Дорога в детство, этюды...
1. Маланьино (1950-1955год)
Замкнутый круг
Ничто не предвещало перемен. Я собирался на следующее лето после пятого класса вновь идти подрабатывать пастухом. Набрал в библиотеке массу книг, предвкушая море удовольствия, когда буду их читать...
Но однажды в правлении колхоза произошло какое-то собрание, после которого отец пришел домой мрачней тучи. Они уединились с матерью, обсуждая какую-то проблему.
Далее все происходило очень быстро.
Спустя два дня, отец освободился от должности председателя колхоза. Я сходил в школу и забрал документ об окончании начальной школы, отнес книги в библиотеку и мы, в очередной раз, продав дом и скотину, погрузили свои пожитки на машину и уехали жить на новое место, в Пучеж, к бабушке, поближе к Волге.
Круг замкнулся. Откуда уехали, туда и приехали.
Потом отец рассказал, что какие-то завистники из сельсовета (скорее всего его "хорошие" друзья) состряпали кляузу в райком о высоких заработках председателя колхоза. Отца с оклада перевели на трудодни, как простого колхозника. Это выглядело большим унижением на фоне безупречной пятилетней службы
Пришлось плюнуть на кресло председателя и подать заявление об уходе.
* * *
Предисловие
Я хочу рассказать о том периоде жизни нашей семьи, когда отец работал председателем колхоза, и мне частенько приходилось наблюдать за ним.
Мне было тогда столь мало лет, почти, как говорится, - пешком под стол ходил, но, тем не менее, впечатления тех лет крепко засели в моей памяти.
Мои воспоминания будут навеяны духом событий пятидесятых годов прошлого столетия, на селе, участником которых был я сам. Впрочем, обо всем по порядку.
Начало
До того момента, как мне исполнилось три года, я почти ничего не помню, знаю только, что мы жили в старом городе Пучеже - родине моего отца. Жили в доме его матери. Дом был довольно-таки просторным, поскольку в нем свободно размещались семь человек, где помимо моей семьи (нас было четверо) и бабушки жили с нами еще две сестры отца, мои тети.
Сколько ни напрягаю память, перед мысленным взором встают лишь обрывки картин того времени. Большая русская печка. Просторная кухня. В углу иконы со свечами и лампадой. Светлая горница. Мать молодая. Бабушка. И все....
А вот дальше... совсем другое дело. После трех лет, видимо, так устроена память человека, все больше и больше событий вспоминается.
Вперед в деревню
Отец сначала работал агрономом на сортоиспытательном участке, где испытывались разные сорта льна.
Мать работала в артели инвалидов бухгалтером. Мы с сестренкой, которой исполнилось годик, были на попечении бабушки.
Потом сортоиспытательный участок перевели в село Маланьино Палехского района, Ивановской области, и нам пришлось переехать на новое место.
Ехали на телеге, запряженной лошадью. Чтобы не жестко было сидеть, в телеге лежало сено. Я зарывался в это сено и спал. Мать и отец среди чемоданов сидели по разные стороны телеги. Мать держала на руках второго ребенка, мою сестренку. Лошадью правил бородатый мужик, который помогал нам в переезде.
Отца назначили начальником участка. У него в подчинении было несколько человек, которые работали на делянках, где сажали испытуемые сорта льна с последующим исследованием урожайности каждого сорта.
Сам участок подчинялся областному институту селекции растений. Отцу работа очень нравилась. Она была как раз по его профессии - агронома, льновода, которую он получил еще до войны, закончив сельхозтехникум.
Философия сельской жизни
Мое раннее детство от трех до восьми лет практически прошло в этом селе.
Там я впитал дух деревни, сельские обычаи и привычки. Познал жизнь людей с их устоявшимися традициями, с бесшабашными праздниками, гармошками, русскими плясками, с тяжелым сельским трудом. С малых лет я был, как бы, растворен в их крестьянской среде.
Всем известно, что быт деревенского жителя в то время был немыслим без телег, хомутов, плугов, тягловой лошадиной силы. Сама жизнь диктовала условие существования, включающее труд по уходу за коровами, лошадьми, домашней птицей, овцами, козами...
Люди работали в колхозах, кто в поле, кто на фермах. Почти у всех была своя скотина, которую надо было кормить, заготовлять сено, сажать картофель, свеклу. За счет своего личного хозяйства люди в основном и жили. Продавали молоко, мясо, овощи на рынке. На вырученные деньги покупали одежду, обувь, лопаты, сахар, консервы, хлеб, водку...
Все, что выращивалось на колхозных полях, и получалось на фермах, отдавалось государству.
Там я наблюдал постепенное возрождение деревни, которое проявлялось в появлении тракторов, комбайнов, кино, радио.
Электричества в то время еще не было. Освещение же было только от керосиновых ламп, и если керосин кончался, то зажигали свечи или лучины (1).
В этом селе я пошел в начальную школу и проучился в ней два года.
(1) "Лучина" - отколотая с помощью ножа от соснового полена тонкая длинная щепка, которая вставлялись в "светец" - специальную подставку с расщепом и поджигалась. Светец был оборудован "гасилом" - небольшой емкостью, куда наливалась вода и куда падали горящие угольки от лучины, в целях пожарной безопасности. Использовалась для освещения избы.
* * *
Палех
Деревня, в которой мы поселились, находилась в пяти километрах от города Палеха.
Я потом в Палехе бывал много раз, но, тем не менее, целиком весь город своим внутренним взглядом сейчас охватить не в состоянии. Многое забылось.
Остались в памяти лишь - церковь, которая одновременно служила музеем настенных фресок, выполненных скорее в сказочном стиле, чем библейском.
Так на куполообразном потолке церкви, помню, была нарисована пушкинская тройка, над которой вьются бесы рой за роем...
Было много старинных икон. В центральном зале церкви, на самом видном месте лежала библия, огромных размеров и, вероятно очень тяжелая, выполненная из телячьих кож. Экскурсовод очень гордился этим экспонатом, говорил, что таких книг всего две на белом свете. Одна в Палехе, другая в Ватикане. Сочинял, для красного словца, наверное.
Нас школьников обязательно водили также в музей Палехского изобразительного и прикладного искусства, где показывали и рассказывали, как делаются палехские миниатюры.
Помню больницу, куда я попал со скарлатиной. Промтоварные магазины, где можно было купить разные интересные вещи. Помню школу интернат, где мы провели две ночи, когда ездили в Палех на пионерский слет. Рынок... Больше ничего.
Палехские росписи
Палех известен во всем мире своими художественными рисунками, выполненными на шкатулках, разных сувенирах, матрешках, ложках, панно (знаменитые Палехские росписи)...
В нашей деревне даже жил один из художников, который рисовал такие штучки. У него был внук, мой дружок, с которым мы учились в одном классе. Благодаря нему, я часто бывал у них дома и смог наблюдать, как этот художник целыми днями корпел над своими миниатюрами.
Его мастерская располагалась прямо в жилой комнате и занимала всего лишь стол в одном из ее углов, где были свалены в кучу горы эскизов, красок, кисточек, разных баночек... Сюжетами рисунков у него были сцены из русских сказок, пушкинских стихов, исторических моментов древней Руси.
Мне было тогда семь лет. Я, как зачарованный, смотрел на Конька Горбунка, Серого Волка, Ивана царевича, царевну Несмеяну, Кощея бессмертного, Русалку... Особенно впечатляли рисунки златогривых коней и жар-птиц, которые непременно присутствовали в Палехской росписи. Как сейчас стоит перед глазами рисунок поединка Пересвета и Челубея при Куликовской битве. Еще один рисунок, который невозможно забыть, это как Георгий Победоносец с коня убивает копьем Змея-Горыныча. Спросите, откуда я это все знал? Сам не знаю...
Спустя много лет, я даже специально поехал в Палех на экскурсию, в музей прикладного искусства, чтобы еще раз посмотреть на эти рисунки. Со мной тогда в компании была моя будущая жена, хотя мы еще сами не знали об этом. Я бы и сейчас не отказался посетить этот музей, взглянуть хоть одним глазком на необыкновенное чудо росписей народных умельцев, влюбленных в свое дело.
* * *
Река и лес
Деревня была окружена полями и лесами. В лесах росло множество грибов и ягод, которые мы ходили собирать. В полутора километрах от деревни протекала небольшая речка, имеющая множество заводей и песчаных отмелей, на которых мы любили купаться. Там я научился плавать. В речке водилось много рыбы, которую ловили местные рыбачки. Не мудрствуя лукаво, просто ставили сети, верши (2) и разные ловушки, жерлицы. Щук обычно били ночью, при свете факела острогой (3) с корытней (4).
Все это мне приходилось наблюдать. Я даже принимал участие вместе со взрослыми ребятами в постановке верш и катался с ними на корытнях.
Несмотря на такие грабительские методы ловли, рыбы в реке не убывало.
(2) Верша - самодельная сплетенная из тонкой ивовой лозы ловушка для рыбы, конусообразной формы с узким горлышком, куда рыба заходит и не может потом выбраться. Ставится на реке, на течении или в заводи. Используется для ловли рыбы.
(3) Острога - самодельная деревянная пика длиной около двух метров, с железным трезубцем на конце. Каждый зуб остроги имеет бородку или зазубрины, благодаря которым рыба после удара не соскакивает. Используется для добычи рыбы, ночью при свете факела или сильного фонаря.
(4) Корытни - самодельный плотик скрепленный из двух долбленых бревен, в виде корыт, длиной около трех метров, куда ставятся ноги. Управляются либо стоя, либо сидя одним веслом, наподобие байдарки или индийской пироги. Используется на малых реках для перемещения, постановки сетей, для других способов ловли рыбы.
Когда пишу эти строки, хотя прошло с того времени уже больше пятидесяти лет, все равно картины сельского быта тех лет очень отчетливо и ярко встают перед глазами.
Больше всего мне запомнились лес, речка, школа, наш домик и... кузница.
Случай в лесу
Однажды, я с сестренкой, нам было тогда по пять-семь лет, пошли в лес за грибами в сопровождении старшего мальчика, который учился, кажется, уже в седьмом классе.
Набрав полные корзинки белых грибов, собрались уже идти домой, как вдруг разразилась гроза и хлынул дождь. Сначала мы прятались под раскидистой елью, спасаясь от дождя, надеясь, что дождь скоро кончится. Однако дождь только усиливался и прекращаться не собирался. Полыхали молнии, лес сотрясался от раскатов грома. Мы уже насквозь промокли и начали замерзать. Чтобы как-то согреться, жались к спасительной ели и друг к другу.
Тогда Дима, так звали старшего мальчика, придумал сделать нам плащи из бересты. Много ли нам было надо? Малышня шести лет. Шапкой можно было накрыть.
Так вот, сам мокрый, он перочинным ножом с берез стал срезать большие куски бересты. Потом сложил эти куски вдвое, верхушки скрепил самодельными деревянными прищепками и, пожалуйста - плащи готовы.
В этих "плащах" мы под дождем и притопали домой, принеся полные корзинки грибов. Мать только ахнула, увидав нас в таком наряде, в берестяных плащах. Тут как раз и дождь кончился. Уж как она благодарила нашего спасителя - Диму! Вот, что значит народная смекалка!
Кузница
Про речку я уже рассказал. А вот кузница! Это отдельная история.
Находилась кузница на окраине деревни. Для нас мальчишек это место было самым притягательным. Там было много чего интересного.
Самое главное - горн, в котором кузнец дядя Вася, разогревал до красна всякие железки, перед тем как их обрабатывать. Это были запчасти к плугам, сеялкам, боронам и другому сельскому инвентарю, без которого в деревне не прожить.
Горн заправлялся древесным углем, а огонь раздувался огромным ручным мехом, который приводил в действие помощник дяди Васи - Колька Селиванов, здоровый молодой парень, очень сильный. Колька работал в кузнице и за помощника и за молотобойца.
Когда оба кузнеца ковали какую-то деталь, звон стоял на всю деревню. Дядя Вася стучал по железу небольшим молотком, показывая куда ударить, а Колька потом бухал по этому месту кувалдой.
Но самое интересное, на что мы смотрели с содроганием, так это на то, как ковали лошадей. Для этого служил специальный станок, куда заводилась лошадь, под брюхо ей просовывались широкие ремни, с помощью ворота лошадь приподнималась так, чтобы ноги ее болтались в воздухе. Затем ноги лошади привязывали к стойкам, чтобы удобно было работать, и к копытам приколачивали толстыми короткими гвоздями железные подковы, которые так же изготавливались в этой кузнице.
Я все удивлялся, как же эти гвозди забивали лошади в ногу. Неужели ей не больно?
* * *
Первая учительница
Молодая учительница проводила занятия сразу со всеми четырьмя классами. Как она умудрялась это делать, для меня до сих пор остается загадкой. Обычно она давала задание одному классу, шла к другому, объясняла новый материал, давала им задание, переходила к следующему и так далее. Затем возвращалась к первому классу и круг снова повторялся.
Самое интересное, что такая система занятий позволяла нам первоклассникам, знакомиться с программой вторых, третьих и даже четвертых классов, поскольку мы слышали все, что им рассказывала учительница. Перейдя в следующий класс, мы уже половину знали, из того, что нам будут преподавать.
Надо признать, она была поистине гениальная учительница.
Я, например, до сих пор знаю, как вышивать крестиком, а заплатки на свою одежду пришиваю швом, который показала мне моя первая учительница.
На уроках рисования мы сразу начали с предметов и вскоре перешли на натюрморты. Она научила нас видеть свет и тень, перспективу. Во втором классе мы уже рисовали пейзажи. Я и сейчас неплохо рисую, и одно время даже собирался поступать в художественное училище, чему не дало случиться мое нагрянувшее очередное увлечение радиотехникой.
Уроки пения были у нас общими для всех четырех классов. Мы разучивали тогда пионерские и патриотические песни. До сих пор помню слова и мелодии про Щорса, как след кровавый стелется по сырой траве, про синий платочек, про землянку, где вьется в тесной печурке огонь, про самураев, которые решили перейти границу у реки...
Интересен ее оригинальный педагогический прием.
У нас в деревне жил мальчишка хулиган. Он учился в третьем классе. Был физически сильнее всех и по очереди лупил нас, малышей. Мы постоянно жаловались на это учительнице. Однажды она не выдержала и натравила класс первоклассников и второклассников на этого бузотера. Мы налетели на него гурьбой и поколотили его так, что он заплакал. Не столько от боли, сколько от унижения. После этого случая, он больше к нам не приставал, ходил смирный, как мышка.
Как я научился читать
Я тогда был смышленым малым.
Когда первый раз пришел в первый класс и раскрыл букварь, где начиналась азбука с букв: а, у, м, далее шли слова - мама мыла раму, мне захотелось сразу же узнать, как называются и остальные буквы.
Я подошел к второкласснику Вовке, с которым дружил, и попросил его назвать мне весь алфавит. Он обрадовался, что чем-то может меня удивить, давай листать мой букварь и называть все буквы, которые попадались, вызывая мой восторг и восторгаясь сам своим знаниям, тем, что знает буквы лучше меня.
Через полчаса, благодаря Вовке, я уже знал все, что хотел. Придя домой, я похвастался маме, что выучил все буквы. Она сначала не поверила, потом решила меня проверить, и я назвал ей весь алфавит правильно. Мама похвалила меня и обещала купить книгу, чтобы я прочитал ее сам.
На следующий день она пошла продавать молоко (у нас была своя корова) в Палех и там купила мне книжку со сказками.
Я прыгал от радости, что у меня есть теперь своя книга и сразу же попытался читать, думая, что если знаю все буквы, то у меня получится. Но не тут-то было. Оказывается, надо было умудриться буквы сложить в слова.
Хорошо, что книжка попалась с картинками. Благодаря картинкам через час мне удалось догадаться, о чем идет речь и разгадать секрет чтения. Все оказалось просто. Надо было в каждом слове буквы произнести так быстро, чтобы они зазвучали вместе одна за другой, тогда получалось знакомое слово. Далее надо было, не теряя этого слова, быстро читать следующее, пока не проявится смысл всего предложения. Еще через час я уже читал сказку, улавливая содержание. Потом сама сказка захватила меня своим сюжетом, мне хотелось узнать, чем же все кончится, я уже автоматически, взахлеб глотал слова и предложения. Скорость чтения увеличилась неимоверно. Я сам не заметил, как дочитал до конца всю книжку.
Это была моя первая книжка русских сказок. А первая сказка в ней называлась: "Сказка про Ивана царевича и серого волка".
На следующий день в школе я выпросил у учительницы еще одну книжку со сказками. Это были сказки братьев Гримм.
Через две недели я уже читал Аркадия Гайдара "Тимур и его команда". Учительница освободила меня от занятий по букварю, как только узнала об этом. С тех пор чтение стало моим любимым занятием. Первый, второй, да и впоследствии до пятого класса, благодаря чтению, у меня по всем предметам оценки были сплошные пятерки.
Бродячий сапожник
Посередине дома стояла русская печь, которая служила и для обогрева и для приготовления пищи. На этой печке можно было спать, там было специальное место для этого. Рядом с печкой стояла широкая скамейка. На ней тоже можно было ночевать, постелив что-то из меховой одежды.
Однажды на этой скамейке у нас ночевал одноглазый бродячий сапожник, который подшивал валенки. Тогда много ходило по деревням разных мастеровых людей в поисках заработка.
Сапожник оказался веселым человеком. Он знал много прибауток, разных историй. Пока он подшивал нам поизносившиеся валенки толстым войлоком и кожей, мы, ребятишки крутились вокруг него, и задавали разные вопросы. Например: откуда ты пришел, где твоя жена, а есть ли у тебя дети, сколько дней ты будешь жить у нас, а почему у тебя только один глаз?..
Он отвечал нам, не прерывая своей работы. Его единственный глаз смотрел на нас весело и доброжелательно. Он даже показал нам, как правильно готовить дратву, каким способом можно продернуть сквозь войлок просмоленную нитку, как закрепить узел.
Как ни странно, но я запомнил его уроки и потом, через три года, когда сам взял в руки шило, нитки, смолу и тонкую проволоку и попытался отремонтировать себе валенок, у меня получилось...
Будни в деревне
Уроки мы с сестренкой готовили на кухонном столе. Это был единственный стол в доме.
На дворе жили корова, овцы и поросенок. Позади двора был сад и огород, где росли несколько яблонь, кусты смородины и далее располагались грядки с овощами. Еще дальше было наше поле под картошку.
Все это богатство досталось нам по-прошествии трех лет скитания по чужим квартирам. Я в то время не очень понимал значение своего жилья, но мои родители, кажется, были по-настоящему счастливы. В этом домике родилась моя вторая сестренка. Нас стало в семье уже пять человек.
Отец целыми днями пропадал на работе. Он тогда поступил на заочное отделение Московского сельскохозяйственного института, и все свободное время посвящал учебе и написанию контрольных работ, которые отправлял в институт.
С нами - детьми занималась мать. На ней лежали кроме нас - уход за скотиной, огородом, приготовление еды, уборка, в общем, все домашнее хозяйство.
Мы же, как все деревенские ребятишки шести-восьми предавались своей беззаботной жизни.
Зимой, естественно, санки и лыжи, на которых катались с крутых склонов деревенского пруда. Летом - отцовский взрослый велосипед, на котором я научился кататься способом "под раму", поскольку до седла не доставал.
С другими мальчишками, тоже на велосипедах, мы босоногие колесили по всей деревне и за ее пределами. Основными объектами таких путешествий были речка, лес и соседняя деревня - Дерягино, в котором находился сельмаг. Если мать давала нам несколько копеек, мы покупали там сосательные конфеты - леденцы, карамель.
Цыгане
Помню, как в деревню приехали цыгане, которые встали табором за околицей. Это было каким-то чудом! Их кибитки, лошади, пестрые наряды, гитары и песни у костра. Цыганки подрабатывали гаданием среди деревенских тетушек. Когда табор уехал, многие не досчитались курей и гусей.
Радио репродуктор
Те годы казались удивительно насыщенными, каждый день длинным-предлинным. Столько всего было интересного, как бывает, наверное, только в детстве.
У нас был в доме репродуктор, по которому мы частенько с матерью слушали радиоспектакли. Тогда даже были передачи "Выучи новую песню", которые стали для меня дополнительными уроками пения.
Особенно мне нравились спектакли: о приключениях Буратино, Тимура и его команды, приключениях Тома Сойера и Гекльбери Фина и много других детских и взрослых.
Даже помню одну песенку, которая удивила меня тогда:
"-Для чего дана нам буря?
- Для того чтоб до костей нас промочить!
- Для чего дано нам солнце?
- Для того чтоб после бури обсушить! ..."
Радио играло немаловажную роль в нашей жизни. Из него мы узнавали новости. Так мы узнали о смерти Сталина. Узнали о запуске первого спутника Земли.
Мы остаемся одни
Потом наступил момент, как-то незаметно для нас с сестренками, что отец стал надолго пропадать из поля нашего зрения. Целыми неделями его не было дома. Только на выходные, изредка, он приезжал навестить нас.
Как потом выяснилось, его перевели работать председателем колхоза в другое село, которое было далеко от нашего, порядка тридцати километров.
Для меня это было непонятно. Он уехал, а мы остались...
Мать одна едва справлялась с нами тремя детьми, с домом, огородом, с животными. Сейчас, даже представить трудно, как это ей все удавалось.
Секреты сельского быта
Тут стоит остановиться и рассказать подробнее о ведении домашнего сельского хозяйства.
Нам повезло в том, что мать сама родилась в деревне и до призыва в армию (она служила во время войны радисткой) успела повариться в сельской среде. Естественно она знала все премудрости сельской жизни.
В деревнях хозяйки вставали рано, обычно в четыре-пять часов.
Первым делом, если это было зимой, надо было затопить печку. Для этого надо было идти на двор, или в сарай за дровами. После того, как огонь в печке разгорится, готовилась еда для скотины. Для коровы - вареная картошка с хлебом, отрубями смешивалась с теплой водой, около восьми литров, в ведре. Получившееся пойло корова с удовольствием съедала. Потом, ей давали сено в кормушку, которое она потом жевала в течение дня. Вечером снова пойло.
Овцам давали тоже самое, только воду отдельно. Поросенку наводили густую болтанку из вареных овощей с хлебом и жмыхом. Курам и гусям - зерно, хлеб.
Потом мать доила корову. Часть молока оставляла для еды, для сметаны, творога. А часть оставляла для продажи.
В то же время она успевала еще к семи часам приготовить завтрак себе и детям. Нас было трое у нее. К восьми часам я уходил в школу, а мать с сестренками, которым было шесть и два годика, оставалась дома. В это время она готовила обед, стирала, кормила малышей, следила за животными. Корове постилала солому, убирала навоз. Тоже самое для овец и поросенка.
Летом было немного по-другому. Корову и овец, после кормления и дойки отправляли пастись в деревенское стадо. Далее начиналась работа в поле и огороде. Прополка, окучивание, полив, заготовка кормов для скотины, заготовка овощей для семьи. Мы, ребятишки летом гуляли сами по себе, по деревне, полям, на речке, везде где придется, пока взрослые занимались по хозяйству.
Так продолжалось около года.
* * *
Разные напасти
Не забуду один случай. Как-то зимой, я сидел на кухне, делал уроки. Вдруг вбегает мать, все лицо в крови, плачет. Я не пойму, что случилось. Она велела мне сбегать за соседкой, за помощью.
Соседка, помогла перевязать матери рану.
Оказалось, что когда мать рубила дрова для печки, полено отскочило ей в голову и рассекло на лбу кожу до крови, довольно сильно. Мать потом неделю ходила с завязанной головой.
Когда отец приехал на выходные и узнал об этом, он два дня не выходил из сарая, пока не перепилил и не переколол все дрова.
Спустя некоторое время - новая напасть.
Повадился ходить к нам в гости один пьяньчужка. Холостой мужичок. Дошло до того, что стал приставать к матери. Я дрался с ним, но он отпихивал меня, как котенка. Мать вырвалась, убежала к соседке. Потом пришли мужики, накостыляли этому "ухажеру" и выгнали вон. После этого он затаил злобу на меня и на мать. По деревне ходить стало страшно. Раза два он, встречая меня, насмехался: "Ну, что, герой! Ты мне еще попадешься! Будешь знать, где раки зимуют..."
Мать рассказала отцу.
Дальше все происходило очень быстро.
Отец подогнал грузовую машину, мы погрузили свои вещи в кузов. Заколотили наш домик, в котором прожили два года, по дешевке продали всю скотину и уехали жить на новое место, в то село, где отец работал председателем колхоза. Потом отец нашел покупателя и продал дом.
В деревне Маланьино нас больше ничего не задерживало.
2. Бокари (1956год)
Снова дорога
Мы с отцом сидели в кузове на груде тюков и матрасов, среди нехитрой мебели, среди коробок и ящиков с посудой, лопатами, граблями, всем необходимым скарбом для сельской жизни, что могло пригодиться нам на новом месте.
Мать с сестренками сидела в кабине. Был теплый летний денек. Светило солнышко. Грузовик пылил по грунтовой дороге, увозя нас навсегда из тех мест, где прошло мое раннее детство. Мне исполнилось тогда уже восемь лет.
В Палехе сделали остановку. Отец сходил в магазин за продуктами, нам ребятишкам и матери купил по мороженому. Подмигнул, мол, не унывайте, выше нос!
После Палеха пошла щебеночная дорога. Асфальт тогда был редкостью.
Спустя некоторое время, мы прибыли в деревню, где нам предстояло жить дальше. Деревня называется - Бокари. Опять на частную квартиру.
Хозяйка, которую звали Мария Игнатьевна, в своем большом доме выделила нам целую комнату, где разместились все наши вещи - две кровати, стол, стулья, шкаф, комод...
Все остальное: кухня, печка, прихожая, двор - было общим хозяйством нашим и хозяйки. Получилось, что мы стали жить одной семьей.
У Марии Игнатьевны своих детей и мужа не было.
У нее мы прожили целый год, пока отец строил свой дом.
Этот год кажется мне сейчас, как целая жизнь.
Я просто перечислю, что происходило дальше, и вы поймете, что это действительно так.
Мир книг и новые друзья
Во-первых, я подружился с местными мальчишками и девчонками, которые приняли меня в свою среду и научили играть в лапту. Лапта в этой деревне была их любимой игрой.
У меня появился друг - Сашка Романов, с которым мы не расставались и гуляли вместе, если были свободны от уроков и других дел.
Там я пошел в третий класс в местную семилетнюю школу, которая находилась в четырех километрах от Бокарей в другом колхозе, и там мне понравилась одна девочка, в которую я влюбился.
Я записался в местную библиотеку, расположенную на втором этаже здания сельсовета соседней деревни Паново, набрал себе интересных книг и, забираясь на чердак, запоем читал разные истории про индейцев, про войну, про приключения.
Сейчас вспомню некоторые из тех книг.
Это были: "Васек Трубачов и его товарищи", "В джунглях Амазонки" , "Золотой жук" Эдгара По, "Дерсу Узала" Арсеньева, "Последний из могикан" Фенимора Купера, "Айвенго" Вальтера Скотта, "Приключения Тома Сойера" Марка Твена, "Бронзовая птица", "Кортик" Валентина Катаева и много других из серии приключенческих книг, которые тогда читали все дети советской поры.
В библиотеках в те времена частыми посетителями был каждый мальчик и девочка того возраста. Это было место наших грез, трепетного поклонения и надежд на чудо. Здесь жили наши любимые герои, которым мы поклонялись и хотели быть похожими на них. Здесь находились неизведанные моря и страны, ответы на все загадки и вопросы. Это было самое доступное окно в новый огромный, таинственный, недосягаемый, и в то же время такой близкий чудесный воображаемый мир. Мир книг.
А ведь я учился тогда только в третьем классе.
В настоящее время все изменилось, если для сравнения сейчас посмотришь на своих внуков, которые и в седьмом классе книг почти не читают.
Правда, у нас не было телевидения, компьютерных игр, мобильных телефонов... Но еще неизвестно, что лучше - книга или компьютерная игра?
По крайней мере, книги давали нам знания, широкий кругозор, знакомили с судьбами разных людей, с историей, географией, мировыми событиями. Только потом, много лет спустя, это все стало доступным, благодаря телевидению, где за пару минут можно очутиться в любом уголке нашей планеты. А в то время наше естественное детское любопытство могло удовлетворяться только с помощью книг.
А что можно почерпнуть из компьютерной игры? Ничего. Разве только отшлифовать рефлексы на выживание...
* * *
Техническое творчество
Далее отец подарил мне лобзик, набор детского слесарного инструмента и научил делать заклепки из алюминиевой проволоки. Как ни странно, но эти заклепки дали мне толчок для технического творчества.
Я сам пошел на почту и выписал наложным платежом несколько книг из серии "Умелые руки" и несколько альбомов с рисунками для выпиливания и выжигания.
Вскоре уже строгал, пилил, выпиливал, выжигал. Делал разные полочки, шкатулки, игрушки, пищалки, стрелялки, луки, стрелы, пистолеты...
На уроках труда стал самым успевающим учеником.
Что еще? Отец же подарил мне радиолюбительский набор для самостоятельного изготовления детекторного приемника. Еще один набор я купил сам, с деталями для изготовления модели самолета с резиновым мотором.
В то время была мода на разные наборы для технического творчества, которые в широком ассортименте продавались в магазинах.
Действительно умный человек был тот, кто запустил в массы жаждущих и увлеченных мальчишек такие наборы. Благодаря им, из мальчишек потом вырастали инженера, ученые и гении.
Так вот, про детекторный приемник.
В состав входило: моток проволоки, для изготовления катушек к вариометру, детектор в виде электрической вилки со встроенным внутри кристаллом, антенна, изоляторы, провод для заземления, грозопереключатель, наушники, паяльник с оловом и канифолью, инструкция, как собрать приемник. В общем, целое сокровище!
Я сделал все, как было написано в инструкции. Натянул на крыше антенну, закопал ржавое ведро в подвале для заземления, протянул провода в прихожую, где стоял столик для моих занятий. Когда включил свое самодельное радио, надел наушники и стал крутить вариометр настройки, то сразу услышал передачу какой-то радиостанции. Радиостанций оказалось несколько, передачи все были разные! Там музыка, там новости, там спектакль...
Это было какое-то чудо и божие откровение! Словно открылось окно в параллельный мир.
А когда полетел мой самолетик с крыльями из планочек и папиросной бумаги, с резиновым моторчиком, мне показалось, что это я сам расправил крылья и взмыл в воздух!
* * *
Пионерский слет
В тот год меня приняли в пионеры и я стал носить красный галстук.
Когда учитель спросил: "Кто хочет быть барабанщиком в пионерском отряде?" Я первый поднял руку. Мне дали барабан, правда, с одной палочкой, но я и этому был очень рад. Почему не сделал вторую? Делал, даже несколько штук, но с помощью ножа они получались какие-то неказистые, грубые. А потом оказалось, что вторая палочка не очень-то была и нужна.
На барабане надо было научиться выстукивать разные ритмы. Сначала у меня ничего не получалось, тем более с одной палочкой. Но вскоре я обнаружил потрясающий эффект! Если палочкой ударить и расслабить пальцы удерживающей руки, то палочка продолжала сама прыгать по барабану и получалась дробь. Ура! Дальше все было просто.
Через несколько дней я уже выбивал и дробь, и походный марш, и тревогу, и побудку...
Благодаря барабану, я вместе с командой пионеров вскоре поехал на пионерский слет в Палех. Жили мы тогда все участники два дня в школе-интернате.
Во время слета, который проходил на одном из школьных стадионов, проводились разные спортивные состязания: в беге, прыжках, эстафетах. Мы соревновались на скорость ставить туристическую палатку, разжигать костер с одной спички. Были выставки рисунков и самоделок.
Кроме спортивных соревнований я еще участвовал в выставке самоделок и в конкурсе по завязыванию морских узлов. Там и там занял вторые места. Из самоделок я привез на выставку свой детекторный приемник.
Далее был поход строем всех участников слета в лес, к месту пионерского костра. Горнисты играли свои сигналы. А я от души барабанил одной палочкой на своем барабане вместе с другими барабанщиками походный марш. Мальчишки смотрели с восхищением на мое искусство.
Потом был пионерский костер! Это было незабываемое зрелище. Представьте. Мы поем у огромного костра все вместе, несколько сотен пионеров: "Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры дети рабочих, близится эра светлых годов, клич пионера - всегда будь готов!..."
Ух, и весело же пролетало детство!
* * *
Работа отца
Отец продолжал работать председателем колхоза.
Помню ли я, каким был отец в то время? Конечно, помню.
Как и все отцы, он был сильным и добрым для нас детей. Но он был на самом деле сильным. Вот я вижу его в состязании на руках с местными силачами. Он неизменно побеждал.
Если садился обедать за стол с мужиками, то стакан и не один водки ему был нипочем.
Уходил на работу он рано, в пять часов. Приходил уже по темноте. И так каждый день, из года в год. Работа председателя колхоза, если он хотел быть хорошим председателем, отнимала много сил и времени. Отец никогда не унывал, был веселым и общительным. У него было много друзей. Но, как оказалось в последствии, были и недоброжелатели, которые завидовали ему.
Мать хлопотала по хозяйству.
Мы снова купили корову, завели овец. В деревне это считалось нормой. Моя сестренка, которая была младше на два года, тоже пошла в школу, в первый класс.
Эти хождения в семилетнюю школу, по дороге длиной в несколько километров, тоже навевают некоторые воспоминания. Осенью и весной еще ничего. А вот зимой было тяжеловато.
Пурга
Однажды в январе, когда мы возвращались из школы, поднялась пурга. Подул сильный ветер, повалил снег. Ударил мороз. Нас было человек пять детей в возрасте от семи до десяти лет, которые из школы шли домой через поле, мимо лесных посадок, через Паново до Бокарей. Когда вышли из школы, ветра и снега не было. Мы только видели, как надвигается огромная черная туча. Ощущение непогоды не остановило нас, и мы весело тронулись в путь. Но чем дальше, тем становилось страшнее.
Мы прорывались сквозь метель, напрягая все свои детские силенки, стараясь держаться вместе, чтобы не потеряться, поскольку дороги не было видно. Тропинку, по которой мы шли, занесло сугробами снега. Только придорожные кусты едва просматривались сквозь пелену метели. Мороз обжигал наши лица, ветер продувал до костей, снегом заметало наши глаза, но мы отчаянно продолжали идти. Кто-то с плачем, со слезами, в основном девчонки. Даже Сашка Романов распустил нюни. Только я и еще одна девочка из четвертого класса продолжали упорно всех тащить вперед.
Не знаю, дошли бы мы или нет, но моя мать, как только началась пурга, пошла встречать нас, и встретила на полпути. Когда мы были уже дома, у нас с сестренкой оказались обморожены носы и щеки. Пришлось их растирать снегом и шерстяными варежками.
Потом еще неделю мы лечились гусиным салом.
Мотоцикл "Ковровец"
Зато летом в деревне было хорошо. Солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья. Речка, протекавшая недалеко, лес, в котором мы собирали грибы и ягоды, уверенно притягивали наше внимание.
Отец первое время разъезжал по отделениям колхоза, по полям, фермам, мастерским, стройкам на своем мотоцикле "Ковровец", который хранил на дворе. Только в конце его правления, колхоз приобрел для поездок легковой автомобиль. Но до этого!...
Представьте ощущения мальчишки девяти лет, который втихаря, пока никто не видит, забирается на сиденье этого чуда техники, вдыхая изумительно вкусный запах металла и бензина, начинает крутить разные ручки, нажимать на педали, издавать голосом звуки, похожие на рокот мотора, и воображает, как он на этом мотоцикле летит по полям, по лесам и дорогам далеко, далеко, в неизведанные страны...
Однажды отец взял меня покататься на этом "Ковровце". Сиденье у мотоцикла было одно, и я сидел сзади отца на металлическом багажнике, держась за его куртку. Пока мы ехали по ровной дороге, было еще ничего. Потом пошли вспаханные поля, ухабы и рытвины. Меня начало подкидывать на багажнике, так, что все удовольствие от катания пропало и протрясло так, что после того, как мы вернулись домой, я зарекся кататься на этом мотоцикле, и ни разу больше на него не залезал, и в "байкера" не играл...
3. Паново (1957год)
Новый дом и турник
Наконец плотники закончили строительство нашего дома в соседней деревне Паново и мы переехали в него жить. Дом еще пах свежей сосной и блестел чисто выструганными срубами. Печка, еще не побеленная, дожидалась постепенной просушки. На окнах еще не висели мамины белые занавески. В углу еще не стояла бабушкина икона. Все это появилось вскоре после того, как мать взялась за благоустройство дома.
Особенно, помню, трудным было первый раз обработать огород, где земли ни разу не касались ни плуг, ни лопата.
Первым делом для себя я соорудил турник. Вкопал два бревна вертикально, а сверху положил и закрепил железный лом. Потом на этом турнике мы с мальчишками соревновались, кто больше раз подтянется, сделает подъемов, переворотов.
Семь лет спустя, я вспомню этот турник, когда в техникуме пойду на секцию спортивной гимнастики.
В Панове располагались все основные и важные здания: сельсовет с библиотекой, правление колхоза, два магазина, милиция, кузница. Здесь жили важные люди колхоза. Здесь была уже своего рода "цивилизация".
Ходить в школу стало на целый километр ближе, что меня радовало. С Шуркой Романовым мы продолжали дружить, но, поскольку он оставался жить в Бокарях, у меня в Панове появились новые друзья.
Первая любовь
Я уже перешел в четвертый класс. Девочка, которая мне продолжала нравиться, сидела на парте сзади меня. Я вздыхал по ней и поглядывал мельком, мечтая тайно, бог весть о чем, пока она не заметила.
Далее для меня начался кошмар. Она стала смеяться надо мной. Самым козырным приемом было ее презрительное: "Жених!...." Издевалась она разными способами, пока мне это не надоело и я не отлупил ее. После этого насмешки прекратились, но и любовь... пропала. Долго потом мне никто из девчонок не нравился, вплоть до седьмого класса.
Спустя пятнадцать лет, когда я уже отслужил армию и учился в институте, мы с моей будущей женой, как-то на каникулах, по пути из Палеха, заехали в Паново и Бокари, в гости к Марии Игнатьевне и к Сашке Романову.
Об этом можно написать отдельный рассказ, но это потом. Так вот, эта девочка, которую звали Лина, была некоторое время Сашкиной любовницей. Он рассказывал, когда мы были наедине, чтобы не слышали моя девушка и его жена, такие подробности, что у меня мурашки по коже бегали. Вот тебе и Лина...
Впрочем, я отвлекся. Вернемся снова в детство, в Паново.
* * *
Игры на свежем воздухе
Мне шел тогда одиннадцатый год. Жизнь, как в цветном калейдоскопе крутилась и вертелась разными красками.
Мечтал ли я, кем хотел стать? Наверное, нет. Было такое ощущение, что в деревне я не останусь. Когда меня спрашивали, я всем говорил, что хочу стать летчиком... Но я и сам не верил в это. Если бы мы остались жить в деревне? Интересно, кем бы я стал? Механизатором? Агрономом? Не знаю...
В Панове почему-то дети в лапту не играли. Может, места было мало для этого, может, просто заводилы не было. Хотя в школе, на уроках физкультуры, лапта была популярна.
Однажды в одной из книг я вычитал про новую игру! Городки.
Вырезал биты, напилил чурок, которые еще зовутся "рюхи", или "чушки" из которых строятся разные фигуры для выбивания битами, и вскоре мы с новыми друзьями частенько сражались в эту увлекательную полуспортивную игру.
Еще была одна игра "Чижик". Потом - "Ножички", "Пристенок"... Все игры уже не помню.
Иногда, когда собирались мальчишки и девчонки, мы затевали соревнования в прыжках через скакалку. Каждый простой прыжок давал одно очко, прыжок "крестом" - руки во время прыжка надо было сложить крест-накрест, давал десять очков, прыжок "крестом назад" давал двадцать очков. Частенько я выходил победителем, если удавалось набрать больше всех очков за один заход.
На велосипеде я тоже постоянно катался, и уже доставал до педалей с сиденья. Это говорило о том, что я подрастаю.
Потом у одного мальчика я увидел ходули, на которых он ловко ходил, вызывая наше восхищение. Я, не долго думая, выстрогал себе такие же, и вскоре научился ходить на них. Мы даже соревновались, кто дальше и быстрее пройдет на ходулях какую-то дистанцию.
В общем, развлекались, как могли.
* * *
Первые уроки шахмат
Отец научил меня играть в шашки и шахматы. И частенько вечерами, после работы мы с ним играли по несколько партий.
В шашки мы играли с друзьями очень часто. Кроме того, что была игра по обычным правилам, еще была игра в шашки под названием "Чапаев", когда надо было по очереди щелчком на шахматной доске стрелять по фигурам из шашек противника своими шашками. Эта игра нам нравилась даже больше, чем классические шашки.
В шахматы в деревне умели играть все мальчишки. Иногда мы даже забывали про уроки, когда устраивались шахматные баталии на выбывание, или на "интерес".
Из интеллектуальных игр следует упомянуть и игральные карты, которые мы тоже любили.
Но все же, основным моим увлечением, конечно, оставались книги.
Первые заработки
Еще помню - как-то раз в Палехе, куда мы поехали с отцом за покупками, зашли в промтоварный магазин. Там я увидел на витрине не очень дорогой фотоаппарат. Назывался фотоаппарат: "Смена". Рядом лежали разные приспособления: фотобачок, ванночки, красный фонарь, пинцеты, фотопленки, фотобумага и реактивы.
После этого я уже ни о чем думать не мог, как только о том, как бы купить все это богатство.
Когда обратился к отцу, он предложил мне самому заработать деньги для покупки фотоаппарата. Я его спросил:
- А как это делается?
- Иди, помогай в бригаду женщин вязать лен на поле, за это получишь трудодни и, может быть, тебе хватит на фотоаппарат.
И вот я уже в каникулы работаю на поле, убираю вместе с колхозницами лен. Работа оказалась несложная. Надо было идти по рядку спелого льна, выдергивать его пучками, особым приемом скручивать несколько стеблей в жгут и этим жгутом связывать весь пучок. Набрав несколько пучков, ставить их шалашиком для просушки. Вот и все.
Я быстро научился этому нехитрому делу и уже вскоре не отставал от опытных работниц. Они только похваливали меня, чем я очень гордился.
Несколько дней я работал на поле, и в зной, и в дождь, пока не убрали весь лен.
Когда пришел в контору за расчетом, то мне выдали на руки столько денег, что хватило и на фотоаппарат, и на реактивы, и на книги по фотоделу, да еще и осталось.
Так я понял, что такое работа!
Колхоз, которым руководил отец, богател из года в год. Хорошие урожаи льна приносили большой доход. Начали строить новые фермы, тока под зерно, мельницу, гаражи и мастерские для техники, даже построили небольшую фабрику по переработке льна на волокно.
Часто, сопровождая отца по колхозным отделениям, я наблюдал за тем, как словно на дрожжах росли новые объекты. Отец заражал всех своим энтузиазмом и неиссякаемой энергией. Люди в колхозе тоже стали жить лучше. Строили новые дома, покупали мотоциклы, машины. Отец был хорошим руководителем. Но было у него и слабое место - его доброта и беззаботная вера в "честных" людей. Это потом сыграло плохую шутку.
Я несколько раз подрабатывал, где только предоставлялась возможность. Например, в то же лето успел поработать пастухом.
Сначала пас телят. Потом местный пастух пригласил меня работать подпаском с ним на пару. Мне льстило, что такой уважаемый в деревне человек, как пастух, обратился ко мне с предложением.
Только работа подпаском оказалась не сладким медом.
Во-первых, надо было вставать рано, в пять часов утра. Собирать со всех подворий скотину: коров, телят, овец, коз. Сгонять их в стадо и гнать на выпас, куда-нибудь на окраину леса, в поле, где росла хорошая и сочная трава. Весь день на жаре, в движении.
Мне, подпаску, было поручено подгонять в стадо отставших и отбившихся коров и овец, которые постоянно разбредались в разные стороны. Пастух в это время только полеживал под кустом, да командовал куда бежать. Вот для чего ему нужен был подпасок.
К концу лета я уже "наработался" досыта. Хорошо, что снова начались занятия в школе, где я немного отдышался.
4. Пучеж (1958год)
С фотоаппаратом я быстро разобрался по инструкции и по книгам.
Отснял несколько пленок, проявил их.
Вот только печатать фотографии было не на чем. В деревне тогда не было электричества. Фотоувеличитель подключить было некуда.
* * *
В гости к бабушкам
Пока отец работал председателем колхоза, мы раза два ездили в гости к бабушкам, которые тогда были еще живы.
Первый раз на перекладных - на автобусе до Иванова, потом на поезде до Кинешмы, потом пароходом по Волге. Для маленького человечка шести лет, прожившего свои сознательных каких-то три года, это был прыжком в сказочный мир инопланетян.
Когда я стоял на перроне возле локомотива, этого грозно дышащего паром дракона, величиной с огромную избу, целиком из металла, меня охватил ужас, подобный тому, что испытывает кролик перед удавом, перед тем, как тот его проглотит. Хорошо, что отец держал меня в тот момент за руку, иначе бы я, наверное, сиганул куда-нибудь подальше от этого страшилища.
Вот на пароходе было не так страшно. Да, тогда вспомнить было мало чего. Пришли на речной вокзал, освещаемый одной лампочкой вечером, было почти темно. По сходням зашли на пароход. Пока разместились, время пролетело незаметно. Отошли от берега. Пароход дал протяжный гудок. Потом всю ночь слышался равномерный звук работы паровой машины и плеск гребных колес о воду. Помню только тесные каюты третьего класса на нижней палубе, да жесткие деревянные полки, на которых мы спали, пока шли по Волге от Кинешмы до Пучежа.
Второй раз мы отправились в гости уже на легковом автомобиле "Победа", первого образца, который купил колхоз, чтобы возить по полям председателя, то есть моего отца. Мне было тогда десять лет. Я считал себя уже взрослым. Подружился с шофером легковушки. Звали его дядя Коля. Это был себе на уме человек. Бывший моряк. Весь в наколках. Очень сильный и уверенный. Работал в колхозе водителем на грузовой машине, потом сел за руль баранки легковой. На остановках я спрашивал его, как водить машину, как работает мотор, куда заливать бензин, что будет, если колесо проткнуть...
* * *
Экономическое чудо
Одна бабушка жила в Пучеже.
В то время как раз построили Горьковскую ГЭС, поставили плотину. Волга разлилась настолько, что старый Пучеж ушел под воду. Практически весь город отстраивался заново уже на новом, более высоком месте. Бабушкин дом тоже перенесли. В первый раз, когда мы посетили Пучеж, это была сплошная стройка. Водохранилище заполнили, пустили ГЭС.
В городе уже работал речной вокзал с причалом. Приставали пароходы, баржи с грузами. Строилась новая фабрика с ткацкими и прядильными цехами. Строились дома, школы, магазины.
Прошло каких-то пять лет, и когда мы снова приехали в Пучеж, его было не узнать. Уже все было построено, все работало. А еще говорят, что при социализме не бывает экономического чуда...
Обновленный город задышал новой жизнью. Люди получили работу, благодаря льнокомбинату. Заработки были хорошие. В кинотеатре каждый день шло новое кино. Полки магазинов ломились от товаров. По выходным работал колхозный рынок, куда съезжались со всех окрестных сел люди продавать: мясо, молоко, мед, яйца... Всего было полно.
Сейчас, в двадцать первом веке на том же рынке торгуют китайскими часами, лазерными дисками и турецкими шмотками...
* * *
Две эпохи
Вторая бабушка жила в деревне Кошкодариха, Чкаловского района, недалеко от Катунок.
Тогда жив был дедушка Константин. У них в Кошкодарихе красовался свой дом, очень большой, построенный еще до войны из толстых бревен. Имелось большое подворье с огромным сеновалом, с сараем, где размещалась скотина.
В этом доме родилась моя мать, дяди и тети…Мама рассказывала, что до войны у них была даже своя мастерская по изготовлению кирпича, который они продавали для дополнительного заработка, до тех пор, пока их за это не раскулачили.
Кроме матери в семье у бабушки было еще семь детей. Двое братьев матери погибли на войне. Двое жили в Ленинграде. Одна сестра жила в Горьком. Еще одна сестра в Мортках Чкаловского района. Но не это главное.
Все выросли, завели свои семьи и разъехались, но неизменно каждое лето приезжали в деревню к родителям. Как только съезжались несколько семей с детьми, начинался сплошной балаган. Спали все, где попало, в основном на полу. Обедали обычно на улице, за просторным дубовым столом. На столе в центре, как всегда, возвышался двухведерный самовар. До обеда взрослый народ работал обычно в поле, в огороде. Косили и сушили сено, скирдовали. Пасли скот. Вечером, после трудового дня звучала гармошка, слышались песни.
Деревня эта в пятидесятые годы была богатая. Одна только молочная ферма чего стоила! Заново оборудованная автоматическими поилками, транспортерами для подачи корма и уборки навоза, системой автоматического доения, ферма могла содержать до сотни голов крупного рогатого скота. Все работало от электричества. Там, при ферме была даже библиотека на общественных началах, мимо которой я, естественно, пройти не мог.
Люди жили хорошо, благодаря своему труду.
Стоит сразу рассказать о том, что произошло в дальнейшем.
После развала Союза, все Поволжье пришло в запустение. В частности, от Кошкодарихи остались одни полуразвалившиеся дома. Народ частью повымирал, частью разъехался кто-куда. Ферма, которой все восхищались, разграбленная, превратилась в груду битого кирпича.
В Пучеже новенькая льно-фабрика пошла с молотка на металлолом. Теперь там только ветер гуляет, да воронье гнезда вьет.
Впрочем, опять я отвлекся.
Когда мы были второй раз в Кошкодарихе, у меня уже был с собой фотоаппарат и я заснял несколько пленок, фотографируя всех и все подряд. У меня до сих пор живы эти пленки.
В тот момент вместе с нами у бабушки были гости из Ленинграда, среди них был и мой двоюродный брат – Валерка, мне ровесник и его старшая сестренка Нюрка. Да нас было трое. Можете представить, как весело нам было впятером. Особенно после того, как мы познакомились с местными ребятишками. Все поля, леса, овраги, огороды, сады, чердаки, фермы, сеновалы, скирды, реки – были нашими.
Однако вскоре жизнь снова сделала крутой поворот.
* * *
Ветер перемен
Ничто не предвещало перемен.
Но однажды произошло собрание в правлении колхоза, после которого отец пришел домой мрачней тучи. Он уединился с матерью, обсуждая какую-то проблему.
Спустя два дня, отец освободился от должности председателя колхоза, и мы, в очередной раз, продав дом и скотину, погрузили свои пожитки на машину и уехали жить на новое место, в Пучеж, к бабушке, поближе к Волге.
Круг замкнулся. Откуда уехали, туда и приехали.
Я спрашивал отца:
- Ты разве не мог схватить за руку этих кляузников? Прижал бы их своей властью. Доложил бы в райком, в конце концов...
- Мог бы, конечно - отвечал отец, - но это было не в моем характере, да и устал я, по правде говоря, от всей этой нервотрепки и ждал только повода, как слинять оттуда. Так, что все к лучшему. Да и вас надо было учить, перебираться в город...
Опустело кресло председателя. Тот, кто метил на его место, недолго сам продержался в этой должности. Люди вскоре поняли, с кем имеют дело и выгнали злопыхателя и бестолкового карьериста с треском. За два года потом сменилось четыре председателя. Отца снова звали, но он не согласился. Как говорится, поезд ушел. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку...
* * *
Пучеж на Волге
У бабушки, в Пучеже, в ее маленьком домике жить было очень тесно, но, как говорится: "В тесноте, да не в обиде", зато имелось электричество.
Я вспомнил про свой фотоаппарат. Нашел, где подключить фотоувеличитель и по ночам, когда все спали, при свете красного фонаря колдовал над фотографиями с отснятых пленок.
Пучеж для меня был уже как настоящий город! По сравнению с деревней совсем другие масштабы.
Здесь имелись: три школы, дом пионеров, центральная библиотека, дом культуры, магазины, летний парк с кинотеатром, речной вокзал, пароходы, ткацкая фабрика, швейная, строчевышивальная фабрики, молокозавод, асфальтовый завод, почта, узел связи...
Выбирай работу на любой вкус.
Но главное - река Волга! Волжские просторы. Ширина реки в этом месте достигает величины пять-шесть километров.
О, великая русская река - Волга! Сколько песен сложено про тебя, сколько надежд и событий связано с тобой.
Стоишь на берегу у краешка воды в летний день, ласковые волны по камешкам плещутся у твоих ног, играют солнечными бликами вдали, чайки летают в небе. Противоположный берег еле-еле виден. По фарватеру идет сухогруз, до верха наполненный силикатным кирпичом, гудками приветствуя плавно шествующий навстречу белый дизель-теплоход с гуляющими по палубе пассажирами и туристами... Красота!
Прекрасная природа, прекрасная рыбалка, лес с его прелестями тоже рядом, всего в трех километрах. Живи и радуйся!
Новый мир
Это был совсем другой мир. А когда узнал от родителей, что я родился в этом городе, гордости моей не было предела. Значит, вернулся на свою родину!
Вскоре родители построили в Пучеже свой дом, который стал нашим семейным домом навсегда. Он и сейчас еще стоит, этот дом. Немного постарел, как и мы, но до сих пор жив и остается в наших сердцах вечным родительским домом.
Отец после переезда, устроился сначала преподавателем в школу, учителем ботаники и зоологии, потом перешел на фабрику по переработке льна агрономом по озеленению...
Мать стала работать в швейной мастерской. Мы пошли в школу.
В Пучеже я проучился четыре года, пока на базе восьмилетки не поступил учиться в Горьковский радиоэлектротехнический техникум - ГРЭТТ... Самое интересное, что увлечение радио началось с детекторного приемника, который мне подарил отец в третьем классе.
Детство закончилось. Дальше началась уже самостоятельная жизнь. Техникум, армия, институт, своя семья, работа, новые города. Даже страна теперь другая.
Чудны дела твои, Господи!