Проклятие

               

   Курочкин возвращался домой. Отбарабанив свой срок от звонка до звонка за мошенничество, он лежал на верхней полке плацкарта и раздумывал под размеренный стук колес. Мысли были только об одном: «Чем бы заняться», но ничего толком так и не лезло в голову. Настроение было кислое. Без денег оставаться не хотелось, не привык Вовка вот так просто жить, без афер. Еще мальчишкой в школе он слыл среди ровесников специалистом по всяким «штучкам». Ребята его прозвали «Пузырем». Эта кличка к нему прилипла и на зоне. Там он встретил Кольку из соседнего дома, тот закричал: «Здорово, Пузырь». И  прилипло к нему погоняло —Вован Пузырь.
   Володя вспоминал школьные годы. Как-то в детстве жадный Вовка поспорил с ребятами, что выпьет за раз шесть бутылок лимонада. Поспорили на коньки с классными ботинками, которые ему подарили на день рождения. В случае выигрыша Володя получал от одного мальчика щитки, а от другого клюшку. Ребята купили лимонад, и в раздевалке он пошел на побитие рекорда. Когда допивал последнюю бутылку, его живот раздулся. Проходивший мимо тренер, пошутил: «Смотри,  пузырь лопнет». Ребята хором расхохотались и тут же стали его звать «Пузырем». Да, чего только не вспомнится под стук колес…
   Старушка-мать уронила слезу, когда сын появился на пороге квартиры. Она тут же забегала, на столе появилась выпивка и закуска. Падкие до выпивки мужички учуяли, где будут угощать и в квартире быстро появилось много народу. Это были соседи по подъезду, всегда дежурившие  у входа в ожидании выпивки, и прежние  Вовкины дружки. Пока все ещё были  трезвыми, все наперебой предлагали помощь в устройстве дальнейшей его судьбы. Каждый утверждал, что он чуть ли не министр и устройство на работу — всего лишь пара пустяков. Оставались только мелочи: с утра прийти на работу и деньги можно грести лопатой. Обещания возрастали по мере увеличения  алкоголя в крови. Но талантливый аферист, сам неоднократно дававший обещания, Курочкин, понимал, что это все блеф и пьяные бредни.  К вечеру все перепились, а затем и передрались.  К утру о нём уже никто и не вспомнил. Только подъездные пьянчужки любезно с ним поздоровались в надежде получить опохмелку.
   Проболтавшись без дела с недельку и откормившись на маминых харчах, Вовка пришел к выводу, что жить с пустыми карманами сложно и неинтересно.
   Однажды он увидел, как мать наливает в чашку из трехлитровой банки какую-то жидкость.
— Что ты пьешь, мама?  — спросил он.
 — А это, сынок, чайный гриб. Видишь, плавает.
   Вован заглянул в банку и попробовал пальцем грибовидную массу.
 —Попробуй, очень вкусно, помогает от болей в желудке.
  Она налила полчашки и подала сыну. Он, морщась, сделал глоток. Жидкость действительно оказалась приятной, кисло-сладкой на вкус.
 — И что, помогает?
 — Помогло немножко, да я  недавно его пью. Это соседка у кого-то купила и немного мне дала. Был маленький кусочек с монетку. Видишь, какой вырос. Добавляю слабенький чай и сахар. Он растет и кислоту дает.
   И тут же у специалиста по лохотрону возникла гениальная идея. Он сел в кресло и неподвижно просидел больше двух часов. В голове прокручивалось будущее дело. Мать, боясь, чтобы с сыном не случилось чего худого, тайком приоткрывала дверь и заглядывала в комнату. Вскоре будущее дело в основном уже сложилось в голове. Осталось одно, где взять деньги для его начала. Курочкин кинулся к телефону и начал обзванивать друзей. Как и следовало ожидать, никто из них деньгами помочь не смог. Только один  посоветовал: «Ты обратись к Кольке Жиле».
   Володька знал, что Жилин с авторитетами водил дружбу и у смотрового был телохранителем.
   Коля Жилин был Володин одноклассник, и вместе они парились на зоне. Если ребята в классе были влюблены в хоккей, то Колька ходил в секцию бокса. Имел сносные результаты, ездил на соревнования, но «звездой» в боксе так и не стал. Зато в школе его все боялись и старались водить с ним дружбу.
   Найти Жилу не составляло труда. Все знали, где телохранитель смотрового проводит вечера, как говорится, поддерживает форму — боксирует.
Вован начал издалека. Вначале расспросил о делах. Когда дело дошло до денег, Жила перестал бить грушу и поморщился.
—Зачем тебе бабки, Пузырь? — спросил он.
— Дело хочу открыть. Веришь, Жила, беспроигрышное дело.
— Опять очередной лохотрон лепишь?
— Ну, а куда деваться, Колян. Жрать-то хочется.
—В твой талант я верю. Если Пузырь чего-то затеял, то это наверняка. Только смотри,  чтобы опять менты не замели.
—Нет, тут будет все чисто. Паспорт взял у алкаша, фирму на него оформлю.
— И сколько ты просишь?
—Тысяч пятьдесят зелеными.
— Да… Бабки немалые, а когда возвращать собираешься?
— Через полгода «обуем» народ и верну с процентами.
— Само собой разумеется, с процентами. Ну, хорошо, дам я тебе, Пузырь, эти бабки. Только учти, в ментовке разбираться не будем. Не вернешь, череп снесу.
   На деньги Жилы Курочкин открыл фирму. Набрал небольшой персонал, в основном из длинноногих фигур, у которых, как говорят, ноги от ушей. Через того же Жилу вышел на нужных биологов. Дал рекламу в газеты.
   Суть аферы сводилась к следующему. Населению предлагалось стать клиентами фирмы для выращивания гриба на дому. Данный гриб, якобы, шел за границу на фармацевтические фабрики. Каждый  клиент покупал на фирме гриб, выращивал его дома, а затем сдавал этот гриб обратно. Выгода сулилась огромная. Даже малограмотный человек мог посчитать, что разница между затратами на мицелий и готовой  продукцией была десятикратной. Биологи продали новоиспечённому бизнесмену гриб, вернее, это даже не гриб, а какая-то плесень. Она дурно пахла, но Вовку это нисколько не смущало. Достоинством этой плесени было то, что она быстро росла и размножалась. В лаборатории биологи занимались этой плесенью, как паразитом, разрабатывая методы борьбы с нею. За  небольшие наличные зав лабораторией согласился поставлять фирме мицелий гриба, который получали из высушенных зрелых грибов.
  Вначале народ шел осторожно, но когда первые клиенты сдали фирме выращенные грибы и получили за них деньги, народ понял, что на халяву можно разбогатеть. Молва разнеслась быстро. Люди приносили выращенные грибы, получали деньги и тут же их вкладывали, покупая на фирме мицелий. Многие трясли свои чулки, снимали деньги со сберкнижек и несли их Курочкину. В лихие девяностые  «совок» заглатывал наживку легко. Теперь для друзей он уже не был Пузырем. Все его ласково называли «Вованчик». «Жила» вначале, волнуясь за свои деньги, следил за делом, но, вскоре увидев, что дело беспроигрышное, успокоился. Он согласен был под проценты держать деньги и дольше.  Клиенты фирмы были в основном пожилые люди. Специалист по трюкам, он четко рассчитал, что жадный до халявы пожилой  человек, не разбирающийся в тонкостях бизнеса, обязательно клюнет на эту пустышку. Оно так и вышло. Вскоре в коридоре фирмы яблоку негде было упасть. Курочкин уже подумывал как бы взять в аренду другое помещение. Люди на ладонях записывали номера своей очереди. Ее занимали еще с рассвета, за несколько часов до начала рабочего дня. Многие под банки с плесенью освобождали целые  комнаты в своих квартирах.
   Однажды он сидел в своем кабинете, наслаждаясь чашкой утреннего кофе. Фирма два часа как приступила к работе, а кассирша уже занесла ему очередную стопку вырученных денег.  «Пора заканчивать, — подумал Вован, — пирамида на самом пике. Тут, главное, не прозевать момент и вовремя уйти. Малость промедлишь, и деньги потекут обратно. Надо закрыть фирму и концы в воду. Да и менты могут заглянуть. Опять на зону ехать! Надо оформить туристическую путевку в Штаты, да там и остаться. Бабки срубил неплохие».
   В это время открылась дверь и в кабинет вошла старуха. Она сделала два шага и упала на колени.
— Милок, прошу тебя, скажи своему продавцу, пусть продаст мне семена гриба. Внучек болеет. Люди добрые помогли, собрали деньги у сына на работе. Невестины родственники дали немного. Надо бы мальца на операцию везти за границу, а денег не хватает. Дай подзаработать. Не дождусь я своей очереди, старая уж больно. Твоя красавица сказала, чтобы очередь не занимали, на сегодня семян не хватит.
   Вован подошел и поднял старушку с колен. Та достала из-за пазухи узелок и развернула стопку долларов. Жадный до «зелени», Вован не удержался. Он тут же вызвал длинноногую секретаршу-красавицу, и та заявила, что мицелий закончился, а с поставками лаборатория что-то затягивает. И тут у Вована мелькнула мысль. Он велел старухе подождать в кабинете.  Сам быстро поехал домой, взяв у матери  банку с грибом, порубив его на мелкие кусочки  отдал старухе.
— Вот, вам, бабушка, новый вид гриба. Нам его недавно немцы прислали для выращивания. Гриб очень дорогой, поливать только хорошим чаем и немножко добавлять сахара. Из него немцы делают очень ценное лекарство.
   Он пересчитал деньги старухи и велел выдать квитанцию.
— Вырастите грибы, бабушка, получите в десять раз больше, — он, улыбаясь, положил деньги в сейф.
   Старуха схватила «благодетеля» за руку и хотела ее поцеловать, но Вован увернулся.
—Что вы, бабушка, это же наша работа. Нам за это  деньги платят.
— Вот спасибо, милок, — приговаривала она, — есть все-таки добрые люди.
   Она прижимала заветную банку с кусочками гриба к груди и на радостях вышла из кабинета.
   Дела фирмы еще шли хорошо. Как только Вован получил визу в США, он решил, что пора заканчивать. Да и долг Жиле не хотелось отдавать. Он закрыл свое дело и уволил персонал. Курочкин уложил свой чемодан и собрался ехать в аэропорт. И тут он вспомнил, что в сейфе он оставил вчерашнюю выручку. Жадность взяла верх, и Вован решил поехать на фирму в последний раз, чтобы забрать деньги.
   Он взял у дружка на время машину, (свою уже продал). Но попасть на фирму ему так и не удалось. У входа толпились люди. Оттуда доносились выкрики: «А власть куда смотрит?!» Он собирался повернуть назад и тут увидел, как из толпы отделилась старуха. Она узнала его и почти бежала к нему, выкрикивая: «Верни деньги, Ирод проклятый! Малец без движения лежит!»
   И тут старуха споткнулась и упала. Вован повернулся и стал быстро уходить. Подойдя к машине, он оглянулся. На асфальте сидела старуха, она била себя руками по коленям и кричала проклятия.
—Да чтоб тебе пусто было! Да чтоб ты милостыню всю жизнь просил и в нищете подох! — Она все кричала и кричала.
   Всю дорогу до аэропорта на душе скребли кошки, перед глазами стояла старуха. Ранее непрошибаемый, он как-то расчувствовался. Старуха сумела чем-то его задеть за живое. Но вскоре и этот неприятный эпизод забылся.
   Америка встретила его приветливо. Через эмигрантов нашел нужного человека и купил себе вид на жительство. Как приличный эмигрант поселился в небольшом домике на берегу океана. Купил недорого очень старенькую, но вполне приличную, по его меркам, яхту. Вступил в яхт-клуб, прошел курсы управления яхтой. Все необходимые формальности были соблюдены, и он стал обладателем документов на управление яхтой.
   От яхт-клуба до дома было рукой подать. Только дом ему не совсем нравился. «Картонный» — так называл его Вован. Хозяин, у которого он купил дом, объяснил, что тут на побережье все дома щитовые. Добротные, каменные там, в центре, и они по карману разве что миллионеру.
   В доме Вован сделал потайную нишу. В этом оборудованном им тайнике он спрятал оставшиеся деньги. Пряча деньги, Вован подумал: «Надо бы в банк положить, но наличка нужна для  новой афёры».
   Пожив  некоторое время в Штатах, Вован пришел к выводу, что американцы не менее падкие до халявы, чем русские. Он уже придумывал, как организовать новый лохотрон. Здесь и народ побогаче и масштабы пошире. И деньги для этого были, вот только не хватало одного — на кого оформить официально фирму. Уж больно ему нравилось в Америке, и покидать полюбившееся место ему не хотелось.
   Ранним утром Вован поднялся на свою яхту. Яркое солнце, отражаясь от воды, слепило глаза. Щурясь, Володя отшвартовал судно и сел за руль. Первый раз он решил выехать из бухты в открытый океан. Раньше он выходил в океан, но с инструктором. А вот теперь решил уйти в плавание на три дня самостоятельно. Он сделал необходимый запас продуктов. С помощью штурмана яхт-клуба наметил будущий маршрут и нанес его на карту.
   Путешествие началось без особых затруднений. Утро выдалось прекрасным. На небе не было ни одной тучки. Разрезая волны, нос яхты разбрызгивал капли воды. Те, переливаясь в солнечных лучах, казались рассыпавшимися по сторонам изумрудами. Свежий ветер обдувал лицо. Для Курочкина это были лучшие минуты его жизни, у него все ликовало внутри. Он ощущал себя в эти минуты царем природы. Ему захотелось побыстрее выйти в открытый океан подальше от берега, чтобы в полную силу ощутить, как покоряется ему великая природа.  Он выжимал из мотора все.
   Яхта мчалась с бешеной скоростью. Когда за горизонтом скрылся берег и Вован оказался один на один с океаном, им овладело чувство гордости за самого себя. Взяв курс, он немного отвлекся от себя любимого и стал любоваться красотами океана. Путешествие длилось более трех часов, когда старенький мотор, не выдержав нагрузки, закашлял. «Да, прав был инструктор,— подумал Курочкин, —моторчик — дерьмо, надо бы сменить по приезду домой». Он сбавил ход и пошел на маленьких оборотах. Свежий воздух бодрил и нагонял аппетит. Вован поставил руль на автоматику, сварил себе кофе и приготовил бутерброды. Вначале чашка кофе взбодрила, а затем бутерброды сделали свое, и его потянуло на сон. Проснулся он внезапно, так же как и уснул. Взглянул на часы, было уже далеко за полдень.
   Выровняв курс, Курочкин принялся за обед. После обеда, где-то часам к трем, погода вдруг внезапно испортилась. Вначале появились небольшие облака, солнце исчезло. С запада появилась огромная туча. Океан стал черным. «Надо бы повернуть яхту поближе к берегу,— подумал Курочкин». Когда яхта развернулась, он ощутил сильный лобовой ветер. Мотор на малых оборотах уже не справлялся и Курочкин прибавил газу. Поднялись большие волны. Яхту швыряло как щепку. И вдруг, случилось непоправимое. Мотор не выдержал нагрузки и заглох.

   К концу третьего дня шторм стих. На горизонте появилось солнце, но разгулявшиеся волны в океане еще продолжали швырять яхту. И вдруг, откуда ни возьмись, возникла гигантская волна. Она подняла яхту высоко вверх, и та на ее гребне разломалась пополам. В образовавшуюся трещину хлынула вода. Вован еле успел выбраться на надувной плот. Все необходимое для жизни затонуло вместе с яхтой. «Эх, жаль, надо было застраховать яхту, купил бы новую, — подумал Володька».
    Легкий плот быстро несло ветром. Не прошло и часа, как Вован увидел перед собой землю. Теперь ветер дул с океана, и плот несло к берегу, который издалека выглядел небольшим островом, почти круглой формы. Наконец плот выбросило на берег.
   После длительного морского путешествия земля продолжала качаться. Полежав немного на берегу, Курочкин пошел вглубь острова. Вся видимая местность была покрыта лесом. По расщелине с гор стекал маленький ручей, в котором была чистая, как слеза,  вода. Голод давал о себе знать все сильнее, а запасы продуктов утонули вместе с яхтой. Володька попил воды из ручья, чувство голода притупилось, и ему стало легче.
   Обследуя окрестности, он пришел к выводу, что, судя по растительности, он находился где-то на юге. Вернувшись к берегу, Вовка лег на землю и измотанный морским путешествием, уснул. Спал крепко и проснулся только часа через четыре. Сон сделал свое дело, и путешественник начал  приходить в себя. Его осенило, и он кинулся проверять содержимое плота. Там оказалась палатка, спальный мешок, зажигалка, маленький топорик, нож, ложка и котелок. Продуктов не было. «Не густо, — пробормотал себе под нос Курочкин. — И говорил же мне инструктор об НЗ на плоту. Не послушался, вот теперь и щелкай зубами».
   Ему захотелось сильно курить. Он машинально сунул руку в карман и вытащил пачку вымокших сигарет. Володька разложил сигареты на солнце, и те на глазах стали быстро сохнуть. Солнце поднималось все выше и выше, и к обеду уже была невыносимая духота. Океан успокоился и стал снова прекрасным. Кушать хотелось все сильнее. По песчаному берегу пробежал маленький краб. Курочкин отловил его, и стал готовить с него обед. Краб не принес насыщения, а только раздразнил аппетит еще больше. Чтобы не наесться ядовитой травы, он стал наблюдать за птицами и обнаружил, что они клюют  какой-то семена. Попробовав их, сплюнул, они были горькими на вкус. В поисках пищи Курочкин стал осматривать местность. Ему показалось, что это был остров. Справа, слева и сзади были горы, покрытые лесом. Там, куда его выкинул шторм, была небольшая равнина метров пятьсот. Справа, прямо в море, уходила небольшая скала, отвесная ее часть находилась в воде. О скалу, как о стену, разбивались волны, превращаясь в белую пену.  На скале Вовка увидел стаю птиц. «Там могут быть гнезда, а в них яйца, —подумал он».
   Со стороны суши по небольшому гребню можно было забраться на скалу. Голод не тетка, он толкал его  все выше и выше. Лезть было тяжело. Живот, из-за которого его прозвали Пузырем, мешал ему. Курочкин в кровь разодрал свои руки. И вот он почти у вершины. Там на небольших карнизах отвесной части скалы размещались заветные гнезда. Он добраться смог только до крайнего гнезда. Там яиц не оказалось, были только три неоперившихся птенца. Володька скрутил им головы и сунул в карман. Птицы подняли крик. Сбиваясь в стаи, они стали отгонять непрошенного гостя, пытаясь ударить его по голове. Он стал отмахиваться от них, да так, что чуть не свалился со скалы. Наконец добрался до своего жилища. Собрав сухую траву и палки, он разжег костер. Нанизав птенцов на палку, стал их жарить. Запах жареного мяса еще больше разжигал аппетит.
   Заморив немного голод, Володька взял свои сигареты. На солнце они окончательно просохли. Затянувшись, стал оценивать ситуацию, в которую попал. И вдруг он увидел на горизонте корабль. Сняв с себя рубаху, он надел ее на палку и  стал бегать вдоль набегающих на берег волн, размахивая  своим флагом. Но корабль не заметил его, он ушел своим курсом.
   Прошло еще три полуголодных дня. Его живот уже трудно было назвать «пузырем». Вовка вспомнил, что по телику видел, как некоторые племена употребляли в пищу различных насекомых и гусениц. Насобирав гусениц, он установил на костре плоский камень и начал их жарить. Готовить было их противно, но на пробу  они оказались вкусными.
    За время путешествия Вован немного зарос и теперь стал похож на Робинзона; вернее, не на Робинзона, а на  бомжа.
  Как-то, прогуливаясь в поисках гусениц, он увидел огромную птицу. Она сидела на дереве и подпустила его так близко, что он мог бы сбить ее палкой. Но пока Володька искал палку, птица улетела. Тогда его осенила мысль: сделать лук и стрелы. Вернувшись к палатке, он вырубил палку, взял шнур от резинового плота, натянул тетиву. Затем сделал стрелу. В качестве наконечника использовал острый камешек. Он вставил его в расщепленный конец стрелы и обвязал нитками от остатка шнура.  «Вот и пригодились школьные знания,— подумал Курочкин,— историю каменного века не зря учил». Сделав отметину на дереве, он начал испытывать свое оружие. После долгих тренировок в прицеливании, он, наконец, стал сносно владеть оружием первобытного человека. Соорудив еще две подобные стрелы, он отправился на охоту. Пройдя по крутому склону вверх, Вовка то и дело вспугивал маленьких птичек. Неосторожную поступь неумелого охотника выдавали шорох листьев и хруст веток.
   Пройдя около часа по лесу, Курочкин увидел такую же огромную птицу. Она сидела на дереве и клевала какие-то плоды. Увлеченная своим обедом птица подпустила охотника к себе очень близко. «Вот что значить необитаемый остров, — подумал он.— Птица человека не воспринимает как хищника. Где-то я об этом читал».
    Вован напряг мысли, но вспомнил, что после школы ни одной книги в руках не держал. Припомнился только разговорник, который ему порекомендовали на курсах английского языка, при подготовке к поездке в Америку. Он продолжал подбираться к птице. У него участилось дыхание и заколотилось сердце. Вот он добрался до дерева так близко, что на него летела скорлупа от трапезы птицы. Володька натянул тетиву и прицелился. Стрела, разрезав воздух, с шумом пролетела между листьев и ударила птице в грудь. Огромная птица, взмахнув крыльями, пролетела метров тридцать и упала. Курочкин побежал к ней. Он видел, как шевелилась трава, но, когда он почти подбежал к ней, птица снова поднялась на крыло и, пролетев выше в горы, села.  Вовка увидел на том месте, где лежала птица, обломанную стрелу. Часть стрелы и наконечник остались торчать в груди у птицы. Охотником овладел азарт, и он побежал к тому месту, где села птица. Она снова взлетела.  Поединок между раненой птицей и человеком продолжался более двух часов.  Володька запыхался, взбираясь вверх, а птица поднималась все выше и выше в гору. Наверху лес уже был реже и деревья мельче. Курочкин в очередной раз подошел к птице, она в очередной раз взметнулась вверх и камнем  упала на почти голую площадку на самой вершине горы. Когда охотник подошел к ней, она уже не двигалась. Он схватил ее и выпрямился, чтобы перевести дух и осмотреться вокруг. С той стороны, откуда он бежал, был густой лес, но с противоположной его поразило увиденное. То, что он называл необитаемым островом, было всего лишь маленьким полуостровом, который узкой полоской соединялся с берегом. Там, километрах в десяти на берегу лежал огромный город с домами, магазинами и гостиницами.
   Вован бросил убитую птицу и, что есть силы, побежал вниз по направлению к городу. С этой стороны склон был более пологий и почти без леса, так что вниз бежать было довольно легко. Но вскоре Курочкин устал. Он, наконец, осознал, что бежать незачем и пошел широкими шагами. Дойдя до подножия склона, Вовка увидел асфальтированную площадку, от нее шла узкая асфальтная дорога. На краю площадки стоял огромный щит, на котором была нарисована птица, точь-в-точь похожая на ту, что убил он. На щите красовался текст: коротенький — большими красными буквами и длинный — маленькими черными. Насколько позволяло знание английского языка, Курочкин прочитал большие буквы — «Вход в национальный заповедник с разрешения префектуры».
   Радостный Вован зашагал по дороге, но он не мог знать, что его радость  была недолгой. Он еще не знал, что волна, которая разломала его яхту, была вызвана землетрясением на дне океана. Цунами, добравшись до побережья, смыло в океан его «картонный домик» вместе с награбленными деньгами и, что теперь «великий махинатор» стал совершенно нищим. В Россию ему дорога заказана — там Жила ожидает долг. В Америке денег на новый лохотрон  никто не даст.
   Сбылось проклятие старухи.