заразу подцепить нельзя, так как от заразы бережёт непосредственно Бог.
Валя очень обрадовалась, что, наверное, не подцепила заразу. Но отвращение-то никуда не исчезло.
Пропустив эти давние, прямо скажем, не очень приятные воспоминания сквозь себя, Валя вернулась к сегодняшним тяжким думам. Она снова поставила себя на место Ляли. Такое очень неприятно услышать, но такое не услышать ещё более неприятно.
Часом ранее их накормили обедом в трапезной. Люди набожные рекламируют такие предприятия общепита как рестораны высокой кухни. Люди религиозные мечтают и надеются, что они могут отобедать или отужинать в таких местах по крайней мере без последствий для своего желудка. Люди адекватные, то есть ненабожные и нерелигиозные, прекрасно понимают, что монастырская кулинария не является и никогда не явится образцом высокой или просто вкусной кухни.
Скоропостижно после трапезы в трапезной подругам нестерпимо захотелось посрать. Видимо, это не совсем приятное состояние души и желудка явилось последствием трапезы.
Они к этому моменту уже отошли от монастыря на расстояние 10 минут ходьбы быстрым шагом по пересечённой лесной местности.
Валя, утомлённая терзанием живота своего, предложила Ляле немедленно бежать в «нумера» с целью глобального облегчения.
Ляля ей объяснила, что вокруг никого нет, и посрать можно прекрасно здесь.
В этот момент произошло ментальное столкновение интел- и неинтеллигентности.
Таким образом, Валя взяла ноги в руки и побежала посрать в «нумера».
Ляля же просто огляделась вокруг и, не обнаружив вокруг никого, просто уселась срать, «не отходя от кассы». Благо «туалетная бумага» в виде роскошных зелёных листьев вокруг росла в изобилии.
Прошло ещё 20 минут, и подруги в облегчённом состоянии вновь продолжили прогулку по святым местам.
Выйдя на берег великой русской реки, они присели на скамейку, установленную каким-то добрым человеком прямо над крутым обрывом.
И тут-то взгляд Вали упал на подол юбки Ляли. Весь подол оказался в говне. Видимо цивилизованная женщина в длинной юбке совершенно разучилась срать в экстремальных условиях центрально-полосного леса.
«Всё-таки я должна сказать!» – решительно решила, наконец, Валя и вслух произнесла:
– Ляля, посмотри на подол своей юбки сзади, – и, отрезав все пути назад к интеллигентности, добавила, – он весь в говне.
– Какой ужасный ужас и кошмарный кошмар!!! – посмотрев на себя сзади, воскликнула Ляля и стремглав со скоростью матёрого спринтера удрала в «нумера».
Вернувшись вновь в заповедный лес в джинсах с целью продолжить прогулку уже без всяких эксцессов, Ляля прокомментировала ранее случившийся конфуз:
– Всё-таки ты права. Срать в лесу не комильфо. Интеллигентный человек обязан в любом состоянии нестояния добежать до интеллигентного туалета.