О голодоморе на Украине в 1933 году
Свидетельство
Глущенко Ирины Емельяновны
1921 года рождения,
Жительницы с.Кризское, Марковского района, Луганской области.
Мне запомнился 1933 год приездами группы людей, которые забирали не только зерно, муку, но и всё из хаты: одежду, посуду, подушки и разную домашнюю утварь. Даже с детей платки с головок поснимали. Помню, у нас была швейная машинка «Zinger», сестра тайком вытащила челнок из машинки и забросила в огород. Машинку забрали, а сестру арестовали. Ходили по саду, по двору с ломами, протыкали землю, искали зерно. Заходили в хату в любое время, проверяли, что варится в горшках в печи (может, какое пшено или чечевица?). Искали везде, даже протыкали соломенные крыши длинными штырями с крючками на конце. Шли во все дворы подряд.
Село наше никогда не знало крепостного права, крестьяне были «отписаны к казне», жили крепкими хозяевами. Может, поэтому 1933 год прошёлся по всем голодной смертью. Многие семьи вымирали полностью, стояли пустые хаты, которые умирали вслед за хозяевами, разваливались и зарастали высокими бурьянами. Знаю от своих родителей, что были сёла, где умерли все жители и власти вывешивали на здании сельсовета чёрные флаги.
Село наше находится недалеко от границы с Воронежской областью, с Россией. Там грабежа крестьян не было, люди жили нормальной жизнью. Поэтому, голодные люди из Украины хлынули в Россию.
Власти быстро среагировали – поставили на границе заградительные конные отряды. Но люди тайком пробирались заросшими кустарником ярами и степными тропами, хотя это было очень опасно, т.к. началось людоедство. Обессиленные, они умирали в пограничных российских селениях, где каждый день их подбирали специальные похоронные команды.
Я помню, как мы с моей бабушкой, Глущенко Анной Трофимовной пришли в большое село (сейчас райцентр) Кантемировку. Бабушка присела отдохнуть, а я пошла просить у людей Христа ради милостыню. Когда я вернулась, бабушки уже не было. Люди сказали, что её – живую, забросили на воз похоронной команды и, значит, похоронили заживо.
А первым от голода в нашей семье умирал мой дедушка – Илья Евсеевич Глущенко. Он тихо лежал, совсем исхудавший, шёпотом попросил свечку. Бабушка дала ему в руки зажжённую свечку. Дедушка начал шептать молитву, уронил свечку и умер.
Я помню, как умирала маленькая грудная сестричка Ниночка. Она была крупной красивой девочкой со звонким голосом. Когда внезапно всё забрали, грудное молоко у мамы пропало, Ниночка умирала медленно голодной смертью. Она обкусала своими двумя зубками свои кулачки до хрящиков, а сама ссохлась до величины небольшой куклы, голоса у неё не было, только иногда тихонько жалобно пищала. Лежала она почему-то на подоконнике. Закопали её во дворе под калиной.
В этом же 1933 году разрушили сельскую церковь Иоанна Богослова. Помню, как арестовали «за веру» моего дядю – Сопильныка Григория Ивановича и мою тётю – Сопильнык Анну Ильиничну. Сначала они находились в тюрьме в г.Тышков, потом тётю освободили, а дядю – расстреляли.
«За веру» забрали наших родственников Сущенко Григория и Христину. У них было 7 детей. Старшей Полине – 17 лет, младшей Шуре – 1 год. Детей вывезли в степь и оставили их там.