БОЛОТО. Когда страх сжимает сердце
Прошедшее лето было необычайно жарким. В августе над озером три дня висело дымное марево и пахло гарью далёких пожаров. Делать в лесу было нечего, но многолетняя привычка была так сильна, что, не послушавшись голоса разума, я поехал на велосипеде за город, надеясь, что мне повезёт, и я соберу стакан-другой черники.
После долгих блужданий по пустому лесу я набрёл на кусты, облепленные ягодами в таком изобилии, какое не часто встретишь и в урожайный год. Под сенью деревьев было свежо, воздух чист и прозрачен, комары и мошкара не досаждали, а монотонный гул трассы, приглушённый расстоянием, действовал успокаивающе.
Через два часа трёхлитровый бидон был полон.
Я возвращался домой в отличном настроении и крутил педали, радуясь свалившейся на меня удаче. С этого дня поездки в лес стали постоянными.
В конце августа прошли короткие дожди, освежившие выжженную солнцем землю, и радиус моих вылазок расширился. Собрав ягоды, я переходил ручей и отправлялся на поиски грибов.
Пройдя немалое расстояние, я находил два-три красноголовика, неизменно приводившие меня в бодрое настроение.
Во время этих странствий я наткнулся на болото, открывшееся мне с вершины высокой сопки. Оно раскинулось, как огромное рыжее одеяло с яркими лоскутами зеленоватой травы, с причудливым орнаментом из малорослых сосен по краям, с грязными пятнами чёрной тины, и с тёмными полосами выступившей на поверхность воды. С трёх сторон болото было зажато обступившими его скалами, поросшими деревьями, а посреди его блистало на солнце зеркальце чистой воды.
Эта картина, способная соперничать с красивейшими пейзажами из рекламных проспектов, заставили меня опуститься на поваленное дерево и несколько минут любоваться уходящей к горизонту величественной перспективой. Я находился один в безмолвии дикой природы, не нарушаемой звуками цивилизации.
Отдохнув, я спустился к болоту и на его топких берегах обнаружил щедро рассыпанную среди кочек, не набравшую спелости клюкву.
Огибая по краю болота подножье сопки, я увидел под деревьями большое пятно примятой травы, оставленное медведем, отдыхавшим в прохладном, сыром месте, скрытом от посторонних глаз.
За долгие годы странствий в одиночку по лесам я привык к постоянному чувству опасности от близкого присутствия хозяина леса, повсюду оставляющего многочисленные следы. Три раза я слышал его рёв, заставлявший меня холодеть от страха, а однажды услышал треск ломающихся веток и увидел чёрную шерсть спины, мелькнувшую в кустах. В это мгновение я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица и я замер, не в силах пошевелиться.
В позапрошлый год я обнаружил на болоте длинную вереницу медвежьих следов длиной не менее 20 сантиметров и ужаснулся, представив размеры животного, оставившего их.
Успокаивая себя привычными рассуждениями о том, что летом медведь сыт и избегает встречи с человеком, я обошёл место, где он лежал незадолго до моего прихода, и поспешно вскарабкался вверх по склону.
Через три недели я стал постоянно наведываться на болото за клюквой и грибами. Придя однажды во второй половине дня на болото, я обнаружил, что почти всё оно истоптано людьми. Пройдя сотню метров по топкой грязи и подобрав несколько случайно уцелевших ягод, я решил поискать их у небольшой ламбушки* посредине болота.
Трясина, из которой я с трудом вытаскивал ноги, скоро закончилась, и я ступил на зелёный ковёр, искусно сплетённый из трав. Я сделал по нему несколько шагов и и вдруг всё подо мною заколебалось. Во все стороны побежали крупные волны и мне показалось, что я вышел на тонкий осенний лёд. В страхе я резко повернул в сторону и зелёный ковёр подо мной угрожающе прогнулся. Я понял, что ещё два-три шага и обманчивый растительный ковёр порвётся, а я погружусь в бездну.
Несколько лет назад, переходя болото, я провалился по пояс в обжигающую холодом ледяную жижу. Я зацепился шарабаном* за кочку и, обернувшись, ухватился за тонкий берёзовый ствол, с помощью которого выбрался из трясины.
На этот раз вокруг была идеально ровная поверхность на которой не росло ни кустика, и не возвышалось ни одного бугорка. «Нужно выбираться в том направлении, откуда пришёл», - мелькнула спасительная мысль... я круто повернул назад, отыскивая свои следы и по качающемуся ковру пошёл прочь от гибельного места.
Оказавшись в безопасности, я долго не мог придти в себя и, вытирая испарину со лба, не верил в своё спасение. Держась поближе к лесу, и обходя подёрнутые тиной подозрительные места, я направился к краю болота и вскоре мне попались мелкие ягоды клюквы. Я стал их собирать, время от времени выпрямляясь, чтобы передохнуть и осмотреться. До наступления темноты оставалось не более двух часов. Последние лучи заходящего солнца позолотили верхушки сосен на противоположном конце болота, и предвечерняя тень опустилась на кусты и траву. Мой взгляд остановился на чёрном обугленном пне, торчавшем из тросника в некотором отдалении. «Не медведь ли это?» - мелькнула мысль, и чтобы рассеять сомнения, я решил подойти поближе.
С каждым шагом тревога росла во мне и, наконец, я остановился. «Эй!» - громко крикнул я и постучал крышкой о край полупустого бидона. Таинственный предмет был неподвижен. Я попятился назад, громко стуча крышкой и напряжённо всматриваясь в чёрное пятно. Наконец оно растворилось вдали и я попытался продолжить сбор ягод. Но на душе было неспокойно и я решил вновь взглянуть на то, что испугало меня. Я снова пошёл туда, откуда обугленный пень предстал перед моими глазами, но ничего не увидел, кроме высокой травы... сомнений не оставалось — это был медведь, наблюдавший за мною.
Вернувшись к оставленной корзине, я подхватил её и быстрыми шагами устремился по направлению к трассе. Я почти бежал, не обращая внимания на клюкву, становившуюся всё крупнее и крупнее, и лишь изредка останавливался, чтобы крикнуть и постучать крышкой о бидон.
Мой бег остановил тускло блеснувший клубок, свернувшейся на кочке толстыми кольцами змеи, которую я чуть не задел корзиной. Головы змеи не было видно за кустами багульника и голубики, и я, как загипнотизированный замер, разглядывая тончайший чёрный рисунок, покрывавший её серебристое тело. «Если размотать эти кольца, подумал я, -будет метра полтора».
Встречи со змеями всегда неожиданны и запоминаются в мельчайших подробностях. Однажды я возвращался из леса с рюкзаком за плечами, с двумя тяжёлыми корзинами в руках, полными грибов. Я занёс ногу, чтобы сделать очередной шаг, и увидел под нею, лежащую на тропинке чёрную змею. Она пошевелилась и нехотя поползла в сторону, высоко неся свою маленькую гордую голову. Забравшись на бугорок у подножья высокой сосны змея свернулась кольцами и уставилась на меня, высунув раздвоенный язык. Выглянувшее тогда из-за туч солнце облило её вечерним красноватым светом и в её маленьких глазах я прочитал насмешку и презрение.
Отпрянув в сторону и радуясь, что не разбудил спящую змею, я продолжил паническое бегство, сторонясь тёмных ельников и густых зарослей, внушавших безотчётный страх, и опомнился только когда оказался рядом с дорогой, по которой, светя фарами, проносились редкие машины.
Я опустился без сил на вросшую в мох старую автомобильную покрышку, всё ещё не чувствуя себя в полной безопасности. Передо мной жалобно поскрипывала тонкая сосна, и высокая ель покачивала вершиной, уходящей в небо. Я вспомнил, как откуда-то из ветвей этой ели каркал невидимый ворон, когда я переодевался перед тем как пойти на болото, словно предупреждая меня о чём-то.
Я смотрел на сумрачную, враждебную стену леса и думал, что не стоит бесконечно испытывать судьбу и пора заканчивать с лесными приключениями.
Больше на это болото я не ездил.
* Ламбушка (ламба) — лесное озерцо
* Шарабан – заплечный (обычно алюминиевый) ящик округлой формы.
( примечание: автор Алешъ не бывает в сети. Он живёт в другом городе и не пользуется компьютером )