В доме что-то творилось. Пока Маша сидела у ручья, тут случились изменения. Она стояла на кухне, прислушиваясь к тому, что происходило в комнате, и не решалась войти. В комнате стоял какой-то шум, гам, крики, шлёпанье ладоней, похожее на оплеухи, и смех. Может, уйти? Было любопытно, но подозрительно. Потом она услышала мамин голос, приоткрыла дверь и заглянула в щелку.
За столом сидели мама и две тётеньки. Все немедленно повернули головы к двери, и… Маша не успела ничего сообразить. Тётеньки ринулись в кухню, схватили Машу и затащили в комнату. Маша даже немного испугалась, потому что мама сидела за столом и спокойно смотрела, как её дочку хотят раздавить. Тётеньки по очереди тискали её в объятиях, гладили, целовали и отнимали друг у друга.
Потом все устали. Тётеньки сели рядышком, поставили Машу перед собой и стали с умилением разглядывать. С ног до головы. Какое у неё платье, ноги, руки, волосы, лицо, глаза, даже банты в волосах, даже бусики на шее.
Мама сидела и смеялась.
- Ну, красотка! – сказала одна тётенька, а вторая закивала.
- Ну, куколка, как есть куколка! – сказала вторая тётенька, а первая закивала.
- Ирка, ты, как две капли, как две капли! – сказала первая.
- Господи, везёт же людям, а у меня три пацана, оторви да брось, - сказала вторая.
- Ну, прелесть! – закончили обе хором. И всё кивали.
И тут раздался рёв. Одна тётенька выволокла из-за своей спины мальчишку лет трёх, стриженого под машинку, толстенького и сопливого.
- Да боже ж ты мой! – тётенька утёрла мальчишке нос, заправила ему рубашку в штаны, шлёпнула легонько и начала ему объяснять:
- Это же Машенька, Манечка, дочка тётиирина. Чего ты ревёшь? Смотри, какая она хорошая, какая красивая, какая послушная, она из города приехала, нарядная девочка! А ты ревун сопливый. Ну, чего закатился? Что тётя Ира скажет? В гости пришёл – и так себя ведёшь. А что про тебя Машенька подумает?
И посадила мальчишку себе на колени.
- Машунь, - сказала мама, - это подружки мои школьные. Валя и Валя. Мы в одном классе учились. Пришли меня проведать и на тебя посмотреть. Мы давно не виделись. А это Павлик, Валин сынок.
Тётеньки опять закивали и заулыбались. Они были очень разные, эти тётеньки с одинаковыми именами. Одна полная, с круглым лицом, большими глазами, гладкими волосами и косой, закрученной узлом на затылке. Павликина мама. А другая Валя была худая, востроглазая, с мелкими кудряшками на голове. И ещё у нее был смешной нос: длинный, тонкий и немного крючочком.
Мама расставила на столе чайник, чашки, бокалы, конфеты, печенье, что-то ещё. Папа принёс из магазина вино. Тут же лежали четыре одинаковые большие плитки шоколада. Тёти Вали принесли по две плитки.
Все сидели за столом, чокались, что-то рассказывали и хохотали. А потом начинали вздыхать и качать головами и вытирать глаза. Тогда папа вдруг срочно вспоминал анекдот, рассказывал, и все опять хохотали. Маша мало что поняла из всех этих разговоров. Точнее, она их плохо слушала. Ей мешал полной тёти Вали Павлик. Он прятался за свою маму и всё время показывал Маше язык. Маша любила малышей (себя она считала достаточно взрослой), но, если честно, Павлик ей совсем не понравился. Невоспитанный. Сопливый, а язык показывает. Лучше б нос вытер. Чтоб он не мешал, ему дали поиграть Машиным медвежонком, и Маша боялась, как бы он не оторвал ему лапы, так Павлик их крутил. Она хотела отобрать медвежонка, но Павлик залез под стол и показывал оттуда Маше кулак.
Странный какой-то…
За столом худая тётя Валя всё взвизгивала и обнимала маму. Оказывается, они в школе сидели за одной партой, и она, Валя, никак не может этого забыть. Так она любила Иришеньку, умницу, красавицу, отличницу и хорошего товарища. Какого товарища вдобавок любила носатая тётя Валя, Маша не поняла. А тётя Валя с косой раскраснелась, разрумянилась, а потом прижала Машу к себе и поцеловала в голову. И тут Павлик опять заревел, как будто его треснули по макушке, и укусил Машу за руку, пониже локтя. Очень больно. Все вскочили, засуетились, а Павлик схватил одну из подаренных шоколадок и с Машиным мишкой и шоколадкой помчался к дверям. Выскочил во двор, и там разревелся с удвоенной силой, прямо на всю деревню. Даже петух разволновался, бегал в отдалении, горланил и хлопал крыльями.
И гости, и хозяева высыпали во двор, а Павлик орал и стал как свёкла, и топал ногами, и не давал вытереть нос. Тогда все стали прощаться, стараясь перекричать Павлика, и быстренько вымелись за калитку. Гости уже скрылись за соседним домом, а Павлика всё было слышно, и Маша беспокоилась, что он совсем оглушил её бедного медвежонка.
глава седьмая: http://proza.ru/2011/11/25/812