В начале 1971 года нис «Ак. Л.Орбели» был отправлен для ремонта на судоремонтный завод МРХ в гор. Жданов (Мариуполь). К лету 1971 года ремонт не был окончен. В отсутствие надёжной плавбазы работы с подводной лабораторией было решено проводить на малых глубинах.
Летом 1971 года в отремонтированной после аварии 1970 – го и существенно модернизированной лаборатории работали на глубине 15 метров три экипажа акванавтов. Два из них проводили технические испытания систем подводной лаборатории и одновременно тренировку новых членов группы акванавтов. Третий экипаж занимался ставшим уже традиционным комплексом океанологических и медико – физиологических исследований.
МОЙ ТРЕТИЙ ЭКИПАЖ
Командир экипажа (одновременно бортинженер) Игорь Сударкин, научный сотрудник гидрооптик Олег Прокопов и водолаз Алексей Насонов вошли в лабораторию 1 августа, научные сотрудники биогеограф Николай Денисов и геофизик Рубен Косьян приступили к работе 4 – го и 7 – го августа соответственно. Проработав под водой почти целый месяц, Олег заболел.
Доктор Гриневич диагностировал воспаление легких и принял решение провести декомпрессию Олега в береговой рекомпрессионной камере ПДК – 2. Лаборатория всплыла, Олег через шлюзовой отсек 30 августа вышел из лаборатории. На шлюпке его быстро доставили на берег и поместили в ПДК – 2. Там Олег был рекомпрессирован, затем прошёл декомпрессию и начал курс лечения. 15 сентября пустующее в экипаже место гидрооптика занял я. Предполагалось, что экипаж будет работать под водой не менее 60 дней.
Но в ночь с 19 на 20 сентября началось волнение с западного направления. Оно быстро усиливалось и в начале суток 20 сентября достигло штормовой силы. Под напором очередной волны лаборатория сильно накренялась на один борт, некоторое время оставалась в таком положении, затем медленно возвращалась в нормальное положение. Постоянно слышались различные звуки - то характерный скрежет металла по песку, то непонятный металлический грохот.
Скрежет свидетельствовал о том, что лаборатория ползёт по песчаному дну. Грохотали, как позже выяснилось, чугунные плитки балласта, высыпаясь из бункера. Уровень воды в водолазной шахте колебался так, что временами вода заплёскивалась внутрь лаборатории. Пришлось закрыть люк водолазной шахты. К счастью, всю ночь и некоторое время после рассвета сохранялась телефонная связь с берегом.
Нам сообщили, что нас тащит примерно к центральной части восточного берега бухты. Сообщили, что в нужный момент возможно ближе к берегу подойдёт автомобиль, чтобы как можно быстрее отвезти нас к барокамере береговой базы. Угол крена лаборатории при прохождении волны постепенно увеличивался. И, наконец, накренившись в очередной раз, лаборатория не вернулась в нормальное положение, а опрокинулась на борт.
То, что было бортом с дежурным постом, шкафом для регенеративных патронов и сан.узлом, стало потолком, а противоположный борт стал полом. Водолазная шахта оказалась расположенной горизонтально.
Пол и потолок стали теперь бортами странного пространства, в которое превратилось наше жилище. Телефонная связь с берегом к этому моменту уже давно была оборвана. Поэтому мы не знали, на какой глубине и как далеко от берега находимся, но были уверены, что за нами наблюдают и, конечно, скоро свяжутся с нами.
Стали готовить акваланги, которые будут нам необходимы, как только начнём сбрасывать давление внутри «Черномора», выравнивая его с забортным давлением. Дело в том, что в дыхательной смеси внутри «Черномора» содержалось не более 10 % кислорода.
Этого более чем достаточно на глубине 15 метров, но может не хватить во время выхода из «Черномора». (Кстати, даже наш многоопытный «спецфизиологический» подполковник Гриневич с большим опозданием вспомнил о том, что нам необходимо включиться в акваланги сразу же с началом сброса давления в «Черноморе».)
И вот мы услышали один отчётливый удар металлом о металл. (На «языке» водолазов: «как себя чувствуете?») Кто – то из нас, схватив первый попавшийся под руку металлический предмет, один раз ударил им по люку водолазной шахты: «чувствуем себя нормально». Через некоторое время была организована связь по телефону.
Нам сообщили, что «Черномор» лежит недалеко от берега, где глубина менее двух метров, и что автомобиль на берегу ждёт нас. Мы начали стравливать давление и включились в акваланги. К этому времени с берега к водолазной шахте уже был проложен ходовой конец. Когда давление внутри лаборатории сравнялось с забортным, мы открыли люк и один за другим, без аквалангов, через водолазную шахту стали нырять в море.
Вынырнув, хватались за ходовой конец и вдоль него, подгоняемые всё ещё сильным волнением и поддерживаемые друзьями - участниками спасательной операции, стоявшими вдоль ходового конца, по очень неровному каменистому дну выбрались на берег. Через 17 минут после выхода из «Черномора» мы оказались в рекомпрессионной камере.
Как позже выяснилось, эти 17 минут от выхода из водолазной шахты «Черномора» до момента, когда мы оказались в барокамере, были почти предельным сроком, в течение которого можно было находиться при обычном атмосферном давлении без риска получить декомпрессионное заболевание.
Декомпрессия прошла относительно благополучно. Помимо большого объёма океанологических и медико - физиологических данных, полученных в результате работы этого экипажа, был попутно установлен неофициальный рекорд продолжительности жизни и работы под водой - 50 суток! Программа «Черномор – 71» была успешно завершена.
На фото - экипаж, вышедший из стационарной береговой барокамеры после завершения декомпрессии. Слева направо водолаз А,Насонов, командир экипажа И.Сударкин, геофизик Р.Косьян, биолог Н.Денисов, В.Николаев (с сыном Серёжей).