СИБИРЬ КРЯККНУЛА…
Сибирь КРЯККнула на всю Евразию. КРасноярская Ярмарка Книжной Культуры, как матёрая, заботливая утка, позвала мыслящих «утят» из России, СНГ и Дальнего Зарубежья на пир Разума и Добра. За 20 лет кровавой грязи и хищно-хапковых рефлексов, спущенных Сионским Фининтерном на Русь, мы так и не привыкли, что какое-либо масштабное, созидательное дело может финансировать у нас Личность, а не Государство.
«Личности», нагрёбшие под себя общенародные блага и скалящиеся с них собакой на сене, возвращать награбленное не намерены. У них биологическая сущность клеща, всосавшегося хоботком в кожу. Оттащить этого кровососа от тела получится, лишь оторвав хоботок вместе с головенкой.
Тем не менее, в нашем Сибирском случае мы имеем феномен в ранге исключения: Ярмарка организована настоящей Личностью: фондом миллиардера Прохорова совместно с правительством и Администрацией Красноярска.
Устроителями Ярмарки задумана и воплотилась в дело глобальная, многоцелевая задача: « Интеграция культурных сообществ Сибири, Урала и Дальнего Востока», а так же собирание созидательных, национальных сил России и знакомство их с мировыми аналогами культуры.
Эта идея пульсирует в нашей крови постулатом Ломоносова : богатства России будут прирастать Сибирью. Пришла пора добавить: не только богатства , но и сила. Вспомним Столыпина, вспомним Сибирские дивизии под Москвой в декабре 41-го, вспомним академика и чародея земледелия Терентия Мальцева, оградившего хлебные нивы от вспарывающей вредоносности плуга – несть им числа.
Вызывает глубочайшее уважение ( в наше утробно-провальное, остервенелое время) масштабный размах и тематика Ярмарки. Она ангажировала и вобрала в себя Международный Центр Гёте и театр им. Пушкина, которые представили читку современной мировой драматургии. Российский национальный оркестр Михаила Плетнева совместно с хором Академии хорового искусства им. В.С. Попова вынесли на суд слушателей музыку Эдварда Грига к драме Генриха Ибсена « Пер Гюнт. Красноярский Государственный театр оперы и балета презентовал гостям аудиовизуальный музыкальный проект « ПОТОП» - современное толкование библейского сюжета. В выставочный размах встроили свои творения мастера современной японской гравюры и национальная библиотека Чехии, французские писатели и художники, гравюристы Испании, Украины, Турции, Германии, киносценаристы Нидерландов и Северной Америки.
Были презентации, встречи с писателями и поэтами, лекции, мастер-классы, и, конечно же , книги, книги, книги, около половины из которых – детские.
Сибирь помнит и бережно чтит своих корифеев, создававших ее духовную и интеллектуальную атмосферу. В ней, как в материнской плаценте, жили и дышали на стендах проза и поэзия Астафьева, Поздеева, Кузнецова, Шенина, Игнатова, Клепачева и других мастеров сибирского пера.
Невозможно отобразить в подробностях весь пятидневный , красочный набор интеллектуальных фресок, из которых было соткано гигантское выставочное полотно КРЯКК . Поэтому есть смысл остановиться на личностных восприятиях его – что наиболее запомнилось. Бывая на Международных книжных Ярмарках во Франкфурте -на-Майне нередко вывозил оттуда ощущение анти духовного смога , нависшего над книжными завалами. Не покидало чувство некой немытости даже на столичной ММКЯ. Казалось, на коже оставался слой липкого налета от печатного половодья, в коем Его Превосходительство Запад назойливо и все более суицидно растворял сексо-пошлятину и «экскриментальные» катаклизмы. Плюс ко всему, одна из примет книжных Миллениумов ( ХХ-ХХ1 в.) цепкая прилепляемость к ним феминизированной , истерично-развлекательной жвачки марининых, донцовых, толстых и им подобных Западных аналогов.
Сибирская ярмарка ( виват устроителям!) вызывающе, наперекор всем , исповедовала интеллектуально- экологическую стерильность. Конечно, куда нынче деться от намертво вросших в нашу литературу « кудреватых мудреек и мудреватых кудреек». Их доморощенно овевают современные педерастически-гламурные сифоны и омывают бандито-ментовские испражнения. Этот пахучий суррогат неизбежно прилип и к мощному тулову сибирской Ярмарки. Но! Ему отвели подобающий закуток , выражаясь лагерным сленгом – « место у параши».
Ярмарки ММКЯ , Франции и Германии последних трех лет, как правило, обильно опрысканы золоченой зеленью Захара Прилепина и Германа Садуллаева. Заковыристые опусы этих двоих присутствовали и в Красноярске. Но , опять-таки, на их анодировано-смысловую позолоту реагировали соответственно: как сибирский кондовый купец реагировал на бижутерию, кою ему пытались всучить под видом червонного золота.
В рамках КРЯКК городской Дом кино показал в специальной программе фильм Мирошниченко о последнем речном путешествии В. Распутина «Река жизни». К сожалению, может быть даже к несчастью, на Ярмарке не встретилось ничего, столь же монументального о творчестве Бажова, Мельникова (Печерского), Иванова, Проскурина, Белова, Личутина, Пикуля. Именно потому возникло желание подробнее остановиться на барельефной «выпуклости» первого и «вогнутостях» последних .
Как правило, брэнд «Распутин» ( выражаясь сленгом Президента о Большом театре) лепится ныне на любое событие, связанное с русским интеллектом и духовностью. Это своеобразный эталон их измерения, подобный ватту и вольту в электричестве, пикселю и мегабайту - в телевидеоиндустрии. В процессе навязывания этого брэнда русской культуре возникает естественный вопрос : почему? Если сопоставить короткометражные сочинения В. Распутина ( «Деньги для Марии», «Прощание с Матерой», «Пожар», « Мать Ивана, дочь Ивана» и пр.) с кровоточащей монументальностью творений его современников: Иванова, Проскурина, Личутина, Белова ( «Все впереди»), Пикуля, Юрия Петухова – возникает чувство недоуменной неловкости от несоразмерности этих личностей в русской литературе. Распутинский язык? Вполне добротные, приятные во всех отношениях, ажурно-лингвистические кружева . Что еще ? Авторское сострадание дезертиру, удравшему в персональную берлогу от всенародной битвы с фашизмом? Плач по нищей маяте раздираемой семейными страстями Марии? Стенания по поводу затопленой Матёры и обреченных на такое же затопление сибирских деревень? Сопереживание писателя всем этим бедам , вне сомнения, искреннее, органично вросшее в духовную и концептуальную сущность маститого прозаика. Но оно все же не объясняет : на чем базируется официозно насаждаемый примат первосортности Валентина Григорьевича над остальной, зачастую более масштабной и проблематичной литературой соратников по прозаическому цеху? Зачем и кем брэнд «Распутина» втискивается в каждую соборно-писательскую щель, в писательские междусобойчики, в Международные писательские русла, тесня и выдавливая из них социально заостренное русское писательство?
Думается, ответ на это найден многими. Валентин Григорьевич очень удобен в обращении. Он удобен для всех правителей и конфессий во все времена: от Брежнева, Горбачева, Алексия 11, Берла Лазара, Ельцина – до Путина, Патриарха Кирилла, Абрамовича и Чубайса, поскольку в изящно-кружевных творениях Героя Социалистического труда обойдены стержневые вопросы бойцовского протеста : «Кто виноват?» и «Что делать?» - того обличительного протеста, который бесстрашно исповедовали Достоевский, Гоголь , Куприн, Булгаков. Вместо них набухла и дрожит вот уже тридцать лет под смерчами эпохи радужная слезина даровитого сибиряка. От коей, увы, властьимущим, с их бизнес-оборзением, ни жарко, ни холодно. А , главное - не опасно.
К чести КРЯКК и издательств на ней были мощно представлены подлинные классики: Достоевский, Толстой, Куприн, Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Мамин-Сибиряк, Майн Рид, Жюль Верн, Стивенсон, Киплинг, у которых клубилось наибольшее количество читателей.
Параллельно скромно существовали стенды с заботливо-бытовой полезностью: как прясть, ткать, солить грибы, вялить рыбу и заготавливать впрок овощи - иными словами, как выжить ныне в воровитом и хищном бытие.
Свою пряную экзотичность представляли на Ярмарке индуисты и Кришнаиты. Но у их лаковой знойности с элементами кама-сутровой обнаженки задерживались, на удивление, немногие.
На Ярмарке обострилось ощущение: в нашей отравленной среде обитания стал отчетливо заметен стрежень духовного возрождения России . Он не превратился еще в национально-освободительный Гольфстрим. Но, видит Бог, устроителями делалось все, чтобы приблизиться и слиться с ним.
х х х
Обсуждение и пресс-конференция по дилогии “ Безымянный Зверь» и « СТАТУС-КВОта» проходили на сцене-холле неподалеку от входа на Ярмарку. Как и во всем на Ярмарке в организации конференции царила прагматическая продуманность. Что более всего запомнилось : аудитория. В последнее время приходилось встречаться с разными читательскими пластами: педагоги, инженеры, студенты, депутаты Губернской Думы. Но Красноярская аудитория поразила своей аналитической остротой в обсуждаемых текстах, наступательной цепкостью в комментариях.
Сложилось ощущение, что книги предварительно разъяли на корпускулы, сделали атомарный и спектральный анализы сюжетных ходов и персонажей романов.
Это был подарок редкой ценности. Иногда казалось, что скоро закипит мозг в попытках адекватно ответить на хирургическую вивисекцию вопросов, извлекающих из текстов экстракт сопротивления предательству и разрушению. Спрашивали и комментировали на высочайшем уровне компетенции: почему и зачем в романе два антагонистичных, враждебных Моисея, выламывающихся из апокрифической версии Библии и Второзакония? Что кроется за фразой Иосифа Флавия « ДА ТЕСЕН МИР (ибо) РИМ НЕСЕТ АД»? Станет ли Россия Третьим Римом? И, если да, то какой Третий Рим сформируется из демографически скукоженной и духовно оскопленной России: Рим Цезаря или Рим Калигулы? Была ли реальная встреча маршала Жукова с инфернальным Сиверсом на Нюрнбергском процессе и почему так трагична судьба самого маршала Победы? Что стоит за издевательствами над ним, над памятью о нем: наша живоглотная ментальность в отношении к более расторопным и сильным, либо здесь вековечный диктат Торы , Талмуда, Шульхан-Аруха : « Лучшего из гоев убей»?
Как ныне распределены противоборствующие силы Анунаков ( нефилим) и продолжается ли ими разрушительная корректировка планетарного бытия? Кто кукловоды Пятой колонны в России и чем занята фашизоидная цивилизация Швабианцев подо льдами Антарктиды?
Традиционную шелуху подобных конференций, где читательский интерес дистрофически ковыляет вокруг авторской бытовухи, сдуло сразу и бесповоротно. Диалог, ворвавшись в социальное, национальное, гео-политическое, космогоническое русло, властно углублял и расширял его, нередко требуя от авторских ответов того, что осталось за бортом романов и требовало иной обстановки. Например : как приблизить конец воровского, разрушительного бедлама, насевшего на Россию, и как связаться с вождями, которые поведут на это?
Позже узнал истоки столь нещадной активности: на встречу пришли Общество книголюбов Красноярска, педагоги ВУЗов, Союз десантников, казаки, действующие офицеры армии , национал-патриоты – пришли, те, кто уже не может молчать в наползающей катастрофе Духа. Пришли, предварительно изучив романы.
х х х
Необходимо вместить в итоговую часть заметок о Ярмарке, как мне кажется, самое важное. День , прожитый после её закрытия, усилил и подтвердил наличие стержневого дуализма в Ярмарочной плоти. Стержнем стали два параллельных события: чтение новой мировой драматургии, представленной немецким культурным Центром Гёте, и презентация новой книги Николая Подгурского « Дьявол: лицом к лицу». Эти два процесса слились тематически и смыслово воедино, стали столь же нерасторжимо родственными, как две стороны медали, как день и ночь в сутках.
Дело в том, что Николай Подгурский заметная, можно сказать – знаковая фигура для Красноярска. Он представил на суд посетителей Ярмарки вещь поистине революционную по форме. Это были мировоззренческие, концептуальные схватки в диалогах персонажей, разбросанных по времени и географии : Сталин, Гитлер, Дьявол, Григорий Климов, Черчилль, Иван Охлобыстин, Берия , академик Шафаревич, профессора Мехонцева и Новиков, Христиан Раковский.
Соответственно Центр Гёте представил на суд слушателей лучшие образцы мировых пьес, отобранных жюри и вошедших в 4-й том его антологии. Творение Подгурского строптиво выламывалось из драматургического жанра , хотя по форме – диалоги и примыкало к нему. Новая Европейская пьеса в антологии традиционно жестко ограничена локальными событийными рамками, тогда как «пьеса» Подгурского - это диагностический спец-срез с эпохи мондиализма, пауком вцепившегося в этносы и континенты .
Накануне читок выдалась возможность обстоятельно пообщаться с директором Новосибирского Центра Гёте Юлией Ханске, которая представляла свой Центр на Ярмарке. Приятно удивила осведомленность этой дамы в нашей и мировой театральной жизни. Сопоставляли систему Станиславского и Мейерхольда, драматургию Булгакова, Брехта и Гоголя, препарировали сценографию Эфроса, Товстоногова, Любимова, Виктюка. Непримиримо разошлись во мнениях о современной и Европейской режиссурах. Ханске категорически не приняла авторское определение подобной режиссуры « Бешенство формы на трупе содержания». Еще как-то соглашаясь с современной необузданностью и абракадаброй театральных форм, она отстаивала право зрителя самостоятельно домысливать и заполнять эти формы своим личностным содержанием - если оно отсутствует в пьесе.
Как уже говорилось выше, Центр Гёте уже несколько лет перелопачивал и отбирал лучшие образцы Европейской и мировой драматургии, чтобы перевести на русский язык и распространить их по театральной России.
На Ярмарке прослушал в чтении пьесу Швейцарского драматурга Лукаса Бэрфуса «Путешествие Алисы в Швейцарию». Затем сам прочел в Антологии немца Пауля Бродовски: « Дождь в Нойкёльне». Драматургический текст Бродовски жестко загнан в прокрустово ложе бытописательства. Автор транслирует в читателя ( зрителя) вывернутый наизнанку испохабленный, отравленный взаимной враждой абсурд обывательского бытия , клубящегося на дне мегаполиса. Безвольно бродит ночами по одному из самых запущенных районов Берлина - Нойкёльну турецкая мигрантка Ханифа, зарабатывая на жизнь проституцией. Столь же потерян и раздавлен безработицей её отец Ибрагим – образованный физик. Ибрагим клянчит у дочери деньги, чтобы отсылать их жене, в Занзибар. Ханифа ненавидит мать , паразитирующую на ее деньги, Ибрагим бьет дочь за ненависть к матери. Ханифу домогаются , попутно мастурбируя, таксист Карл-Хайнц, точильщик ножей по кличке Ножницы и… дикий Лис, обитающий на городской помойке. Ножницы и Дикий Лис враждуют, обмениваясь наполненными ядом обвинениями.
Ищут быстрой и безболезненной смерти ( автаназии) герои другой пьесы : «Путешествие Алисы в Швейцарию» Они смертельно больны, каждый час прожитой жизни - это час страданий. Именно потому все они готовы ехать за врачом убийцей Густавом Штормом в Швецарию, где Шторм отправит их на тот свет мастеровито и даже сострадательно: автаназия в Швейцарии разрешена и не преследуется Законом. Диалоги персонажей зачастую бредовы, смысловая параноидальность их жизни автоматически накладывает отпечаток и на их речь:
- Как её зовут?
- Твиггимишелькейтмоссзамерзшаяжопа.
- Нормально.
- Геня млючит. Меня глючит. А кто я, кто мы?
- Пенпитые иссионеры. Испитые пенсионеры.
Антураж и фон обеих пьес: туман, дождь, липкая от слякоти мостовая, блевотина из больного желудка таксиста, пиво, мочеиспускание этого пива, поспешные случки под дождем на скамейке в сквере, снова рвотные приступы у таксиста и гурманство Лиса, лакомящегося этой рвотой.
Что хотят от своего зрителя и слушателя авторы? Лукас Берфус вкладывает смысловой стержень своей драматургии в уста Густава Шторма:
« Меня тошнит от этой страны. Здесь все так грязно, изнутри грязно… техника взбесилась, стала слишком мощна для наших слабых тел. И наши лампочки перегорают. И все осознают : такой свет не нужен. А нужен я. Нужен тот , кто повернет выключатель. Тот, кто принесет спасительную тьму.»
Лучшая , отобранная для Альманаха, Западная сценография холодно и скрупулезно рассматривает под микроскопом биосущность и страдания двуногих призраков, по недоразумению называющих себя людьми, изучает не их Разум, а физиологические процессы в их утробах. После чего драматург утверждает: « У нас все такие. Смердят. А значит – лишние. И в показе этого процесса я точен, как Творец».
Но русское Православное Эго, всклень напитавшись слякотью Западного Мегаполиса и заживо гниющим там собратом по планете – вопит, требуя логического разрешения: а дальше что? Кто виноват и что делать? Ехать в Швейцарию подыхать, где тебя цивилизованно добьют густавы штормы? Покорно исчезнуть, не оставив следа в Ноосфере, стать перегноем или пеплом в крематории?
Пробуждалось, разъедало память: нечто знакомое – под колокольный благовест и ладанное воскурение. Пока, наконец, не обозначилось окончательно – вот оно.
« Ударили по правой щеке – подставь левую»
« Отняли портки – отдай и рубаху»
« Вся власть от Бога».
Но за кадильной вязью церковной Кириллицы вставала отнюдь не фигура Спасителя. Шестиконечно, голубозвездно маячили Мальтус, Хайек, Сорос – с прицепившейся к этой людоедской компашке железной бабищей Маргарет. Поскольку именно они рассекли планетарное тело ХОМО САПИЕНС на две части: « золотой миллиард» и «лишние» (шесть миллиардов).
Драматургическая проза Николая Подгурского, собравшая самую наэлектризованную на Ярмарке читательскую массу, была качественно и диаметрально противоположна. Кадровый старший офицер КГБ, принятый недавно в Союз писателей России, он пришел к писательству не от тщеславной тяги к известности и гонорарам. У Подгурского уникальная техническая профессия в системе Телекома, где без него, разменявшего седьмой десяток, и сегодня не могут никак обойтись. Разум и память этого бойца-аналитика, напитавшись тупиковым уродством общества потребления, на которых взращена и процветает ныне «лучшая драматургия» Центра Гёте – его разум и память увидели, как это уродство безнаказанно внедряют в Россию. И Подгурский, уже будучи в отставке, не мог не встать на его пути. Одной из первых его публикаций было воззвание к соратникам – офицерам спецслужб. Эти строки, облетевшие Россию, написаны, кажется, самой кровоточащей Совестью:
« … Мы, «работая полковниками», своей молчаливой трусостью способствовали наплыву смертельной заразы на нашу землю – вот отчего должно быть стыдно!
Мы знаем, что такое спецоперация. Это то, где за кровью, разрушениями и потрясениями не должно быть видно ни целей, ни механизмов, ни исполнителей. Но если сейчас цель ясно озвучена – смерть нас, наших детей и внуков, можно не сомневаться - механизмы убийства уже разработаны и запущены. У меня нет оснований не верить госпоже Тэтчер.
… Русский народ – это мой народ.
Девчонка наркоманка, продающая на обочине автотрассы в любую погоду остатки своего тела – это моя дочь.
Простуженный мальчишка - беспризорник с протянутой рукой у дорогого магазина – это мой сын.
Спившийся грязный старик, сидящий на проспекте с шапкой для мелочи – это мой отец.
Замордованная, обозленная женщина, торгующая с лотка тряпьем – это моя сестра. Их боль и отчаяние – это моя боль. И каждый, выживший в этой крови и грязи крепкий мужик: офицер, блатной, фермер, таксист, предприниматель – мой соратник и брат.
У них , как и у меня, одна судьба – Россия. И каждый крепкий муж должен запомнить раз и навсегда, внушить своим сыновьям : кроме нас Россию защитить некому.
Сегодня каждый, в ком есть зрелая сила, должен раздавить в себе труса и принять решение. Время пришло.»
Здесь искрила протестная стычка с «лучшей Западной драматургией». Но у них были разные мировоззренческие, эстетические, социальные знаки : плюс и минус. Незадолго до Ярмарки Подгурский встречался Квачковым. И они долго и обстоятельно беседовали. О чем? Наверное, не о том, как уехать в Швейцарию и принять там автоназию.
На презентации его книги : « Дьявол: лицом к лицу» собралась практически та же аудитория, что и на «СТАТУС-КВОту»: общество Красноярских книголюбов, Союз десантников, казаки, предприниматели, офицеры армии и спецслужб, интеллектуальная элита города и края. Шел раскаленный обмен информацией: от химического состава тех «инверсий», которые распыляются самолетами по неведомой команде над мегаполисами России - до персональных фамилий Пятой колонны в ней, от доктрины «Исправления Вселенной» Тиккун Олам, порожденной Каббалой и Фининтерном – до людоедской директивы Совбеза США SC 20/1, от Гарвардского до Хьюстонского проектов разрушения СССР. В этом обмене информациями властно просматривалась сверхзадача: узнать – значит вооружиться. Презентация вооружала собравшихся знаниями, обнажала стратегию врага – обезлюдить Россию.
Над Ярмаркой воем американских Фантомов вибрировали тезисы Бжезинского :
- Новый Мировой порядок при гегемонии США создаст проблемы России, за счет России и на обломках России.
… Задача – уничтожить 300 миллионов славян вместе с породнившимися с ними евреями.
… Украина будет думать, что, наконец, обрела свободу для интеграции в Европу, в то время, как попадет в полную зависимость от нас. То же будут считать и русские, буд-то они отстаивают национальные интересы, возвращая свои земли. В этой войне дураков славянское быдло будет ослаблять себя и укреплять нас, главных дирижеров их смуты.
… Взамен национальных интересов мы дадим им НАШ патриотизм балалаек и пьяных слез. Мы не допустим никаких высоких технологий, это приведет к коллапсу их промышленность. Мы обескровим её до производства предметов первой необходимости для ограниченного контингента рабов, способных обслуживать лишь нефтегазовые потоки к нам»
… Аудитория, слушателей забила все подходы к сцене. Здесь был еще невиданный на Ярмарке аншлаг: «подавали на десерт» не только публицистику высочайшей пробы, но и экзотическую , пряную литературу Подгурского. В книге, помимо публицистически-раскаленного стержня, полноправно разместились добротные, литературные фрагменты из романа «Непрерванный полет». Автор свил в едином сюжетном переплетении нормального фарисея - замордованного проблемами Черта, майора защитной стратегической авиации Каверина, одушевленную дочь Природы – Речку, преданных хозяину охотничьих псюх Лапку и Тайгу. И особняком стоящего однокашника, оказавшего уже пришлым врагом – Боруха Шальмана, бывшего Борю Шалина до отъезда в Израиль. Шальман, визуально сливаясь с обликом Черта, преобразовался во врага истинного, кровного, поскольку вся его хапковая психология , нацеленная на Гешехт, была готова бросить в жернова этого Гешехта и Речку, и бобров в ней и лесные окрестности вокруг нее , а значит – самого Каверина, чья Душа в детстве подпитывалась Речкой.
Роман «Непрерванный полет» пропитан социальной, этнически-нестерпимой болью за измордованное, загаженное Отечество. Над слушателями вибрировала русская, космическая философия прирожденного бойца и мыслителя.
Собравшиеся на Подгурского записывали его на видеокамеры, магнитофоны, мобильники.
Когда закончилась встреча, груда его книг, обретя авторский автограф, разлетелась за минуты – чтобы оказаться затем в разных уголках России.
Ярмарка КРЯККала, набатно созывая соратников на пир Разума и возрождения.
Евгений Чебалин.
СИБИРЬ КРЯККНУЛА…
Сибирь КРЯККнула на всю Евразию. КРасноярская Ярмарка Книжной Культуры, как матёрая, заботливая утка, позвала мыслящих «утят» из России, СНГ и Дальнего Зарубежья на пир Разума и Добра. За 20 лет кровавой грязи и хищно-хапковых рефлексов, спущенных Сионским Фининтерном на Русь, мы так и не привыкли, что какое-либо масштабное, созидательное дело может финансировать у нас Личность, а не Государство.
«Личности», нагрёбшие под себя общенародные блага и скалящиеся с них собакой на сене, возвращать награбленное не намерены. У них биологическая сущность клеща, всосавшегося хоботком в кожу. Оттащить этого кровососа от тела получится, лишь оторвав хоботок вместе с головенкой.
Тем не менее, в нашем Сибирском случае мы имеем феномен в ранге исключения: Ярмарка организована настоящей Личностью: фондом миллиардера Прохорова совместно с правительством и Администрацией Красноярска.
Устроителями Ярмарки задумана и воплотилась в дело глобальная, многоцелевая задача: « Интеграция культурных сообществ Сибири, Урала и Дальнего Востока», а так же собирание созидательных, национальных сил России и знакомство их с мировыми аналогами культуры.
Эта идея пульсирует в нашей крови постулатом Ломоносова : богатства России будут прирастать Сибирью. Пришла пора добавить: не только богатства , но и сила. Вспомним Столыпина, вспомним Сибирские дивизии под Москвой в декабре 41-го, вспомним академика и чародея земледелия Терентия Мальцева, оградившего хлебные нивы от вспарывающей вредоносности плуга – несть им числа.
Вызывает глубочайшее уважение ( в наше утробно-провальное, остервенелое время) масштабный размах и тематика Ярмарки. Она ангажировала и вобрала в себя Международный Центр Гёте и театр им. Пушкина, которые представили читку современной мировой драматургии. Российский национальный оркестр Михаила Плетнева совместно с хором Академии хорового искусства им. В.С. Попова вынесли на суд слушателей музыку Эдварда Грига к драме Генриха Ибсена « Пер Гюнт. Красноярский Государственный театр оперы и балета презентовал гостям аудиовизуальный музыкальный проект « ПОТОП» - современное толкование библейского сюжета. В выставочный размах встроили свои творения мастера современной японской гравюры и национальная библиотека Чехии, французские писатели и художники, гравюристы Испании, Украины, Турции, Германии, киносценаристы Нидерландов и Северной Америки.
Были презентации, встречи с писателями и поэтами, лекции, мастер-классы, и, конечно же , книги, книги, книги, около половины из которых – детские.
Сибирь помнит и бережно чтит своих корифеев, создававших ее духовную и интеллектуальную атмосферу. В ней, как в материнской плаценте, жили и дышали на стендах проза и поэзия Астафьева, Поздеева, Кузнецова, Шенина, Игнатова, Клепачева и других мастеров сибирского пера.
Невозможно отобразить в подробностях весь пятидневный , красочный набор интеллектуальных фресок, из которых было соткано гигантское выставочное полотно КРЯКК . Поэтому есть смысл остановиться на личностных восприятиях его – что наиболее запомнилось. Бывая на Международных книжных Ярмарках во Франкфурте -на-Майне нередко вывозил оттуда ощущение анти духовного смога , нависшего над книжными завалами. Не покидало чувство некой немытости даже на столичной ММКЯ. Казалось, на коже оставался слой липкого налета от печатного половодья, в коем Его Превосходительство Запад назойливо и все более суицидно растворял сексо-пошлятину и «экскриментальные» катаклизмы. Плюс ко всему, одна из примет книжных Миллениумов ( ХХ-ХХ1 в.) цепкая прилепляемость к ним феминизированной , истерично-развлекательной жвачки марининых, донцовых, толстых и им подобных Западных аналогов.
Сибирская ярмарка ( виват устроителям!) вызывающе, наперекор всем , исповедовала интеллектуально- экологическую стерильность. Конечно, куда нынче деться от намертво вросших в нашу литературу « кудреватых мудреек и мудреватых кудреек». Их доморощенно овевают современные педерастически-гламурные сифоны и омывают бандито-ментовские испражнения. Этот пахучий суррогат неизбежно прилип и к мощному тулову сибирской Ярмарки. Но! Ему отвели подобающий закуток , выражаясь лагерным сленгом – « место у параши».
Ярмарки ММКЯ , Франции и Германии последних трех лет, как правило, обильно опрысканы золоченой зеленью Захара Прилепина и Германа Садуллаева. Заковыристые опусы этих двоих присутствовали и в Красноярске. Но , опять-таки, на их анодировано-смысловую позолоту реагировали соответственно: как сибирский кондовый купец реагировал на бижутерию, кою ему пытались всучить под видом червонного золота.
В рамках КРЯКК городской Дом кино показал в специальной программе фильм Мирошниченко о последнем речном путешествии В. Распутина «Река жизни». К сожалению, может быть даже к несчастью, на Ярмарке не встретилось ничего, столь же монументального о творчестве Бажова, Мельникова (Печерского), Иванова, Проскурина, Белова, Личутина, Пикуля. Именно потому возникло желание подробнее остановиться на барельефной «выпуклости» первого и «вогнутостях» последних .
Как правило, брэнд «Распутин» ( выражаясь сленгом Президента о Большом театре) лепится ныне на любое событие, связанное с русским интеллектом и духовностью. Это своеобразный эталон их измерения, подобный ватту и вольту в электричестве, пикселю и мегабайту - в телевидеоиндустрии. В процессе навязывания этого брэнда русской культуре возникает естественный вопрос : почему? Если сопоставить короткометражные сочинения В. Распутина ( «Деньги для Марии», «Прощание с Матерой», «Пожар», « Мать Ивана, дочь Ивана» и пр.) с кровоточащей монументальностью творений его современников: Иванова, Проскурина, Личутина, Белова ( «Все впереди»), Пикуля, Юрия Петухова – возникает чувство недоуменной неловкости от несоразмерности этих личностей в русской литературе. Распутинский язык? Вполне добротные, приятные во всех отношениях, ажурно-лингвистические кружева . Что еще ? Авторское сострадание дезертиру, удравшему в персональную берлогу от всенародной битвы с фашизмом? Плач по нищей маяте раздираемой семейными страстями Марии? Стенания по поводу затопленой Матёры и обреченных на такое же затопление сибирских деревень? Сопереживание писателя всем этим бедам , вне сомнения, искреннее, органично вросшее в духовную и концептуальную сущность маститого прозаика. Но оно все же не объясняет : на чем базируется официозно насаждаемый примат первосортности Валентина Григорьевича над остальной, зачастую более масштабной и проблематичной литературой соратников по прозаическому цеху? Зачем и кем брэнд «Распутина» втискивается в каждую соборно-писательскую щель, в писательские междусобойчики, в Международные писательские русла, тесня и выдавливая из них социально заостренное русское писательство?
Думается, ответ на это найден многими. Валентин Григорьевич очень удобен в обращении. Он удобен для всех правителей и конфессий во все времена: от Брежнева, Горбачева, Алексия 11, Берла Лазара, Ельцина – до Путина, Патриарха Кирилла, Абрамовича и Чубайса, поскольку в изящно-кружевных творениях Героя Социалистического труда обойдены стержневые вопросы бойцовского протеста : «Кто виноват?» и «Что делать?» - того обличительного протеста, который бесстрашно исповедовали Достоевский, Гоголь , Куприн, Булгаков. Вместо них набухла и дрожит вот уже тридцать лет под смерчами эпохи радужная слезина даровитого сибиряка. От коей, увы, властьимущим, с их бизнес-оборзением, ни жарко, ни холодно. А , главное - не опасно.
К чести КРЯКК и издательств на ней были мощно представлены подлинные классики: Достоевский, Толстой, Куприн, Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Мамин-Сибиряк, Майн Рид, Жюль Верн, Стивенсон, Киплинг, у которых клубилось наибольшее количество читателей.
Параллельно скромно существовали стенды с заботливо-бытовой полезностью: как прясть, ткать, солить грибы, вялить рыбу и заготавливать впрок овощи - иными словами, как выжить ныне в воровитом и хищном бытие.
Свою пряную экзотичность представляли на Ярмарке индуисты и Кришнаиты. Но у их лаковой знойности с элементами кама-сутровой обнаженки задерживались, на удивление, немногие.
На Ярмарке обострилось ощущение: в нашей отравленной среде обитания стал отчетливо заметен стрежень духовного возрождения России . Он не превратился еще в национально-освободительный Гольфстрим. Но, видит Бог, устроителями делалось все, чтобы приблизиться и слиться с ним.
х х х
Обсуждение и пресс-конференция по дилогии “ Безымянный Зверь» и « СТАТУС-КВОта» проходили на сцене-холле неподалеку от входа на Ярмарку. Как и во всем на Ярмарке в организации конференции царила прагматическая продуманность. Что более всего запомнилось : аудитория. В последнее время приходилось встречаться с разными читательскими пластами: педагоги, инженеры, студенты, депутаты Губернской Думы. Но Красноярская аудитория поразила своей аналитической остротой в обсуждаемых текстах, наступательной цепкостью в комментариях.
Сложилось ощущение, что книги предварительно разъяли на корпускулы, сделали атомарный и спектральный анализы сюжетных ходов и персонажей романов.
Это был подарок редкой ценности. Иногда казалось, что скоро закипит мозг в попытках адекватно ответить на хирургическую вивисекцию вопросов, извлекающих из текстов экстракт сопротивления предательству и разрушению. Спрашивали и комментировали на высочайшем уровне компетенции: почему и зачем в романе два антагонистичных, враждебных Моисея, выламывающихся из апокрифической версии Библии и Второзакония? Что кроется за фразой Иосифа Флавия « ДА ТЕСЕН МИР (ибо) РИМ НЕСЕТ АД»? Станет ли Россия Третьим Римом? И, если да, то какой Третий Рим сформируется из демографически скукоженной и духовно оскопленной России: Рим Цезаря или Рим Калигулы? Была ли реальная встреча маршала Жукова с инфернальным Сиверсом на Нюрнбергском процессе и почему так трагична судьба самого маршала Победы? Что стоит за издевательствами над ним, над памятью о нем: наша живоглотная ментальность в отношении к более расторопным и сильным, либо здесь вековечный диктат Торы , Талмуда, Шульхан-Аруха : « Лучшего из гоев убей»?
Как ныне распределены противоборствующие силы Анунаков ( нефилим) и продолжается ли ими разрушительная корректировка планетарного бытия? Кто кукловоды Пятой колонны в России и чем занята фашизоидная цивилизация Швабианцев подо льдами Антарктиды?
Традиционную шелуху подобных конференций, где читательский интерес дистрофически ковыляет вокруг авторской бытовухи, сдуло сразу и бесповоротно. Диалог, ворвавшись в социальное, национальное, гео-политическое, космогоническое русло, властно углублял и расширял его, нередко требуя от авторских ответов того, что осталось за бортом романов и требовало иной обстановки. Например : как приблизить конец воровского, разрушительного бедлама, насевшего на Россию, и как связаться с вождями, которые поведут на это?
Позже узнал истоки столь нещадной активности: на встречу пришли Общество книголюбов Красноярска, педагоги ВУЗов, Союз десантников, казаки, действующие офицеры армии , национал-патриоты – пришли, те, кто уже не может молчать в наползающей катастрофе Духа. Пришли, предварительно изучив романы.