Когда небо плюётся огрызками звёзд,
Когда люди встречаются и расходятся,
Как струны гитары расстроятся,
если на ней долго не играть.
Было бы хорошо знать,
кто дышит твоими словами,
Задыхаясь ночами
от прибрежных волн,
Которые ему сейчас не увидеть.
Как и не предвидеть
войны, никакие события,
Которые навредят чем-то жителям
Маленьких городков, жизнь в которых,
Словно влажный порох
бессмысленна.
Когда чей-то голос из пучины выносит,
Бездна обратно тебя просит,
Ты смотришь и радуешь
сам себя.
Ты больше не падаешь,
тебе не дали упасть.
Пропасть.
Исчезнуть, что было бы необратимо.
Это как маленький стимул
оставаться на плаву после цунами.
Когда кто-то с нами,
кто-то без нас, какая разница?
У человека есть всё для полётов мысли,
Скала ли, мыс ли,
то, куда приземляются наши мечты.
Коробками из-под жвачки,
наполненными записками о прошедшем лете
Они приземляются туда, где их никто не встретит,
Не доведёт до экстаза своим исполнением,
Никто больше не услышит пение
птиц, никто не заметит, как мир растворился…
Если рояль долго томился
в углу старого зала, то услышать от него звуки…
Невозможно, верно?
Неимоверные
усилия, прилагая к деревянным людям, которые молча расходятся,
Брать их за руки, сшивать лёгкими друг к другу, чтобы дышали синхронно.
Как балерины в балете. Не хватает поп корна,
чтобы смотреть как они живут,
Нарушая правила, сочиняя оправдания,
Не выполняя задания,
которые им дали свыше.
Они словно не слышат, как им кричат.
Ругательства летят
в их головы, забираясь под череп,
Не важно, молод ты или стар,
Когда остатки фраз врезаются в тишину, с разбега
Касаются голых тел, обнажённых душ,
Опасаются непонимания всего живого.
Так часто. Словно весь мир затаил дыхание,
У них всех одно задание,
испепелить твою совесть линзами собственного зрения.
От этого трения,
в голове каша, словно тебе сделали лоботомию.
Неутолимо
мчатся взгляды, опаски
чужих лиц,
вместе с масками, которые осыпаются.
Наутро просыпаются,
тревожат души,
Выбираясь на сушу,
где есть кто-то родной…
А родного нет. Пропал, убежал, растворился в собственном безобразии,
И к чёрту тогда эти фразы
и непонятный смысл, заложенный в паре строчек.
Между прочим,
в сотнях точек, находятся десятки многоточий,
продолжающих жить.
Продолжающих рыть
нам могилы, оставляя надежду
на что-то.
Но, если так, прежде
чем ставить точку, надо произвести подсчёт?
Если их было две, то третья убийственна?
Как осенью листья
на пешеходном переходе создают грязь,
Точки наоборот, закрывая проходы, ограничивая подходы, душат своей каймой.
А многоточия – листья, шуршат о чём-то своём,
О котором знают только вдвоём
два сокровенных человека.
Шуршат, вытирая слёзы всеми своими звуками.
И не сдохнешь со скуки,
ведь кому-то это всё нужно.