собрался написать что-то длинное. Хватило на куски, отрывки. Если задумка хорошая, может и решусь соединить.
Июль.
я разбираю вещи. Раннее субботнее утро и в квартире я один, машинально открываю/закрываю сумку, потрошу карманы, выворачиваю пакеты, гремя их содержимым прокручиваю в голове дальнейший план действий, моя заповедь, моё правило, инкогнито. Молчи. Не привязвайся. Живи по животным законам. На самом деле всё это я недавно вычитал в каком-то новомодном учебнике современной альтернативы. В коридоре пахнет сыростью и порошком, на этаже у кого-то сгорел завтрак, лает собака, хлопает входная дверь — пару раз. Я сижу на полу, ноги затекли, кругом разруха из моих вещей, от пола веет холодом. На улице начало июля, но у меня создаётся ощущение начала осени. Комната маленькая, по стенам слишком много мебели, окно выходит на проспект — этому я рад. Слишком много мебели, планирую поговорить с хозяином квартиры, она меня сковывает. Этаж третий, обрывки мыслей и действий в пустом переворачивании вещей меня выводят. Точнее я не знаю, с чего начать, кажется с детства отличался сумбуром в действиях. Необдуманный.угловатый.передёрнутый. Дом, в котором я снимаю комнату является чем-то средним между общежитием (сохранились правила общепользования) и старым, полуразвалившимся сооружением городского типа (акустика сильнейшая). Проще говоря есть три комнаты, одну из которых я снимаю. Мне совершенно не интересно, кто живёт рядом, с кем я делю кухню и ванную и я действую по плану, я верен себе, я — наблюдатель , я — сумасшедший и мне это на руку. Обещанный психолог раз в неделю — родители постарались достать меня и здесь. Они долго не могли понять ,что я буду делать целых три месяца в незнакомом городе — три месяца до поступления, которое нужно лишь мне. Три месяца на которые будут потрачены не/лишние деньги. Я сам не знаю, что я тут делаю. Мне твердили — смени обстановку. И чем быстрее , тем лучше. Переезжай от одних людей к другим, из одной квартиры в другую, от одних проблем, к ним же. 10 утра, после дороги клонит в сон, нужно сходить в магазин и создать видимость успешности тыльных запасов активности. Я молчу уже 2 месяца. Потому и привязали меня к этим психологам, врачам, заботливым соседям и прочее и прочее. Когда ты отклоняешься от нормы — тебя начинают считать не дееспособным и, если ты не дурак, то можешь сорвать неплохой выигрыш. Это они думают, что у меня шоковое состояние. Или депрессия. Или начальная стадия шизофрении. Или максимализм дал мне захлебнуться и я потихоньку гнию на дне. На самом деле мне просто не хочется говорить. Я не вижу в этом смысла сейчас. Мне катастрофически не хватает одиночества. Сам с собой, чтобы тебя никто не трогал. Не смотрел. Не хотел. Не помнил. Потому я и уехал, это они думают, что сделали что-то сами. Сделали что-то наконец правильно, по-родительски. С заботой и свойственной беготнёй. Только у меня лучше получается говорить графически. Или мысленно. Почему бы не выдумать себе на время маленький дестрой. Маленький взрыв центрального города. Расстройство нервных волокон, психосиндром, помутнение равновесия. Стать безобидным и замкнутым, подсознательно зная, что внимания ты получишь больше,нежели разобьёшь папину любимую пепельницу. Они меня избаловали, родители. Мои бабушки и дедушки, папины коллеги по работе, их дочери и сыновья. Каждый случайный прохожий, обративший на меня внимание, просто посмотревший на меня. Они слепили меня нового, халёного,эгоистичного,прочного, смекалистого.И я благодарен.
Прошёл час, а я всё ещё сижу и бессмысленно передвигаю вещи, которых, кстати не так уж и много. Из одежды я взял самое необходимое, в основном тёмное — чтобы не привлекать и сливаться с массами людей в час пик, мне не нужно ничьё внимание, сейчас. Конечно это удар по моему самолюбию, потому что вкус у меня был всегда, да и деньги тоже. Папа владеет крупной фирмой по недвижимости, мама держала пару бутиков. Да и вообще я попал под милость. Так уж получилось, что 18 лет назад встретились два красивых человека, изрядно пьяных и молодых, и как-то в промежутках между эпизодами появился я — с ****скими глазами, идеальным сложением и внутренним миром. У меня всегда всё было, что к сожалению скоро наскучило и вот, я в поисках новых ощущений здесь — подбитый и замкнутый от такой нелёгкой жизни. Достаю из сумки кисти и краски — это моё всё, моя музыка и мои буквы — это я сам — разлитый по тюбикам в разных цветовых вариациях. Рисую уже шесть лет и это меня спасает, не даёт разрушаться. Перекладываю кисти на стол, забрасываю одежду в какие-то ящики, чтобы хотя бы визуально уменьшить беспорядок. Да, кстати, перед отъездом отхватил на барахолке старый ещё плёночный фотоаппарат,чтобы уж точно прикончить свой идиотский образ несовременного человека. Если быть честным, то мне и сейчас доставит немало удовольствия проявлять плёнки и ждать пару дней, перед тем, как получить фотографии, а не перекидывать всё на компьютер и быть королём фотошопа. Кстати, из техники у меня ничего с собой нет. Ни плеера, ни ноутбука,ни телефона (насчёт ноутбука я договорился ближе к неделе, потому что если я буду записывать всё на бумагу Марина точно найдёт, если не буду писать вообще , то сойду с ума.)Это важный пункт моего « лечения» я согласился лишь на номер домашнего этой квартиры, но какой в нём смысл, если я могу лишь слушать. Мама считала это самоубийством — отправлять меня в Москву без стандартного набора — выживи и помоги себе сам. Без интернета — а значит получи, мой милый, соц пакет « не в курсе дел мирских», без связи и без музыки. Я хочу создать вакуум. Вакуум себя и себя. Только мне подсознательно тошнотворно не нравится эта идея, мне скучно, я ума не приложу, чем я буду заниматься, как я смогу перейти на следующий уровень своей игры. В детстве внимание родителей было привлекать проще. Тогда у них совсем не было времени и они почти не появлялись дома. Когда были мне нужны.
Мне 18. у меня полный багаж иммунитета и выносливости за спиной. Я силён морально и у меня не болят кости. Голова наполнена мусорными новостями и ты живёшь каждый день как последний, приближая себя к пропасти. Медленный суицид, уходящая молодость, это будет потом. Когда-нибудь я стану сутул, неповоротлив и подвержен любому проходящему вирусу. Меня как раз волнует это потом. Моя совершеннолетняя апатия. Мои скованные голосовые связки.Ещё больше людей вокруг. Интерес и раздражение, я отклоняюсь/уклоняюсь/рушится. Я всё чаще думаю, что мы обязаны умереть молодыми. Чтобы не видеть,что будет дальше, кто будет дальше и как выжить на положенные в возрасте копейки. Худеть, терять близких так и не находя их. Потому я сейчас как губка, как пустая, постепенно заполняющаяся книга. Каждый день записывается как на ленту. Чувства обострились. У меня нет даже телефона. Я не могу ни с кем делиться своими мыслями. Я сам загнал себя в клетку. С каждым днём я всё больше увлекаюсь, вживаюсь в безупречную роль. Я — естествоиспытатель, я — запутался. Прошла неделя. Я почти всё время провожу на улице преимущественно там где нет людей. Рано утром и ночью улицы наоборот. Другие, настоящие. Я рисую всё, что со мной происходит, что происходит в поле моего зрения. Стараюсь максимально точно запомнить каждую деталь. Шум ветра, старая кошка нелепым пятном среди многоэтажек. От неё шарахаются люди, голуби — глупые птицы, жиреющие в парках на хлебе и зёрнах, вспышка и звук крыльев. Очень много. Запахи слишком резкие, вот проехала машина, что-то гудит — это был плеер у прохожего. Запах свежего хлеба в 5 утра, поворачиваюсь назад — пара подростков в слишком ярком. Сворачиваю в парк — пара людей на пробежке. Старуха на роликах. Ей уделяют слишком много насмешливых взглядов плюс мой уважительный. Лето обещает быть холодным. По вечерам ветер обнимает меня до самых костей, грею руки в карманах, они быстро немеют и грифель выпадает, в свете фонарей рисунки получаются будто с пролитым на них чаем. Когда ночь достигает апогея ( я выделил этому событию между 3 и 4 часом ночи) совсем тихо. Вы можете себе представить,что в Москве совсем тихо? Нет, машины, случайные люди, они есть. Но кто-то выключает звук на час. Это как в детстве ты бьёшь лампочки в фонарях только потому , что слишком светло и нет предпосылок к приключениям.Что касается ночи. То если ты сидишь неподвижно и закрываешь глаза, тебе кажется, будто сейчас зима и ты действительно один — физически теперь уже. Чувство одиночества течёт обратно скорости крови. Запах свежести и кажется моря или чего-то сладкого ещё. Голова кружится — я мало сплю. Прихожу домой когда там нет никого. Видел своих соседей мельком, стараюсь непопадаться им на глаза. Кажется брат с сестрой и ещё один парень — у них постоянно шумно, но в тоже время они редко в квартире. Не знаю, мне нельзя вникать в чужих. Я полностью свой. Кажется, мой психолог предупредил, что меня нельзя трогать или может наоборот, я не знаю. Хожу к ней раз в неделю . Мне нравится,нет, мне хочется вывести её из себя — профессионала, сжечь морально все её дипломы и лицензии. Но она — мрамор, камень, бетон. Холодная и шаблонная. А я — вода. И я добьюсь своего когда-нибудь. Она держится дружелюбно и терпеливо. Не вынуждает меня говорить. Но я рентген — я вижу, что она пытается подловить, зацепить,направить. Эта активная игра в прятки, я всё чаще вспоминаю детство. Смотрю ей прямо в глаза некторое время, ничего не пишу на листах, которые она мне даёт. Чаще рисую её лицо, её эмоции, её макияж, её ненастоящую. И каждый раз она одинаковая. Потому что её этому научили. Время течёт медленно и я буквально сгораю в ожидании дороги домой. Ещё светло. Иногда я выбираю метро.
Когда мне становится совсем плохо я злюсь. На то, что я родился именно таким. В транспорте у меня вызывают чувство отвращения некрасивые, грязные, замученные, неопрятные люди. Я пристально разглядываю их, оцениваю. И они знают, почему я так делаю. Многие не сердятся, кто-то чувствует себя неуютно. Есть те, кому хочется, чтобы я знал их проблемы. Более того, чтобы я был источником их проблем. Чтобы они могли свалить всё на мои плечи и начать жалеть себя оправданно. Я ненавижу их. Ненавижу неудачников. Я ненавижу тех, кто лучше меня, тех, кому кажется, что они счастливы. Я даже ненавижу тех, кто наравне со мной. И эта ненависть меня пожирает. Я могу часами сидеть и смотреть в одну точку. Потом рисую. То,на что взглянуть страшно. Я рисую своих демонов. Своих испорченных детей. Плоды моей фантазии, плоды моей ненависти. Когда что-то во мне достигает предела, своего апогея я начинаю взрываться, тихо, метко и необратимо. Я начинаю истекать чёрной смолой агрессии. Всё начинаетя с того, что тебе просто необходимо привлечь чужое внимание. Тебе нужно, чтобы тебя услышали. Самое действенное для меня — это асоциальное поведение. Заставить кого-то страдать вместе с тобой, довести до нервного срыва близких тебе людей, сделать назло, сделать себе хоть немного легче, сделать себя легче и спокойнее. Однажды я переборщил. И потерял Человека. Теперь он в космосе, а я в аду.
[...]
Сегодня целый день идёт дождь, я бы сказал равнодушный дождь. Не сильнее и не слабее, без лишнего шума. Серая пелена. Пахнет машинами и землёй. Транспорт рассекает воду и он движется так быстро, что невозможно рассмотреть, есть ли там кто. Все, кто торопится домой уже давно там. У меня кончились продукты и я хочу есть. Но я уже давно не выходил на улицу (Мне продукты всегда приносит Марина, но ей нужно было куда-то уехать на курсы для повышения квалификации, она вернётся через 6 дней. Мы договорились, что я справлюсь.) При мысли о том мире, что снаружи, меня охватывает странное чувство беспокойства и тянущей тоски. Но я по-прежнему хочу есть. Уже пять часов вечера, дождь не прекращается. Дома все жильцы. Одна из них пыталась со мной поговорить, оказать какие-то знаки гостеприимства, но я даже не смотрю на неё. Мне не нравится её лицо, я не хочу её рисовать. Она счастлива, она всегда улыбается. Мне она не нравится, я завидую ей. Ещё двое делают вид, что им дела до меня нет, но я чувствую их взгляд на себе. Брат первой, её кажется зовут Света (иногда я сижу на кухне и становлюсь невольным слушателем) находится в другом городе,но скоро приедет обратно. Моё отношение к его сестре машинально переключается на него. Через час я всё же заставляю себя выйти на улицу. До ближайшего супермаркета минут 15 ходьбы (я езжу на транспорте только в редких случаях — когда мне нехватает людей). Я одет так, что моего лица практически не видно, надеваю капюшон толстовки, на ногах сланцы, в домашних шортах. Иду по торговым рядам, всматриваясь в полки с продуктами. Я хожу без зонта и поэтому я промок насквозь. Вся одежда и кажется, что я тоже пропитались пыльным московским дождём. Люди ко мне близко не приближаются, Кто -то предположил, что я пьян. Я в то время внимательно всматриваюсь в цветные этикетки. Взял какие-то овощи и крупу, ищу лимон. Нечаянно задеваю плечом какого-то мужчину, тот зло огрызается и толкает меня в ответ, я лечу в полки с кукурузой и сваливаю их. Раздаётся грохот, вокруг меня собираются охранники и покупатели, меня охватывает паника. В данный момент, в эту минуту на меня смотрят порядка 6-ти пар глаз. Я быстро поднимаюсь, и пытаюсь направиться к выходу. Охранник мне что-то говорит про деньги, какая-то женщина причитает и осуждает всех пьяниц мира, кто-то говорит,что я больной и ко мне лучше не приближаться. В чём-то она права. Я в паническом состоянии, мне нужно на улицу. Я толкаю охранника и выбегаю на улицу, сворачиваю в какие-то проулки, бегу быстро, слышу чужие шаги за спиной, сердце стучит где-то в висках, через некоторое время я понимаю, что за спиной тихо, через мгновение понимаю,что я не заплатил за продукты. Оглядываюсь по сторонам — я в парке. Никого нет. Сажусь на скамейку и закрываю глаза. Снимаю капюшон и запрокидываю голову. Дождь усиливается, с волос стекает вода, пахнет моим шампунем. Кладу на коленки продукты и включаю громко музыку, чтобы заглушить сильное сердцебиение. Мне холодно и руки онемели, я не чувствую пальцев, начинает пробивать дрожь. Я постепенно успокаиваюсь. Не знаю, сколько прошло времени и плохо соображаю, где я вообще. В Москве я сейчас плохо ориентируюсь. Моё дыхание становится ровным, но я сильно замёрз, клонит в сон. Нет желания куда-либо подниматься, начинается гроза и поднимается сильный ветер. Я пытаюсь сосредоточиться и унять вновь наступающую панику. Сжимаю голову руками, чуть сгибаюсь и закрываю глаза. Даже сквозь музыку, включённую на максимум я всё равно слышу звук разбивающихся капель. О землю, о мою голову, с сто процентной точностью разбивая стену моего спокойствия. Проходит минут 15 и мне кажется, что я умер. Потому что я не чувствую холода, не чувствую дождя и вообще состояние у меня как у жертвы, которая знает, что через мгновение в неё впустят смертельный яд и сожрут. Но дождь на меня действительно больше не капает. Я открываю глаза и вижу рядом с собой силуэт. От неожиданности я чуть не вскрикиваю,но вовремя осекаюсь. Снимаю наушники и внимательно оглядываю человека. Парень, чуть старше меня и лицо у него знакомое, мне так кажется. Он сидит рядом и держит над нами зонт. Он кажется сильно пьян. По крайней мере я чувствую резкий запах алкоголя. Он переводит взгляд на свои карманы и что-то ищет. Достаёт сигареты и пытается закурить,но зажигалка не работает. Я достаю свою и он прикуривает.
- Вот видишь, как получается. Я — сильно пьяный, ты — сильно сумасшедший, раз сидишь тут, как святой. Пойдём, отведу тебя домой, пока я ещё в состоянии передвигаться и держать зонт.
Он встаёт и хлопает меня по спине, жестом показывая, чтобы я за ним следовал. Сам не зная почему я встаю и иду за ним. Меня сильно шатает и из нас двоих кажется набрался больше всего я. Он как ни странно не особо разговорчив. Только спросил куда нам идти. Я остановился и задумался. До сих пор не мог узнать то место, где мы были. Он подумал и сказал.
- Ладно, выйдем на проспект и соориентируешься. Усмехнувшись он добавил. - Ты похож на маньяка в роли жертвы, пошли, видно тебя долго пытали и отрезали язык.
Я юмора не уловил, но никаких эмоций проявлять не стал. Минут через 20 мы вышли на проспект и я понял, что до нашего дома минут 30 ходьбы. Тот парень кажется встретил знакомого и мы остановились. Тот тоже был под чем-то, только более красочным. Я резко развернулся и пошёл быстрыми шагами в сторону дома, снова включив музыку, кричал ли он что там — не знаю, но я явно произвёл впечатление свихнувшегося.
Как я добрался до дома, как я переоделся и уснул я не помню.
Когда я пришёл в себя было уже где-то 11 утра следующего дня. Безумно болела голова и шея (я почему-то уснул на полу). Дома никого не было и я кое-как поднялся. Опираясь о стену я добрался до кухни и поставил чайник. Повсюду были бутылки и явные признаки, что вчера тут было много людей. Или свиней. Пока грелся чайник я принял душ, голова всё равно не проходила. Налил себе чаю и жуя кусок булки я принялся рассуждать, что мне делать дальше. Вся эта игра в составе одного человека мне надоела. Но возвращаться домой мне тоже не хотелось. У меня есть пара дней без сеансов, деньги есть тоже, только я кажется заболел. На этот раз физически и по-настоящему.
На полу в прихожей спит рыжий кот, растянувшись поперёк дороги, подошёл к нему близко — он кажется необъятных размеров от его живота очень тепло ноге.
Раз и звонит телефон, за окном гудит сигнализация машины. Моя голова сходит с ума, роюсь в аптечке, засыпаю на пару часов. После обеда иду в парк. Зарисовываю пару пейзажей, людей мало. Мне нравится этот день. Но горло подводит, начинается кашель.
Сегодняшний день прошёл быстро, но я не знаю,на что его потратил. Выспался, вышел на улицу за 3 последних дня, вернулся поздно вечером. Сейчас мне нравится быть там, где много людей. Мне нравится наблюдать за ними, разгадывать, додумывать. Становится тоскливо. Есть много разукрашенных ловцов друг друга — резкие духи, банки пива и активное разглядывание каждого. Как вариант, как мишень. Много детей и старых пар. Жизнь многих мне кажется до ужаса скучной. Плюс я сам для себя скучный. Мало вопросов к себе и неимоверно много вопросов к миру. Вероятно, если я состарюсь, то буду жалеть, что сейчас нахожусь в состоянии пассива. А мне бы сырое утро и пустой берег моря с пониженной для лета температурой. Возможно туман в 5 утра и шуршащая тишина в воздухе. Мне бы находить те места, где я чувствую себя спокойно, уверенно, чтобы я сам мог наполнить себя интересом, вырвать из собственной клетки страха. Ночь меня пожирает, заполняет моё тело новым и свежим соком страха и уязвимости. Я боюсь любого случайного прохожего, любого резкого звука и подозрительно упавшего камня. Возможно, я и вправду болен. Мама звонит реже, она привыкла и она знает, что я её слушаю. Чаще рассказывает о делах, о том, как занят отец, о том, как душново второй столице. Говорит быстро и мне кажется, что она боится остановиться, потому что я могу перестать слушать и повесить трубку. Или может начнётся атомная война. Или наступит конец света. Чувствую себя уставшим и меня клонит в сон, но мне не хочется засыпать, я не готов к сегодняшним кошмарам.